Психологический семья ребенок церебральный паралич

Широко известно, что отношения между детьми и родителями, в частности отношения ребенка с матерью, являются чрезвычайно важными для становления ребенка как социального существа, ибо они оказывают решающее влияние на развитие его самосознания и личность в целом. Материнская позиция или система отношений матери к ребенку представляет собой комплекс, включающий когнитивную, эмоциональную и поведенческую составляющие. Ее характеристиками являются адекватность, гибкость, прогностичность. Родительское отношение к ребенку принято анализировать по двум направлениям, или осям; приятие—отвержение и автономия—контроль. Приятие — это понимание внутреннего мира ребенка, терпимость к его индивидуальным психофизиологическим проявлениям, уважение самостоятельности, поощрение инициативы. Неприятие — отношение к ребенку как «не к тому», невнимательность, пренебрежение. Ось автономия—контроль описывает использующиеся в семейном воспитании типы дисциплинарной регуляции поведения ребенка.

Отклонения от оптимальной родительской позиции порождают различные нарушения в развитии личности ребенка, вплоть до болезненных. Так, известно, что нарушения материнской позиции, связанные с психологическим неблагополучием матери, являются основным патогенетическим футором неврозов у детей. В случае, когда у ребенка с момента рождения имеется неустранимый полностью физический дефект, как это наблюдается у больных детским церебральным параличом, у матери реакция на его болезнь может выражаться в виде психогенных, главным образом депрессивных, расстройств, формирования неправильных взглядов на воспитание, выливающихся, в частности, в гиперопеку. Эти особенности воспитания с раннего возраста искажают социальную позицию ребенка, являются одним из важнейших механизмов формирования личности дефицитарного типа.

Психологическое изучение специфики материнской позиции по отношению к больному, страдающему детским церебральным параличом, имеет большое практическое значение. Знание закономерностей формирования материнской позиции важно для оказания психологической помощи матери при решении ею проблем лечения, обучения, воспитания ребенка, управлении собственным эмоциональным состоянием, при выработке рационального отношения к своей профессиональной и семейной жизни. Профилактические меры по отношению к формирующейся личности ребенка осуществляются посредством влияния на мать с учетом ее позиции. Кроме того, изучение динамики отношения матери к больному ребенку, особенностей восприятия его болезненных проявлений, перспектива развития и социальной адаптации — важное дополнение к клиническим наблюдениям при решении повседневных проблем медицинской этики.

Целью настоящей работы явилось психологическое исследование материнской позиции женщин, дети которых страдают церебральным параличом. Как известно, слабые способности, физические недостатки детей могут вызывать у родителей чувство неприятия по отношению к «разочаровавшим» и «неоправ-давшим» надежду детям. Именно поэтому материнская позиция изучалась по оси приятие—отвержение. Конкретными показателями здесь явились восприятие матерью больного ребенка и непосредственное эмоциональное отношение к нему.

Работа осуществлялась на базе Московской городской детской клинической психоневрологической больницы № 18. Были обследованы 62 женщины, средний возраст которых составлял 32 года. Возраст детей (а следовательно, и продолжительность психологической травмы у матери) колебался в пределах 1-18 лет. У всех детей обследованных женщин отмечались тяжелая патология движений, нарушение познавательной деятельности и речи, патология личности. Не могли ходить 83% больных. Из детей, достигших школьного возраста, обучались по программе массовой школы 30%, по программе вспомогательной школы — 54%. Остальные в связи с тяжестью двигательных нарушений не обучались вообще. Обследованные женщины были разделены на три группы в зависимости от возраста ребенка. В первую вошли 22 матери детей раннего возраста, во вторую — 20 матерей дошкольников, в третью — 20 матерей школьников. Контрольную группу составили 28 матерей здоровых детей разного возраста.

В качестве метода исследования восприятия матерью больного ребенка использовалась индивидуальная беседа на основе заранее составленных вопросов. Ее задачей было изучение представлений женщин, имеющих детей с разной давностью заболевания, о болезни, ее проявлениях и значении для отдаленных социальных перспектив в развитии ребенка.

Отвечая на вопросы, направленные на изучение представлений о структуре дефекта у детей, матери указывают на несформированность двигательных навыков и другую патологию движений, которые называются нарушениями качеств индивида (КИ): «У него больные ноги, до сих пор не умеет самостоятельно ходить, передвигается на четвереньках». Наряду с этим матерями отмечались и нарушения познавательной деятельности, а также речи, обозначенные как нарушения качеств субъекта (КС): «Разговаривает мало, не все понимает». Матери также указывали на нарушения поведения и личностные особенности своих детей, обозначенные как нарушения качеств личности (КЛ): «Его отличает необъяснимое упрямство, капризничает».

Анализ представлений о структуре дефекта по группам показал, нарушения КИ видят 100% матерей в каждой из групп. Нарушения КС отмечали только 10% опрошенных первой группы, 30% опрошенных второй и 50% опрошенных третьей группы. Нарушения КЛ отмечали у своих детей в первой группе только отдельные, наиболее внимательные матери, а во второй и третьей группах — приблизительно одного из пяти испытуемых.

Таким образом, представления матери о структуре дефекта ребенка меняются по мере его развития. Так, если нарушения движений становятся для матери очевидными, когда возраст ребенка около года, то несостоятельность в познавательной деятельности отчетливо осознается только с предъявлением учебных требований к его интеллектуальному развитию.

Представления о последствиях заболевания в настоящий момент у матерей первой группы, то есть имеющих детей раннего возраста, сравнительно оптимистические. Более трети женщин считают, что условия развития и воспитания их детей такие же, как и у здоровых сверстников. Другие замечают ограничения в движениях и познавательной активности: «Игрушки плохо берет, ест яблоко в манеже, как собачка, — ртом. Не ходит. Не слушает книг». Более половины матерей этой группы оптимистичны в отношении отдаленных прогнозов развития ребенка: «Мне кажется, что в будущем все будет нормально, все пройдет». И лишь часть матерей проявляют тревогу: «Хочу надеяться на лучшее, страшно об этом думать». Другие стремятся к защитному вытеснению размышлений о последствиях заболевания в будущем: «Не допускаю такой мысли и сделаю все возможное и невозможное». Те матери, которые все-таки пытаются прогнозировать отдаленные последствия заболевания, связывают их с возможной реакцией ребенка на физический дефект: «Будет переживать, что не такой, как все. Будет бояться насмешек здоровых детей».

Таким образом, представления о непосредственных последствиях заболевания у ребенка раннего возраста связываются в сознании матери с двигательными и познавательными нарушениями, а в будущем — с нарушениями поведения.

Представления матерей о последствиях заболевания в настоящий момент для ребенка-дошкольника (вторая группа) сравнительно более полные. Они отдают себе отчет в наличии у детей нарушений во всех сферах (двигательной, познавательной, личностной). В то же время 32,5% опрошенных надеются на относительно благополучное будущее своего ребенка: «Не будет никаких ограничений. Образование для него не закрыто, а вуз можно выбрать такой, что походка не будет мешать». Однако у большей части опрошенных матерей второй группы отмечены преувеличенные представления об ограничениях в жизни ребенка в связи с отдаленными последствиями заболевания. Мать отвергает саму возможность для сына или дочери таких жизненно необходимых факторов, как учеба, работа, общение с друзьями, создание семьи. Преувеличение бывает относительным («Всего нормального будет лишен, если двигательное состояние не улучшится»), но может быть и абсолютным («В будущем он сразу всего будет лишен: и работы, и семьи, и учебы»).

У матерей третьей группы преувеличенные представления об ограничениях ребенка прослеживаются уже при описании последствий заболевания в настоящем: «Всего лишен, всей радости жизни: ничего не знает, не видит, лишен общества». В описании отдаленных последствий заболевания это представления наблюдаются у абсолютного большинства матерей школьников: «Учеба, труд, семья навряд ли будут. У меня пропала надежда. Хочется верить, что хоть чего-то можно добиться. Во всем вижу ограничения и всего боюсь».

Несомненно, что выявленные особенности представлений отражают осознание матерью всех видов нарушении у ребенка и страх за его будущее. Как видно из сказанного, существует корреляция между полнотой представления о структуре дефекта и характером представлений о последствиях заболевания: чем отчетливее представление о дефекте, тем пессимистичнее смотрит мать на настоящее и будущее ребенка. Предположим, что преувеличенные представления об ограничениях отражают конвергенцию сравнительно полного представления о дефекте и изменении эмоционального отношения к ребенку, а временем изменения эмоционального отношения к больному является период дошкольного детства. Дальнейшее исследование было посвящено изучению эмоционального отношения матери к ребенку. В качестве показателя при этом использовалась оценка ею КИ, КС и КЛ ребенка, а также оценка его роли в ее жизни. Конкретными методическими приемами изучения явились опросник, посвященный оценке роли ребенка в жизни матери, и модифицированная методика самооценки, по С. Я. Рубинштейн. Мать оценивала ребенка по трем шкалам: здоровье, ум, характер, которые соответствуют качествам его как индивида, субъекта познавательной деятельности и личности. Оценка давалась дважды: сначала реальная (каким я вижу моего ребенка), а затем идеальная (каким я хотела бы видеть моего ребенка).

Проведенное исследование показало, что в контрольной группе реальная оценка позитивна по всем трем шкалам. Положительно оценили своего ребенка 43% матерей экспериментальных групп. Особенно высоко были оценены дети раннего возраста. Соответственно по трем использованным шкалам оценки были следующие: КИ — 57,8%, КС — 58,4%, КЛ — 84,2%. Во второй группе позитивных оценок было несколько меньше: соответственно 41,6,50,0 и 58,3%. В третьей группе количество положительных оценок было минимальным и составило, например, по 12,5% для первых двух шкал. Количество отрицательных оценок соответственно от группы к группе возрастало.

Хотя полученные данные соответствуют динамике представлений о структуре дефекта и последствиях заболевания, наличие столь значительного количества позитивных оценок требует пояснений. Анализ мотивировок таких оценок выявил их защитный характер. Возможно выделение нескольких механизмов защитного переживания матерями дефектов своих детей. Все они — различные варианты вытеснения и своего рода рационализации в применении к различным сторонам дефекта: «Я считаю, она нормальная, здоровая девочка. Я все для этого делаю, я в этом на сто процентов уверена». «Я много ездила (имеются в виду поездки по больницам и санаториям страны с целью лечения ребенка. — О. Р.) и после поездок всегда успокаиваюсь: есть дети намного физически более тяжелые».

Каков вклад защитного переживания в структуру отношения к ребенку как составляющего материнской позиции, показывает анализ удовлетворенности им. В качестве показателя использовалось соотношение реальной и идеальной оценок.

Удовлетворенность (у) подсчитывалась по формуле:

У= а-{х_г-х_х)

а

где а — длина шкалы; (х₂ — х.) — длина отрезка шкалы, выражающего разность между идеальной и реальной оценкой соответствующего качества.

В контрольной группе реальная и идеальная оценки часто совпадали. В этом случае удовлетворенность максимально высока и равна единице. В среднем по группе она равнялась 0,86. Удовлетворенность различными качествами ребенка варьировала в пределах 0,83—0,90. Удовлетворенность в экспериментальных группах в среднем ниже и составляет 0,64. Самой низкой является удовлетворенность КИ ребенка. В раннем возрасте она составила 0,62, в дошкольном — 0,56, а в школьном — 0,48. Тенденция снижения удовлетворенности по мере взросления ребенка легко прослеживается и в отношении КС и КЛ.

Удовлетворенность матерей, позитивно оценивших ребенка, выше, чем удовлетворенность при негативной оценке, в первой группе составляет 0,67, во второй — 0,87, в третьей — 0,82. Приблизительно такая же, как в контрольной группе — 0,45, во второй— 0,48, в третьей — 0,45 (то есть почти в два раза ниже, чем в контрольной группе, и ниже, чем удовлетворенность при позитивной оценке в соответствующих экспериментальных группах).

Полученные данные объясняют психологическую необходимость позитивной оценки. Она отражает стремление матери сохранить, несмотря ни на что, эмоционально положительное отношение к ребенку. Это подтверждается и данными анализа суждений о роли ребенка в жизни матери.

По содержанию они были разделены на три вида. Положительные: «Стимулирует меня во всем. Ребенок у меня — это самое ценное»; противоречивые: «Мы сына очень любим, особенно муж. Он для нас — все. Мы все потеряли из-за этого ребенка, отрешились от мира»; отрицательные: «Рождение этого ребенка привело к постоянным страданиям, непроходящим. Вся моя жизнь поменялась в худшую сторону, все планы пропали». Одним из вариантов отрицательных суждений являются рациональные: «С одной стороны, могло быть и хуже, а с другой — ведь я тоже могу заболеть, и за мной надо будет ухаживать».

В целом в экспериментальных группах преобладают отрицательные высказывания, противоречивых сравнительно немного, положительных около 28%. В первой группе положительных утверждений 45,4%, во второй на первое место выходят отрицательные (63,6%) и возникает большое количество рациональных (20%), в третьей группе также преобладают отрицательные суждения (66,6%).

Следовательно, взросление ребенка меняет представление матери о его роли в ее жизни. Таким образом, у женщин, имеющих ребенка, страдающего церебральным параличом, по мере его взросления происходит изменение когнитивной и эмоциональной составляющих материнской позиции. Если в первые три года жизни ребенка за счет защитного переживания дефекта и неполного представления о нем материнская позиция представляет собой приятие, то с течением времени, чаще всего в период дошкольного детства больного, она перестраивается в сторону отвержения. Это связано с объективизацией представлений о структуре дефекта и перспективах социального развития больного, а также с изменением эмоционального отношения к нему. Приятие — явление само по себе позитивное. Однако и данном случае оно строится не на понимании психофизических особенностей ребенка, уважении к его личности, вопреки отчетливо осознаваемым дефектам, а есть следствие вытеснения переживаний, анозогностического отношения к болезни. Такая не учитывающая объективного положения вещей материнская позиция приводит к неправильным формам воспитания, обучения, отношения к ребенку в целом. Отвержение — всегда патогенный фактор для формирующейся личности ребенка. Поэтому спонтанная материнская позиция требует психологической коррекции. С целью повышения родительской компетентности необходимо тактично и осторожно формировать объективное представление о дефекте и возможных его результатах уже в период раннего детства ребенка. Нельзя поддерживать необоснованный оптимизм и защитное стремление избегать размышлений о последствиях заболевания для социальной адаптации, иными словами, необходимо корригировать свои ожидания и требования к ребенку. Нужно учить мать искать правильные пути воспитания и видеть в своем сыне или дочери не только болезнь, но и то положительное, что есть в каждом, даже больном, ребенке. Только в этом случае можно ожидать преодоления симбиотической связи мать—ребенок с физическим недостатком, формирования оптимальной родительской позиции, которая способствует адекватному формированию личности такого ребенка, с одной стороны, а с другой — не искажает активную социальную позицию матери.