Аэрофотография акведука в Ниме

Связь водного изобилия с ростом духовной культуры выражалась не только в художественном оформлении колодцев и акведуков, но и в том, что вода для римлян была необходимым элементом особого ценностного состояния, которое они обозначали непереводимым словом "otium". В этом понятии соединялись для них удовлетворение выполненной жизненной задачей; отдых от дел, войны или общественных обязанностей; досуг, отданный творчеству, беседе и размышлениям; наслаждение красотой благоустроенной природы и произведений искусства. "Покой в сочетании с достоинством", - определял их Цицерон и добавлял, что такое сочетание "самое важное и наиболее желательное для всех здравомыслящих честных и благоденствующих людей" *. Для того чтобы понять, как протекал otium зажиточных римлян, надо представить себе устройство их дома и ту роль, которую в нем играла вода.

* Цицерон. Речь в защиту Публия Цестия, 98.

Римский особняк, домус, состоял из двух половин - официальной, где комнаты были сосредоточены вокруг очень высокого зала, атрия, и семейной, центром которой был внутренний дворик - перистиль. В крыше и атрия и перистиля находился световой колодец, а под ним бассейн, куда собиралась дождевая вода. Но если в атрии он лишь хранил воду (когда дождей долго не было, его заполняли водопроводной водой), то в перистиле положение было более сложным и разнообразным. Углубленное в землю пространство под световым колодцем здесь редко бывало целиком занято обычным бассейном *.

* Таково положение, например, в помпейских домах Пансы или Кастора и Поллукса.

Чаще в центре его располагался большой фонтан, а вокруг - фонтаны поменьше, так что в жаркие дневные часы весь перистиль заполнялся шелестом воды и солнечными бликами, отражавшимися в ее струях *. В других случаях здесь располагался садик, и вода била в самых разных направлениях из трубок, скрытых внутри заполнявших его небольших скульптур **. В роскошном доме Лорея Тибуртина на восточной окраине Помпей, которому суждено было так и остаться недостроенным к моменту катастрофы, уничтожившей город, перистиль переходил в галерею, по всей ее длине тек ручей, кончавшийся серией каскадов, а посреди русла возвышался маленький храм, окруженный фонтанами. Там же, в Помпеях, есть дом, знакомящий нас с еще одной очень распространенной разновидностью фонтана. Его перистиль завершается глубокой нишей, целиком покрытой драгоценными мозаиками и инкрустациями из полихромной стеклянной массы. В глубине ниши - большая вакхическая маска, при выходе - малые, очень реалистические бронзовые статуи: мальчик, играющий с птицей, рыбак, ребенок, заснувший возле опрокинутой амфоры. Изо рта маски, из клюва птицы, из горлышка амфоры били струи воды, со звоном падавшие в омывающий нишу бассейн. Такое помещение, центр которого всегда составлял фонтан, римляне называли - нимфей. Их было много, прохладных и порой очень красивых, и в частных домах и в общественных местах как в Риме, так и во многих городах империи ***.

* Основания большого фонтана и окружавших его малых сохранились, например, в Помпеях в доме Мелеагра (см. ил. №22). Поразительный эстетический эффект был достигнут там же, в Помпеях, в так называемом Доме Черного якоря (см. ил. №46). Перистиль его был в два этажа, поверху - портик, внизу - ниши со скульптурами; в узкой стене напротив выхода из атрия располагался большой нимфей, а по бокам от него - статуи, скрывавшие водометы. Струившаяся из них вода омывала и орошала партер декоративных растений и цветов. См.: Eschebach Н. Pompeji. Еrliebte antike Welt. Leipzig, Seemann Verlag,1978, S.310, Abb. 178. На сопоставлении водного партера и скульптур основывалось эстетическое воздействие Египетского бассейна ("Канопы") на вилле Адриана в Тиволи (см. ил. №24).

** Так выглядел, например, знаменитый, многократно воспроизводивишийся в самых разных изданиях перистиль дома Веттиев в Помпеях.

*** В западных провинциях они часто сооружались в местах, где до римлян отправлялся местный культ ручьев и текущей воды, так что их комфортный смысл был неотделим от сакрального. Таков, например, роскошный нимфей в Ниме, окруженный храмами, с театром, алтарем, искусственным островом. См.: Harmand L. L'Occident Remain. Paris, 1960, p. 331.

Вот здесь-то, обязательно около воды, и протекал otium римлянина. Здесь, в завершающей перистиль нише, ведет с друзьями свой разговор о дружбе Гай Лелий - герой одноименного диалога Цицерона. На перистиль и его фонтаны выходили по большей части столовые, где протекал обед с друзьями, за которым читались стихи и исполнялись музыкальные произведения. В доме Лорея Тибуртина непосредственно над каскадами, упомянутыми только что, располагалась столовая с ложами всего на двух сотрапезников-собеседников. Вода была аккомпанементом отдыха, его условием, темой успокоительного разговора. "Утомленные, они сели в нимфее, где водоем выложен белым мрамором и бьет струя воды, никогда не спускающейся ниже его краев, но и никогда не переливающейся через них, и рассеянно беседовали о воде и ее удивительных свойствах" *.

* Филострат. Жизнеописание Аполлония Тианского, VIII, 11.

13. Атрий в вилле Сан-Марко в Стадиях; в центре бассейн-имплювий

14. Грот Тиберия на Капри. В гроте был устроен пиршественный зал, где столы размещались по краям большого бассейна

Если учесть, что вода была спутником не только отдыха, но и спорта, что в домашних купальнях и общественных банях всегда предусматривалась площадка для игры в мяч, для гимнастических упражнений, солярий, складывается впечатление, что в необычной любви римлян к воде, в ее изобилии, в широком ее общественном использовании проявлялся их особый, гармонический подход к жизни, где соединялись воедино материальный достаток, развитие цивилизации, культура отдыха и тела. "Здесь римляне учились ценить физическую опрятность, спорт, закаляющий тело, и культуру. Идя этим путем из поколения в поколение, они не давали своему обществу распасться, ибо всегда оставались верны старинному идеалу - тому, который некогда вдохновлял их на подвиги и о котором Ювенал все еще напоминал им как об их высшей цели: «в здоровом теле здоровый дух»" *.

* Слова Жерома Каркопино, которыми он завершает описание римских терм. Мне был доступен лишь английский перевод его монографии: Саrсорinо J. Daily Life in Ancient Rome. Harmondsworth, Penguin Books, 1941, reprint 1975, p. 286.

15. Атрий и таблин в доме Индийской статуэтки в Помпеях. На первом плане имплювий и стол-картибул

16. Эврип в доме Лорея Тибуртина в Помпеях

17. Нимфей в доме Малого фонтана в Помпеях

18. Нимфей из дома Большого фонтана в Помпеях. (Воспроизведение).
Музей Ж. -П.Гетти в Мапибу, Калифорния (США)

19. Нимфей в доме Публия Корнелия Тегета

20. Нимфеи с фонтаном в доме Марка Лукреция Фронтина в Помпеях

Подобное заключение, увы, отражает лишь одну сторону дела. Изобилие воды и роскошь связанных с ней устройств предполагали наличие в обществе огромных избыточных материальных ресурсов. Но общественное богатство в Риме было всегда тысячью нитей связано с богатством отдельных лиц, принадлежавших к высшему социальному слою, пробившихся или пробивавшихся в него. Масштаб, роскошь и затейливость сооружений, доставлявших воду, характеризовала поэтому жизнь не только городов, но и преуспевших богачей, и здесь описанное маститым французским ученым идеальное состояние распадалось на глазах, раскрывая оборотную сторону античного гармонического идеала, внося в него реально-повседневные коррективы.

21. Руины бассейна в доме Августа в Риме

22. Перистиль и писцина в доме Мелеагра в Помпеях. В центре бассейна - основание большого фонтана

Сосредоточенные в руках богачей бешеные деньги порождали не в последнюю очередь безвкусную роскошь и невиданные размеры домашних купален, ставших постепенно обязательной принадлежностью каждого особняка *. Купание в Риме было ритуалом: оно занимало определенное место в распорядке дня между завершением дел и обедом с друзьями, длилось определенное время - около часа **, протекало в определенным образом устроенном помещении.

* См.: Сенека. Нравственные письма, 86, 8; Марциал, XII, 50. Если верно, что в Риме в I в. н.э. было 1790 особняков (см.: Античная цивилизация. М.,..Наука", 1973, с. 201) и если учесть, что в особенно роскошных встречалось по нескольку купален, число их должно было превышать две тысячи.

** "...Час бани - зимой в девять, летом в восемь" (Плиний Мл., Ill, 1, 8), то есть, по современному счету, в 13.30 зимой и в 14.30 летом; о часе обеда см. ниже, в посвященном ему очерке.

Раздевшись в так называемом аподитерии, человек входил, чтобы отдохнуть и привыкнуть к банной атмосфере, в теплую комнату (тепидарий), откуда переходил в кальдарий, где для начала мылся горячей водой, а затем - в фригидарий, где освежался холодной; рядом располагались две жаровых камеры - парильня и другая, с сухим жаром; к этому блоку примыкали площадка для спортивных упражнений и солярий *.

* Подробное описание такого комплекса помещений бани см. Плиний Мп., II, 17, 11 и V, 6, 25.

Вот эти-то купальни по мере роста городского водоснабжения и становились предметом особых забот и особого тщеславия. Они сооружались огромных размеров ("баней для целой толпы ты обладаешь один", обращается Марциал к какому-то римскому парвеню *); располагались так, чтобы, плавая в горячем водоеме, можно было видеть прохладное море **; закрывались стеклянной крышей, которая пропускала лучи солнца, но не пропускала холодного воздуха и была "фигурами испещрена, рисунками переливалась" ***; поражали выставленной напоказ роскошью.

* XII, 50, 2.

** Плиний Мл., II, 17, 12.

*** Стаций. Сильвы, 1, 5, 42-43.

"Любой сочтет себя убогим бедняком, если стены вокруг не блистают драгоценностями, если александрийский мрамор не оттеняет нумидийские наборные плиты, если их не покрывает сплошь тщательно нанесенный и пестрый, как роспись, воск, если кровля не из стекла, если фасийский камень *, прежде редкое украшение в каком-нибудь храме, не обрамляет бассейнов, в которые мы погружаем похудевшее от обильного пота тело, если вода льется не из серебряных кранов. И ведь все это - у простых граждан... А что если взять бани вольноотпущенников? Сколько там изваяний, сколько колонн, ничего не поддерживающих и поставленных для украшения, чтобы дороже стоило! Сколько ступеней, по которым с шумом сбегает вода! Мы до того дошли в расточительстве, что не желаем ступать иначе как по самоцветам" **.

* To есть кавказский; для римлян - привезенный из бесконечного далека.

** Сенека. Нравственные письма, 86, 6-7. (пер. С.А.Ошерова).

23. Бассейны и фонтаны в саду дома Юлии Фелицы в Помпеях 24. Бассейн-канопа в Тибуре, вилле императора Адриана (справа)

Не менее примечательны были римские городские купальни и развившиеся из них общественные бани, или термы. Здесь, среди десятков тысяч людей, заполнявших неоглядных размеров залы, переходы, портики, исчезали общественные перегородки, бывшие обязательными в античном мире, устанавливалась социально-культурная однородность, немыслимая в рамках полиса и практически отрицавшая его.

Общественные купальни появились в Риме в конце республики, и число их росло стремительно вплоть до конца античности: в I в. до н.э. их было 170, в IV в. н.э. - 900 или 1000 *. Мы мало что о них знаем по существу. Они были устроены по типу домашних купален: то же чередование помещений с горячей и холодной водой, те же влажные и сухие парильни, то же обязательное сочетание купания, отдыха и гимнастики. Судя по характеристикам Марциала, многие из них были тесными, темными и неопрятными. Скорее всего, именно из желания как-то компенсировать этот недостаток строительство терм в Риме взяли на себя императоры, продав этим своеобразным учреждениям подлинно государственный размах, соревнуясь между собой в щедрости, изобретательности, инженерно-техническом совершенстве. Первые термы подарил городу при Августе ближайший его сотрудник Випсан Агриппа, в 64 г. построил свои термы Нерон, в 68 г. - Веспасиан, в 75 г. - Тит, в 110 г. завершил строительство своих терм Траян, в 120 г. - Адриан, в 188 г. были сданы в эксплуатацию термы Коммода, в 217-м - Каракаллы, в 230-м - Александра Севера, в 272-м - Аврелиана, в 295-м - Диоклетиана, в 324-м - Константина.

* Cм.: Fietz W. Op.cit.,S.86; Сергеенко М. Е. Жизнь древнего Рима, с. 145.

В основе терм лежала все та же схема: аподитерий, тепидарий и дальше в различных группировках - кальдарий, фригидарий, бассейн для плавания, палестра; во многих случаях некоторые из этих помещений дублировались. Первоначально центром композиции была палестра - большой двор для занятий спортом, на который выходили остальные, расположенные по периметру помещения. Так выглядели, например, Стабиевы бани в Помпеях. Уже в термах Тита, однако, намечается тенденция, вскоре полностью восторжествовавшая, - сводить все помещения для мытья в единый комплекс и располагать его в центре огромного двора, обведенного портиками и экседрами. В наиболее чистом виде эта схема представлена термами Каракаллы и Диоклетиана. Помещения, располагавшиеся вокруг двора, были как бы царством духовной культуры - здесь прогуливались, читали, беседовали: собственно термы были царством культуры физической и телесной гигиены.

25. Аподитерий Стабиевых терм в Помпеях. Справа в вестибюле видна дверь, ведущая в фригидарий

26. Обогрев в тепидарии Стабиевых терм в Помпеях. Видны мозаичный пол и устье печи

Как всегда в Римской империи, в термах поражают их масштабы и их вездесущесть. Двор терм Каракаллы имел размеры 400х400 м, центральный комплекс - 150x200 м; в термах Диоклетиана этот комплекс был 200х300 м; бани в прирейнском городе Августа Тревиров (ныне Трир) настолько огромны и роскошны, что археологи сначала, пока не опознали их, долго спорили, каково было назначение этой громадины - был это храм или императорский дворец. Встречаются термы почти во всех городах и городках империи, особенно значительные там, где для них можно было использовать воду из местных горячих источников -Aquae Flavinae (ныне Эль-Хаммам в Алжире), Augusta Traiana (Стара-Загора в Болгарии), бани с окружающим их городком на месте нынешнего Баденвейлера в ФРГ *.

* В 1920-е гг. группа немецких ученых составила сравнительный атлас всех известных к их времени римских терм по всем провинциям империи - их оказалось более трехсот. См.: Krencker D., Kruger Е., Lehman H., Wachtter H. Die trierer Kaiserthermen. Augsburg, 1929.

Массовое распространение терм выдает далеко зашедшую эволюцию античного общества-несвязанность значительных масс населения, могущих проводить долгие часы в праздности, с повседневным производительным трудом, размытость некогда единой схемы общественного поведения и организации жизни, ослабление жесткого стандарта традиционной морали. Бани становились постепенно массовой страстью, местом ленивого сибаритства и отнюдь не самых чистых наслаждений. Был популярен стишок:

"Бани, вино и любовь разрушают телесные силы, Но ведь и жизни-то суть в банях, вине и любви".

27. Термы Каракаллы (слева) и Диоклетиана, планы

28-29. Центральный блок терм Каракаллы, план и перспектива

39. Термы Адриана в Лептис Магна в Северной Африке. План.
1 - плавательный бассейн под открытым небом;

2 - фригидарий; 3 - бассейны; 4 - тепидарий; 5 - ванны тепидария;

6 - кальдарий; 7 - парильные камеры; 8 - печи; 9 - уборные

Имелась упорная, причем явно шедшая снизу тенденция к тому, чтобы мужчины и женщины мылись в банях одновременно и совместно. Адриан специальным указом "разделил бани на мужские и женские" *, но не прошло и полувека, как Марку Аврелию понадобилось снова "уничтожать совместные бани" **, которые, следовательно, возродились немедленно после первого запрещения. Последний раз пытался настоять на их ликвидации еще полувеком позже Александр Север. Отсутствие позднейших свидетельств говорит, скорее всего, не об устранении самого явления, а о том, что с 30-х гг. Ill в. императорам было уже не до того. Что из этого совместного купания получалось, видно из некоторых эпиграмм Марциала ***. В термах с их ежечасно сменявшимся многотысячным, бездельным, падким на легкие радости населением особенно ясно выступала деструктуризация этого жестко структурного по своей природе общества ****.

* Писатели истории императорской. Адриан, 18, 11.

** Там же. Марк Антонин, 23, 8.

*** I,23: III, 51; VI, 93.

**** "..Сейчас вокруг меня со всех сторон - многоголосый крик: ведь я живу над самой баней. Вот и вообрази себе все разнообразие звуков, из-за которых можно возненавидеть собственные уши. Когда силачи упражняются, выбрасывая вверх отягощенные свинцом руки, когда они трудятся или делают вид, будто трудятся, я слышу их стоны; когда они задержат дыханье, выдохи их пронзительны, как свист; попадется бездельник, довольный самым простым умащением, - я слышу удары ладоней по спине, и звук меняется смотря по тому, бьют ли плашмя или полой ладонью. А если появятся игроки в мяч и начнут считать броски - тут уж все кончено. Прибавь к этому и перебранку, и ловлю вора, и тех, кому нравится звук собственного голоса в бане (имеются в виду выступавшие в банях поэты, декламаторы, риторы. - Г. К.). Прибавь и тех, кто с оглушительным плеском плюхается в бассейн. А кроме тех, чей голос, по крайней мере, звучит естественно, вспомни про выщипывателя волос, который, чтобы его заметили, извлекает из гортани особенно пронзительный визг и умолкает, только когда выщипывает кому-нибудь подмышки, заставляя другого кричать за себя. К тому же есть еще и пирожники, и колбасники, и торговцы сладостями и всякими кушаньями, каждый на свой лад выкликающие товар" (Сенека. Нравственные письма, 56,1-2: пер. С.А. Ошерова).

29-31. Термы Каракаллы в Риме. 211-217 гг.

 

32, 33, 35. 37, 44 Термы Каракаллы

 

 

34. Термы в Лютеции (ныне Париж). II в

38. Руины императорских терм в городе Августа Тревиров (ныне Трир в ФРГ). Ок. 300 г.

 

36. Аподитерий в Форумных термах в Геркулануме

41. Пригородные термы в Геркулануме

Развитие водоснабжения в Риме, таким образом, предстает перед нами как частное, повседневное проявление общей закономерности. В этой области особенно ясно видно, как патриархальная бедность и "нравы предков" уступают место прогрессу, цивилизации, как накопление избыточных средств общины нарушает ее традиционную структуру, как специфически общинные формы жизни тиражируются в тысячах копий по всему римско-средиземноморскому миру, утрачивая свой исконный, корневой, чисто местный (и тем самым собственно общинный) смысл. Разобранные выше особенности римского водоснабжения иллюстрируют эту эволюцию и объясняются ею. При более внимательном взгляде, однако, в нем обнаруживаются и совсем иные черты, которые противоречат указанной закономерности, остаются в ее пределах непонятными и загадочными и требуют, следовательно, какого-то другого объяснения.

Бичом римского водоснабжения всегда была кража воды. Основной наш источник - книга Юлия Фронтина "О водопроводах города Рима" *, - содержит бесконечные жалобы по этому поводу. А ведь в той же книге говорится, что ко времени ее написания, то есть к принципату Нервы (96-98 гг.), все граждане Рима были обеспечены водой. Кто же крал и, главное, зачем? И как вообще могли существовать кражи при фантастическом изобилии воды? При том же крайнем изобилии чем можно объяснить упорное ограничение воды, подаваемой в частные дома? Включение домов в систему городского водоснабжения производилось в Риме отнюдь не автоматически, а в виде привилегии данному домовладельцу, каждый раз по особому разрешению. Если воды с избытком хватало и она в принципе могла подаваться в дома, то зачем сохранялся и даже рос уличный водоразбор? В Москве в 1925 г. было 324 уличных водоразбора, в Риме в 98 г. н.э. - 591, хотя воды здесь было больше, а населения вдвое меньше. Почему таким благополучным, полностью обеспеченным и, в сущности, второстепенным участком коммунального хозяйства города, как бытовое водоснабжение, в Риме ведали высшие магистраты?

* В дальнейшем все цитаты, выдержки из документов, все цифровые и фактические данные, источник которых специально не оговорен, взяты из этого сочинения и приводятся без указания главы и параграфа.

Полной загадкой представляется крайнее - хочется сказать: демонстративное - техническое несовершенство водопроводной сети Рима, резко контрастирующее с высоким инженерным уровнем акведуков. Каждый из семи главных водопроводов, в конце I в. н.э. подававших в Рим воду, соединялся своей особой системой проложенных под землей труб со своими же разбросанными по городу водораспределительными сооружениями, так называемыми сastellum'ами, которых всего было 247, от 14-ти до 92-х на каждый водопровод. От каждого castellum'a к разным центрам потребления воды в свою очередь шли не сообщавшиеся между собой линии подземных труб. В итоге под улицами города перекрещивались, сталкивались, разбегались 988 независимых друг от друга водопроводных сетей! Надо ли удивляться, что вероятность аварий на линиях была очень высока, а обнаружить аварию было головоломно трудно, что для обслуживания и эксплуатации требовался штат в 700 человек, и стоило все это очень дорого. Римляне тем не менее упорно держались за эту явно нерациональную систему. Очевидно, она покоилась для них на каких-то основаниях, более важных, чем экономия средств или удобство эксплуатации.

Наконец, не поддается логическому объяснению и тот факт, что жители империи, уже с I в. н.э. прекрасно умевшие изготовлять краны *, почти ими не пользовались, и поступавшая в города вода текла непрерывным потоком из домашних водопроводов, из уличных колонок и фонтанов, переполняла бассейны, лилась на землю и, доставленная с таким трудом в город, ежедневно тысячами тонн уходила без всякой пользы в канализацию ** и реки. Это было не упущение, а принцип: в сенатусконсульте 11 г. до н.э. говорилось, что главная задача сенатора, ответственного за римские водопроводы, - "прилагать величайшее тщание к тому, чтобы в уличных бассейнах вода изливалась днем и ночью"

* О кранах идет речь в цитированном выше 86-м письме Сенеки (§6). Технический рисунок великолепного крана из дворца Тиберия на Капри приведен в кн.: Neuberger A. Op.cit., р.440; ср.: Fietz W. Op.cit., p.71ff. Примечательно, однако, что кран обозначался ученым греческим словом "эпитонион", то есть не был для римлян ни исконным, ни привычным приспособлением. Римляне, по-видимому, не знали сальника, краны же их были устроены так, что ограничивали течение воды, но не могли перекрывать струю полностью.

** Даже в общественных уборных, крайне распространенных в городах империи, вода не перекрывалась и текла под сиденьями непрерывным потоком.

Эти особенности римского водоснабжения не так нелогичны, как кажется. Просто они связаны не с процессом распада общины под влиянием роста общественного богатства, а отражают иную закономерность и растут из иной системы взглядов, всегда в Риме дополнявшей первую. Познакомиться с ней лучше всего, проанализировав раздел,"Дигест", который называется "О воде и задержании дождевых вод" *.

* Дигесты, 39,3.

Хотя речь в нем идет не о водопроводной воде, а о дождевой и не о городе, а о селе, картина, из него встающая, обнаруживает некоторые исходные основы общего отношения к воде в Риме, в том числе и к перечисленным только что особенностям водоснабжения.

45. Цистерны для сбора дождевой воды на одной из вилл на острове Капри

"Дигесты" представляют собой свод положений римского права, которые в разное время были выдвинуты наиболее авторитетными римскими юристами и вошли в практику судопроизводства. По самому своему характеру, таким образом, тексты "Дигест" отражают разновременные пласты римского правового сознания, амальгамированные единой правовой системой империи во II-IV вв. н.э. В разбираемом разделе эта многослойность выступает особенно отчетливо. Речь в нем идет о судебных претензиях, которые может (или не может) предъявлять владелец земельного участка своим соседям, если их действия по использованию почвенных вод или по задержанию дождевых нанесли ему ущерб. По самой сути дела при этом в центре внимания оказывается вопрос о взаимных обязательствах членов сельской общины, о степени их солидарности и допустимых отклонениях от нее. Целый ряд текстов, вошедших в данный титул и извлеченных из сочинений юристов I-II вв..фиксирует реальные и развивающиеся отношения этой эпохи - далеко зашедшее отчуждение общинников друг от друга и ограничение их взаимных обязательств принципом непричинения вреда: "Никого нельзя принуждать, чтобы он заботился о пользе соседа, но только чтобы не чинилось ни ущерба, ни препятствий тому, кто действует в согласии с законом".

Последовательное проведение этого принципа, однако, оказывалось в условиях сельской общины немыслимым. Когда, например, человек, копая свою землю, изменял русло протекавшего по ней ручья, в результате чего вода переставала орошать участок соседа, то последний не имел права возбуждать дело в суде, "если намерение изменившего русло состояло не в том, чтобы принести ущерб соседу, а в том, чтобы улучшить свое поле". Отправным моментом судебного разбирательства здесь, как и в других текстах данного раздела, признается чистота помысла. Пусть я фактически повредил соседу, но если очевидно, что я сделал это без злого умысла, то поступок мой неподсуден - верность традиционно общинному ходу мысли, обязательной соседской приязни важнее реальных, материальных последствий моего поступка. За группой земельных собственников, из которых каждый преследует свои выгоды и не ограничен ничем, кроме как правом другого точно так же преследовать свои, здесь все время ощущается единый коллектив общины, прошитый скрепляющими его нитями традиции, солидарности, взаимных обязательств, неразрывности хозяйственных интересов. Это положение становится особенно ясным во втором пункте анализируемого титула "Дигест".

Здесь рассматриваются случаи, когда естественный или искусственно созданный рельеф земельного участка, расположенного выше по склону, препятствует проникновению воды на ниже расположенный участок, а будучи разрушен или изменен, ведет, наоборот, к пересыханию участка, лежащего выше, или к переувлажнению того, который лежит ниже. Мнение большинства цитируемых юристов состоит в том, что возникшая таким образом ситуация не подлежит судебному разбирательству. "На ниже расположенных участках и всегда лежит повинность (servitus), состоящая в том, чтобы принимать в себя воду, естественным образом стекающую сверху... Природные особенности поля надо сохранять неизменными, и тому, кто живет ниже, - поступаться своими выгодами в пользу живущего выше (semper inferiorem superiori servire), принимая проистекающие отсюда неудобства как естественные". Здесь обнажена самая основа римско-общинного мировосприятия: уважение к данности, к миру природы и человека такому, каким он сложился, причем в эту его неизменно данную структуру входит в качестве абсолютно естественного элемента иерархия. Одни живут выше, владеют лучшими землями, другие - ниже, земли у них хуже, но - semper inferiorem superiori servire... Эти отношения закреплены обычаем и традицией, они важнее письменного закона, универсальнее его и определяют положение во всех тех случаях, которых закон предусмотреть не может: "Если положение поля не определено законом, то давность рассматривается как заменяющая его... Повинность, отправляемая давно и вошедшая в привычку, считается как бы установленной юридически".

Отношения господства и подчинения, пронизывающие этот мир, не воспринимаются как несправедливость. Напротив того, они выражают ту структурность бытия, которая составляет залог его справедливости. Справедливость присуща природному устройству общинного мирка, ибо "ниже расположенный участок за те выгоды, которыми он поступился, должен иметь от участка, лежащего выше, какое-либо иное возмещение: так, хотя воды, стекая на него, причиняют ему ущерб, но с ними же перемещается вниз и наиболее плодородная почва".

Там, где природа не обеспечивает справедливости, об установлении ее заботится закон: если условия эксплуатации нижнего участка гарантированы специальным правовым документом, а верхний участок особенно обилен водой, то владелец нижнего имеет право сооружать завалы и рыть каналы на непосредственно ему не принадлежащем верхнем участке. В пределах общины, другими словами, частная собственность на землю не абсолютна, интересы общинного общежития сильнее ее и вносят в нее определенные коррективы.

В изложенном титуле "Дигест" говорится почти исключительно о дождевой воде и последствиях, которые может вызвать ее переизбыток. Речь идет, таким образом, не о природных водах, заданных природой местности, входящих в ее субстанцию, наличных постоянно, а водах, появляющихся и исчезающих, случайных, так сказать, не субстанциальных, а акцидентальных. Они воздействуют на жизнь крестьян, но не входят в конститутивное бытие общины и питающей ее природы. Естественные же воды принадлежат здешней земле, общине, неотделимой от ее природных условий, и потому входят в сферу не столько права как такового, сколько сакральных установлений, мироустройства - того, что римляне называли "fas".

Дождевая вода - "пришлая", использование ее целиком зависит от деятельности человека, и именно поэтому она в гораздо большей мере, чем вода почвенная или проточная, составляет объект права, подчинена юридическим правилам общежития - тому, что римляне называли "jus". Правила же эти лишь в своем верхнем, позднем слое отражают отношения взаимно обособленных личностей, в нижнем, более глубоком слое они отражают нормы общинного существования. В установлениях, регулировавших в Риме использование колодезной и особенно водопроводной воды, то есть тоже воды добытой, появившейся, "пришлой", обнаруживаются те же принципы: с одной стороны, учет чисто личных интересов, с другой - живое влияние общинных традиций, в результате их взаимодействия - противоречивое единство fas и jus. Именно в этих принципах находят себе объяснение выглядящие столь нелогично и странно особенности римского водоснабжения - громоздкость его технического устройства, его правовой статус, принципиальная неэкономность.

Существование при каждом castellum'e друг от друга независимых водопроводных сетей объяснялось тем, что сама поступавшая в castellum вода была, так сказать, водой разных иерархических уровней и имела три совершенно разных назначения: "именем Цезаря", "для частных лиц", "на общественные нужды". Вода, распределявшаяся "именем Цезаря", шла только в публичные бани, в большие парадные бассейны и нимфеи, во все сооружения, подаренные населению императорами и служившие для удовольствия публики и украшения города. В италийских и провинциальных городах эта вода имела то же назначение, хотя, по-видимому, так не называлась. Вторая система труб подавала воду только в частные дома. Вода "на общественные нужды" шла в казармы, для общественных работ, в уличные водоразборные колонки и на местные культы.

Неравноценность этих трех видов использования воды выражалась в самой технике водораспределения. В камере castellum'a поступавшая вода сразу делилась на три рукава, устроенных так, что при нормальном, среднем поступлении они были заполнены все три, но стоило уровню упасть, как это сказывалось на дебите в обоих крайних каналах - "именем Цезаря", "для частных лиц"; дебит же среднего, "на общественные нужды", оставался неизменным. Точно так же и при чрезмерном увеличении объема поступавшей воды весь излишек сливался только в средний канал. Смысл устройства заключался в том, чтобы обеспечивать во всех случаях только и именно жизнедеятельность города как целого в тех ее проявлениях, которые к I в. во многом утратили свое былое значение, но некогда составляли основу существования общины - оборону, общественное строительство, удовлетворение нужд околотка.

Некогда вся водопроводная вода предназначалась только и исключительно для общественных нужд в указанном выше смысле этого слова, и еще в конце I в. н.э. Фронтин писал об этой системе как всем памятной, достойной и правильной. В согласии с ней частным лицам вообще разрешалось пользоваться лишь той водой, которая переливалась за края уличного бассейна или фонтана, то есть оставшейся сверх неприкосновенного и постоянно возобновляемого водного запаса общины. Комфорт и роскошь общедоступных портиков, форумов, терм, обеспечение водой семейной кухни или перистиля в особняке играли в практической, сегодняшней жизни римлян I-II вв. несравненно большую роль. Но в подсознании народа еще сохранялась уверенность в том, что все это - излишество и баловство и только выживание общины составляет смысл жизни. И хотя такая уверенность почти не опиралась уже на актуальный опыт, хозяйственный, политический или идеологический, именно эта генетическая память определяла распределение поступавшей в город воды. Сохранявшейся установкой на то, что в принципе и в идеале вся вода принадлежит общине как целому и составляет условие ее выживания, объяснялись, во-первых, возложение ответственности за доставку и распределение воды на высших магистратов города, во-вторых, сохранение и рост уличного водоразбора и, в-третьих, особые условия включения частных домов в систему общественного водоснабжения.

40. Термы Диоклетиана в Риме. 302 г.

42. Термы в Бате в Англии

43. Термы Диоклетиана. Главный зал тепидария, в 1563 г. превращенный Микеланджело в церковь Санта Мариа деи Анджели

Управление римским водоснабжением - явление для древнего мира исключительное. В государствах Востока вода составляла предмет государственных забот в той мере, в какой она была необходима для общественного производства, в частности для земледелия. За высшей администрацией здесь сохранялось управление лишь главными каналами: отводными каналами ведали местные общины, а за правиль

12Следующая ⇒

Поделиться:

Воспользуйтесь поиском по сайту: