Франция уничтожила золотой стандарт

Весной 1931 года европейский шторм сломал дамбу. Специфическая форма французской «исключительности» сыграла решающую роль в непреднамеренном разрушении валютной системы всего мира и погрузила мировую экономику в депрессию.

В марте 1931 года Австрия, крошечный осколок довоенной Австро-Венгерской империи с населением в 6 миллионов человек, объявила, что начала переговоры с Германией о создании общего таможенного союза с целью оживить торговлю, которой угрожал спад. Такой союз не стал бы даже техническим нарушением Версальского договора. Определённо, он не представлял никакой угрозы мировой безопасности.

Правительство Франции отреагировало стремительно и, чтобы оказать давление на обе страны с целью остановить их таможенное объединение, потребовало немедленную выплату приблизительно 300 миллионов долларов краткосрочных кредитов, которые Германия и Австрия были должны французским банкам. Эти требования вызвали паническое бегство капитала из шаткой австрийской валюты. Слабейшим звеном в австрийской финансовой системе был банк «Вьена Кредитанштальт», крупнейший банк в Австрии.

«Вьена Кредитанштальт» с займами Венгрии и по всему дунайскому региону был кредитором основной части австрийской промышленности и недвижимости, а также выдал свыше 50% всех банковских кредитов в стране. Банк рухнул в мае 1931 года на фоне панического вывода вкладчиками своих средств. Яростные усилия вновь созданного базельского Банка международных расчётов обеспечить чрезвычайный заём, чтобы стабилизировать «Вьена Кредитанштальт», потерпели неудачу.

Одновременно французское правительство в качестве предварительного условия своего участия в чрезвычайном базельском займе настояло на том, что Германия и Австрия отказываются от запланированного таможенного союза. Как уже было указано, последний непосредственно не нарушал Версальский мир, который запрещал только полную аннексию Австрии Германией. ^{232}

Кризис, подобно лесному пожару, распространился по всей Австрии и перекинулся на связанную с ней банковскую систему Германии.

Крах банка «Вьена Кредитанштальт» привёл к панике вкладчиков банка «Дармштадт унд Националбанк» (или «Данат-банк») в Германии и также стал причиной валютного кризиса правительства Брюнинга. На этом этапе Банк Англии, американская ФРС, немецкий «Рейхсбанк» и Банк Франции встретились, чтобы обсудить чрезвычайное кредитное вливание и попытаться остановить распространение валютной паники.

Гувер добился однолетнего моратория на немецкие репарационные платежи, чтобы попытаться ослабить давление на Германию. 30 июня 1931 года мораторий вступил в силу. Но этот шаг был воспринят как слишком малый и слишком поздний, и паническое бегство иностранных банков из немецких активов только нарастало, поскольку инвесторы боялись, что дальше будет только хуже. Немцы также начали выводить капитал из рейхсмарок в доллары, фунты стерлингов, франки или в золото. В июле президент «Рейхсбанка» Ганс Лютер побывал в Париже, Базеле и Лондоне, предупреждая, что «Рейхсбанк» Германии нуждается в срочной ссуде в 500 миллионов долларов, чтобы предотвратить неплатежи и банкротства. Эта новость только подстегнула панику. Все послевоенное международное финансовое здание начинало рушиться. ^{233}

На этом этапе французское правительство держало козырную карту. Франция пережила свои собственные валютные кризисы в начале 1920 годов и едва-едва предотвратила гиперинфляцию. В 1926 году приступило к работе правое правительство Раймона Пуанкаре и с поддержкой Моро из Банка Франции предприняло немедленные действия с целью строгой бюджетной экономии, увеличило налоги и сделало другие шаги, чтобы остановить отток капитала и стабилизировать франк, который был всё ещё вне золотой системы. Правительство объявило о планах возвратиться к золотому стандарту в самом скором времени, чтобы придать дальнейшей уверенности. В результате франк подорожал на 40% в течение нескольких недель после возвращения Пуанкаре в 1926 году.

В 1928 году, после двух лет накапливания собственных золотых резервов, правительство Пуанкаре и Банк Франции под управлением Эмиля Моро объявили, что Франция примет так называемый Закон о стабилизации, чтобы облегчить возвращение французского франка к золотому стандарту. Но Париж не собирался играть по правилам Монтегю Нормана и позволять Банку Англии установить международные правила золотого стандарта к преимуществу Англии.

В отличие от Великобритании, которая, чтобы вернуть лондонскому Сити международное влияние, пожертвовала британской экспортной конкурентоспособностью и британскими рабочими местами, привязывая стерлинг к довоенному паритету 4,86 долларов США, Банк Франции присоединился к золотому стандарту в паритете, равном 20% от его довоенного уровня.

Это привело к существенному восстановлению французского экспорта, росту занятости, расширению объёмов промышленного производства, огромному профициту торгового баланса и, с этим, к росту резервов иностранной валюты в иностранных центральных банках, и прежде всего – в Банке Англии. Но то, что было хорошо для Франции, было плохо для остального мира вследствие структуры международного долга, за которым стоял золотой обменный стандарт. Золото утекало из Лондона и других континентальных европейских столиц в Банк Франции.

В 1927 году Банк Франции потребовал, чтобы Банк Англии конвертировал содержащиеся в Банке Франции фунты стерлингов на сумму приблизительно 30 миллионов в золото, чтобы пополнить французские золотые запасы центрального банка перед присоединением к золотому стандарту. Именно этот французский запрос о золоте вынудил Банк Англии обратиться к Бенджамину Стронгу с фатальной просьбой помочь стабилизировать фунт.

Банк Франции, опасаясь возвращения инфляции в результате хранения своих валютных резервов в иностранных бумажных деньгах, таких как фунт стерлингов, которые могли произвольно раздуваться, решил базировать свои резервы на предвоенный манер – только на золоте. Франция повела себя как «пурист» и отклонила стандарт содержания резервов в нетвёрдых бумажных деньгах плюс золото, которого Великобритания и другие страны начали придерживаться в 1925 году. ^{234} Франции снова пошла наперекор в вопросах политики центрального банка. Моро, чрезвычайно консервативный банкир, был (и не без серьёзных оснований) убеждён, что золотой обменный стандарт Банка Англии обладает опасными изъянами. Насколько он был прав, скоро станет очевидным всему миру.

Моро стремился к тому, чтобы Франция после нескольких лет хаоса и неустойчивости возвратилась к твёрдой денежной политике и финансовому благоразумию. Единственная проблема состояла в том, что в мировой денежной системе доминировал именно золотой обменный стандарт Нормана-Стронга. Эта система, а также связанные с ней погрязшие в долгах европейские экономические системы насквозь прогнили.

Здание золотого обменного стандарта было основано на международной структуре кредитования, сосредоточенной на нью-йоркских кредитах, которые, в свою очередь, держались на способности основных европейских экономических систем продолжать заимствования, чтобы финансировать свой собственный экономический рост по неправомерно заниженным процентным ставкам. Как только процентные ставки, устанавливаемые сердцем долговой пирамиды – нью-йоркской ФРС, – изменились, всё здание дешёвых кредитов начало запутываться в неплатежах стиля домино и банкротствах, сначала в самых слабых экономических системах Европы, а затем, в конечном итоге, и в самих США, когда пропало доверие.

Французские действия вокруг золота были смесью политических страхов перед возрождением Германии и страхов перед возвращением внутреннего экономического хаоса, забастовками и рецессией, если Франция вернётся к политике лёгких денег. Это вынуждало французское правительство и Банк Франции действовать в одиночку.

Возвращение в 1926 году к стабильности франка и перепривязка к золоту на уровне 20% от довоенного паритета привели в 1928 году к репатриации французского капитала во французские банки и новому притоку иностранного капитала, поскольку экономика процветала. К 1931 году, когда остальной мир погружался в рецессию, Франция достигла полной занятости и начинала чувствовать свою собственную независимость в европейских делах.

В результате своей политики преобразования активов иностранной валюты в золото Франция стала к 1931 году вторым по величине держателем монетарного золота в мире после американской Федеральной резервной системы. Всего лишь за пять лет французские авуары золота в центральном банке возросли в десять раз. К 1931 году эти два центральных банка, ФРС и Банк Франции, управляли полностью 75% мировых запасов монетарного золота. ФРС была строго ограничена относительно использования своих резервов поправками, внесёнными Конгрессом в закон о Федеральной резервной системе 1913 года. Эти правовые ограничения были изъяты только в 1933 и 1935 годах, много позже начала Депрессии.

Это поставило Францию и Банк Франции в чрезвычайно сильную позицию, когда разразился европейский кризис, кризис, который во многом был спровоцирован французскими политическими и финансовыми требованиями к Германии и Австрии.

В июле 1931 года, когда Германия умоляла центральные банки в Лондоне, Париже и Нью-Йорке о ещё одной чрезвычайной ссуде в 500 миллионов долларов, Франция была решающим игроком. Она использовала этот случай, чтобы объявить о французской готовности участвовать в очередном немецком чрезвычайном спасении, но при условии, что немецкое правительство расформирует свои «Стальные Шлемы»[15], остановит дальнейшее строительство «карманных линкоров», которые были позволены Версальским договором, а также откажется от таможенного объединения с Австрией. Немецкое правительство Генриха Брюнинга отклонило французские условия, усмотрев в них оскорбительную попытку низвести Германию до экономического рабства.