Любовь к себе и картография

ЗОД-КА ГОВОРИТ К ИККА

Бездна, проецированная из небытия порожденного «я» — большая неожиданность и изменение: чтобы растянуть цель удовольствия (для Времени, делающим все существующее несуществующим) эти вещи всегда останутся неопределенными.

Ааос отвечал, рассмеявшись в голос

Это была воля к извечным действиям.
Нечто номинально, все – чередуемое удовольствие. То, что рождено с первого побуждения, затем воплощается и исчезает с помощью иносказаний верований, ставшей законом.
Знания не отделит нас от достоинств небытия, но от человека, ставшего вовлеченным в болезнь, вся еда его отравлена, его совершенная пресыщенность безжизненна, чтобы он снова смог стать здоровым.
Такой человек изъявляет волю посредством мысли.
С помощью позы смерти (1) (она не нацелена ни на тело, разум или длительность жизни, ни на что-либо подобное этому), Телу позволено проявляться непроизвольно и быть невосприимчивым к реакциям.
Только тот, кто не осознает свои действия, имеет отвагу за пределами добра и зла, и возвышен в своей мудрости крепкого сна.
Воля к удовольствию есть основная функция, которая проходит красной нитью через всю активность, будь она сознательна или нет – и не зависит от смысла.
Отрицание любви к Себе является болезнью, — случаем человекоубийства
Знание необходимости является изначальным – размышление является ни чем иным как горьким разочарованием и первопричиной иллюзий, впрягающих людей во множество наполовину реализованных желаний.
Запомни, о Икка, существующие идеи осознания, достигшие основания и смысла есть эфемерны — предназначены для привычки и других предопределений – и не нуждаются в полном пробуждении.
Воля – возмездие, болезненный процесс переселения души – работа зарождения смерти.
Волевой акт вытеснения неспособности воплотить существующее Эго, для любого телесного переживания, кроме повторно пробужденного.
Человеку следует больше всего желать одновременного осознания его разрозненных объектов.
все осознание «Я» стремится к упадку и взращивает добро и зло снова – принуждения ограничения и нравственности. Из спонтанного небытия порождается все значительное удовольствие – что будет длиться в предельной неспособности
Обрати внимание! Все дозволено даже в кошмарах, — приходящие, они являются необходимыми как дополнительная граница для памяти – дальнейшее разделение объектов сознания.
О Икка, помни! Тебе не следует прекращать снова быть тем, что отрицают – до конца постижения человек таким образом создает свое потомство. Эти чувствительные создания и загробная жизнь в порядке осуществления эволюции, был ли ты когда-то, таким как они?
О Икка, твое умение этого нынешнего Бога – термитов, и других животных, которых еще не одомашнили и не ассоциируют с мыслями. Это средоточие «Я», которое называют сознанием, не ведает о своем цельном существующих воплощениях, но меняют и сокращают свою индивидуальность. Что такое «Я» и протяженность его осознанного существования?
…Слабое желание, управляется памятью с помощью этики и невежеством собственного тела. Следовательно, то, что непреднамеренно, то более жизненно и является волей. Забракованные знания станут законом и сексуальностью.
Эта цельность существует во многих единицах параллельно, не осознавая «Эго» как одну из субстанций.
Воистину — размышления многих существуют в живущих анимациях – их сознание ограничивается множеством создателей, но зная только одно более важное воплощение, – какое бедствие ужасней этого?
Что до остальных, их сознание при пробуждении осведомлено о более чем одной сущности и получил экстаз насыщаемым удовольствием.
О, Икка, злобно шути! Покинь преследуемую охоту в слепом повороте со значительной храбростью.
«Я», глотающий излишество в конце жадности – втягивающий секс к любви к себе. Счастлив тот, кто поглотил свое женское тело – когда либо проецированное – для того чтобы обзавестись продолжением своего. Что бы ни пожелали, его существование предрешено в бесконечном разветвлении вымирающих и несчастных: любовь к себе – парадокс «Я».
О, Икка Зод-ка! Твой домысел окончательности предотвратил сон и создал вечность. О, придуманный звук сна у изложенных руин космоса.
Все вещи существуют для неосязаемого и предшествующего сознанию.
С чувствительностью и именем, которое становится ее действующей симуляцией и таким образом исчезает — ее вовлекают в итоговую необходимость.
Причина стала столь благоразумна, что желание стало надувательством, совмещенным с колдовством.
Душа, гордая и ослепленная – гражданская война желания: из этого появляется необходимость в лекарствах и обезболивании. Человек сам создает свое окружение, разум сейчас – утроба сексуальности. Таким образом, я предлагаю тебе – любовь к себе и его собственный соблазн для нарушения.
Воистину, большой смелости ничто не остается, как удовлетворить неожиданное желание Удовольствия себя.
Для той причины, при которой желание действует снова, взаимодействует с эго, страдания должны быть наслаждением. Откуда я знаю?
Что за пределами человека – нечто более неискреннее или же будущее чудовище?
Желают одну вещь, думают о другой; появляется разница.
Каждый любит получать непристойную болезнь.
Их мечты застывают в грозных предсказаниях их самих, чтобы стать невразумительным желанием. И смех и грех! Что является наивысшей нравственностью, — мужчине любить мужчину или перевоплотиться в женщину для получения полного удовольствия?
Смерть – такой тип угасания, как замена эго в сознании (т.е. желание), она перевоплощается в отдельные цельности, единственно чтобы служить самой себе.
Действительные добродетели для мужчины – те, которые не ведают имен. Его бессмысленное Я верит в супраларсарианство //разновидность кальвинистической доктрины//
Мужчины растратили свою смелость для вызова проклятых. Никогда не будешь успешен в подражании их вытеснению.
Ты, кто всегда трясется как осиновый лист! Вздрагивающая твоя душонка! Ты погибаешь от отравы вчерашних любовных похождений и нравственности! О, несочетаемые синонимы!
О, ты, со своим умение, которое никогда не позволит решительно поцеловать близнецов обоих полов ни извиваться от ненависти или горького стыда.
Тобой ничто не открыто, до того как я это изобрел: в непрестанном воскрешении ранних размышлений.
О, твоя сизигия моего Я и Эго! Ты улетаешь от всего ощутимого. Нет ли у тебя скрытых желаний сумасшествия и скрытой любви? О, ты, внутри «неприрученный», ты не упустишь своей добродетели. Я бы не хотел стать членом твоей семьи, пока она размножается.
О, идиот! Где дорога, где я могу бродить обнаженный, безумствуя, а правонарушитель всего думает осмысленно?
О, время! Скажи добру и злу: «Иду, иду! Эго, я иду!»

***
Само по себе знание эфемерно; иллюзия, следующая после «Я желаю все»
Эго — вечность, не имеющая начала, Я – вечность, не имеющая конца, и не существует иной силы и содержания. Когда-либо увиденные нами модификации и разновидности являются результатом забывания и неправильной трактовки ночных кошмаров. Когда Эго изъявляет желание снова, затем исключительно Я и не останется больше ничего. Из этого получается вседозволенность.
Верь в то, что желаешь, в этом нет жалости. Скрытый смысл любви к Себе в применимости ко всем вещам. Для нее все эквивалентно. Разрушитель — из фанатиков, а любящий все — уникален.
Позволить выйти за пределы тем, кто безразличен к уловкам, кто насмехается над доктринами…освобождения целибата и брани. Я провозглашаю любовь к себе единственно свободой Теизма; я вижу освобождение от божьего рабства и развлечения эго во множествах бытия.
Вы, кто славите Правду посредством нахождения причины ее необходимости, вынуждены жить иначе. Вне этих запоздавших мыслей веры – процветают эти сомнамбулические поколения неудовлетворенных дураков, лжецов и человекоподобных, всегда сбитых с толку добром или злом. Все становится природным сексом, к таким усложненным «Я», что пробудиться от этого без катастрофы невозможно. Рождение стало болезненным, жизнь – угнетающей необходимостью, а смерть – нестабильной, кроме жутких вещей.
Что дальше должны содержать сточная канава правды? Ни правду, ни женщин, что что-либо другое, что сделало цель малодостижимой. Те, кто придерживаются определенной доктрины, продолжат движение на этом велосипеде для перемещения веры: они не осмеливаются столкнуться с ухудшением вне рамок, и так позволяют идее поддерживать саму себя воображаемым «Я верю». Что более отвратительно? Для меня весь пол. То, что не Я – мысли о нравственности, симулирующие и разделяющие. Представленные посредством забывчивости, рожденные спящими, чье каждое существо рассеянное, как может мир с такими вялыми предками быть чем-то мыслимым. Что человек запрещает, и потом совершает, — будет определенно являться причиной страдания, потому что желания его двойственны. Рождения усложненного желания и результаты действия дуальны: они являются множеством добродетели и порока. Создание обусловлено этой формулой реакции и рабской веры — вся вселенная получилась таким образом. Следует работать над тем, чтобы с помощью незапрещенной любви к Себе весь космос стал чем-то знакомым и приносящим удовольствие.
Но кто достаточно честен, чтобы поверить в это без повторения?
Отказаться одновременно от добра и зла удобно: следует вовлечься в импульсивное безумие.
Объявляя что-либо еще, найди приют в любви к Себе, которая подстрекает назначение к храброму «свободой от необходимостей являюсь я» и недостатки вместе с достоинствами должны исчезнуть. Вдохновением для себя являюсь я; производителем этой вселенной. Неутомимость в теле: меня создали рожденным из поддельной правды. Когда глаза закрыты, естественно мира не существует. О хаос! Если ли большее удовольствие, чем бичевание; — эстетический паралич, который приносит в жертву иссохшие души; до жути жалкие ущербные калеки — «Я боюсь…»?
Я заявлю, что любовь к себе – самый секретный скрытый ритуал, зашифрованный хулительными символами: и за тем, кто позовет, произнесет эти слова без страха, погонится множество женщин.

Что есть ложь, как не временная несогласованность событий?
Что есть время, как не вариативность единого?
Что суть вся глупость, как не воля?
Что суть все верования, как не возможности «Я»?
Кто есть все создания, как не ты сам?
Зачем это существование? Проснись! Воспрянь вверх ради себя – ради открытия любви к Себе.

О, грех, где твоя жестокость?
О, любовь, где твое кровосмешение?
О, мысль, где твоя храбрость?
О, надежда, где твоя искренность?
О, эго, где твоя человечность?
О, истина, где твоя безмолвность?
Воистину, совершенна лишь любовь к себе!

Нечто, что воскресло из архетипа

 

СЕКСУАЛЬНОСТЬ И СМЕРТЬ АĀОСА

В юном возрасте Аāос осознал, что религии, системы верований и ритуалов состоят лишь из первоначальной системы ценностей их создателей; представляют собой изнуренных воплощением радости с помощью контролируемой страхом надежды и Поклонением посредством нравственности.
То, что пугает страх и должно нуждаться в перспективе получения удовольствия от их страданий; и те, кто имеют сведущее «Я», заставят тебя уничтожить их тело, не являясь никем иным как откровенными лицемерами – их проявления удовольствия будут потенциальными: воистину, Ааос осознал, что происхождение «Я» было ради приятного воспроизведения…но все изменилось.
Затем Ааос, взвесив в сердце давно законченную геометрию мира чувств, сказал так: «Как далеко реализация опустилась от исконного замысла? Разве не пережили мы все задолго до события? Что есть любое желание как не всякое? Но люди женятся, и ничто не является совершенно случайным. Я – начало всех созданий, конечно, это то, что я не хотел спасти (считая всех жалким больным сборищем).
«О, дар, который я могу преподнести миру для существенного увеличения его страданий! Бог – скороспелое создание человекообразной обезьяны, что-то должно быть подчеркнуто: человеку стоит возобновить свою сексуальность.
Что есть человек – кормящийся мертвыми телами Эго? Родимое пятно, росянка, болезнь самого себя, конгломерация факта и причины, действующей на провал его желаний – создавая его будущие потребности: что человек знал он возмущениях своего страха.
Воистину, страдания вознаграждают сами себя.
Он, кто желает, не знает о своем истоке.
Человек создал неопределенное «Эго» и назвал его правдой и другими подходящими именами: истинно, однажды названная Вещь становится ничтожностью к ее значению.
все счастье состоит из иллюзий и западни жалости. Все добродетели являются лицемерием, а все грехи – удовольствием.
Несомненно, храбрость сама по себе кажется защищенной …без угрызений совести.
Человек создал Самоудовлетворение, но не знал собственной любви.
Все однажды бывало произвольным.
Те, кто уже говорил, что их сила заканчивается в банальной сексуальной практике – ненормальные, с пресытившимся аппетитом и только. Те, кто знал, точно были распяты, осмеяны, игнорируемы и рот их был забит собственными экскрементами.
Разве мы забыли больше, чем могли когда-либо выучить?
Где магия для оживления разрушенных слов?
В конечном счете, все снова произвольно.
Что есть для того, чтобы верить, свободное от веры? Что есть для воли, которое защищено от реакции? Почему вера всегда воплощается? Хотя часто ли промежутки времени не совсем искреннее пожелание?
Кто среди людей знал, во что верил?
Иногда все бывает правдивым.
Что это за безрадостная вещь, необходимость – страдание? От чего произошла боль? Что является необходимым, кроме обусловленной веры?
Что мы неизменно говорим и желаем – сквозь болезнь.
Истинно, человек говорит открыто – значит, он страдает.
Что такое Я и Эго? Являются ли эти мириады форм, названные созданиями, такими похожими на меня? Кто может увидеть автопортрет во всех Вещах?
Воистину, сексуальность не имеет границ понимания.
Куда я пойду — туда, где я уже долго пробыл.
Вечное дежавю кажется необходимым для многообразия!
Почему потеря памяти этими смущающими преломлениями лучей моего исходного изображения – которое я однажды сделал – и из которого пружинит сексуальность?
Господь заново возродится из желания, это можно назвать как угодно: эта провозглашенная память безымянна, пока вера не воплотится.
С тех пор ее можно назвать повторно произошедшей субдивизией «Я». Все становится необходимым.
Человек – субъект собственного закона: все остальное является непристойной шуткой и ложью.»
Так размышлял Ааос в юности перед тем, как отправиться спать в одиночестве. После омерзительного ночного кошмара Ааос проснулся и сказал: «Неподвижность – моя глубина, которая могла осознать Тех, кто содержат в себе подобные преступные аборты вселенной».

Снова в землю

 

Что есть тело, как не материализованное желание? Что такое мечты, как не удовлетворенные желания, стремящиеся к прогнозированию их возможностей, не смотря на мораль?
Жизнь – ничто иное, как воля, которая стала органической после пресыщения; ее следующие желания стремятся к Единству. Смерть – та будущая воля, в которую воплотится тело».
На следующий день Ааос пробормотал в свою растущую бороду: «уничтожь, о мое Эго, эти иллюзии того, что я нисколько не знаток удовольствия. Твоего могущественного экстаза, который желал твоего наслаждения в страдании!
Создай мое сознание твоей реальностью в теле!
Что есть Эго, как не Космос? Что есть Я, как не Хаос? Все может стать произвольным, вечно создающим свое удовольствие. Какой бы обман мы не практиковали, задача эмоции одна, а выражение их двойственно: Время творит многочисленность посредством отречения.
Что является опытом, как не отречение? Что располагается в центре, как не вера?»
После длительного вздоха Ааос обратился вслух к своему «Я»:
«Проснись, моя Любовь к себе! Оставь этот конец дня, я стараюсь всячески угодить удовольствию. Слишком долго я проживал кошмары других во сне…
Восстань! Пойти вперед и покормись от объемного вымени Жизни.
Ты не газон и не стадо, ни крупного рогатого скота, ни коров.
Но снова, создатель коров – тот, кто любит их груди! Разве они не являются всем для твоего удовлетворения, так или нет?
И что есть Корова? Не исток? Разве ты не создаешь Бога, учишь природу всем секретам и наводняешь пространство коровами желания, неузнанными и очевидными? Разве ты не создаешь и разрушаешь Женщину?»
И снова Ааос заговорил, но уже к своему недремлющему оку:
Узри свою седину, белоголовый, безмолвный наблюдатель за днем и ночью; ты смертельные тиски на ничтожество Времени! Это Ни то-ни иное – Я, переоценивший томление, страх и все заболевания на пользу воли. Мертво мое горе в страдании! Как может мой Зодиак непреднамеренно существовать? Не нужно быть в Любви с собой! Воистину, это перманентный экстаз я извлек из сотворения себя. Посредством кастрации «из» моя вера сбалансирована: мой непроизвольный автоматизм служит многообразию Любви к себе»
Затем Ааос занялся медитацией, пробормотав «Все существует из-за меня: все мужчины во мне и те, кто еще не очнулся от их собственного чрезмерного обилия от собственной реализации.
Все желания стремятся к единству: таким образом, я вижу через уши.
Пусть мое единство достаточно реализуется, так моя сексуальность станет пригодной для самой себя и избежит постижимости…
Где есть вожделение когда пройдены испытания? Воистину, эти ощущения имеют дальнейшее намерение вне себя: так ты украдешь огонь с Небес. Все вернется к их первоначальным функциям».
В этот момент Ааос осознал, что он не один, и некий голос его спросил: «Ты боишься?» Громко расхохотавшись, Ааос ответил: «Сокрытые от малой восприимчивости, совершаются жуткие гнусности.
Однажды мой ветер выдул немного коровьего помета – ты, глупец, извергнешь теплую кровь от своей проституции или инцеста.
Когда ты ничего не знаешь, похоть становится бессмысленной, вера – связанной идеями скромности, тело становится предметом пыток.Как человеку защитить свою веру от воплощения? Кто свободен от грязи и заболеваний?
Все люди – рабы великой бессмысленности в их цели прийти к удовольствию. Я думаю, Эго сможет. Нет освобождения от удовольствия, ни днем ни ночью не удастся прекратить длительное размножение их причин и следствий, все необъяснимо проникнет внутрь.
Бесконечны их составляющие и ничто никогда так не сбежит от их объятий – кроме их собственной любви к Себе…Ты боишься моего Я?»
Ааос понизил голос, прошептав «Какое дальнейшее действие я освобожу свою сексуальность? Истинно она всегда обращается ко мне!
Посредством этого Я — не сопротивляющийся себе, стал покорным» Когда голос исчез, Ааос продолжил как и прежде бормотать и смеяться: «Возможно ли, чтобы мертвые жены воскресли?» Поэтому, подумал он – женщина мертва.
С такими размышлениями Ааос замолчал. Проснувшись от самоанализа, он сказал своему телу:
«Человек — нечто, что воскресает из архетипа, при том, как предыдущее желание идет червям. Все концепции предопределены дегенеративным развитием или самозаменой степеней моральности.
Воистину, моей будет новая сексуальность, которой не нужно никого превосходить или портить. Чтобы дать ей имя, я назову ее «Неизмененной сексуальностью» безымянная она подойдет ко всем желаниям; таким образом, я не пропущу ни крупицы экстаза. Мудрость ее будет мечтой трепещущей любви к Себе, которая провозгласит: Я – тот, кто удовлетворяет себя без морали».

Тело Аāоса

Готовясь к смерти, Аāос произнес монолог:
«О, твоя непостижимость, что вышла за пределы человеческого желания, твой величественный дисгармоничный Лик. Миллионы лет ты не истомилась моим телом. Что тебе принесет удовольствие за исключением моей проделки?»
«Я научу тебя радостной смерти всего сущего» — так произнесли мои сведущие уста «Моя вера создала для меня тело еще прекрасней и возродила желания. Боюсь ли я переоценки, называемой смертью? Знаю ли я отсутствие смерти, когда только зародилось время? Восстань, старая память! И поведай мое осознание этого часто повторяющегося опыта – в очередной раз!»
Затем Смерть выразила свою мысль:
«Ни чужаком, ни врагом для меня не является Аāос, мы слишком старые друзья с ним, чтобы дойти до драки. Что ты пришел взять у меня на сей раз? Зачем свежие ассоциации твоему новому телу? Аāос ни в чем себе не отказывает. Ты пришел не ругать заповеди, чтоб пробудить бесплотные Звезды».
Аāос ответил «В моей жизни память жила в размеренной удаленности, которая была однажды мной. Моя вера достигла ассоциаций, которые превзошли всю нравственность и рационализм. Я очень изменился с помощью Эго; конечно же, я пришел ни для раскаяния, ни для поиска жены.
В самом деле, моя воля подчинила честность и честно смеется с любой добродетели!
Теперь, когда мое индивидуальное сознание растворилось, чтобы снова насытиться наиболее отдаленными желаниями для формирования нового тела: — О, могущественная Смерть, воскреси в памяти во время моего воплощения – мою крайнюю аморальность, пугающее безумие, остроумные проступки, сатирические гуляния, гротескную конкубинату хаоса.
Вспомни, о Смерть, мою яростную жажду, которая не имеет названия (забудь мой первый поцелуй любви, сейчас увядший как опавший лист). Создай с помощью этого мою сексуальность совершенной, всезнающей, чтобы я мог снова воспроизводить сильную любовь к Себе в уединении».
Затем Аāос обратился к перевозчику:
«О, время, сейчас я не стыжусь ничего, чтобы принять отцовство.
То, что я создал – будущее, подходящее тело.
Я учился и забывал то, что учил, одинаково кропотливо вникая в эту Вселенную. Тяжелая работа была моим верованием и отречением. Что я необъяснимо создал – я подтолкнул внутренний мир для создания уверенности реагирования.
Мои знания заключаются только в бормотании нескольких слов с постоянным изменением интонации и смысла. Я страдаю по тому, что никогда не будет забыто и оглашено: настолько мною осознана Жизнь. Где страх, когда я побуждаю к размножению? О, земля! Все воспоминания! Порода, жидкость, пар и пламя! Мое тело — старые сантименты заново возрождающиеся: чтобы опять существовать и меняться по команде «Я желаю». Альфа и Омега моей мудрости – радостное самоубийство: оно неотвратимо и станет моей платой вам.
Сталь и яд мои друзья. Сталь для Меня, яд для вредителей – чтобы поразить себя.
Я желаю этой плодоносной жестокости, поцелуя смерти, таким образом реализовать свою сверхзадачу».
С твердо устоявшейся верой, горящими глазами и улыбкой на полных алых губах; Ааос пристегнул шпагу, сказав: «Для человека не существует большей милости, чем покончить с собой в удовольствии». Больше нет нового опыта для Ааоса!
И так он умер.
***

Поза Смерти

 

Смертью назвали великое неизведанное.
Несомненно, смерть – непредвиденное обстоятельство. Приключение в проявлении воли, передаваемое на тело. Что происходит после смерти? Могу ли я поведать? Мой опыт, возможно, будет неожиданным…
Без колебания, все станет ощущением «порывистого ветра», который дует изнутри, перспектива тела в загробной жизни обратиться в пыль – пока сознание снова не разовьется.
Смерть – это преобразование жизни, инверсия, реверсия сознания к родословной и, возможно диверсия! Продление эволюции. Приход авангарда угнетенных.
Знаешь ли ты, что случается с телом после смерти? Какие изменения точно имеют место быть? Ну, так происходит и с твоими верованиями, желаниями и т.д., что создает понимание того, что все вещи кажутся олицетворенными желаниями, духовным миром; идеями прошлого и плотью будущего. Из этого принимается решение о новом теле и выбирается родитель с помощью законов привлечения.
Мудрец позаботится о своих будущих родителях и о реализации себя как мужчины перед смертью.
Сознание (для большинства только три упоминания) не такое определенное, как в жизни, но так много твоего сознания в смерти, чтобы расширить твою волю в жизни.
Смерть суть болезненный сон жизни. Его длительность зависит от совершенства индивидуальности или обратного, но близко следует продолжительности предыдущей жизни – до реинкарнации.
Смерть, будучи действительным кошмаром жизни, имеет болезненные возможности – в степени единства сознания. Призрачный мир «возможно», где все является неопределенными потенциальными желаниями, осуществляется. Ничто так не женственно как подобное. Говоря снова, смерть – неожиданность, которая там захватывает, где ты был до момента падения твоего тела.
Если судьба есть жизнь, то смерть – риск изменить судьбу! Мир, где воля создает запоздалую мысль в собственном воображении.
Для большинства смерть содержит преимущественно чистые листы, но разве со всеми нами обходятся одинаково?
Изучай свои сны в этой жизни, они могут помочь тебе в позе смерти.

Рай Ааоса

«Все является объектом воскрешения» — так сказал Ааос, улыбаясь, восставая из мертвых. И обернувшись к своей тени: «Я пришел! Меняющееся слово, которое уничтожит религии, вихревой ветер, который будет шутить в Церкви!
Снова! Кутила в сортировочной очереди полов, безумец анархист желаний, дикий сатир волчьих поцелуев. Однажды снова в землю, дикий вихрь желаний, ты — пьяное дыхание неприличного освещения.
Моя вампирская наложница из хаоса обвилась вокруг моей груди бытия.
Испей же из моей чаши экстаза! Да, как мое жадное пламя поднимается вокруг тебя, ты убегаешь от меня прерывающимся от смеха шепотом твоей восхитительной радости!
О, Л.К.О.’К.С!! (L.C.O’CS) ты – ненасытная жажда моей любви к Себе, с тобой и больше ни с кем я произведу потомство!
«Что сейчас, после воскрешения? Грешное отчаяние магии? Я бунтарь Логоса: солнечный сатир Хаоса! Гром и молнии? Да, жизненная яркость угрюмого пепла, пресыщенные души. Экстатический смех, что раздается и пробуждает…
Я – содрогающаяся тишина и удушающие глубины эго, то спящие,то восстающие.
Я – непостижимая женщина. Вид на пропасть с нависшими тучами, в которую наведывается мое обнаженное, вампирское Эго.
В которой пишут зашифрованным языком моей половой жизни, так что я – единственный ключ. Где ядовитая атмосфера, исторгаясь, поднимается до самого верха. Где я промачиваю мой жаждущий язык в козье молоко. Борясь со своими оцепеневшими поцелуями, падаю внутрь всепоглощающей истонченности. О, госпожа моя, я непередаваемо одурманен борьбой с твоими глубинами. Я – монограмма любви и ненавижу быть стянутым узлами. Выживающий сфинкс, никогда достаточно не воображенный. Я – гротескные преломления формы и «Я». Горькое слабительное, которое называют смертью. Жестокость, которая переживает утро. Беспокойная воды под луной – это я: испуганный черный альбатрос неиспорченной женщины – там где есть мужчины. Я – незрелая грудь ребенка, девственная утроба, скрытая в кошмарах. Неизменная в метаморфозах, проникающая в творение без жалости. Да, я весь в этом – еще никогда не узнанный. Мой поцелуй – укол шпаги! Для кого я желаемый источник в горячей пустыне? Только для тебя, О, Л.К.О.’К.С.»
Так пропел Ааос, хулитель, отшвыривая прочь погребальный саван.
Пройдя мимо людей (он находил удовольствие во всех людях) он отдал им свою магическую книгу, названную «Жизнь и Смерть, в шутку названные любовью, где каждый человек – Бог, и что бы он не пожелал — его вера».
Затем Ааос пошел по своему пути, бормоча в свою козлиную бородку:
«Вся надежда умерла, что остается? Я похоронил иллюзии и неискренность. Таким образом, мое тело стало непостижимым! О, Господи, где же твой враг?»

СНОВИДЕНИЯ АĀОСА

Я и Тайна
Однажды время близилось к назначенному для эксперимента, и Ааос смотрел на воды, чтобы породить с помощью случайной проекции тайну в абсолютную пустоту его одиночества.
И вот каким было его желание: «В будущем мои мечты будут интерпретировать сами себя как пожелание (т. е. реакция)». К этому, он пояснил: «Почему бы всем страданиям не остаться спящими?».
Ааос сделал традиционный предварительный ритуал в сточных колодцах и выпустил их в горах. Перед проекцией он просил воды: «О, вы Я, наоборот – мой Бог. Я как минимум не буду жертвой вашего розыгрыша. Я понял, в жизни возможности не хранятся на небе — среди не осознающих трусов, но достигают совершенства везде. Я объявил (открыв его книгу) нечто отличное дрянной ретушированной фотографии, которую люди называют реальностью: несмотря на то, что она тысячелетиями была дурной привычкой.
Я создал умение (живущую веру) которое превзойдет все существующие концепции.
Я воплотил то, что должен совершенствовать: воистину, не для того изображения опыта в настоящем времени для удовлетворения овец: не очевидной аллегории ослов – мыслящего Бога: не натюрморта из пустых бутылок и тривиальностей для старых дев: не пестрых трагедий для песен.
Но странное желает более странную тайну.
Закон, который я создал несмотря на мыслящего Бога – и уничтожил и воссоздал заново, так, чтобы я мог совершить любой мыслимый грех против его слова.
Моя польза была моей выгодой – мое удовольствие – что одно служило и человеку, и небесам, где я был Козерогом.
После этого откровения Ааос приготовился для позы Смерти и правосудия. Очнувшись от жуткой ярости – его зубы скрежетали, его члены дрожали и промокли от холодных капель пота, он позволил ознобу изнурить себя и подумал:
«Воистину, мне не о чем просить прощение или каяться… Увы! Что боится это «Я» кроме своего собственного состояния?
Люди создают самые быстрые телодвижения вне себя – всегда предпочитая принуждение безграничности свободы.
Увы, увы! То, что декоративно воздействует на его бесполезность – символ «Я был»
Некролог для любви – польза».
Затем, поднявшись со своего ложа и сделав вдох в трансе: «Снова я в жестокости умру и посмеюсь над Богом»
При изнуряющем процессе он претерпел дневную мечту: «Воды стали темными, потом мутными и начали свое движение.
Подходя ближе, он заметил флуоресцентную трясину, заполненную выкидышами человечества и созданиями — подобно борющимся навозным червям, бессмысленным и слепым: бескрайнее болото неудовлетворения, где разорвано на части желание.
Его волей сон изменился, и он попал в бескрайнюю психиатрическую лечебницу+бордель.
Осознав свое местопребывание, он пробормотал «Вот это – жизнь, бесконечное поглощение и размножение, морально, люди – ублюдки».
На полу были разбросаны грязные вещи и свечи потухли: познавая самую чуждую ему женщину, его ничто не принесло достаточного удовольствия… поэтому, его внимание пришло к верхней истории. Он был кем-то, стоящим перед лестницей. И сейчас ему представился нелегкий способ пройти. Ему предстояло карабкаться по всему, что поможет.
После весьма болезненных попыток он смог дотянуться и повис на балюстраде этажа выше.
Там он обнаружил магазин, в котором были странные лики и новые порождения человечества. Затем он пробился еще дальше для приобретения незатруднительного входа, думая «Где есть желание, там всегда можно найди желаемую любовницу. Что верно, то моему»Я» приятно. Сейчас я достиг шестой буквы алфавита» Когда он обнаружил другого, более проворного, который следовал за ним, и кто, добравшись до Ааоса, ухватившись за край его одежды – закричал «Туда, куда я не попаду, ты тоже не пройдешь» Их совместный вес оказался слишком тяжел – балюстрада обрушилась и они оба упали... Ааосу казалось, что он падает в бездонную яму – а потом, вздрогнув, он проснулся, и после рефлексии, обратился к своему сердцу: Воистину, я влюбился в новое верование и стал нравственным! Это я интерпретирую несколько по-разному.
Что было когда-то легко – сейчас стало тяжело. Все отражения расходятся от сути содержания. Кто знает, что его собственное постоянство отражает как время отображения.
Кто верит запоздавшей мысли без осознания?
Я, чтобы напророчить себе — без собранной груды старой одежды – посредством размышлений, предшествующих воле – быть ноуменальным, предшествующим Времени. Забыть? (т.е. освободиться от сознания). Да, тысячу раз! Чтобы желание стало гигантским и достаточно безумным для своей воли.
Как память может забыть, если реакцию мы сами изобрели? Что есть плохая память, как не нравственность? Что есть воля как не реакция – порожденная катастрофой «Я»?
Затем Ааос вспомнил, что он обусловил его реализацию обдумыванием времени и заявил: «Так концы в частичной сексуальности – в магии всех ослов, которая является моим посредником. Слишком много думать вредно для нервов. Тайна знает больше, чем я желал: и так я должен разгадать ее». Затем Ааос громко расхохотался и сказал. «Вверх! Вверх! моя сексуальность, и будь светом для всего – что находится во мне»
И во время созерцания завтрака – избежал его и я узнал, что он будет достигать недолго.
И таким образом, он нашел новое использование его добродетелей.

Любовь к себе и картография

В юности Аāос много грезил, об удовольствии или о чем другом, во сне или наяву. Часто фрагменты грез преследовали его долгие дни, кроме тех, которые были проведены на супружеском ложе. После развода он спал в одиночестве со своей шпагой. Однажды, мечтая, Аāос все еще бодрствовал, и вот что ему пригрезилось:
«Занимался он исследованием незнакомой страны и после возвращения стал составлять карты по памяти и эскизам. Он был удивлен, как хорошо сохранилась в памяти каждая запрашиваемая подробность, поражен легкости, с которой его рука выводила горы и очертания ландшафта той чужой страны. Его сноровка стала до того удовлетворительной, что угрожала событию скорым прекращением и затем забытьем. Он проснулся от этой решимости и смог погасить взволнованный энтузиазм, успокоившись тем, что ничего на самом деле не произошло. Затем он промолвил следующее:
«Что это за новый обман?
Разве моим страстям все еще нужна набедренная повязка? Воистину, быть в одиночестве и рисовать карты – сейчас небезопасное занятие.
Сон? – Этот сексуальный восторг останется. Размножение – гораздо большее, чем женщина. Но в функции сексуальности не входит лишь одно размножение: опыты более чуждые сулят большие надежды, чем нечто, когда-либо воображаемое.
Должно сохраниться лишь одно: появление на свет воли.
Смотри! Моя любовь к себе, в ком я нахожу удовольствие очень хорошо – чтобы позволить ускользнуть в другое бытие.

Аāос и Гробовщик

Однажды темной ночью, покинув таверну более-менее трезвым и теперь бездумно скитаясь, я дошел до хорошо освещенного бюро ритуальных услуг. Опьяненному мне была всегда интересна работа в подобных местах, поэтому, здесь я и остановился. И в ту же секунду дверь грубо распахнули пинком, и пятеро пьяных помощников гробовщика, покачиваясь, подошли ко мне.
Их было много, поэтому я практически не протестовал, думая, что пьяницам везет.
Это было слишком очевидно, что любые извинения или попытки сопротивления, исходящие от меня, были бы безуспешны. Они достигли агрессивного состояния, и я обнаружил, что я знаю их достаточно хорошо! От доводов глупого обвинения (да что они мне только не предъявляли?) дошло до ударов, и я подумал, что безопасней будет не сбегать. Хорошо ли я дрался? Они – да, и с пьяным гомоном втащили меня в помещение для покупки гроба. В мыслях пришло узнавание — увы, так же хорошо они узнали и меня! И затем не прошло и пятнадцати минут, как случилась безнадежная для меня драка между похоронными принадлежностями и телом.
Я был ограблен, оплёван, раздет, избит и связан – какое издевательство только не перенес? Думаю, это унижения и удары довели меня до беспамятства!
Но, меня так просто не оставили в покое – спустя некоторое время меня привели в сознание для еще худшего… Мне сказали что они только что закончили делать гроб для моей жены. Затем они заставили меня взглянуть на ее мертвое тело. Даже в моем жалком состоянии я не смог не подумать о его красоте. Теперь они стали поносить меня уже из-за нее, которая жила бы до сих пор, если бы я

Поделиться: