 |
Ложный нимб. Депрессия. Феникс.
|
|
|
|
Условие выхода
Автор: Afi
Пейринг: Гермиона Грейнджер/Драко Малфой/Северус Снейп
Рейтинг: R
Жанр: Drama/Romance
Саммари: Вместе весело шагать
Предупреждение: AU, групповой секс
Коментарии: Как-то в интернет-беседе прозвучала тема, заявленная в эпиграфе к первой главе. Грех был бы её не использовать:)
Рассказ отмечен знаком качества и принят в Каталог лучших фанфиков рунета - http://fanfiki.net/976-uslovie-vyhoda.html Чего уж тут.
Благодарности: Собственно, aquamarin. За столь информативный кошмар:)
kostyaeva и Тау Мау, огромное спасибо за обложку!
Главную благодарность я и забыла. Дуранте дельи Алигьери - за могучий хребет его Комедии, способный вынести испытание временем и дамскими импровизациями. И переводчику его, М.Л. Лозинскому.
Размер: Макси
Статус: Закончен
ПРИМЕЧАНИЕ: Все герои, задействованные в сценах сексуального содержания, вымышленны и достигли возраста 18 лет.
Искуситель
"Мне сегодня опять снился дебильный сон. Красной нитью через весь сон тянулось кладбище. Дом мой стоял рядом с мостом, по которому я на работу еду, рядом почему-то кладбище. Какие-то персоны делали то ли привороты, то ли отвороты, то ли еще какую хрень на могильной земле и крови животных. Приснился Снейп (в первый раз за все годы) в виде призрака, все хотел зайти ко мне домой, но какой-то мужик, специалист по хрен знает какой магии, говорил мне, что нельзя, ни в коем случае, и учил меня, как этот призрак отгонять надо.
Что с моим подсознанием, а? Что за хрень там сидит и самовыражается? Я ж скоро дуба дам от таких снов." aquamarin. Нощные размышления.
"Ситуация слабо поддается прогнозированию. Ощущение постороннего вмешательства, влияния, параллельных интересов. Неизвестно, когда процесс закончится и во что это выльется". Карта Искуситель, колода Симболон.
|
|
|
— Тебе не нужно бояться.
Сегодня она и не боится, и даже не испытывает отвращения. Ей только хочется, чтобы всё поскорее кончилось — так или иначе. Пусть она проснётся, или пусть то, что сжимает её в удушающих объятиях, перестанет её мучить и возьмёт, наконец, своё. Кстати, чем именно оно сейчас является?
Она утомлённо приоткрыла глаза. Огромный питон, в стиле Каа, баюкает её в прохладных кольцах. Такой милый детский сон — если бы не гибкий хвост, который невесомо скользит по её голой коже, по шее, по груди — и тут, свившись восьмёркой, охватывает и сжимает обе груди сразу. Это смешно. Смешно, заклинает она, мне смешно, я хочу засмеяться, я смеюсь, но обессиливающая истома течёт в крови, и вместо смеха из горла вырывается стон. Питон торжествующе шипит. Хотя шипением этот звук не назовёшь, слишком глубок, слишком человечен. Да, человеческий, мучительно знакомый голос, но ни во сне, ни наяву она не может вспомнить, чей.
Чувство юмора не помогло проснуться, надо было испробовать ещё что-нибудь. Чувство гордости, например. Это, наконец, ниже человеческого достоинства — так остро реагировать на прикосновения пригрезившейся рептилии. И вообще, питон — это унизительно. Почему ей снится питон, неядовитый и опасный разве что для кроликов, а не королевская кобра, скажем? Почему не покойная Нагайна? Хотя Нагайна — самка, а питон, судя по тембру шипения и технике владения хвостом, является самцом, что свидетельствует о её беспросветном консерватизме. Какие бы комплексы, какие бы древние бесформенные желания ни воплощались в её бреду, ориентированы они строго гетеросексуально.
Она, наконец, захихикала, и вовремя — кончик хвоста уже пробрался между ног и касался того, чего змеям трогать не положено со времён ветхозаветных. Она хихикнула громче, и её словно подтолкнуло со дна сна к поверхности. Прохладные кольца на мгновение сжались сильнее, потом соскользнули, выпустили, сейчас он скажет… прошипит…
|
|
|
— Помоги.
— Как? Как тебе помочь? — крикнула она, и, как обычно, крик этот разбудил её.
Она никак не могла установить, кричит ли она наяву. Судя потому, что Рон ни разу не проснулся, вопит она только во сне. С другой стороны, если человека не может разбудить его собственный медвежий храп, то его ничто не разбудит. Господи, ведь стены трясутся!
Она раздражённо натянула войлочные тапки, накинула халат и пошла в ванную. Всё равно ей больше не заснуть — сердце чуть не выпрыгивает, тело бьёт дрожь. Отходила она от кошмаров всегда одинаково — а именно под душем-кипятком, дрожа и корчась от омерзения.
Хотя сегодня всё было не так уж плохо. Подумаешь, питон. По крайней мере, сухой, гладкий и прохладный. В прошлый раз, например, был гигантский кальмар с блудливыми щупальцами (её всю так и передёрнуло), а перед этим — огромный чёрный паук. Со жвалами. Вот он явно был ядовитый, яд жёлтыми каплями стекал со жвал, но паук тщательно следил за тем, чтобы ни одна капля не попала на Гермиону. Он вообще к ней не прикасался. К счастью. Иначе бы она умерла на месте. Но тянулся к ней и жвалами, и лапами, покрытыми чёрным жёстким волосом, и смотрел разумными глазами на неё, агонизирующую от омерзения. И мучительно знакомым голосом умолял не бояться и помочь. Знать бы ещё, кому и как.
И чем скорее она это узнает, тем лучше. Иначе следующее явление вполне может оказаться тараканом в человеческий рост. Тогда она точно не проснётся.
До того, как начались кошмары, она была искренне уверена, что уроки по уходу за магическими существами надёжно излечили её от любых форм как зоофобии, так и зоофилии, но подсознание полно сюрпризов. И ещё каких гадостных.
Она снова вздрогнула, но уже слабее — горячая вода делала своё дело. Реакция переходила во вторую стадию: воспоминание о чешуйчатых кольцах (слизистых щупальцах, ядовитых жвалах) вместо невыносимого омерзения вызывало столь же невыносимое желание.
"Господи, — подумала она, отрешённо следя за собственными онемевшими, потерявшими осязательность руками, терзающими её тело, как чужое, — что же за дрянь такая ко мне прицепилась?!".
|
|
|
Её тело, содрогаясь, припало к кафельной стенке ванной, сползло по ней, упало на колени. Она терпеливо ждала, пока руки обретут чувствительность и вновь начнут ей подчиняться. Мысли упорно шли по привычному кругу.
"Инкуб?"
Инкубы, по слухам, неописуемо хороши собой. И уж точно антропоморфны. А ей снится всякое пресмыкающееся и членистоногое. Низший уровень сексуальности, прямо по Фрейду. Кроме того, являются инкубы наяву, а не во сне, и имеют своих жертв лично, а не мучают незавершённостью и не заставляют заниматься самоудовлетворением.
Она сжала и разжала пальцы, ухватилась за бортик и с усилием выпрямилась. Самоудовлетворением, как же. Тварь овладевает её руками и заставляет делать с собой такое, что ей и в голову не приходило, что заставляет её стыдиться себя. Этот же стыд мешал ей приближаться к Рону, а, казалось бы, нет ничего проще, чем использовать родного мужа по прямому назначению. Просто — но не тогда, когда твоим телом управляет неизвестно что… и вызывает стыд… нет, не только стыд — отвращение к себе, и к Рону тоже…
Она запустила пальцы себе в волосы, сдавила виски, вынуждая себя додумать до конца
… потому что Рон не давал ей того, что давала тварь. Не знал её так, как тварь. Не нуждался в ней так, как тварь, да и вообще в ней не нуждался. Такие боевые подруги-валькирии, как она, нужны на войне, а в мирной жизни требуются этакие блондиночки типа сахарных овечек, нежно блеющие и больно бодающие. У Рона к таким всегда была склонность…
Она отпустила виски и сжала щёки. Не о том она думает.
Нет, дорогие леди, это не инкуб. Это самая обыкновенная шизофрения — кошмар на улице Вязов, Малыш и Карлсон, этот — как его? — Пиф… нет, Чокки… хотя в её случае, скорее, Лора Палмер и её душка Боб.
Это мысль тоже была старая. И неверная — после второго приступа Гермиона помчалась к психиатру, который диагностировал банальное нервное истощение и велел хорошенько отдохнуть, а не морочить старику голову.
Она лениво стянула с сушилки тёплое полотенце и принялась растираться медленными сильными движениями. Это наступила третья стадия — стадия покоя, силы и уверенности, которая продлится сакраментальные четыре недели. До следующего кошмара.
|
|
|
Нет, это не инкуб. Инкуб — паразит по природе своей, и, даже проникнувшись к жертве сентиментальными чувствами, не может делиться с ней энергией. Он может только брать, и процесс необратим. Стандартный инкуб сожрал бы её за неделю, а сентиментальный растянул бы удовольствие месяца на три, но чувствовала бы она себя хуже и хуже с каждым днём.
Не говоря уж о том, что в св. Мунго следы контакта с инкубом выявили бы в два счёта, после чего справиться с ним не составило бы особого труда. Но обследование, опять-таки, ничего опасного не показало. Напротив, малорослый волосатый целитель темпераментно заверил её, что, учитывая всё пережитое, она восстановилась удивительно быстро и в данный момент здорова, как сама Гигия и прекрасна, как сама Афродита. Смущённая столь пышным сравнением, Гермиона в темпе смылась.
Тварь была неуловима. И при этом просила помощи. Как ей помочь? Где её искать? Кто она… он… вообще такой?
Она с наслаждением потянулась и нырнула в халат. В жизни так хорошо себя не чувствовала.
В отличие от несчастной твари.
Гермиона повернулась к зеркалу и посмотрела в глаза своему отражению. В зрачки, туда, где темно.
— Я хочу помочь, — шепнула она. — Кто ты?
03.04.2013
Вестник
"Не включайте эмоции и не принимайте ничего близко к сердцу. Будьте чистым посредником". Карта Вестник, колода Симболон.
В перерыв она выбралась в кафе "Через дорогу". Маггловское кафе. Забилась за столик в углу и заказала большой бифштекс с картофельным пюре — аппетит у неё после приступов был, как у Хагрида, а некогда любимый салат из морепродуктов, такой весь полезный и малокалорийный, не лез в горло — креветки и кальмары вызывали нехорошие ассоциации. Она всерьёз опасалась "узнать" свою тварь среди скрюченных розово-серых тушек.
Она уплела уже полпорции, когда ей вдруг захотелось убрать локти со стола и выпрямить спину. Это она, не глядя, почуяла вошедшего Драко Малфоя. Он осмотрелся с порога и прошёл к столику напротив Гермионы, хотя свободных мест было полно. Уселся и заказал салат из морепродуктов.
Малфой и Гермиона были сотрудниками отдела по связям с магглами. Разговаривали они только по делу, держались на неприязненном расстоянии, и при этом всегда оказывались вместе на совместных маггло-магических заседаниях. Мало того, по Сити они тоже передвигались вместе — Гермиона впереди, Малфой с независимым видом ярдах в пяти позади. И ещё они являлись единственными работниками Министерства Магии, обедающими в маггловском кафе. Малфой явно делал всё, что мог, чтобы преодолеть свои предубеждения, а присутствие Гермионы, очевидно, придавало ему уверенности. Поначалу её немного раздражало его молчаливое реяние вокруг, но всё-таки человек старался, и она про себя положила ему месячный испытательный срок, после которого собиралась вежливо напомнить ему, что он уже не ребёнок, а она не Нарцисса. Но ровно через месяц Малфой отстал сам — то ли адаптировался в маггловском окружении, то ли узнал её мысли с помощью легилименции, то ли эти мысли были написаны у неё на лбу. Но в кафе почему-то продолжал ходить — являлся через десять минут после Гермионы и усаживался за соседний столик. Первое время он заказывал то же, что и Гермиона, опасаясь, видимо, отравиться маггловской едой, но вскоре установил свой список предпочтений, кстати, не включающий в себя "морских пауков и устерс". Да… Только вот последние несколько недель он питается исключительно салатом из морепродуктов… вызывающим ассоциации.
|
|
|
Забыв о нейтралитете, Гермиона вскинула голову и посмотрела на Малфоя. Тот продемонстрировал ей наколотого на вилку кальмарчика, отправил в рот и принялся демонстративно жевать.
Она швырнула вилку, вскочила и бросилась в уборную, зажимая рот ладонью. Вот же гад. Прощай, обед…
Малфой ждал её на улице с портсигаром наизготовку. В трансфигурированном из мантии маггловском сером костюме Хорёк выглядел не клерком, которым, по сути, являлся, а скорее, актёром, изображающим клерка.
— Вот скажи мне, сколько тебе лет? — осведомилась она. — Когда ты повзрослеешь?
— Извини, — ухмыльнулся он, протягивая ей портсигар, — иногда очень трудно удержаться.
Она вытащила сигарету. Портсигар, по слухам, учитывал склонности того, кого угощал Малфой. Гермиона вытянула шоколадно-золотую палочку Treasurer' а. Малфой поднял бровь, а Гермиона сначала слегка обалдела, но потом поняла, что это было извинение.
У них с Хорьком всегда было хорошее взаимопонимание. Лучше, чем с Роном и Гарри, которым постоянно надо было что-то объяснять, как-то направлять и от чего-то спасать. Общение с Хорьком не было отягощено ответственностью за него, и всегда было кратким и информативным по сути, хотя и оскорбительным по форме. С тех пор, как они стали вместе работать, он удерживался от обидных выходок, но сколько можно идти против характера?
Она выдохнула дым и посмотрела на Малфоя. Вид у него был довольный. Почти как на третьем курсе.
— Нет, вы только полюбуйтесь на него, — сказала она.
— Что тебе ещё дать, чтобы ты успокоилась? — осведомился он. — Шоколадку?
— Шоколадкой не отделаешься, — хмыкнула она, — ты мне должен целый обед.
— Прямо сейчас?
— Нет, перерыв кончается, так что отложим. Но ты мне должен ещё и объяснить своё поведение.
— Ничего я тебе не должен. Ты и так всё поняла.
— Слушай, — вздохнула она, — как же хорошо было, когда мы с тобой не разговаривали.
— Ну ладно, ладно. Только перерыв действительно кончается. Как насчёт ужина?
— Это вместо обеда?
— Это вместе с объяснением. Так как?
Будет забавно прийти домой позже Рона.
— Договорились, — сказала она, трансфигурировала сигарету в леденец и разгрызла с таким хрустом, что Малфой поморщился.
03.04.2013
Партнёр
"Вы сможете воплотить в жизнь какое-либо дело или найти себе пару, друга хорошего партнера". Карта Партнёр, колода Симболон.
— Это не инкуб, — сообщил Малфой. Кажется, в третий раз за последние десять минут.
Гермиона не отреагировала. Ей надоело соглашаться. Кроме того, она была сыта, ей было тепло и уютно, кресло было удобное. И музыка играла ти-и-и-ихо… Непонятно, зачем, зная о таком замечательном месте, Малфой ходил с ней в кафе? Хотя в перерыв сюда, конечно, не забежишь, не тот уровень…
— Грейнджер, не спи!
— Я пока не сплю. Но если ты ещё раз скажешь, что это не инкуб — точно усну.
— Тогда пойдём танцевать.
— С ума сошёл?
— Очень может быть. От твоих откровений вполне можно утратить рассудок.
— Ничего я с тобой не откровенничала. Я тебе обрисовала ситуацию в очень общих чертах. Просто у тебя грязное воображение.
— Лучше сказать — богатое. Я часто представлял себе, что бы я мог, если бы у меня были щупальца…
Она широко открыла глаза и села прямо.
— Перестань!
— Проснулась, — с удовлетворением констатировал он. — Пойдём, пойдём, потанцуем.
— Ты мне так ничего и не рассказал, — упрекнула Гермиона, внимательно глядя на него снизу вверх.
Он покраснел и отвёл глаза. Но с шага не сбился.
— И ты мне не всё рассказала.
— В каком смысле? — спросила она подозрительно.
— Ну… — он крепче обхватил её и закружил, — я тебя видел. Тебя и этого… с тобой.
Она дёрнулась было, но Малфой держал её мёртвой хваткой.
— Веди себя прилично, — зашипел он, — мы не одни.
— Ты… ты!
— Я ничего не могу с этим поделать, могу только смотреть. Ни разговаривать, ни двигаться, ни даже слышать я не в состоянии. И проснуться не могу, пока ты не проснёшься. Я даже не знаю, в качестве кого там присутствую. Мне иногда кажется, что я превращаюсь в один огромный глаз, судя по всему, без век, потому что зажмуриться я тоже не могу.
— Не было там глаза без век, — пробормотала Гермиона, низко опустив голову, чувствуя, как горят щёки и уши, и желая провалиться сквозь землю, но, представив себе огромный светло-серый грустный глаз, невольно хихикнула.
— Слушай, — жалобно сказала она, — кто же это такое? И причём здесь ты?
— Умница! — восхитился Малфой. — Это два главных вопроса, на которые мы должны ответить.
— Ещё есть третий, — сказала Гермиона, — как ему помочь?
— Это гриффиндорский вопрос, — возразил Малфой, — а меня интересуют два первых. Точнее, второй — причём здесь я?
Они вернулись в свой уголок, к столику, и Гермиона, сбросив туфли, забралась с ногами в бархатное кресло.
— Сексуальная магия, — сказала она.
— Вейлы?
— Да нет, какие вейлы? Вейлы на более высоком уровне действуют. Потом, они все красивые, а тут… Ну, ты сам видел.
— Я не об этом. Просто только они могут что-то об этом знать. Это у них… профессиональное.
— Малфой.
— Ну, наследственное. Надо бы… Там у тебя есть какая-то родственница, если не ошибаюсь?
— Давай сначала сами подумаем.
— Давай. Только за одеждой следи.
Она недоумённо оглядела себя. Тёмно-синяя офисная мантия, трансфигурированная ради вечернего выхода в нежно-васильковое открытое платье, вновь стала собой. Видимо, чтобы не мешать думать.
— Да ну её. Всё равно никто не видит.
— Я вижу.
— Ты вообще много всякого лишнего видишь. Может, это ты меня заколдовал?
— Нет. Не я.
— Докажи.
— Если бы я тебя заколдовал, то я бы сам тебя и… того. Логично?
— Так может быть, ты нарочно прикидываешься всеми этими гадами. Чтобы мне противно было. Может быть, ты садист.
— Может быть, я и садист. Но слишком дорожу своей внешностью, чтобы прикидываться всякой мерзостью. Особенно после того, что вы со мной сделали после четвёртого курса.
— И после пятого, — с удовольствием напомнила Гермиона.
Малфой замолчал. Надолго.
— Ну-ну, — сказала Гермиона, — твоя тётушка мне за тебя отомстила. По полной.
Малфой, продолжая молчать, страшно покраснел и уставился на скатерть.
— Малфой, перестань. Ты сейчас взорвешься, или с тобой случится выброс, ты тут всё разнесёшь, и нам придётся всё приводить в порядок и всем стирать память. Это будет достойное завершения чудесного вечера… Малфой! Ну, хочешь, подерёмся?
— Хочу, — буркнул он, вздохнул, выдохнул, потёр щёки и строго посмотрел на свой пустой бокал. Мгновенно из полумрака появился официант, наполнил оба бокала и растворился в полумраке.
— Ладно, оставим прошлое прошлому, — сказал Малфой, поднял бокал, затлевший тёмно-алым огнём, и пригубил.
— Оставим, — Гермиона согласно отсалютовала своим бокалом, отпила и сказала:
— Это, конечно, не ты. Голос не твой.
— А чей, ты не знаешь, я понял. Я над этим подумаю. А тебя я бы всё же попросил поговорить с мисс Делакур.
— Миссис Уизли.
— Ты поняла, о ком я.
— А ты что будешь делать?
— Я же сказал, я буду думать.
— Думать и я умею.
— И ты подумай. Разве я против?
03.04.2013
Инквизиция
"Вина за свою неудавшуюся жизнь возлагается на партнера". Карта Инквизиция, колода Симболон.
— Если я решу тебе изменить, я тебе обязательно сообщу. Кстати, в своё время ты мог бы сделать то же самое!
Рон выскочил из комнаты, шарахнув дверью. Через минуту раздалось характерное "пыханье" Летучего Пороха, похожее на звук, издаваемый неисправной газовой горелкой. Интересно, к кому он помчался — к мамочке, или к своей овце. А если честно, то и не интересно вовсе. Правда, Глотик?
Глотик был согласен. Пока они орали, он даже ухом не повёл. Спал изо всех сил.
Она раздражённо почесала пером пробор. Рон, дурачина, с мысли сбил. Ему, дурачине, до сих пор кажется, что от жены к любовнице нужно сбегать только после хорошего скандала. А тут замечательный повод подвернулся— жена явилась среди ночи, весёлая, довольная и пахнущая вином. Это он ещё не знает, с кем она так красиво отдыхала.
Самым тревожным признаком было то, что эти его сцены не вызывали никаких особенных эмоций: ни желания оправдаться, ни желания убить, ни даже обиды, одно только удивление — где же были её глаза, когда она выходила за него замуж? Хотя глаза, пожалуй, были на месте. Она знала о нём главное — во-первых, он добрый, а во-вторых, ближе него у неё никого нет. То есть, тогда казалось, что это главное. А главным оказалось то, что очень, оказывается, унизительно быть другом Гарри Поттер и мужем Гермионы Грейнджер, и при этом ничего особенного собой не представлять.
Сначала она смеялась. Потом рассказывала ему, какой он прекрасный игрок в шахматы и квиддич, какой он героический разрушитель хоркраксов и вообще непобедимый боец. Рон в ответ заявлял ей, что после той страшной шахматной партии она обязательно бросила бы его, всего израненного, и пошла бы с Гарри искать философский камень, если бы Гарри не велел ей вернуться; что он обязательно сам добился бы места гриффиндорского вратаря, а её никто не просил вмешиваться (Гарри всё-таки рассказал ему!); что медальон Слизерина показал ему чистую правду (интересно, какую?), и что каким бы он ни был бойцом, он всё равно навсегда останется в тени великого Поттера и премудрой Грейнджер.
Стало понятно, что это он серьёзно, и тогда она наорала на него и велела не лелеять в себе неудачника, а заняться, тролль дери, собой. Например, продолжить учиться. Она здесь, с ним и, как всегда, ему поможет…
Ключевыми словами здесь были "неудачник" и "помощь". Рон взвился так, что в доме вылетели все пробки, и ей пришлось превратить муженька в огромный чайник мухоморной расцветки и долго ждать, пока он изойдёт паром. Превращённый, наконец, обратно, Рон, не взглянув на неё, кинулся в камин, выкрикнув незнакомый адрес. Адрес она запомнила и проверила — ну, разумеется. Сахарная овечка, вылитая Лаванда, только ещё пухлее.
Уже после этого можно было подавать на развод. Но в следующую же ночь ей впервые привиделась тварь и стало, честно говоря, не до Рона.
Она осторожно положила перо. Есть ли здесь связь? Может, это тварь разрушила её семейную жизнь, чтобы вернее до неё добраться?
Нет, проблемы с Роном начались гораздо раньше, хотя это ничего не доказывает. Тварь могла действовать исподтишка, выжидая удобного момента. А скорее всего, просто совпадение. Правда, Глотик?
Спит, р-р-разбойник. Значит, правда.
Ладно, Мерлин с ним, с Роном. Рон сейчас, скорее всего, обихожен, накормлен и ублаготворён. А она обещала Малфою подумать о твари, а не о неудавшейся семейной жизни.
Она посмотрела на томик "Сказок барда Бидля". Когда-то он здорово им помог. Сейчас был явно не тот случай, но она протянула руку и провела пальцем по голубому корешку. Ничего там нет, что помогло бы выявить настоящий облик жуткого чудища.
— Ничего-то в этих сказках нет, правда, Глотик?
Кот навострил правое ухо и приоткрыл правый глаз.
— В этих нет. А в каких есть?
Живоглот открыл оба глаза, поднял голову и уставился, сделавшись похожим на огромную оранжевую жабу.
— Ой! — сказала Гермиона.
Малфой её со свету сживёт. Насмешками.
03.04.2013
Квантовый скачок
" Смелость сделать шаг в неизвестное. Исследовательское любопытство, вытесняющее страх самосохранения ". Карта Квантовый скачок, колода Симболон.
Малфой прошёл прямо к её столику, поздоровался, спросил не занято ли, спросил можно ли присесть и, не получив ни единого внятного ответа, так как Гермиону разбирал нервный смех, отодвинул стул, уселся и с интересом уставился на Гермиону.
— Судя по всему, ты получила от мисс Делакур какие-то сведения?
— Нет! — она прыснула. — Нет. Я сама кое-что придумала. Такое, что Флегме… Флёр и в голову бы не пришло. Вообще вы, маги, до такого бы ни за что не додумались! — она мельком взглянула в его озадаченно вытянувшуюся бледную физиономию и спряталась под стол от смеха.
— Грейнджер! — он постучал костяшками согнутых пальцев по столешнице, — ты бы, может, Умиротворяющего приняла? Возьми себя в руки!
— Сейчас, — ответила она из-под стола, — сейчас возьму. Налей мне стакан воды, пожалуйста. Только не вздумай ничего туда подсыпать!
— Ты этого параноика Грюма вспомнила? — Малфой налил воды из графина в стакан, достал из кармана маленькую склянку, откупорил и вознамерился было капнуть, но Гермиона тут же вынырнула из-под стола и осуждающе уставилась на него.
— Что это?
— Умиротворяющее, я же сказал. Твоё поведение меня шокирует.
— А твоё — меня. Не успел сесть за чужой стол, как уже пытаешься опоить сотрапезницу.
На этот раз засмеялся Малфой.
— Дай сюда, — миролюбиво сказала Гермиона, взяла склянку, понюхала и вернула, — действительно, оно. Я как-нибудь обойдусь, но ты пока не убирай. Вдруг оно тебе понадобится?
— Мне? Мерлин, да что ты придумала такое?
Гермиона выпрямилась, набрала в грудь воздуху и выпалила:
— Ядолжнаегопоцеловать!
— Что? Кого поцеловать?
— Его, — пояснила Гермиона, с интересом глядя на Малфоя. Он медленно покраснел.
— Знаешь, учитывая то, что вы с ним там вытворяете, не совсем понимаю, какой в этом смысл? Для… полноты ощущений, что ли?
— Ну, во-первых, это он со мной вытворяет, моё участие довольно пассивное. А во-вторых, есть такая маггловская сказка, про принцессу-лягушку. Для того, чтобы она приняла человеческий облик, её надо было поцеловать.
Малфой, вопреки ожиданию, не смеялся. На лице его читалась грусть и лёгкое отвращение.
— Прав был Лорд, извращенцы твои магглы.
— Лорд-то твой по себе судил! — огрызнулась она.
— Да, — грустно согласился он, — ещё бы. Он ведь тоже на этих сказках вырос…
Он внимательно посмотрел на неё.
— А ты подумала, во что оно может превратиться в следующий раз?
Гермиона содрогнулась. Малфой взял со стола склянку с Умиротворяющим, пробормотал: "Это здесь точно не поможет", и спрятал в карман.
— Я тебе сварю одно зелье, — сказал он, — для притупления чувствительности.
— Нельзя, — сказала Гермиона.
— Почему? Что, тебе так с ним нравится? Я же говорю, магглы — извращенцы…
— Мне кажется, он на чувствительность только и рассчитывает, — ответила Гермиона, проигнорировав этот выпад. — Если я буду бревном, он просто не сможет до меня добраться.
— Не будешь ты бревном. Тебе не будет так противно и страшно, вот и всё.
— Это ты для подружек своего хозяина такое варил? — хмыкнула она.
— Что ты, Грейнджер, как ребёнок, — поморщился он, — ну какие у него могли быть подружки?
— Безносые? — предположила Гермиона. — Безгубые? Безволосые и без…
— Не хулигань, — строго велел Малфой.
— Так для кого же ты… А, не хочу знать.
— Вот и умница, — сказал Малфой спокойно. Она посмотрела ему в лицо.
— Это — то немногое, что я мог сделать, — сказал он всё так же спокойно.
— А, чёрт, — со стыдом и досадой сказала она, — извини. Я так стараюсь не вспоминать, но иногда…
— Иногда тебя тянет передо мной извиниться, — подхватил он, — и это забавно, не находишь?
— Ужасно забавно. Обхохочешься.
Малфой примиряюще протянул руку. Она постучала о его раскрытую ладонь сжатым кулаком.
— Вот, значит, как гриффиндорцы руку пожимают, — удивлённо протянул он, — а я и не знал.
— Да ну тебя, — она засмеялась.
— Так варить зелье?
— Спасибо, не нужно. Не будем портить чистоту эксперимента.
— Экспериментатор, — буркнул Малфой. — Вот умрёшь во сне от страха.
— Не каркай. Лучше расскажи мне, до чего додумался ты?
— А…— сказал он и замолчал. И принялся краснеть.
— Малфой, вообще-то, это мне должно быть стыдно, а не тебе.
— Да, это ты верно подметила. В общем, я подумал, что этот… это создание так тебя распаляет, чтобы ты очень захотела его найти. Очень сильно, понимаешь?
— Ну и методы!
— Судя по всему, ему там не до излишней щепетильности. Ты понимаешь, что я говорю? Ему нужно, чтобы ты очень пожелала его найти!
Гермиона поражённо уставилась на него.
— Зеркало! Зеркало Еиналеж!
— Молодец! — одобрил Малфой и допил воду из её стакана.
— Знаешь, — сказала Гермиона, — кем бы он ни был, я душу готова прозакладывать за то, что он учился на твоём факультете.
— Лишь бы не Тёмный Лорд, — сказал Малфой. — Хотя любопытно было бы посмотреть, как ты его целуешь…
— В носик, — закончила Гермиона и хихикнула.
Малфой вздохнул и полез в карман за Умиротворяющим.
14.04.2013
Страх
"Присутствует страх. Желание бежать как от страшного сна. Страх близости". Карта Страх, колода Симболон.
Ну конечно. Таракан. Тараканище. Больше Гермионы раза в два. Чёрный. Стоит напротив, покачивается на задних шипастых ногах, остальными четырьмя помахивает в воздухе — то ли подзывая Гермиону к себе, то ли ловя равновесие. Брюхо сегментированное. Усы шевелятся, крылья шевелятся…
"Не могу, — думает Гермиона, — не мо-гу!"
К горлу подкатывает, пот течёт по лицу, по спине, дрожь бьёт, ноги ватные. Слишком уж реалистично для сна.
— Не могу! — выкрикивает она, и таракан вдруг валится вперёд, как ей кажется, прямо на неё.
Она завизжала так, что у самой уши заложило, и отскочила в сторону. Если он сейчас к ней поползёт…
Он не пополз. Так и застыл на брюхе, молитвенно заломив над бронированной головой две передние лапы и распластав усы.
— Не могу, — прошептала она, обращаясь то ли к таракану, то ли к Малфою, который был где-то здесь, но проку в нём не была ни черта…
"Глаза, — шёпот Малфоя шёл непонятно откуда, — смотри, какие у него глаза!"
А зачем смотреть? У него всегда такие глаза. У него только и есть человеческого — голос да глаза…
Большие и чёрные. Знакомые. И всё ближе.
Сосредоточившись на этом взгляде, стараясь ни о чём не думать, Гермиона положила обе ладони на шершавый панцирь и поцеловала чёрные глаза — один и другой.
Гром не грянул, панцирь не осыпался, и таракан никуда не делся. Гермиона, опомнившись и задрожав от накатившего с новой силой отвращения, оттолкнула тварь и попятилась.
Таракан вновь поднялся на задние лапы. Мерзкие челюсти зашевелились, и раздался голос:
— Закрой глаза.
Должно быть, сейчас он откусит ей голову. И слава богу, хоть всё это закончится.
Она послушно закрыла глаза. И, вскрикнув, проснулась.
14.04.2013
Пара
" Совместные действия придадут вам уверенности и помогут с готовностью взяться за любые дела". Карта Пара (Партнёр), колода Симболон.
Из душа её вытащил голос Малфоя. Сначала она решила, что ей чудится, но потом этот тип, применив Сонорус, провозгласил на весь дом: "Благородный Драко, сын Люциуса из рода Малфоев, просит у прекрасной леди, хозяйки сего замка, позволения войти", и она поспешно выскочила в гостиную, кутаясь в халат и жалея о том, что Рон съехал к своей овце, а то бы он набил сейчас Малфою морду. Или наоборот. В общем, она бы в любом случае получила удовольствие.
Малфой торчал в камине, наполовину высунувшись из зелёного пламени и протянув руку Живоглоту для обнюхивания. Когда вошла Гермиона, оба, и кот и человек, уставились на неё одинаково угрюмо.
— Я думал, ты там утонула, — раздражённо сказал Малфой, — я могу, наконец, войти?
— Входи, о благородный Драко, сын Люциуса, — ответствовала Гермиона нараспев, — нет ничего желанней сердцу моему, чем твой визит в сей предрассветный час. Да примет тебя с радостью мой кров, но ежели хоть раз ещё ты сотрясёшь его столь богомерзким рёвом, то я снесу твою пребелую главу единым махом!
Малфой одобрительно скривил губы и вылез из камина. Был он, в отличие от Гермионы, в полном порядке — одет, выбрит и прилизан.
— Я прошу прощения за недостаток терпения, — сказал он с достоинством. — Ты там плескалась больше часа. Я уже третий раз заглядываю.
— Что так?
— Меня испугал твой крик. Проснувшись, я сразу бросился сюда. Услышал, что льётся вода в душе и решил дать тебе время прийти в себя, но, Мерлин, сколько же можно?
Живоглот противно заорал и пошёл на кухню, призывно подёргивая хвостом.
— Ещё один крикун, — сказала Гермиона ему вслед. Кот приостановился и мрачно глянул через плечо.
— Иду, иду, — пообещала Гермиона и посмотрела на Малфоя, — ты завтракал?
— В четыре утра? Вообще-то не имею такой привычки.
— А кофе?
— Разве что кофе.
Малфой сидел у кухонного стола и недоверчиво разглядывал кухонное оборудование и миску сухого корма, поедаемого Живоглотом.
— Ты уверена, что это можно есть? — опасливо спросил он.
— Ему можно, — отмахнулась Гермиона, ставя джезву на огонь, — он даже садовых гномов ест. И мандрагоры.
Она внимательно следила за кофе и пыталась понять, видел ли Малфой то же, что видела она. Ни по физиономии его, ни по поведению ничего нельзя было разобрать.
Кофе зашипел и поднялся, и Гермиона подхватила джезву с огня и разлила кофе по чашкам.
— Хочешь со жжёнкой? — спросила она.
— С чем?
— Сейчас увидишь.
Она открыла холодильник, и Малфой отшатнулся от потянувшего холода.
— Слушай, — раздражённо сказала она, — по-моему, ты переигрываешь. Ты что, холодильника никогда не видел?
— Открытого — никогда, — ответил Малфой, вставая и с любопытством заглядывая в холодильник, — вот, значит, зачем нужны эти шкафы. А я не мог понять, почему магглы без них жить не могут, и что они там держат?
— Спросил бы, — сказала Гермиона, доставая бутылку коньяка.
— Зачем? Пришло время и всё само выяснилось — оказывается, магглы охлаждают коньяк. Ни за что бы не додумался… Грейнджер, а зачем тебе коньяк с утра?
— Потерпи, — сказала Гермиона, беря с полки сахарницу, — сейчас придёт время, и всё само выяснится…
Она откупорила бутылку, зачерпнула ложкой сахару и осторожно налила в ложку немного коньяку.
— Помочь? — осведомился Малфой.
— Подожги, будь так добр.
— Incendio!
Над ложкой поднялось маленькое прозрачно-синее пламя. Гермиона подождала, пока пламя догорит, опустила ложку в свою чашку и вопросительно посмотрела на Малфоя.
— Давай — сказал он, — у меня до сих пор твой крик в ушах звенит…
Когда кофе был выпит, её вдруг осенило.
— Так ты что, слышал меня?
— Сегодня слышал.
— А почему?
— Помнишь, я тебе зелье предлагал?
— Против отвращения, я помню. И что?
— Если в нём заменить два компонента, оно, напротив, обостряет всё чувства. Я его принял. На всякий случай. Надеялся, что замечу что-нибудь, чего не заметишь ты. Но ничего не вышло. Слух вот только прорезался, и, по-моему, ты меня тоже услышала. Когда я сказал тебе про его глаза…
— Да-да, — рассеянно согласилась Гермиона, и Малфой замолчал, выжидательно глядя на неё.
— Странно, — сказала она, — я об этих двух зельях ничего не знаю.
— Их составил Снейп, в последний год. Я… позаимствовал у него рецепт, когда понял, что надо хоть что-то делать… Ты что, Грейнджер?!
Она побледнела до губ и смотрела на него с ненавистью.
— Опять что-то не то сказал, — произнёс он нарочито спокойно.
— Только не говори мне, что ты его не видел, — презрительно сказала она.
— Кого — его? Где не видел?!
— Во сне.
— Да не видел я ничего, кроме тараканища этого! Я услышал, как он велел тебе закрыть глаза, потом ты заорала, и я сразу проснулся!
— А голос? Голос ты не узнал?
|
|
|
