Структурная модель З. Фрейда (1923 Г. )

топическое отношение между сознательным (с) и бессознательным (бс) в структурной модели

Комментируя эту схему, необходимо отметить, что "Я" отвечает за отношения с внешним миром, такие как восприятие, язык, моторные процессы и т. п. "Сверх-Я" представляет собой принятые в себя (интроицированные) инстанции родительских фигур в смысле морально-этических заповедей и запретов ("интроекты", которые могут представать в виде символических образов). В этом отношении "Я" играет тройственную роль: защищается от инстинктивных притязаний со стороны "Оно", противостоит завышенным требованиям со стороны "Сверх-Я" и регулирует отношения с внешним миром. В клинической практике мы наблюдаем людей, с одной стороны, со слабым или незрелым "Я", а, с другой стороны, с сильным и зрелым "Я". В последнем случае сильно выражен принцип реальности. Такие люди соответствуют нашим представлениям о совершенно зрелых личностях, не имеющих никаких невротических нарушений или об успешно вылеченных пациентах. У них в значительной мере реализован принцип вторичного процесса. Незрелое "Я" проявляется в поведении соответствующих людей, напротив, через наивность и частично регрессивные или "инфантильные" тенденции поведения. Эти проявления в большей степени связаны с непосредственным инстинктивным удовлетворением в смысле первичного процесса, что можно сравнить с инстинктивным удовлетворением у ребенка или человека, страдающего невротическим развитием личности, нуждающемся в психотерапии.

V

При рассмотрении глубинно-психологической концепции символа нам еще раз следует обратиться к различию между индивидуальной и коллективной символикой. Еще З. Фрейд различал два типа символов: "Существуют символы универсального распространения, которые можно встретить во всех сновидениях некоторого языкового или образовательного круга, и другие символы, имеющие крайне ограниченное индивидуальное происхождение, которые образованы отдельным человеком из его представлений" [12]. Это заключение З. Фрейд делает уже в первом издании "Толкования сновидений". Существование индивидуальной символики делает, как известно, невозможным создание каких бы то ни было законченных каталогов символов. Иными словами: "В этом мире нет ничего, что бы ни содержало в себе возможности, приобрести для кого-нибудь символическое значение".

Константное значение символа привлекало особое внимание З. Фрейда: "Поскольку символы являются установившимся переводом, они реализуют в известной мере идеал античного, а также популярного толкования сновидений, от которого мы далеко ушли благодаря нашим техникам. При определенных условиях они позволяют нам проводить толкование сновидений, не задавая при этом вопросов видевшему сон человеку, который все равно просто ничего не смог бы сказать о символе. Если знать распространенные символы сновидений и к тому же личность видевшего сон человека, условия, в которых он живет, и впечатления, после которых произошло сновидение, то часто можно прямо растолковать сновидение, как бы перевести его непосредственно с листа" [18].

С другой стороны, не следует забывать, что З. Фрейд выделял у символа различные свойства: "Часто они неоднозначны и многозначны, так что только связь, контекст позволяют всякий раз получать правильное представление. С такой многозначностью символа связана способность сновидения допускать избыточные значения. В одном элементе представлены различные, часто очень отличающиеся по своей природе идеи и желания" [10]. Э. Джонс говорил в связи с многозначностью символа: "Однако возможная вариация значения крайне ограниченна, и примечательная черта заключается в устойчивости в таких различных областях символики, как сновидения, мифы и т. п., а также у различных людей" [24]. В этой связи уже говорилось о точке зрения З. Фрейда на архаическое происхождение символа. То же самое можно сказать об упомянутом ранее отношении между символом и невытесненным бессознательным, которое непосредственно не доступно сознанию.

З. Фрейд идет иногда даже столь далеко, считая филогенетические параллели настолько важными, что вообще рекомендует рассматривать символы, которые не находят подтверждения в мифах, сказках, народных обычаях и т. п., как "сомнительные" [25]. С другой стороны, З. Фрейд однако постоянно подчеркивает индивидуальное значение символики и отмечает, что только при помощи достаточного количества ассоциаций к содержанию сновидений может быть установлено и понято индивидуальное значение тонких оттенков соответствующего символа. Психотерапевт, использующий технику Кататимного переживания образов (КПО), также сталкивается с этой дуалистичностью значения символа. В грубом приближении он может получить ключ к символике КПО из знания коллективного значения отдельных символов. Для более тонкого анализа требуется однако индивидуальный психотерапевтический процесс и сбор приходящих пациенту в голову идей и мыслей по поводу каждого конкретного символа, что предусмотрено техникой средней и высшей ступени метода КПО. Это необходимо, чтобы сделать индивидуальное значение соответствующего элемента образа понятным для пациента и самого психотерапевту. Благодаря самостоятельному раскрытию пациентом в процессе психотерапии символики образа, постоянно происходящему на уровне самоинтерпретации, КПО в гораздо большей степени, чем анализ сновидений, может сделать излишним предлагаемые психотерапевтом варианты толкования или, по меньшей мере, не принимать их во внимание. Процесс научения пациента происходит в гораздо более сильной степени, если он сам приходит к интерпретации значения соответствующего элемента образа. Такую работу по нашему методу особенно облегчают спонтанно наплывающие фазы возрастной регрессии или вызываемые ассоциации, как в виде образов, так и в мысленном плане (техника средней ступени метода КПО).

VI

Таким образом, я подхожу к методам толкования сновидений в глубинной психологии. Хотя З. Фрейд и проявлял особый интерес к коллективной символике, относительно техники интерпретации сновидений он пришел к следующему заключению: "Лишь для немногих предметов сформировалась общепринятая символика сновидений на основании известных повсюду намеков и словесных оборотов. Существенная часть этой символики характерна в общем не только для сновидений, но и для психоневрозов, для сказаний и народных обычаев" [14].

По мнению З. Фрейда, эта техника отличается от античного толкования сновидений следующим образом: "Все еще можно четко обозначить отличие такого толкования сновидений от толкования при помощи символики. При символическом толковании сновидений ключ символизации произвольно выбирается толкователем сновидений. В наших случаях языковой маскировки эти выводы общеизвестны и используются в устойчивых речевых оборотах. Если располагать верной идеей, которая пришла в голову в подходящий момент, то сновидения, таким образом, можно полностью или частично распутывать также и вне зависимости от того, что предлагает видевший сон человек" [17]. Однако в другом месте З. Фрейд опять же совершенно твердо ограничивает роль коллективной символики: "Мы в целом не в состоянии толковать сновидение другого человека, если этот человек не хочет открыть нам стоящие за содержанием сновидения бессознательные мысли. В результате этого пригодность для практического использования нашего метода толкования сновидений существенно понижается" [13].

З. Фрейд все же, вероятно, предвидел опасность, которая могла бы возникнуть, если его "ассоциативный" метод толкования сновидений подменить толкованием символов, как это позднее попытался сделать Вильгельм Штекель. В "Лекциях по введению в психоанализ" (1915 г.) мы читаем: "Основанная на знании символов техника не может заменить собой ассоциативную технику или сравниться с ней. Она служит дополнением к ней и лишь предоставляет включенные в нее полезные результаты" [18]. В другом месте З. Фрейд продолжает: "Мне бы однако хотелось настоятельно предостеречь от переоценивания значения символов для толкования сновидений, например, в случае сведения работы по переводу значения сновидений к переводу значения символов и отказе от техники привлечения ассоциаций человека, видевшего сон. Обе техники толкования сновидений должны дополнять друг друга. Однако как на практике, так и теоретически предпочтение отдается описанному вначале методу, придающему решающее значение высказываниям человека, видевшего сон, в то время как предлагаемый нами перевод значения символов дополняет эту технику в качестве вспомогательного средства" [10]. В своей последней работе в 1938 г. З. Фрейд снова возвращается к этому вопросу и делает вывод [21]: "Лишь при помощи ассоциаций, которые видевший сон человек сам называет в связи с определенными элементами открывшегося содержания сновидения", можно в подавляющем большинстве случаев удовлетворительным образом решить задачу установления связи между манифестным (явным) сновидением и стоящим за ним латентным (скрытым) содержанием. В этом "методе дешифровки" человек, видевший сон, посредством появляющихся у него ассоциаций и приходящих в голову мыслей сам занимает определенную позицию по поводу отдельных образов своего сновидения. Видевший сон человек сам становится, таким образом, как бы "сонником", "словарем сновидений". Толкование сновидений осуществляется самим человеком, видевшим сон, ведь именно он сам драматург своих сновидений в подлинном смысле этого слова. Особое значение придается этому процессу в ассоциативном методе КПО (техника средней ступени) и при использовании способности пациента самому спонтанно интерпретировать образы на продвинутой стадии психотерапии по методу КПО.

Наконец, после того, как мы рассмотрели сначала коллективно обусловленное толкование символов по З. Фрейду, а потом технику индивидуального прорабатывания сновидений при помощи свободных ассоциаций, мне бы хотелось перейти к описанию нашего собственного метода интерпретации символа. Он основан на феноменологическом подходе М. Босса [2]. Упрощенно он сводится к тому, что символ представляет собой не что-то в узком смысле зашифрованное, находящееся за кулисами, а должен рассматриваться в своем непосредственном экзистенциальном, т. е. имеющим отношение к действительности, значении. Символ следует понимать в контексте присущего только ему языка образов. Нам всем известно особое непосредственное психологическое воздействие метода КПО, которое оказывает на нас описание содержания сновидения наяву. Оно происходит не только непосредственно благодаря чрезвычайной четкости и выразительности образов, но и опосредованно благодаря тому флюиду, который позволяет нам явно показать значение символа для пациента, например, благодаря собственному описанию пациента или благодаря записи на магнитофон или на видио, благодаря передаваемому эмоциональному тону или другим видам вербально не учитываемого представления.

Как вы сейчас увидите, наш подход к интерпретации символа идет в принципе все же значительно дальше подхода М. Босса. Мы не хотим просто оставлять образ в неопределенном, смутном, экзистенциальном семантическом содержании, а стараемся как можно более четко выделить описанные психологические критерии для этого образа, чтобы с их помощью как можно более точно суметь понять субъективное семантическое содержание, которое заключено для пациента в символе. В качестве психологического инструмента нам служит опыт, накопленный в гештальт-психологии (В. Метцгер и многие другие авторы, [35]). В основе каждого образа, даже простого наброска, в качестве образующей формы (формы, создающей гештальт) лежит некое покоящееся в нем, абсолютно непроизвольно присущее ему свойство, качество. Это свойство или качество гештальта может быть уже на интуитивном уровне быть относительно точно понято и даже выражено в некоторых понятиях. Оно не представляет собой что-то выведенное, что-то приобретенное в ходе научения или поддающееся научению. Происхождение этого качества в настоящий момент пока полностью неясно, однако оно непосредственно задано как таковое. Свойства или качества гештальта понимались В. Метцгером как "свойства сущности". К. Конрад [3] рассматривал архетипы как такие свойства и качества гештальта, которые представляют собой первые и великие гештальты детства, например, имаго (образы) родителей. Х. Лефебре [29] показал, что даже зачастую очень сложным, многочленным символам с их нередко противоположными, антагонистическими составляющими присущи свойства и качества гештальта. Эти свойства и качества гештальта или сущности как бы образуют для нас мостик между символом и выражающемся в нем внутреннем душевном состоянии человека, видящего сон. Им обоим как раз одинаково свойственна интуитивно понимаемая структура в качестве объединяющего их принципа организации с относительно высокой точностью и выразительностью.

Этот подход близок экзистенциально-аналитическому подходу М. Босса [2], поскольку "свойства сущности" качеств гештальта связаны с "сущностями" экзистенциального анализа. Генетический психолог Х. Вернер показал на примере магического мышления, что установление связи между самыми разными предметами происходит исключительно на основании связанной с пережитыми событиями очевидности (нашей структуры) и что эта очевидность выступает для нас в форме присущих образу свойств гештальта или сущности [44]. В своих работах я подробно разбирал применение этого принципа в связи с разработкой темы "структурная идентичность символа и психического состояния", опробовав и проверив его на клинических примерах [30]. При этом обнаружилось, что особым образом у нас может получиться связать коллективный и индивидуальный аспект символа, так что их противоположность друг другу как бы снимается. Пациент под руководством психотерапевта сам в значительной мере раскрывает смысл и эмоционально проникает в суть символа. Прежде чем привести пример из практики, отмечу еще, что в нашей технике интерпретации сновидений можно пойти двумя путями. Первый путь заключается в том, что при обычной технике КПО пациент, детально рассматривая символический образ и находясь в диалоге с психотерапевтом, может вскоре после появления образа прийти к выводу о его семантическом содержании. При этом спонтанная готовность кататимных образов к самоинтерпретации находит большой резонанс с раскрытием индивидуального семантического содержания символики. Благодаря ней наша методика приобретает особо высокую точность. В то же время в плане времени, занимаемого для этого на психотерапевтическом сеансе, эта методика оказалась весьма экономичной. Она кажется мне поэтому подлинным достижением, внесшим значительный вклад в способность психотерапии по методу Кататимного переживания образов обнаруживать скрытую проблематику и вообще в психотерапию, раскрывающую внутренний мир человека. Другой путь, по которому можно пойти в соответствии с нашим методом, состоит в том, что психотерапевт сам, без участия пациента, или, еще лучше, группа психотерапевтов (так называемый контрольный семинар) получает при помощи ассоциаций (собранных вначале вместе с пациентом) достаточно четкое понимание сути обсуждаемого символа. Это понимание можно затем связать со свойствами сущности образных представлений (имаго) ранних объектных отношений, как их описывает пациент в анамнезе, психотерапии и переносе, или с собственной бессознательной характерологической позицией.

И наконец, оба приема можно комбинировать друг с другом в диалогическом рабочем альянсе с пациентом. Пациент сообщает о своих разнообразных впечатлениях и свойствах гештальта кататимного образа, а психотерапевт вносит на основании знания анамнеза и уже имеющегося материала интерпретирующие предложения.

Позвольте привести здесь простой пример, чтобы наглядно проиллюстрировать абстрактное изложение.

Страдающему экзаменационным страхом студенту на сеансе КПО предложено посмотреть с луга в темноту леса. Психотерапевт ожидает, что из леса появится образ, который укажет, с чем лично для пациента связаны эти страхи. Темнота леса неожиданно превращается в темный туннель. После некоторого ожидания, в условиях высвобождения страхов, из туннеля выезжает локомотив. Уже в этот момент психотерапевтом задаются первые вопросы о качествах и свойствах гештальта образа. Пожалуй, каждое качество, свойство локомотива эмоционально окрашено. Локомотив характеризуется тем, что он большой, тяжелый, громоздкий, огромный, может быть, даже с акцентом чего‑то могущественного, сильного (можно представить себя стоящим рядом с таким локомотивом), а если он - как в нашем примере - движется на пациента, то он приобретает и качество наезжающего. Зная глубинно-психологическую предысторию пациента, его анамнез, и учитывая предпринятые психотерапевтические шаги, психотерапевт теперь уже может на основании этого попытаться найти для себя в плане рабочей гипотезы гештальты из прошлого пациента или его невротические формы поведения, где четко можно увидеть аналогичные качества. В данном случае можно было предположить отягощенные переживания, связанные с образом (имаго) отца. Похожим образом несколько психотерапевтов в супервизионной группе могут вместе собирать его ассоциации, по поводу этого образа. Таким образом нередко открывается широкая палитра качеств и свойств, в том числе также и присущих этому образу противоположных качеств и свойств. В данном случае, например, в качестве положительных характерных черт можно выделить чудовищную, ни с чем не сравнимую силу тяги локомотива. В то же время локомотиву свойственен также механический характер, он привязан к жестким рельсам, тем самым с локомотивом можно связать такие свойства, как закостенелость, твердость, жесткость, упрямство, непреклонность, консерватизм, твердолобость и т. п.

В диалоге во время сеанса психотерапии по методу КПО пациента побуждают, чтобы он сам выделил существенные свойства ("свойства сущности") появившегося в его образах локомотива (как это уже было показано). В данном случае он отметил: "Локомотив чрезвычайно большой, от него исходит металлический звук, и идет много пара. Пар, наверное, находится под большим давлением. Локомотив сам по себе такой внушительный, все собой заполняет, ужасно тяжелый, ужасно сильный. Я выгляжу рядом с ним, конечно, тоже ужасно маленьким". По мере того, как пациент продолжает дальше рассматривать образ, у него спонтанно появилась самоинтерпретация: "... теперь преобразуется передний план; я вижу огромное лицо, рот широко растянут в ухмылке, становятся видны большие зубы, в ухмылке есть что-то лукавое и злобное. Я чувствую, что меня отдали на произвол этому страшилищу, мне хочется бежать. - Глаза глядят неподвижно". Психотерапевт спрашивает: "О чем напоминает Вам это выражение лица?" Пациент говорит: "Ясно, так смотрел мой отец и смеялся насмешливо или злорадно, если я, будучи маленьким мальчиком, делал что-то неправильно, если я что-то неуклюже ронял или что-то в этом роде. ‑‑ Я чувствую себя таким беспомощным, не могу защититься."

Здесь излишне останавливаться на дальнейших деталях. Ясной становится связь свойств и качеств гештальта образа с его эмоциональным пониманием и с эмоциональной жизнью вообще. Появление лица имеет интерпретирующий характер. В таких ситуациях зачастую несложно вызвать соответствующие ассоциации, спросив о выражении лица. В итоге у нашего студента появилась ассоциация, связанная с профессором, экзамена у которого он особенно боялся.

VII

Этот пример подводит нас к другой, присущей каждой интерпретации символов проблеме. Как известно, З. Фрейд придерживался в основном точки зрения, что символы сновидений следует всегда рассматривать так, как если бы в них были представлены объектные отношения, отношения к находящемуся как бы за пределами данного человека либидонозно заполненному объекту, т. е. человеку из окружения пациента. Эта форма интерпретации стала позднее называться толкованием на объектном уровне. К.Г. Юнг противопоставлял этому интерпретацию на субъектном уровне. Имеется в виду, что символ представляет собой что-то столь же важное, как вытесненные и, следовательно, бессознательные тенденции поведения или свойства характера самого пациента. Иными словами, это бессознательные стремления или подход к решению какого-то конфликта, которые сначала необязательно должны быть связаны с внешними объектами. По сути К.Г. Юнг исходит при этом из своего учения об архетипах, а также о "тени личности" [26]. Правда, намного раньше К.Г. Юнга уже упоминавшийся ранее исследователь Х. Зильберер в своей первой публикации (1909 г.) [40], посвященной наблюдению символизма в пороговых переживаниях (состоянии утомления, сонливости и засыпания), уже ясно показал, что "аутосимволизм", как он его называл, - это чуть ли не повседневный феномен.

В нашем примере символ локомотива можно рассматривать на объектном уровне как отношение к отцовскому миру в раннем детстве, в который был также включен принимающий экзамен профессор. В плане интерпретации на субъектном уровне локомотив соответствовал бы скорее всего качествам и свойствам некоторой бессознательной тенденции поведения пациента. Это значит, например, что пациент хотел бы сам быть таким же огромным, таким же могущественным и сильным, иметь столько же энергии или все сметать на своем пути и т. д. Быть может, он и на самом деле производит такое впечатление на свое окружение, сам этого не замечая.

Такая видимая противоречивость этих двух аспектов все же находит, с глубинно-психологической точки зрения, свое простое разрешение. Можно предположить, что образ (имаго) отца, который символически представился теперь пациенту в КПО как локомотив и был интроецирован им в магическую сферу переживаний раннего детства, стал частью его собственного Я, его самости, например, в форме инстанции "Сверх-Я". Только таким образом можно в конечном счете объяснить то, что пациент может вновь проецировать эти свойства и качества в кататимном образе. В плане бессознательной идентификации с переживаемым таким образом отцом (на определенной возрастной фазе со всеми связанными с этим возможностями непонимания и недооценки) можно считать, что самому пациенту бессознательно - на вытесненном уровне - свойственны аналогичные тенденции поведения, и пациент их по возможности осуществляет. Здесь утвердился механизм защиты, называемый идентификацией с агрессором (Анна Фрейд [6, рус. пер. с. 86-95]). Далее я еще остановлюсь на том, как важно для маленького мальчика на эдипальной фазе идентифицироваться с собственным отцом как своим идеалом мужественности и мужского начала. Иными словами, в символе представлены итроецированные значимые лица из прошлого[6]. Интерпретация возможна в обоих названных аспектах. Нередко бывает трудно определить, какой из этих двух аспектов - интерпретация на объектном или на субъектном уровне - лучше помогает пациенту на соответствующей фазе психотерапии. По моему собственному опыту, я исхожу из того, что в первой половине психотерапии более понятна и скорее может помочь интерпретация на объектном уровне. Во второй половине психотерапии пациент, напротив, лучше подготовлен к пониманию интерпретации на субъектном уровне, чтобы таким образом осторожно шаг за шагом пролить теперь свет также и на невротические неправильные установки. Следует однако сразу же уточнить, что ни на основной, ни на средней ступени КПО мы не предлагаем подобных интерпретаций, пока у пациента не возникнут спонтанные идеи.

VIII

Следует обсудить еще одну явную двойственность в оценке символа. В своей книге "Толкование сновидений" [7] З. Фрейд почти без каких бы то ни было возражений исходил из того, что в сновидении представлены тенденции желаний. Иными словами, сновидение вообще служит образному (имагинативному) осуществлению желаний. Позднее он считал, что сновидение в существенной мере детерминировано актуальным конфликтом в соответствии с принципом причинности. Это соответствует справедливому лишь в естествознании пониманию причины и следствия. Первым, кто указал на перспективно-финальный, т. е. направленный на некоторую цель аспект сновидения, был Х. Зильберер. Ему вскоре последовали А. Адлер (цит. по [36]), а позднее в более профилированной форме А. Маэдер [34], отстаивавшие тезис о целенаправленности сновидений и ориентированности их семантического содержания на будущее. А. Маэдер высказывает следующее мнение относительно односторонней позиции З. Фрейда: "Возведение однажды установленной точки зрения в строго определенное правило, в своего рода догму, делает ее слепой для всего остального. Нам следует выйти за пределы закостеневшей формулы сновидения, трактуемого как осуществление желаний и как односторонне инфантильно воспринимаемое событие. Мы должны понять, что есть сновидения (как и другие психические феномены), в которых находит выражение прогрессивное, направленное вперед движение либидо, образ желанной цели или даже стремление к ее осуществлению. Наряду с прошлым нас может также (занимать) будущее - в том числе также и на бессознательном уровне" [37]. З. Фрейд категорически отверг попытку А. Маэдера расширить свою теорию.

К.Г. Юнг отстаивает в противовес З. Фрейду следующую точку зрения: "Финальный способ рассмотрения сновидения, который я противопоставляю фрейдистскому подходу, означает... не отрицание causae[7] (причин) сновидения, а просто другую интерпретацию собранных в связи со сновидением материалов" [26]. К.Г. Юнг считал, что в перспективной функции потому нет ничего удивительного, поскольку сновидение вытекает из слияния подпороговых элементов. Следовательно, сновидение - это комбинация всех тех восприятий, мыслей и чувств, которые ускользнули от бессознательного благодаря их слабому выделению. К.Г. Юнг предостерегает однако от переоценки этой функции, поскольку иначе легко впасть в заблуждение, будто, опираясь на некоторое продуманное знание, сновидение может придать жизни абсолютно верное направление.

А. Адлер видел в сновидении "пробную попытку" будущей жизни, в которой у видящего сон человека намечается "подготовка в соответствии с его линией жизни" к "стоящим перед ним актуальным трудностям" (цит. по [36]). По мнению В. Штекеля, сновидение "постоянно ищет решение конфликта жизни или конфликта дня". Он считает его прямо-таки "указателем к жизненному конфликту пациента" [43]. А. Маэдер также отстаивает точку зрения о "аутосимволическом изложении, представлении актуальной жизненной ситуации, которое передается сознанию". Он считает сновидение "самопредставлением актуальной бессознательной ситуации в символической форме". Сновидение "дает неуверенному, дезориентированному, робкому и нерешительному сознанию-Я напоминающую, предостерегающую, корректирующую или утешающую, защищающую помощь" [34]. З. Фрейд, который неоднократно полемизировал с этим принципиальным расширением его теории сновидений, отвергал его как "наивное недоразумение". Он считал, что если правильно посмотреть, то следует признать, что все это справедливо только для латентных идей сновидения и объясняется научной обработкой латентных идей сновидения.

Несмотря на мотивационный аспект сновидения (который З. Фрейд позднее должен был ограничить), теория причинности противостоит, таким образом, теории финальности содержания сновидения. С общепсихологической точки зрения, ничего удивительного в этой антиномии нет. Сегодня считается общепризнанным, что каждый психологический мотив, какого бы рода он ни был, по существу определяется всегда двумя детерминантами: причиной, из которой мотив психически проистекает (например, мотив что-то съесть проистекает из голода), и финальным детерминантом с определенной целенаправленностью и назначением (конкретно в данном случае - найти при помощи соответствующего поиска или других форм поведения что-нибудь съедобное, чтобы утолить голод).

Литература

[1] Babcock, Ch. J.: The manifest content of the dream. J. Am. Psa. Ass. 14:154 (1966).

[2] Boss, M.: Der Traum und seine Auslegung. Huber, Bern 1953.

[3] Conrad, K.: Das Unbewußte als phänomenologisches Problem. Fortschr. Neurol. Psychiat. 25:56 (1957).

[4] Erikson, E.H.: Das Traummuster der Psychoanalyse. Psyche 8:561 (1954/55).

[5] Ferenczi, S.: Bausteine zur Psychoanalyse. Band 1, Int. psa. Verlag, Wien 1927.

[6] Freud, A.: Das Ich und die Abwehrmechanismen. Imago Publ. Comp., London 31958. (A?on. ia?.: Фрейд А.: Психология "Я" и защитные механизмы. М., "Педагогика-Пресс" 1993)

[7] Freud, S.: Die Traumdeutung. 1. Auflage, Deuticke, Wien 1900, G. W. Band II/III.

[8] Freud, S.: G. W. Band II/III, S. 352.

[9] Freud, S.: G. W. Band II/III, S. 356.

[10] Freud, S.: G. W. Band II/III, S. 358.

[11] Freud, S.: G. W. Band II/III, S. 607f.

[12] Freud, S.: G. W. Band II/III, S. 698.

[13] Freud, S.: G. W. Band IV, S. 224.

[14] Freud, S.: G. W. Band V, S. 182.

[15] Freud, S.: G. W. Band V, S. 266.

[16] Freud, S.: G. W. Band VIII, S. 234.

[17] Freud, S.: G. W. Band X.

[18] Freud, S.: G. W. Band XI, S. 152.

[19] Freud, S.: Neue Folge der Vorlesungen zur Einführung in die Psychoanalyse. G. W. Band XV, S. 251ff.

[20] Freud, S.: G. W. Band XVI, S. 205f.

[21] Freud, S.: G. W. Band XVII, S. 92.

[22] Hartmann, H., Kris, E., Loewenstein, R. M.: Comments on Culture and Personality.
In: Psychoanalysis and Culture. Int. Univ. Press, New York 1951, S. 13.

[23] Heigl-Evers, A.: Trauminterpretation in der psychoanalytischen Behandlung, Z. Psychosomat. Med. 7:193 (1960/61).

[24] Jones, E.: Die Theorie der Symbolik. Int. Z. ärztl. Psychoanal. V:273 (1919).

[25] Jones, E.: Sigmund Freud, Life and Work. Hogarth Press, London 1955, Vol. II, S. 493.

[26] Jung, C. G.: Über psychische Energetik und das Wesen der Träume. Rascher, Zürich 21948.

[27] Kemper, W.: Subjektstufen- und kategorieale Interpretation des Traumes. Psyche XI:64 (1957/58).

[28] Kosbab, F.P.: Symbolismus, Selbsterfahrung und die didaktische Anwendung des katathymen Bilderlebens in der psychiatrischen Ausbildung. Z. Psychoth. Med. Psychol. 22:211 (1972).

[29] Lefebre, H.: Eine Hypothese über den latenten Trauminhalt. Psyche VI:351 (1952/53).

[30] Leuner, H.: Die Experimentelle Psychose. Springer Serien H. 95, Springer, Heidelberg 1962.

[31] Leuner, H.: Katathymes Bilderleben. Thieme, Stuttgart 1970 (A?on. ia?.: Лёйнер Х.: Кататимное переживание образов. М., "Эйдос" 1996)

[32] Lorenzer, A.: Sprachzerstörung und Rekonstruktion - Vorarbeiten zu einer Metatheorie der Psychoanalyse. Suhrkamp, Frankfurt 1970.

[33] Lorenzer, A.: Kritik des psychoanalytischen Symbolbegriffes. Suhrkamp, Frankfurt 1970.

[34] Maeder, A.: Selbsterhaltung und Selbstheilung. Rascher, Zürich 1949.

[35] Metzger, W.: Psychologie. Darmstadt 1954.

[36] Phillips, J. H.: Psychoanalyse und Symbolik. Huber, Bern/Stuttgart 1962.

[37] Rank, O., Sachs, H.: Die Bedeutung der Psychoanalyse für die Geisteswissenschaften. Bergmann, Wiesbaden 1913, S. 11.

[38] Roheim, G.: Psychoanalysis and Anthropology. Int. Univ. Press, New York 1950, S. 21.

[39] Sharpe, E. F.: Dream Analysis. Norton, o. J., S. 53.

[40] Silberer, H.: Bericht über die Methode, gewisse symbolische Halluzinationserscheinungen hervorzurufen und zu beobachten. J. Psychoanal. Forsch. 1 (1909).

[41] Silberer, H.: Probleme der Mystik und ihre Symbolik. Heller, Wien 1914.

[42] Silberer, H.: Der Traum. Enke, Stuttgart 1919.

[43] Stekel, W.: Die Sprache des Traumes. Bergmann, München 21922.

[44] Werner, H.: Einführung in die Entwicklungspsychologie. München 31953.

Перевод с немецкого Якова Обухова

 

[1] Впервые опубликовано в "Materialien zur Psychoanalyse und analytisch orientierten Psychoterapie" Band IV (1978), Heft 2 Verl. "Vandenhoeck&Ruprecht", Gцttingen und Zьrich, стр.166-187.

[2] ХАНСКАРЛ ЛЁЙНЕР (08.01.1919-22.06.1996) - проф., др. мед., долгие годы руководил отделением психотерапии и психосоматики в психиатрической клинике Гёттингенского университета. Научные интересы концентрируются на развитии интенсивных и технически несложных методов психотерапии, а также на психолитической терапии (использование галлюцингенов для глубинно-психологически ориентированной терапии) и на Кататимном переживании образов (технике"сновидений наяву", особенно хорошо приспособленной для "короткой психотерапии").

[3] Karl Jaspers: Allgemeine Psychopathologie. Springer, Berlin/Heidelberg/New York 1959, S. 270.

[4] Подробнее с методом Кататимного переживания образов или символдрамой, методе аналитически ориентированной психотерапии, использующей в качестве своего основного инструмента работу с образом, можно познакомиться в книге Х. Лёйнера "Кататимное переживание образов" М., "Эйдос" 1996. (Прим. перев.)

[5] Подвижность либидонозного катексиса - это возможность либидонозного заполнения определенного элемента психики смещаться на другой элемент. (Прим. перев.)

[6] Значимые лица, называемые иначе лицом отношения, - это окружавшие ребенка в детстве люди (мать, отец, бабушка, дедушка, брат, сестра, учитель и т. п.), с которыми у него сложились особо значимые эмоциональные отношения. (Прим. перев.)

[7] Causa (лат.) - причина, основание. (Прим. перев.)

 

⇐ Предыдущая12

Поделиться:

Воспользуйтесь поиском по сайту: