 |
II. Как выздороветь от неизлечимой болезни за один день.
|
|
|
|
АЛЕКСАНДР ЖИВАЛЕЙ
БОЛЕЗНИ ОТМЕНЯЮТСЯ
(психология «всего»)
ИЗДАНИЕ III, ДОПОЛНЕННОЕ
Новосибирск, Москва, Хмельницкий, Одесса 2013 год
ПРЕДИСЛОВИЕ РЕДАКТОРА.
Мало тех, кто во время дождя видит дождевую пыль, пузыри, которые висят в воздухе и которые являются средой, тем «воздухом», в котором и «идёт» дождь. Эта книга учит одновременно видеть и дождь и воздух, капли, пузыри, которые во время дождя висят в вохдухе и движутся вместе с ветром. Она учит видеть в обычном, необычное. И тому, что мы состоим из бессмертных клеток. Богоклеток, созданных по образу и подобию Божьему. А раз так, то надо создать ту реальность, в которой нам было бы удобно, приятно жить Вечно. КНИГА «Болезни отменяются» вскрывает основные причины болезней. Конечно, паразиты! Вне человека и внутри его. Они то, что «выпивает» наше Бессмертие. Автор предлагает совершенно новый взгляд на болезни, который наиболее полно описывает процессы, происходящие в организме. Все ощущения людей вытекают из самопредставлений, самоописаний. Всё, что происходит с нами, является реализацией программ, которые мы в голове своей сами себе «наговариваем». Которыми мы себя самопрограммируем. Исходя из «железной» логики «законов» этого мира. Автор пережил САМАДХИ, или, по другому можно сказать, автор был в Нирване, что с позиций буддистов, делает человека необычным, просветлённым. Автор описывает, как обычные слова, которые мы проговариваем, становятся нами. Которые в нас материализуются. Автор даёт конкретные рекомендации, как изменить эти, уже материализованные, «затвердевшие» в нас программы, на новые. На сильные, здоровые, красивые! Как выздороветь даже от неизлечимого заболевания в течении одного дня? Дано более 5-ти методик быстрого выздоровления. В этой книге Вы найдёте всё о питании. Как «побороть» излишки веса, некрасивости фигуры всего за несколько дней? Здесь всё о вегетарианстве, сыроедении, голодании, солнцеедении. О питании, как причине всех заболеваний. И о питании, как лекарстве. Какой должна быть медицина будущего? Какое должно быть общество, чтобы люди в нём стали творцами, богоустроителями этой реальности? Информации в книге очень много. На «все вкусы». Эта книга праздник, событие для всех, кто пытается разобраться в том, как устроен Мир, собственный организм, психика. Автор правильно пустил рефреном тезис о своей книге: «ПСИХОЛОГИЯ «ВСЕГО». Это глубокая книга действительно обо всём. Эта книга учит жить медитативно. Автор утверждает, что болезнь – это «зависание», то бишь, медитация на негативе, на боли. Здоровье же, наоборот, это медитация на удовольствии, позитиве, положительных эмоциях. Создание устойчивых позитивных образов, положительных ощущений, чувства удовольствия в больном органе, части тела приводит к возникновению того ФАКТОРА НЕПРЕОДОЛИМОЙ СИЛЫ, который почти мгновенно может сделать Вас здоровыми, сильными, жизнерадостностными. Автор утверждает, что именно ЖИЗНЕННОСТЬ является тем ФАКТОРОМ НЕПРЕОДОЛИМОЙ СИЛЫ, который и становится «светящимся стержнем», от которого отлетают, отшелушиваются паразиты, а с ними и все болезни. Это то, придя к чему жить мы будем 300-900 лет. Настройтесь на это. Именно столько Вам придёться теперь жить. А это и есть Великий проход в «НЕДВОЙСТВЕННОСТЬ». Всё, что мы делаем, вся наша Жизнь, яаляется «динамической» медитацией, созерцанием Бога в себе и во вне. Другое дело, что мы проводим все наши «динамические» медитации «всуе». Мы суетимся, торопимся, из-за чего нашим медитациям на позитиве, здоровье не хватает «глубины», сосредоточенности, тотальности. Тогда получаешь боль, страдание, негатив. Сядь, советует автор, помедитируй на своих ощущениях силы, здоровья. Все сложные упражнения, которые проделывают гимнасты, футболисты, прыгуны в воду, прыгуны на лыжах с трамплина, это всё те же «динамические» медитации, где каждое движение спортсменами совершается осознанно. Или нет. И хоккеисты, и футболисты тоже играют свои игры медитативно. Получается, что тот, кто выиграл, тот медитативне проигравшего. Тот же, кто проиграл, тот медитировать, играть осознанно ещё не научился. Интересное утверждение автора. Эта книга для врачей, целителей, психологов и «самых продвинутых». Прочитайте – не пожалеете!
|
|
|
|
|
|
Спасение Человечества, согласно предсказаниям Эдгара Кейси и при анализе информации, «зашитой» в русских сказках, произойдёт там, где мы с Вами, понявшие главное об этом мире, находимся. Армагедон, это то, чего бояться те, кто завели человечество в тупик. «Ар-» – это свет, «-маги, моги-» – это могущие, могучие, а «–Дон», это река, откуда мы, ари, с Вами вышли. Поэтому то, чего внешние паразиты боятся, это «света могучих с Дона». Мы, те самые, которые и являются носителями Света Нового знания, Новых отношений. Мы и наши знания, и являемся тем «Новым Ковчегом», которыми и спасётся Человечество. Эти Знания о Новом Обществе и о здоровье человека и общества - необходимые и достаточные для ПЕРЕНАСТРОЙКИ, перепрограммирования жизни Землян на Новые Параметры, Эталоны и Принципы существования.
Всё позади, всё отлегло и отболело,
Но ведаю теперь, ведь я Ведун,
Как сильным, как здоровым сделать тело,
Ведь наше тело, это тоже УМ.
Александр Живалей (поэма «Великий Дикуль»)
____________________________________________________________
НЕОБЫКНОВЕННОЕ В НАС «СИДИТ И ЖДЁТ» СВОЕГО ЧАСА.
Помните песню Бутусова: «Там …на горе (на лысой горе, на майдане, «на людях», где и болезнь, и смерть «красна») стоит крест…, повиси-ка на нё-ом, а когда надоест, мы с тобою пойдём… гулять по воде, гулять по воде, гулять по воде с тобой!!!».
Мы все в настоящее время «висим на кресте» проблем, болезней, которых на самом деле нет, которые находятся у нас в голове. Висеть на кресте болезней нам уже всем порядком надоело, поэтому, пойдёмте гулять «по воде» со мной, Шиловой, Говоровым, Поповым, Гребенщиковым и Бутусовым.
|
|
|
Мы славяне все маги, моги. Но, наша магичность пока ограничивается, сдерживается общепринятым мнением, описанием этого мира и логикой, которую мы применяем к повседневной жизни. Иногда мы, по разным причинам, выходим за рамки привычного описания, логики этого мира. Тогда мы способны совершать то, что подподает под определение: «это просто не вероятно», «этого просто не может быть».
Если мы оглянемся на историю своей жизни, то у каждого в ней особняком стоят события, которые повлияли на нас очень сильно. Повлияли на мировоззрение, наши интересы, пристрастия и яркими «вешками» стоят в череде всех жизненных событий.
Эпизод первый. В стройотряде мы, студенты, после второго курса работали на выгрузке досок из вагонов, увязанных в пакеты шириной и высотой метр на метр и длиною около пяти метров. Краном мы выгружали эти пакеты из вагонов на бортовую машину ГАЗ-59, после чего она переезжала на складскую площадку разгружаться под другой кран. Подъехала машина с очередным пакетом. На площадке уже лежали три увязанных пакета. Два пакета лежали на земле вплотную друг к другу, а третий пакет мы выгрузили на дальний пакет. Получилась из пакетов большая длинная пятиметровая «скамейка». Третий пакет был большой спинкой этой «скамейки». Я сидел на ближайшем к машине пакете. Но машина подъехала слишком близко к пакетам. Тогда я крикнул шофёру, чтобы тот немного отъехал. У шофёра что-то было не в порядке с коробкой передач, и он вместо первой скорости, неожиданно «врубил заднюю», да ещё газанул. Я всем телом почувствовал, как машина, «прыгнула» в мою сторону и, следуя за этим рывком машины, я подтянул ноги на выступающие из пакета доски и оттолкнувшись от пакета одновременно ногами, руками и задницей, как пружина, подлетел вверх. Это меня и спасло. Находясь уже в воздухе я ощутил, как в дальний пакет, в эту «спинку большой скамейки», задним бортом кузова был нанесён удар, что пакет сильно качнуло и он чуть было не свалился на землю. Вместе со мной. Всё произошло в доли секунды. Если бы я не сделал то, что я сделал, если бы я не подлетел вверх одновременно с «прыжком» машины назад, удар кузова пришёлся бы прямо по мне. Переломало бы меня всего и убило бы, это точно. Но что-то, когда времени на размышление совсем не было, дало мне возможность мгновенно среагировать, вылететь вверх и приземлиться спиной на качающийся от сильного удара верхний пакет. В досках пакета, куда я приземлился, торчал сантиметра на два шляпкой вверх, гвоздь. На него я и приземлился. Шрам на спине от того гвоздя у меня до сих пор остался. Я занимался и в школе, и в институте спортивной гимнастикой, поэтому все, кто видел, какой я проделал «трюк», не сильно-то и удивились. Ведь от гимнастов можно ожидать всего.
|
|
|
Эпизод второй. Интересный случай со мной произошёл, когда мне было лет шесть. Дело было летом. Отправила меня мать в магазин за молоком. Молочный магазин находился на другой стороне автодороги. Заигравшись, задумавшись, не обращая внимания на то, есть машины на дороге, или нет, я оказался на проезжей части. Рёв сигнала машины и визг тормозов заставил меня, буквально, «оцепенеть» от страха. Машина неслась, визжа тормозами, прямо на меня. Я стоял с бидоном лицом к несущейся сбивать меня машине. Но перед тем, как она в меня маленького и испуганного должна была врезаться и сбить, я отпустил ручку бидона, выставил вперёд руки и как-то самортизировал ими. И, перебирая быстро-быстро ногами, упёршись руками в капот, метров восемь-десять, «задом наперёд», бежал впереди машины. До полной её остановки. То, что я руками спружинил, и, перебирая быстро-быстро ногами, как-то самортизировал удар несущейся на меня машины, можно отнести к разряду «из ряда вон выходящего».
Из машины выскочил испуганный шофёр. Рёв гудка, рык шофёра и страх, что меня схватят и накажут и «перевели» меня в это «особое» состояние. Именно, страх пружиной запустил меня бежать по улице. И я не бежал, а, как пуля, «летел» между кирпичными пятиэтажками по направлению к дому «Орудийной №116». Ноги двигались с такой скоростью, что б о льшую скорость просто не могли развить, так как это было на их «конструктивном» пределе. Но в какой-то момент я заметил, что я очень быстро бегу, но при этом совсем не напрягаюсь и не дышу. Внутри себя я был предельно спокоен и оттуда отстранённо и спокойно наблюдал за этим своим перемещением, движением, бегом. Скорость была невероятная, но это перемещение не вызывало с моей стороны никаких усилий. Оно никак меня не напрягало. Я вроде бы бежал, нёсся, но при этом не дышал и совсем не уставал. Как будто бы всё происходил не со мной. Двигаться, таким образом, отстранённо, без усилий, с предельной скоростью, было очень приятно, и поэтому я носился и носился по улице, как заведённый. И не мог остановиться, наслаждаясь этим перемещением, этой свободой двигаться, перемещаться без усилий. При малейшем моём желании бежать, я тут же чувствовал себя бегущим.
|
|
|
По-видимому, двигаться, не дыша и не уставая, это врожденное наше свойство, способность. Но мы эту способность ещё в детстве теряем. Общаясь с уставшими, замученными взрослыми, живя по их схемам, с их болезненными реакциями на жизнь, на движения, на работу, включаясь в их схемы, мы затем так же, как когда-то сделали и они, любое своё действие, движение, деятельность научились превращать в то, за что вправе были требовать награду, плату. Но, чтобы требовать эту плату, они, взрослые, должны быть измученными, больными и уставшими (здесь «мерилом работы служит усталость…скованных одной цепью, связанных одной целью»). Выгода от наших, просочившихся во все поры нашего тела, усталости, страданий, боли и сделала нас медлительными, хронически уставшими, не свободными.
Интернет сделал доступными все библиотеки мира, все книги, учебники, и все знания, хранящиеся в них. Сейчас побеждает лишь тот, кто обрёл или максимально приблизился к обретению скрытых возможностей своего организма, кто вплотную подошёл к своей личной «абстрактной свободе», которая в детстве была почти всем доступна. Выйти на уровень жизни, когда всё, что ни делаешь, совершается без усилий - это и есть задача, которую должен для себя решить и спортсмен, и обычный человек. Сейчас во всех областях соперничества, противоборства, в сфере интеллектуальных игр победителями всегда оказываются люди, которые научились проходить к этим состояниям, способностям. Я могу учить всех желающих входить в это состояние. Где я был не раз.
Эпизод третий. Однажды я был свидетелем необычного происшествия. В то время я жил в Иркутске. Мне необходимо было срочно добраться до микрорайона Солнечный. У вокзала я поймал такси. Когда я сказал шофёру, что не местный и опаздываю, тот кивнул головой и поехал быстрее. И с этого момента я всю дорогу смотрел на него, как завороженный. Ангарский мост и далее вправо по ул. Марата все машины могут ехать и по дороге, и по трамвайным линиям. Сказать, что таксист ехал очень быстро, это значит, ничего не сказать. «Пробки» он объезжал, но как-то деликатно, не шокируя прохожих, по тротуарам. При этом он, крутя баранку, ещё мне рассказывал об Иркутске, о его улицах. О сосланных в Иркутск декабристах. С самого начала поездки стали происходить довольно-таки странные события. На проезжую часть вдруг выскакивал пешеход, а таксист спокойно тормозил и, не придавая этому вообще никакого значения, спокойно его объезжал. А то, вдруг, с перекрёстка на «красный» неслась нам в «бочину» какая-нибудь «жига». Тогда таксист притормаживал, останавливаясь в двадцати сантиметрах от проносящейся машины. Либо же выворачивал, смотря по обстоятельствам, или воево, или вправо, давая возможность выехавшей на перекрёсток машине, сманеврировать. При этом таксист все время оставался абсолютно невозмутимым. Показывая чудеса своего вождения, он не прекращал и своё историческое повествование. Я глядел на него широко открытыми глазами. От нескольких неминуемых аварий таксист каким-то чудом уходил, но уходил, как от происшествий незначительных, не придавая им вообще никакого значения. Для любого другого шофёра любая ситуация, в которую попадали мы, была бы чрезвычайным событием, после чего любого «нормального» шофёра потом целый день трясло бы и он бы неделю потом всех «гонщиков» и пешеходов «костерил» бы по-всякому. А этот таксист все экстраординарные, из ряда вон выходящие ситуации, спокойно «разруливал», всегда находя правильные варианты выхода из них. Он тогда сознательно или, не ведая того, «давал» своему пассажиру, мне, урок умения преодолевать трудности и передряги жизни, не называя их общепринятыми «сильными словами». Хотел того он, или нет, но он преподал мне хороший урок! Как нужно «разруливать» экстраординарные, возникающие на «дороге жизни» ситуации? Как объективные, будничные. Это был, воистину, «спектакль» в декорациях реального города, с «народным артистом», шофёром, который для меня, единственного своего зрителя, показывал захватывающее «театральное» действие в нескольких частях. Он вёл машину и одновременно учил меня не оценивать события Жизни с общепринятой точки зрения. «Слово – не воробей…», «Назвался груздём – полезай…», «Как корабль назовёшь, так он и поплывёт». По-видимому, все плохие таксисты – хорошие «такси-дермисты». Но они об этом не знают.
Эпизод четвёртый. В младших классах у меня, как и у многих моих сверстников, была привычка держать руки в карманах. Это было «круто», говорило о нашей мальчишеской независимости. И придавало нам, мальчишкам, некую взрослую важность. Брюки у меня были из серого форменного прочного сукна. Было это под новый год. Мы в классе наряжали ёлку. И вот мы наряжаем ёлку, разговариваем. Я держу руки в карманах, а Сашка Горин вдруг неожиданно кинул мне ёлочную игрушку. Боясь, что ёлочная игрушка разобьётся (времени на раздумья и на вынимание рук из карманов не было), я дёрнулся руками за игрушкой, чтобы поймать её. И ловко, обеими руками, поймал её! Карманов при этом я не почувствовал, не заметил, а, бросившись ловить игрушку, просто «вырвал их с мясом». Было ощущение, что я просто держал руки вдоль тела, мне кинули игрушку, и я её поймал. Потом я специально пытался разорвать брючную ткань по шву и разрыву, где она менее прочная, и не смог. Серая ткань форменной школьной одежды была невероятно крепкой. Мать, зашивая мне брюки, всё время удивлялась, как я умудрился их порвать.
Эпизод пятый. Перед самым Новым Годом кто-то в нашем студенческом общежитии рассказал, что можно на мизинцах легко поднять лежащего на столе человека. Паша Чистов вызвался для этого эксперимента «подопытным кроликом». Все куда-то разбежались, набралось нас всего Паша да вместе со мной ещё три любознательных студента. Паша лежит на столе всеми своими ста десятью килограммами. «Кровь с молоком», румянец во всю щёку. Очень добродушный всегда и спокойный. Мы вначале решили попробовать поднять его без волшебных слов: «Дух-Дух-помоги». Но сколько мы не пытались, мы не в состоянии были Пашу приподнять, даже на миллиметр. Пальцы выворачивало, Затем, не веря уже в нашу затею, мы начинаем хором и громко эти слова «орать». И на третье проговаривание: «Дух-Дух – помоги» мы делаем попытку Пашу поднять, и, о чудо, наши руки, не чувствуя Пашиного веса, сами поднимаются вверх!!! И сами же аккуратно на стол его и опустили. После этого эксперимента мы весь вечер были под впечатлением отсутствия у Паши веса. Но на следующий день все участники этого эксперимента вспоминали случившееся, как что-то не реальное. Ведь на Рождество может показаться всякое.
Эпизод шестой. В детстве я занимался спортивной гимнастикой и как-то нас тренер привёз на соревнование в Луганск. Жили мы в гостинице по три человека в номере. Как-то Олег П. сказал мне что-то унизительное, обидное, а я стерпел, так как он ещё раньше до занятий гимнастикой занимался боксом. Короче, я струсил. Он меня обидел при всех, а у меня решимости и смелости не хватило емудостойно ответить. Олег и ребята отправились смотреть город, а я остался один в номере гостиницы чужого города. Сразу после их ухода я для себя решил, что когда все вернутся с прогулки и Олег войдёт в номер, я ему скажу: «Олег, давай подерёмся». Погуляли ребята по Луганску и вернулись. Олег и все остальные зашли в номер, а я так и не смог сказать то, что для себя запланировал. Себя тогда я кем только не обзывал: трусом недостойным, мышью. И тогда я решил, что досчитаю мысленно до десяти, и на счёт десять вызову Олега на «битву». Начал я про себя считать, а меня от волнения и страха всего трясёт, но я дрожащим, заплетающимся языком на счёт «десять» всё же сумел выдавить из себя: «Олег, давай подерёмся». Олег сказал: «Давай». И тут же врезал мне кулаком снизу по скуле. Вот тут-то всё и началось.
Следующий его удар я видел уже как в замедленной съёмке. Он метил кулаком мне в нос, но движение его кулака мной ощущалось как медленное, едва заметное движение в мою сторону. Практически кулак его просто находился в положении начала удара и совсем, как мне казалось, не двигался. Я спокойно, пока кулак «полз» к моему носу, стоял и размышлял, как мне этот кулак отбить. При этом чувствовал, что могу отбить его «хоть как». И я взял, и просто отвёл его руку в сторону. Хотя отбить его руку я мог, хоть как и хоть куда. Мы с ним существовали сейчас в разных временах и скоростях, и у меня, естественно, было огромное преимущество. Затем он, всё ещё чувствуя себя сильным и ловким, начал бить мне ногой в пах. И опять его нога медленно-медленно начала двигаться туда, куда он целил. Но, по сравнению с Олегом, у меня был бесконечный запас времени. Его нога опять почти замерла на месте. Мелькнула даже мысль, что его нога «ползёт» в мою сторону целых 40 секунд. Я стоял и ждал, когда его нога поднимется повыше и в уме лениво перебирал всевозможные варианты, как мне лучше отбить его ногу: либо в сторону, либо вверх её пустить. Я мог сделать в те мгновенья с Олегом всё, что захочу, так как я находился в необычном состоянии, а он нет. Я мог спокойно отойти назад или в сторону, или ударить его в любое место, или просто выковырять ему глаза. Но я никогда не был до такой степени кровожадным и агрессивным, потому я его ногу взял и отвёл в сторону. Просто взял и просто отвёл. Следующий его удар ногой приближался к моим гениталиям тоже целую вечность, но на этот раз я снизу подхватил его ногу и продолжил её движение, пустив её вслед за ударом вверх. Олег медленно-медленно вслед за ногой начал двигаться к потолку и затем медленно, как лист с дерева, начал опускаться на пол, выставив при этом, чтобы головой и плечом больно не удариться о паркетный гостиничный пол, свою левую руку, которую тут же сломал, упав на неё всем телом.
Эпизод седьмой. На станции Андриановская, где я жил некоторое время с семьёй и работал бригадиром на железной дороге, произошёл интересный случай. От Андриановской по распадку до станции «Старая Ангасолка» «Круго-Байкальской железной дороги» было километров семь. В один морозный солнечный выходной я уговорил свою жену прогуляться к Байкалу. Одиннадцатимесячного сына я поместил в рюкзак вместе со спальником, вещами и продуктами. Из рюкзака торчала только его голова. Шли без тропы по распадку Олхинского плато, который спускался к самому Байкалу. Снег на склоне, по которому мы шли, был не глубокий, пушистый, чуть выше колена. Собака Пальма, которая увязалась с нами в поход, вдруг стала скулить и жаться к моим ногам и даже обгадилась, почти мне на ботинки. В это время моя «бывшая» тихо констатировала, что «по нам стреляют». С противоположного склона раздался в нашу сторону ещё один выстрел. От сильного волнения жены и крайней встревоженности собаки, которые передались и мне, я вдруг стал видеть, как пуля медленно-медленно летит в нашу сторону. Расстояние с противоположного склона метров в сто пятьдесят она преодолевала, как мне тогда казалось, секунд пять, и при этом она жужжала, как моторчик. Потом она с чавкающим звуком медленно ввинтилась в мёрзлую землю метрах в шести от нас. Затем в нашу сторону так же медленно полетела следующая пуля, и так же жужжа, и с таким же чавкающим звуком тоже ввинтилась в мёрзлую землю. Оказалось, что пьяные до невменяемости охотники гнали в нашу сторону медведя, а мы оказались на линии их огня. С пьяных глаз эти «придурки» из лихости, а где-то, шутки ради, начали палить в нашу сторону. Плохо, что в те времена не было носков и кроссовок из кевлара (из чего шьют бронежилеты), в которых пули, как теннисные мячики, можно было бы рукой или ногой назад отбивать. А что, моя идея о кевларовых плавках, носках, перчатках, фуражках и кроссовках непробиваемых, с помощью которых можно пули «ловить», или назад «отфутболивать», хорошая. Одежда для тех, для кого пули летают «медленно».
Эпизод восьмой. Уже совсем недавно я шёл мимо клуба «Отдых» и метрах в ста от остановки увидел, как парень ногами пинает лежащего на тротуаре мужчину. Я оттолкнул парня в сторону и, наклонившись над лежащим без сознания пожилым мужчиной, пытался определить его состояние. Вроде живой, дышит. А парень в это время ходил сзади меня, и я спиной, всей её кожей чувствовал, как он меня «ловит». Как только я отвлекусь, он тогда и меня, скорее всего, сзади, футбольным ударом ноги по голове тоже «вырубит». Эту опасность я ощущал настолько сильно, что стопроцентно был готов среагировать на его нападение. И когда он, «герой хренов», хотел уже меня «подловить» и «вырубить», я рванулся к нему и, схватив левой рукой за грудки, неожиданно для себя, легко его поднял. При этом я отчётливо отследил, увидел, что держу его на левой вытянутой руке, а ноги его болтаются над травой газона. Несмотря на то, что в нём было килограммов, наверное, 70, я поднял его одной рукой, не прилагая при этом со своей стороны никаких усилий. С таким же напряжением я мог бы держать на вытянутой руке и коробок спичек. Парень, болтаясь на руке, придушенный воротником своей рубахи и свитера, хрипло спросил: «Ты что, борец?», я ответил: «Да, борец». Имея, видимо, уважение к борцам, парень сразу обмяк. Я его поставил на землю и поинтересовался, за что он бил пенсионера. Парень сказал, что тот обозвал его «не русским». Тогда я ему констатировал, что если он сейчас же не исчезнет, то его посадят. Затем я его развернул и сильно дал ему ногой под зад.
Парень уже покорно, бормоча что-то себе под нос, направился в сторону ближайшей остановки. Мимо проходили две девушки. Я попросил их вызвать скорую помощь, а сам пошёл к двоюродной сестре, которая жила недалеко от места события. Там я рассказал ей и племяннице, что держал здорового парня на вытянутой руке, как коробок спичек. Но, рассказывая им об этом, я уже и сам в это не верил. Рассказывать кому-то о своих достижениях, которые не вписываются в общепринятую логику, себе же дороже. Во время своего повествования ты сам начинаешь смотреть на произошедшее глазами того, кому ты всё это рассказываешь. Тем самым, ты всё, что с тобой произошло, нивелируешь, обесцениваешь до философии, мировоззрения и способностей своего оппонента. Делиться своими успехами и достижениями надо не с каждым. Выборочно.
II. КАК ВЫЗДОРОВЕТЬ ОТ НЕИЗЛЕЧИМОЙ БОЛЕЗНИ ЗА ОДИН ДЕНЬ.
1. В этом мире всё специально перепутано. Парикмахеры на территории бывшего СССР моют голову пришедшим к ним стричься не после того, как подстригут, а перед стрижкой. Мыть голову, чтобы мелкие волоса за шиворот, под одежду не попадали, нужно после того, как Вас подстригут. Мыть перед стрижкой, да с умным видом, как будто совершаешь что-то очень нужное, полезное, это жульничество. И в наших больницах всё, что вра-чи проделывают со своими доверчивыми пациентами, в большинстве своём, является всё тем же бессмысленным, а порой, и вредным для нашего здоровья, «мытьём головы». Не в том месте, и не тогда, когда действительно необходимо. Быть сознательным, понимать, что вокруг тебя происходит, это значит прекратить эти бесконечные «хождения по мухам», это значит перестать вовлекаться во всё, что нам предлагают пройдохи. Разные торгаши: политики, юристы, врачи. Ну, это к слову.
В девятом классе у меня разболелась нога. Врачи после тщательных анализов сделали заключение: воспаление надкостницы, остеомиелит. С левой стороны правой ноги от коленного сустава и выше нога покраснела и сильно опухла. Меня даже положили в больницу, ногу поместили в лангету, выдали костыли и потом в стационаре врачи в течение месяца меня своими уколами и таблетками «лечили» (на 90 процентов все наши болезни от уколов, пирке, вакцинаций, через которые в нас внедрили, подсадили паразитов различной этимологии).
Как-то на тренировке (а я занимался тогда спортивной гимнастикой) я сильно ударился о ручку гимнастического коня, и ударенная кость и мышца правой ноги, помню, сильно болели. Всё остальное было «наведено» мнительностью, страхом, самовнушением, которые меня тогда сильно «захватили». А после пришли и слабость, и температура под сорок. Полежал я в больнице почти месяц, а улучшений никаких. Тогда мне ногу в месте воспаления «вскрыли», вставили в разрез «резинку», чтобы оттуда, из раны, всякая гадость вытекала. После чего из больницы выписали. Улучшения от такого «лечения» мне не было никакого, а через некоторое время воспаление перешло и на правую сторону голени, ниже сустава. Я теперь везде ходил, прихрамывая. Боль в правой ноге была постоянная. Днём не такая сильная, а ночью, я её ощущал как «зубную боль», но в ноге. Она мешала мне и заснуть и спать. Все сердобольные знакомые и родственники меня жалели. Мать часто плакала, т.к. ей сказали, что остеомиелит – это нагноение, воспаление надкостницы. Для неё это было чем-то, что «даже врачи не могут вылечить». Время от времени я ходил в поликлинику к хирургу, который в моей ране, обычно, лениво ковырял металлическим, клювообразным инструментом. После чего что-то записывал в карточку. Но от осмотров вра-ча опухоль и боль не проходили. После посещения врача я хромая, брёл домой, где меня все жалели, мать плакала. Мать, как тяжело больному, мне старалась во всём угодить. В связи с воспалением и опухолью на ноге, у меня всё время держалась температура 37,7 (17-мой день рождения). В школу я не ходил, на тренировки тем более. В этой моей болезни были и другие выгоды и плюсы. По дому у меня теперь не было никаких обязанностей. Ни мусор вынести, ни за собой убрать. Если бы не постоянная боль в ноге, в остальном всё было не так уж и плохо. Меня все жалели и старались мне, «страшно» больному, во всём угодить. Мать старалась на завтрак, обед, ужин готовить то, что я любил. В один из дней недели мне нужно было опять идти на приём к врачу. До остановки от нашего дома было метров восемьсот. Шёл я в сторону поликлиники и хромал. Нога сильно ныла. Я, чуть не плача, плёлся к врачу, зная, что врач опять будет бесцеремонно трогать мою больную ногу, при этом он будет причинять мне ещё большую боль, а улучшения от его прикосновений и созерцания моей больной ноги, как всегда, не будет никакого. Всю дорогу я всем встречным и обгоняющим меня прохожим как-то подсознательно демонстрировал своё терпение и мужество. Я, как Мересьев, хромая и морщась от боли «пробивался» к районной поликлинике. При этом, помню, в голове действительно крутились разные образы из фильмов и книг, где герои, действительно, «несмотря на ранение, боль, героически…», что там они обычно делают… «прорываются, преодолевают и терпят». Дорога казалась бесконечной.
И вдруг я вспомнил (или я от кого-то это слышал, или прочитал где-то), что боль можно перенести с одной ноги или руки на другую. Непонятно откуда мне пришла эта мысль. Но я посреди дороги остановился и попробовал её реализовать. У меня болела правая нога, я начал переносить, или точнее, вызывать боль в левой ноге. Я костяшками пальцев начал стучать и тереть то место на левой ноге, которое соответствовало месту моей реальной боли на правой ноге. При этом я рассуждал так: «Больное место радирует в мозг, что у организма где-то что-то болит. В мозгу создаётся очаг, который тоже «кричит» про то же самое: «болит-болит-болит». И этот очаг, достаточно уже устойчивый, так как болит уже давно. И если» «вдруг наступает даже какое-то облегчение, то мой «очаг в мозгу» его просто не заметит, так как он уже привык «кричать» лишь одно: «болит, болит, болит». То есть болезнь моей ноги постепенно стала уже болезнью головы, психики. Я это увидел настолько ярко, и основные причины моего заболевания для меня стали настолько очевидны, что я понял, что надо стереть этот воспалённый «очаг» в голове, а больное место без подпитки «сверху», точнее, весь мой организм (то бишь, я сам), легко справится с этой болезнью. И так, я натёр, настучал себе другую ногу и она у меня действительно «заболела». Я попросту внушил себе, представил, что у меня болит на самом деле не правая нога, а левая и стал хромать уже на эту «свежебольную» ногу. И что интересно, боль в ней стала полностью тождественна той реальной до эксперимента боли, которая была у моей правой ноги. А дальше, рассуждал я, раз у меня болит левая нога, та, на которую я хромаю, то правая, другая моя нога, совсем не болит. И, действительно, я шёл и хромал на левую ногу, но по-прежнему сильно жалел себя за то, что у меня так сильно болит левая нога. Ничего не изменилось. Сильно болела левая нога, а я, превозмогая боль, брёл в больницу, жалея себя, и всё так же героически преодолевая боль, которой не существовало. И тогда меня осенило. Болезнь является следствием самопредставления. Причиной является реальная боль, от которой образуется след, очаг в мозгу, который, даже, если «внизу» в ноге произошли изменения в лучшую сторону, им, «очагом» болезни в мозгу, попросту не замечаются. И это полностью согласуется с мыслями, которые голова думает по поводу больного места. В моём же случае врачи «навесили» на меня ярлык – «больной остеомиелитом», у которого на коленке «воспаление надкостницы», «туберкулез кости». Я вошёл в эту боль, болезнь, «завис» в ней и месяцами наблюдал и ощущал в ноге фантом этой боли, который становился реальностью, подпитываемой жалостью других и сильным страхом, который я испытывал перед этой ужасной болезнью. И жалостью к себе. И выгодой, которую я из болезни для себя извлекал. Она боль и болезнь стала товаром, которым я теперь везде спекулировал, ведь ни на тренировки, ни в школу можно было теперь совсем не ходить. Да и вкусненьким мать меня теперь чаще баловала.
Поняв, осознав, что боль и болезнь это «иллюзия», в которую мы погружены и за рамки которой мы, до какого-то момента, вырваться не в состоянии, я испытал такое облегчение, что словами не выразить. Я и в поликлинику перестал идти, развернулся и, всё так же хромая, но теперь уже на левую ногу, всё так же требуя от прохожих сочувствия, участия в моих проблемах, их жалости, пошёл домой. Но внутри я ликовал. Хотя я и продолжал хромать, когда шёл мимо дома, мимо сидящих на скамейке бабушек, но теперь я хромал, «придуриваясь», на здоровую левую ногу. Родителям я ничего не сказал о своём «великом открытии». Ночью я впервые за несколько месяцев спал совсем не чувствуя боли в правой ноге. А ощущение, что правая нога не болит, а болит левая, давало правой ноге такую лёгкость. А левая, которая болит, но которая, на самом деле не болит, так как боль в ней являлась самовнушением, которое я сам вызвал, осознание этого давало мне уверенность, что теперь мне подвластно всё. В тот день я осознал, что моя болезнь являлась наваждением, мороком, иллюзией, от которой я, наконец-то, нашёл способ как избавиться. Позднее, за свою жизнь я избавился от пяти болезней, считающихся в «миру», неизлечимыми. Выкарабкаться из любой даже неизлечимой болезни теперь не проблема и для меня, и для тех, кто понимает, о чём я здесь говорю. Перескочить с «коня болезни» «на коня здоровья» не просто, но я знаю, как это сделать, и всех желающих я могу этому научить.
2. Поможет понять, как происходит выздоравливание, ещё один случай, который произошёл со мной и моим другом Саней Наумовым, когда я жил и работал в Слюдянке. Жил я в общежитии локомотивного депо, но большую часть времени проводил на Туристической КСС (Контрольно-спасательной станции), которая была расположена на склоне спускающегося к самому Байкалу одного из отрогов Хамар-Дабана.
Была зима. Начало января. Несмотря на то, что на улице было минус тридцать, Байкал не замёрз (Байкал тогда замерзал 15-20 января, а освобождался ото льда 15-20 мая). Саня Наумов, этот экспериментатор хренов, где-то прочитал, что зимой лучше всего закалишься, если будешь бегать раздетым по пояс (тем самым, говорил он, ты «убьёшь двух зайцев»: натренируешь свои беговые мышцы и закалишься). Мы как раз находились на КСС, пили чай, разговаривали. Вдруг Саня сбрасывает свитер и рубашку, приоткрывает входную дверь и предлагает мне вместе с ним раздетым по пояс пробежаться. А я, дурак, тут же согласился. Мы выскочили на мороз без шапок, по пояс голые, в одном тонком трико, в старых кроссовках, на босу ногу. Первое, что я на «свежем воздухе» ощутил, так это страх и полную свою незащищённость перед Дедом Морозом. А также жуткий дискомфорт и озноб. Именно так себя ощущает новорожденный. После пребывания ребёнка в околоплодных водах, температура которых равна температуре тела матери, рождение является для ребёнка шоком. Нежная кожа ребёнка обжигается кислородом и холодом. Тело ребёнка буквально съёживается от температуры, которая взрослым кажется обычной. Кожа ребёнка «обжигается» этим миром, его холодом и кислородом, и новорожденный ребёнок в течение нескольких дней потом «приходит в себя». То же самое на морозе чувствовал и я. Да и Саня Наумчик испытывал то же самое. Мы раздетые сбежали по склону вниз, а затем побежали и по самой Слюдянке. Прохожие на нас смотрели, как на сумасшедших. Но с какой бы интенсивностью мы не бежали, теплее нам не становилось. Затем мы развернулись и побежали в обратном направлении. Даже бег в гору к КСС не разогрел нас. Потом мы пили горячий чай, но нас трясло от озноба ещё полчаса. Вскоре Саня Наумов уехал к родителям в Байкальск. К вечеру я почувствовал, что заболел и с температурой под сорок слёг в пост
