 |
Дополнительные налоги для компенсации уступок Новому курсу
|
|
|
|
Углубляющийся американский экономический кризис 1970‑х годов стал для Рокфеллеров и других американских лидеров истеблишмента стимулом, чтобы придумать новые радикальные стратегии. США столкнулись с застоем или даже со снижением своей рыночной силы и соответствующей доли как в глобальной прибыли, так и внутри страны, но тем не менее всё ещё оставались крупнейшим в мире рынком товаров и услуг. К 1975 году доля полного богатства в руках богатейшего 1% американских домашних хозяйств упала на самый низкий с 1922 года уровень, измеренный с точки зрения объединённого владения недвижимостью, акциями, облигациями, наличными деньгами и другого долговременного состояния.{781}
Драматическая манипуляция мировыми ценами на нефть стала причиной самого серьёзного послевоенного глобального спада. К 1975 году стало ясно, что мировая экономика, вслед за снижающейся нормой прибыли, вошла в то, что экономисты назвали «структурным кризисом». Он включал в себя уменьшенные темпы роста, падающую производительность труда на душу населения, волну безработицы и совокупную высокую инфляцию.
В процессе этого кризиса появилось новое социальное видение или политическая философия под названием «неолиберализм», появившаяся сначала в центре индустриального мира (начиная с Соединённого Королевства и Соединённых Штатов) и затем постепенно экспортированная на «периферию» или на так называемые формирующиеся рынки развивающихся стран.
Неолиберализм имел мало общего с кейнсианской «либеральной» экономикой. Неолиберальная революция, начавшаяся в середине 1970‑х годов, была проектом американского истеблишмента и их британских коллег. Определенно, это был рецепт братьев Рокфеллера, основанный на радикальной догме свободного рынка Мильтона Фридмана, члена архиконсервативного «Общества Мон-Пелерин» и бывшего тогда профессором экономики в Чикагском университете, учреждении, основанном несколькими десятилетиями ранее на деньги «Стандарт Ойл» Рокфеллера. Неолиберализм, возможно, более точно было бы называть неофеодализмом.
|
|
|
Повторяя манифест 1973 года Джона Д. Рокфеллера, неолиберализм Фридмана, зафиксированный в его популярной книге «Свобода выбирать», призывал к неограниченным свободным рынкам и свободной торговле и резко нападал на профсоюзы за «возврат к доиндустриальному периоду».{782}
Неолиберальная революция была, в основном, глобализированной версией Второй американской революции Джона Д. Рокфеллера. Международная Торговая палата в Париже с энтузиазмом одобрила глобальное неолиберальное требование
«ломать барьеры для международной торговли и инвестиций так, чтобы все страны могли извлечь выгоду из улучшения жизненного уровня, наращивания торговли и инвестиционных потоков». {783}
Это была начальная фаза того, что двадцать лет спустя назовут «глобализацией».
Влиятельные круги вокруг Рокфеллеров внутри американского финансового истеблишмента открыто призывали к глобальному реструктурированию к своей выгоде, включая:
«новую дисциплину рабочих и менеджмента к выгоде кредиторов и акционеров; снижение вмешательства государства в вопросы развития и благосостояния; резкий рост финансовых учреждений; применение новых отношений между финансовыми и не финансовыми секторами к выгоде первого; новый юридический фон в пользу слияний компаний и поглощений; укрепление центральных банков и планирование их деятельности в пользу стабильности цен; и новую нацеленность на истощение ресурсов периферии в пользу центра». {784}
Преобладающей особенностью этого нового неолиберализма была не только его структурная схема, но и создание механизмов для распространения влияния доллара на всю планету, то есть глобализация доллара и вместе с ним и американских финансов за кулисами. Опустошительный процесс рыночной либерализации распространялся с разрушительной скоростью и эффективностью, чему способствовало создание новых транснациональных учреждений, таких, как Всемирная торговая организация, и внушительное торговое давление со стороны Вашингтона и его союзников по свободному рынку, особенно Великобритании.
|
|
|
Догма монетаризма Мильтона Фридмана была теоретическим выражением новой революции, или точнее, контрреволюции. Решающим годом этой экономической контрреволюции стал 1979 год, когда Дэвид Рокфеллер заставил президента Картера назначить своего протеже Пола Волкера на пост председателя Федеральной резервной системы. В октябре 1979 года Волкер начал проводить самую радикальную в истории ФРС валютную политику, когда позволил процентным ставкам взлетать более чем на 300% – до 20%, и держал их высокими до тех пор, пока в августе 1982 года назревавший неизбежный кризис задолженности Третьего мира не вырвался на поверхность, не заставил его полностью изменить политику учётных ставок.
1979 год был тем, что некоторые экономисты назвали годом неолиберального переворота. {785} Рокфеллер, Волкер и их богатые союзники в Денежном Тресте с Уолл-Стрит смогли использовать проблему безудержной инфляции (первоначальной и наиглавнейшей причиной которой было их собственное решение о ценах на нефть, принятое на Бильдербергской встрече в 1973 году), чтобы оправдать монетарную «шоковую терапию», которая предположительно «выжмет инфляцию из системы», как Волке‑ру нравилось определять это.
В действительности политика высоких учётных ставок проводилась самыми богатыми членами истеблишмента в рамках их долгосрочной стратегии, чтобы компенсировать с помощью дополнительных налогов потери от уступок, вырванных у них во время Великой депрессии ради создания кейнсианского социального государства, социальной безопасности и правительственной поддержки профсоюзным организациям.
|
|
|
«Постиндустриальный» мир Уолл-Стрит
Оказавшись перед лицом стагнирующего внутреннего рынка, падения абсолютной прибыли и необходимости инвестировать огромные суммы, чтобы довести внутреннюю американскую промышленность до мировых стандартов, круги Рокфеллера решили отказаться от обновления своей внутренней американской экономической базы, позволив Америке стать (как их мозговые центры назвали это) «постиндустриальным обществом».
Политика учётных ставок Волкера привела к «реальным» (то есть, скорректированным с учётом инфляции) процентным ставкам в 6-8%, ошеломительное нежданное «золотое дно» для богатых держателей облигаций центра финансовой системы. Это также привело к рецессии и вместе с ней к растущей волне безработицы в Европе и в Соединённых Штатах, которая создала условия для нового применения суровых мер в отношении рабочей силы, которые и осуществили и Рейган и Тэтчер в начале 1980-х, резко ослабив влияние профсоюзов на уровень заработной платы на десятилетия вперёд.
1970‑е годы были переходным десятилетием эволюции Американского века. Как отмечалось выше, к концу 1960‑х в Соединённых Штатах впервые, начиная со Второй мировой войны, появился хронический дефицит торгового баланса, связанный с продолжающимся послевоенным восстановлением экономик Европы и Японии. Избыточные доллары накапливались в остальной части мира и, таким образом, угроза перевода этого иностранного долларового дохода в золото нарастала. Доллар надо было обесценивать относительно золота и других главных валют. США положили конец конвертируемости доллара в 1971 году, пустив в оборот плавающие обменные курсы.
К 1973 году на фоне режима плавающих обменных курсов, уже теперь постоянного, Вашингтон и его союзники в Лондоне через Бильдербергскую конференцию в мае того же года решили проводить курс на резкую инфляцию цен на нефть, чтобы поддержать падающий доллар. К 1979 году усиленные удачным ходом ФРС Волкера они смогли пожинать ошеломляющие доходы со своих облигаций и прочих активов по причине укрепления доллара.
|
|
|
После 1980 года, когда республиканец Рональд Рейган стал президентом, США проводили эту преднамеренную политику дефицита с удвоенной силой. Срок пребывания Рейгана начался с того, что впоследствии стало самыми драматическими и постоянными торговыми и бюджетными дефицитами в американской истории.
При отстаивании своей позиции на многонациональных переговорах в 1973 году, чтобы сделать плавающие обменные курсы постоянным фактом, Вашингтон ясно дал понять, что будет использовать своё военное господство в пределах НАТО и в Азии для того, чтобы добиться максимальных уступок от своих торговых партнёров. На двусторонних переговорах с Южной Кореей в 1973 году США потребовали условия, которые сделали
«обязательным для южнокорейских экспортеров на американский рынок импортировать определенное количество сырья из Соединённых Штатов». {786}
К 1973 году торговое положение Америки относительно её основных союзников в Западной Европе и Японии окончательно оформилось. Условия «великой сделки» состояли в том, что США откроют свои границы для почти неограниченного японского или европейского импорта продуктов, такого, как автомобили, сталь и позже электроника. В свою очередь, зарубежные страны согласились покупать американскую военную технику, американские сельскохозяйственные продукты и американские самолеты для своих национальных авиакомпаний.
Но самый далеко идущий аспект нового курса, проводимого Вашингтоном после 1973 года и поддерживаемого с тех пор каждым следующим правительством, состоял в идее, что из‑за уникальной роли доллара как мирового иностранного валютного резерва с плавающей ставкой и из‑за того факта, что доллар больше не был привязан к золоту, иностранные государства, которые обладали долларовыми накоплениями в результате экспорта в Соединённые Штаты (особенно Япония и Германия) будут вынуждены реинвестировать свои долларовые активные сальдо торгового баланса в американский правительственный долг, чтобы получать по ним проценты и держать их в безопасном хранилище.
Вашингтон, не оставляя ничего на волю случая, на своих переговорах о двусторонней торговле с такими странами, как Япония или Германия, всегда заботился о том, чтобы ясно дать понять, что последние обязаны инвестировать долларовые излишки своего активного торгового баланса в американские казначейские облигации или векселя. {787}
С этого началась извращенная зависимость мира от экспорта в США как «импортёра последней инстанции». Соединённые Штаты во главе с банками Уолл-Стрит, которые держали монополию на покупку и продажу американского долга, в 1980‑х годах неожиданно проявятся в качестве крупнейшего в мире рынка капитала. В результате этого решения оказались в пагубном пренебрежении растущий взрывными темпами бюджетный и торговый дефицит и внутренняя промышленность США. Брокеры на Уолл-Стрит пожинали прибыли. Для проведения этого «крупнейшего грабежа» истеблишмент выбрал период президентства Рональда Рейгана.
Глава 15
|
|
|
