В. 18. Концепции А.Д. Карнышева: Байкал как источник ресурсов природосообразной активности человека и этноса.

Прагматические мотивы

Отображая гибкость и динамичность структуры и мотивации, его сложный характер (составленность из конкретных мотивов) и одновременно зависимость разных побуждений большинства людей от общей жизнедеятельности, мы вновь обращаемся к уже использован­ному приёму показа мотивационной сферы (совокупности мотивов) в качестве «веера мотивов».

Наиболее часто встречающимися и увязанными с природными потребностями личности, по-видимому, будут прагматические мотивы связи человека с природой. Прагматизм в данном случае понимается как ориентация, направленность человека на те элементы окружаю­щей среды, которые обладают необходимостью и значимостью в его повседневной жизнедеятельности: без них он не может нормально существовать, действовать сообразно требованиям ситуации, разви­ваться.

Кратко рассмотрим каждый из прагматических мотивов.

1. Мотивы нужды — это, прежде всего, желания и стремления получить от внешней среды предметы и продукты для удовлетворения физио­логических потребностей. Например, омуль и в целом рыба Байкала для определённых слоев населения и в обычной обстановке, а тем более в условиях социально-экономического кризиса и нехватки средств - это, прежде всего, возможность не быть голодным, иметь что-то на сво­ём столе. То же можно сказать и о таёжных продуктах — мясе диких животных и птиц, черемше, диком луке, орехах и ягодах и т.п. Автор данных строк, родившийся в трудное после Великой Отечественной войны время, с ранних лет помнит, что в прибайкальском селении в полуголодные зимние периоды в основном помогали выживать три продукта: картошка, омули, засоленные в деревянных бочках, и квашеная капу­ста. И сегодня для немалого количества людей из «социальных низов» мотивы нужды — главные. Не стоит сбрасывать со счетов тот факт, что и в давнишние времена и сегодня байкальская флора и фауна была по­ставщиком различных «народных» лекарственных средств, с помощью которых излечивались и излечиваются значительное количество недугов и болезней. И такие «нужды» человека не исчезнут.

2. Мотивы дохода - это, прежде всего, стремление к получе­нию выгоды от продажи или обмена продуктов природы - той же рыбы, мяса, шкур убитых животных, грибов и ягод, лекарственных растений. Связанные с данными мотивами цели могут быть совер­шенно разного масштаба: опять-таки удовлетворение насущных по­требностей в других вещах и продуктах через полученную выручку и, конечно, обогащение, получение выгод и прибылей. В последнем случае соответствующая мотивация может привести к хищническому уничтожению объектов флоры и фауны при полном или частичном забвении каких-либо нравственных тормозов. В байкальских, как и в целом в российских деревнях, есть емкое слово «хапуга». Звучит оно, прежде всего, в применении к людям, которые ради своих ко­рыстных интересов способны отбросить любую мораль и принципы, совершенно не думая о вреде, которое они своими потребами наносят природе. В условиях потребительского общества и установления ин­дивидуалистической психологии опасность усиления корыстной мо­тивации доходов многократно увеличивается.

Стимулируемые сложной социально-экономической обстановкой мотивы нужды и дохода подкрепляют существующий веками феномен браконьерства. При этом последний выливается в целостную систему, образующую привычный образ жизни для значительного количества жителей Прибайкалья. Всегда можно выделить браконьеров «по нуж­де», для которых существует мало других возможностей обеспечить себе питание и достойное существование. Отсюда для таких людей надо через самоуправление устанавливать законные льготы и посла­бления (естественно, через местные органы власти). Иное дело — че­ловек, хищничествующий на Байкале только ради корысти, способ­ный для своей выгоды на любые «пакости» по отношению к природе. Такой браконьер не может и не хочет осознавать, что он похищает и уничтожает государственную собственность, а чаще всего считает, что рыба в воде или зверь в лесу — ничьи или общие, принадлежат всем, в том числе и ему. Поэтому браконьера «по корысти» редко мучает совесть, хотя все-таки он стремится избежать «ненужных» встреч с компетентными органами. В его сознании устойчиво вне­дрен защитный механизм: «не один я такой, сегодня многие живут подобным образом».

3. Мотивы добычи, вне всякого сомнения, могут быть так или иначе увязанными с первыми двумя нуждами человека — удовлетво­рением физиологических запросов и стремлением к выгоде. «Дары природы», в чем бы они не выражались (дичь, растительная пища, озерный «провиант»), приносят человеку чувство удовлетворенности в силу своей нужности. Но они могут наполняться и иным содержа­нием. Это происходит тогда, когда охотнику или рыбаку, сборщику орех и ягод нужны конкретные подтверждения, доказательства соб­ственной силы, расчётливости, ловкости, меткости. Это может быть также стремление показать своё «рыбацкое счастье», свою удачли­вость и избранность по сравнению с другими искателями удач и пре­стижа. В последних случаях, мотивы увязываются с самооценкой и даже амбициями личности, и могут стимулироваться по-своему со­держанию другими людьми как в социально приемлемые (различные рыбацкие, охотничьи и иные конкурсы), так и чисто садистские по отношению к животной и растительной среде наклонности (подобные тенденции часто наблюдались ранее в разных странах, например, при истреблении белыми американцами бизонов). Позитивные моти­вы добычи вместе с эффектом самоутверждения приносят психоло­гическое здоровье, поскольку, как и мотивы отдыха, способствуют психической и физиологической разрядке.

4. Мотивы отдыха связаны со стремлением человека снять с себя груз усталости, накопившейся в связи с выполнением каких-либо социально-производственных функций, ликвидировать (смягчить) стрессовые либо какие-то другие психологически навязчивые состоя­ния, сделать себе «разрядку» после выполнения трудного дела или какого-то сложного мероприятия. Все чаще мотивы отдыха становятся коллективными, поскольку приводят к разным совместным действиям: семейный выезд на природу, «дружеский пикник», «корпоративная вечеринка» и т.д. Природа в таких случаях выполняет утилитарную функцию помощи человеку, а он сам выступает в роли простого потребителя благ окружающей среды для укрепления своего психического и физического здоровья. При этом мотивы отдыха даже в коллективе могут быть совершенно эгоистическими: человек в группе или без нее не задумывается о последствиях любого своего негативного влияния на окружающую среду, замусоривая и загаживая ее.

Социальные мотивы

Вторую группу мотивов можно назвать социальными, поскольку они больше увязаны общественной сутью человека или (и) могут реализоваться только во взаимодействии с другими людьми. Именно в последнем моменте заключено их отличие от прагматических моти­вов: элементы прагматизма нередко становятся социально значимыми в силу своих последствий, но всё же заметная их доля отвечает инди­видуальным запросам личности, стимулируется ими, в то время как в социальных мотивах ценность составляет их общественное звучание.

Среди социальных мотивов на первое место естественно засту­пают мотивы общения. Общаться на природе с близкими, дорогими для тебя людьми, как и совершать знакомства с доселе незнакомыми индивидами - вполне естественная реальность для любого челове­ка. Общение на природе может иметь разные поводы и основания. Это и решение каких-то деловых вопросов, и обмен впечатлениями о случаях и ситуациях повседневной жизни, и разговоры об искусстве, литературе, политике, и узнавание особенностей внутреннего мира других людей... Наконец, это может быть и общение, содержанием которого выступают красоты и прелести самой природной среды, те душевные отклики и конкретные «дары», которые она привносит в жизнь человека.

Индивидуальные и коллективные мотивы общения с природой по поводу ее самой, подкрепляемые стремлением поделиться знаниями о природе с другими и эти знания использовать для просвещения людей можно назвать мотивами познания. Первыми исследователя­ми Байкала были не только люди, которым это было положено по должности или предписанию (повелению), но и те, кто, увлекшись загадками и тайнами природы, самостоятельно изучал окружающий мир и делился с заинтересованными людьми, полученными сведения­ми. Причем людей с «добровольной» мотивацией среди изучающих байкальские проблемы достаточно много и в иные времена они пере­вешивали и перевешивают «профессионалов».

Мотивы преобразования природы могут быть и «продолжением» мотивов познания, и самостоятельными побуждениями, когда участие в каких-то созидательных деятельностях стимулируется желанием участвовать в каких-то социально значимых и высоко оцениваемых делах, связанных с природой. Примером здесь может быть участие человека в лесопосадках, в озеленении городских территорий и т.д.

Особым значением обладают социальные мотивы ответственнос­ти человека за состояние окружающей среды, которые, естественно, связаны с другими, вытекают из общих экологических установок об­щества, социальной и этнической группы, а также индивида. Суть этих установок представляет собой отражение мировоззренческих позиций «природа над человеком», «человек над природой» и т.д. и их сочетание с прагматическими и социальными мотивами. От­ветственность в таком случае выражается в осознанную личностью необходимость конкретной заботы о природе, понимание всех губи­тельных для окружающей среды последствий, которые могут быть связаны с любыми проявлениями жизнедеятельности людей. Моти­вы ответственности детерминируют реальные действия и поступки человека по защите природы, что может найти проявление в разных формах: от участия в различных публичных акциях «зелёных» до индивидуальной, проистекающих из глубинных убеждений человека, никем не замечаемой и не оцениваемой уборки мусора на загрязнён­ных территориях и т.д. и т.п.

Мотивы самоидентификации с природой

Высшего уровня побудительной и созидательной силы обладают мотивы самоидентификации с природой. При этом самоидентифи­кация может выступать или в качестве своего наиболее «сложного» образования - выполнение своего «природного» предназначения «по полной», преобразуя ее по своим «прожектам», то есть в мак­симальном объеме, или же достаточно продуманно: умение не про­тивопоставлять себя, не противоречить существу природы, а жить с ней одной жизнью. Такого рода мотивация органично связана с само­оценкой и способностями человека, которые опять-таки выделяются своим природным фундаментом.

Самооценка человека в наибольшей степени из всех психологи­ческих образований личности связана с осознанностью им своей при­роды. На это есть целый ряд причин. Во-первых, самооценки не может быть без самоощущения, то есть без «отграничения» себя от всех окружающих предметов и явлений. Отдельная, изолированная и одновременно само осознающая «особь» природы — вот чем в пер­вую очередь является человек, и его самооценка напрямую связана с этим фактом. Во-вторых, самооценка как непосредственная оцен­ка собственных потенциалов и возможностей не может быть не свя­занной и с такими природными данными, как внешность (в смысле привлекательности), рост, физические данные (сила, возможность развивать скорость при беге, ловкость и т.п.), состояние здоровья. Но еще более значимы при самооценке потенциалы, обеспечивающие успешность деятельностей и уважение в социальном мире. Это то, что мы называем задатками, развернувшимися в способности. За­даток — это не приобретенное, а унаследованное свойство или качество и в его рождении мы обязаны, прежде всего, природе, которая выделила среди многочисленных достоинств наших опять-таки мно­гочисленных родственников какие-то особые персонально для нас, надеясь, что именно через них мы должным образом проявим себя среди других людей.

И то, насколько мы оправдываем «задаточные» ожидания при­роды, обуславливает и бессознательные и осознанные критерии са­мооценки. Неудовлетворенность собой, низкая самооценка есть не что иное, как суждение и одновременно чувство о том, что мы не смогли (или в данной конкретной ситуации не можем) полностью реализовать то, что в нас вложила природа. Высокая самооценка, наоборот, чаще всего означает, что мы выполняем (выполнили) свое предназначение, свою природную миссию и можем даже гордить­ся этим. Не случайно в восточной философии весьма распростране­на мысль, что человеку для счастья достаточно лишь надлежащим образом реализовать социально-значимые функции, к которым его предопределили «высшие силы», какими бы они незначительными не были (не казались). Аналогично отражена эта мысль и в выра­жении, что человек не зря прожил жизнь, если вырастил детей и по­садил на земле деревья. Значимость двух приведенных выражений для конкретного индивида невозможно переоценить. Ведь как воздух любому человеку необходимо осознание, что по-настоящему живут не только «звезды», политики и олигархи, особенности бытия ко­торых красочно описывают разные СМИ, но и любой «рядовой» гражданин. Самоценность многих людей — в умении выполнять про­стую, непритязательную и будничную работу, содействовать разви­тию окружающей среды. Последний момент чрезвычайно важен для природосообразной сущности самооценки человека: она может быть адекватной и достаточной только при выраженной направленности и желании адекватно отражать и понимать внешний мир.

Р.Эмерсон писал, что человек в собственном развитии как мож­но скорее должен понять, что «красота природы — это красота его собственного ума. И законы ее — тоже законы собственного его ума. Природа тогда становится показателем его знаний. В той мере, в ка­кой познал он природу, он позвал и подчинил себе собственный ум. И в конечном итоге призыв древних «Познай самого себя» и при­зыв современности «Изучи природу» становятся тождественными по смыслу».