Главная | Обратная связь | Поможем написать вашу работу!

Из Писем Е. И. Рерих. 6 страница

Но в нашем веке имеются такие, кто «раскрыв тайны» без чьей-либо помощи только благодаря собственной учености и острому уму, и кто, тем не менее, будучи честными и прямодушными людьми, не обращающими внимания на угрозы и предостережения, так как никогда не давали обета соблюдения тайны, – чувствуют себя пораженными при таких откровениях. Одним из них является ученый автор и открыватель одного «Ключа к еврейско-египетской Тайне». Как он говорит, имеются «некоторые странные черты, связанные с распространением и состоянием» «Библии».

Те, кто составили эту Книгу, были люди, как и мы. Они узнавали, видели, перебирали и постигали через эту ключевую меру[89] закон живого вечно-действующего Бога.[90] Они не нуждались в вере, что Он существует, что Он трудился, планировал и завершал, как могучий механик и архитектор.[91] Что же это такое было, что закрепило это знание за ними одними, в то время, как они, во-первых, как Божьи люди, во-вторых, как апостолы Иисуса Христа, выдали, как подачку, ослепляющее обрядовое богослужение и пустое учение веры, и никакого обоснования в виде доказательств, приходящих надлежащим образом посредством применения как раз тех чувств, которыми Божество наделило всех людей в качестве существенных средств для получения ими какого-либо правильного понимания? Тайна и притча, и затемнённое высказывание, и завуалирование истинного смысла – вот бремя Заветов Ветхого и Нового. Если согласимся, что повествования «Библии» представляли собою умышленные выдумки с тем, чтобы обманывать невежественные массы народа, даже если бы и для того, чтобы навязать им наиболее совершенный кодекс нравственных обязанностей, то как можно оправдать такие большие обманы, как часть Божественного промысла, когда по самой природе вещей этому промыслу должна быть присуща простая и совершенная 50] правдивость? Какое отношение имеет или должна иметь тайна к распространению Божьих истин?[92]

Несомненно, что никакого отношения, если бы эти тайны были даны в самом начале. И так оно и было в отношении первых, полубожественных чистых и духовных Рас Человечества. Они обладали «Божьими истинами» и жили по ним и по их идеалам. Они сохраняли эти истины до тех пор, пока едва ли было какое-то зло и, следовательно, злоупотребление этими познаниями и истинами. Но эволюция и постепенное погружение в материальность тоже является одною из этих «истин» и также одним из законов «Бога». По мере того, как человечество прогрессировало и с каждым поколением становилось все более от земли, земным, индивидуальность каждого временного Эго начала себя проявлять. Именно личный эгоизм доводит и подталкивает человека злоупотреблять своими знаниями и властью. А эгоизм – это такое человеческое здание, окна и двери которого всегда открыты для проникновения в человеческую душу всякого рода несправедливости. Мало было людей в течение ранней юности человечества, и еще, меньше их теперь, которые ощущают в себе склонность на практике применять яркое заявление Поупа, что он вырвал бы собственное сердце, если бы оно не имело лучшего устремления, как любить только самого себя и смеяться над всеми своими соседями. Отсюда возникла необходимость постепенно отбирать у человека божественные знания и силы, которые с каждым новым человеческим циклом становились все более опасными как обоюдоострое оружие, злая сторона которого всегда угрожала соседу, а такая, которая источала добро, была целиком обращена на себя. То малое количество «избранных», чья внутренняя сущность осталась не задетой ростом их физической внешности, стало таким образом со временем единственными стражами открытых тайн, передававшими их дальше наиболее годным к их восприятию, сделав их в то же время недоступными для других. Отбросьте это объяснение от Сокровенных Учений и само название Религии станет синонимом обмана и подделки.

Все же народным массам не следовало бы позволять оставаться без какого-либо нравственного сдерживателя. Человек всегда томится по чему-то «потустороннему» и не может жить без какого-то идеала, как маяка и утешения. В то же самое время ни одному средних способностей человеку, даже в наш век всеобщего образования, невозможно доверить слишком метафизические и слишком тонкие для его понимания истины, не рискуя вызвать в нем опасность грозящей реакции и вместо веры в Богов и Святых – впадение в антинаучный тупой атеизм. Ни один настоящий филантроп, а следовательно, ни один оккультист, никогда 51] не будет мечтать, чтобы человечество хотя бы на миг осталось безо всякой Религии. Даже современная Религия в Европе, ограничивающаяся воскресеньями, лучше, чем никакая. Но если, как говорит Баниан, «Религия есть лучший доспех, какой только может иметь человек», то она, несомненно, «наихудшая мантия», и вот против этой «мантии» и основанных на лжи претензий борются оккультисты и теософы. Истинное идеальное Божество, единый живой Бог в Природе, ничего не потеряет в преклонении перед ним человека, если эта внешняя мантия, сотканная человеческой фантазией и наброшенная на Божество ловкой рукой священнослужителя, жаждущего власти и властвования, – будет сорвана. С наступлением нынешнего века пробил час свергания с трона «высшего Бога» каждого народа в пользу Одного Всеобщего Божества – Бога Непреложного Закона, не милосердия; Бога Справедливого Воздаяния, а не прощения, которое попросту является побуждением к злодеянию и повторению его. Величайшее преступление, какое когда-либо было совершено против человечества, произошло в тот день, когда первый жрец придумал первую молитву, имея в виду эгоистическую цель. Бог, которого можно умилостивить несправедливыми молитвами «благословить оружие» молящегося и наслать поражение и смерть тысячам его врагов – его братьям; Божество, про которое можно думать, что оно не останется глухим к песнопениям и восхвалениям, перемешанным мольбами о ниспослании «попутного ветра» для себя и, вполне естественно, бедственного для других мореплавателей, плывущих с противоположной стороны, – именно такое представление о Боге воспитало себялюбие в человеке и лишило его уверенности в своих силах. Молитва является облагораживающим деянием, когда она представляет собою сильные чувства, горячее желание, рвущееся из самого сердца ради добра для других людей и когда она совершенно свободна от какой-либо эгоистичной личной цели; томление по потустороннему естественно и свято в человеке, но при условии разделения этого блаженства с другими. Можно понять и высоко оценить слова «язычника» Сократа, который в своей глубокой, хотя и не преподанной мудрости заявил, что:

Мы должны молиться о благословениях для всех, так как боги лучше знают, что для нас хорошо.

Но официальное моление – за общественное бедствие или ради пользы одного индивидуума, невзирая на потери для тысяч – является позорнейшим из преступлений, не говоря уже о том, что оно есть неуместное самомнение и суеверие. Это – непосредственное наследие, приобретенное грабежом от иеговистов, евреев Пустыни и Золотого Тельца.

Как вскоре будет показано, это был «Иегова», который подсказал необходимость завуалирования и заслонения этой заменой непроизносимого имени и который привел ко всем этим «тайнам, притчам, затемненным высказываниям 52] и маскировке». Моисей, во всяком случае, посвятил своих семьдесят Старейшин в сокровенные истины, и таким образом писатели «Ветхого Завета» в какой-то степени оправданы. Писатели же «Нового Завета» даже и столько не сделали. Они исказили величественную центральную фигуру Христа своими догматами и завели людей с тех пор в миллион ошибок и темнейших преступлений – Его святым именем.

Очевидно, что за исключением Павла и Климента Александрийского, которые оба были посвящены в Мистерии, ни один из отцов сам многого не знал из этих истин. Большею частью они были необразованными, невежественными людьми; и если такие как Августин и Лактантий, или же Беда Достопочтимый и другие остались неосведомленными до времени Галилея[93] о самых существенных истинах, преподаваемых в языческих храмах – например, что земля кругла, не говоря уже о гелиоцентрической системе, – то как велико должно было быть невежество остальных! У ранних христиан ученость и грех были синонимами. Отсюда и возникли обвинения в связях с Дьяволом, щедро посылавшиеся на языческих философов.

Но истина должна выявиться. Оккультисты, которых такие писатели, как де Мирвилль называют «последователями проклятого Каина», теперь в состоянии перевернуть столы. То, что до сих пор было известно только древним и современным каббалистам Европы и Азии, теперь опубликовано и доказано, как математически правильное. Автор книги «Ключ к еврейско-египетской Тайне или Источник Мер» доказал ко всеобщему удовлетворению, надо надеяться, что два великих Божьих имени, Иегова и Элохим, в одном значении своих числовых величин соотносились, как величины диаметра и окружности соответственно: другими словами, что они являются числовыми указателями геометрических соотношений и, наконец, что Иегова есть Каин и наоборот.

Это мнение, говорит автор,

Помогает также снять пятно позора с имени Каина, как нечто сфабрикованное, чтобы уничтожить его роль: так как даже без этих доказательств, по самому тексту он (Каин) был Иегова. Поэтому богословским школам лучше следовало бы задуматься о том, как 53] исправить положение, если это возможно, и вернуть доброе имя и славу Богу, которому они поклоняются.[94]

Это не первое предупреждение, получаемое «богословскими школами», которые, однако, несомненно знали об этом с самого начала, как знали Климент Александрийский и другие. Но если бы и так, пользы для них от этого еще меньше, так как признание повлекло бы за собою больше для них, чем просто святость и достоинство установленной веры.

Но можно также задать вопрос, почему азиатские религии, у которых нет ничего такого рода скрываемого и которые вполне открыто провозглашают Эзотеризм своих религий, – следуют тем же самым курсом? Это просто вот что: в то время как нынешнее и, без сомнения, вынужденное молчание Церкви по этому предмету имеет отношение только ко внешней или теоретической форме «Библии» – разоблачение секретов которой не повлекло бы за собой никакого практического вреда, если бы они были объяснены с самого начала – с Восточным Эзотеризмом и Символизмом дело обстоит совсем по-другому. Величественная центральная фигура Евангелий осталась бы настолько же незатронутой символизмом «Ветхого Завета» при его раскрытии, как осталась бы и фигура Основателя Буддизма, если бы была показана аллегоричность браминских писаний «Пуран», написанных до его рождения. Кроме того, Иисус из Назарета выиграл бы больше, нежели потерял бы, если бы он был показан, как простой смертный, и предоставлен суждению людей по его собственным высказываниям и заслугам, вместо того, чтобы присвоить его Христианству в качестве Бога, многие высказывания и деяния которого теперь столь открыты для критики. С другой стороны, символы и аллегорические высказывания, которыми завуалированы величественные истины Природы в «Ведах», «Брахманах», «Упанишадах» и в особенности в ламаистской «Чагпа Тхогмед» и в других трудах, – совсем другого рода и гораздо более сложны по своему тайному значению. В то время как библейские глифы почти все построены на триединой основе, глифы восточных книг разработаны на принципе семеричности. Они столь 54] же тесно связаны с тайнами физики и физиологии, как с Психизмом и трансцендентальной природой космических элементов и Теогонией; будучи разгаданными, они оказались бы более чем вредоносными для непосвященных; будучи переданными в руки нынешних поколений при их настоящем состоянии физического и интеллектуального развития, при отсутствии духовности и даже практической нравственности – они стали бы абсолютно разрушительными.

Тем не менее, сокровенные учения святилищ не остались без свидетелей; их обессмертили различными способами. Они рассыпались над миром сотнями томов, полных странной головоломной фразеологии алхимиков; они вспыхивали, подобно необузданным водопадам оккультных мистических учений, с перьев поэтов и бардов. Одни только гении обладали определенными привилегиями в те темные века, когда ни один мечтатель не мог преподнести миру даже выдумки, не приспособив своего неба и своей земли к библейским текстам. В те века ментальной слепоты, когда страх перед «Святой Инквизицией» набрасывал густой покров на каждую космическую и психическую истину, только гению единственно позволялось раскрыть беспрепятственно некоторые из величественнейших истин Посвящения. Откуда Ариосто в своем «Неистовом Роланде» получил представление о той долине на Луне, где после нашей смерти мы можем найти идеи и изображения всего, что существует на земле? Каким образом в воображении Данте появились многие описания, данные им в «Аде» – новом Апокалипсисе Иоанна, истинном Оккультном Откровении в стихах, – его посещение и общение с Душами Семи Сфер? В поэзии и в сатире каждую оккультную истину приветствовали – ни одну из них не считали серьезной. Граф де Габалис более известен и почитается, чем Порфирий и Ямблих. Таинственная Атлантида Платона объявлена выдумкой, тогда как Ноев Потоп до сегодняшнего дня на уме у некоторых археологов, которые глумятся над прототипным миром «Зодиака» Марселя Палингена и возмутятся, как на личное оскорбление, если им предложено будет обсудить четыре мира Меркурия Трисмегиста – Прототипный, Духовный, Астральный и Элементарный с тремя другими за открытой сценой. Очевидно, что цивилизованное общество все еще только наполовину созрело для откровения. Следовательно, Посвященные не выдадут всего сокровенного до тех пор, пока большинство человечества не изменит своей настоящей натуры и не будет лучше подготовлено к принятию истины. Прав, решительно прав был Климент Александрийский, когда сказал: «Необходимо облекать в тайну высказываемую мудрость», которую преподают «Сыны Божии».

Та Мудрость, как будет видно, относится ко всем первобытным истинам, 55] переданным первым Расам, «Разумом-рожденным», Самими «Строителями» Вселенном.

В каждой древней стране, претендующей на цивилизацию, существовала Эзотерическая Доктрина, некая система, которую обозначали словом МУДРОСТЬ,[95] а тех, кто посвятили свои жизни ее сохранению и продолжению, называли мудрецами или мудрыми людьми... Пифагор называл эту систему ή γνωσις των ’οντων, Гнозисом, или Знанием вещей, как они есть. Под благородным обозначением МУДРОСТЬ учителя древности, мудрецы Индии, маги Персии и Вавилона, провидцы и пророки Израиля, иерофанты Египта и Аравии, и философы Греции и Запада включали всякое знание, которое они считали по его сущности божественным, классифицируя часть его, как Эзотерическое, а остаток, как внешнее. Раввины называли внешнюю и светскую серии – «Меркава», как представляющую тело или носитель, который содержит высшее знание.[96]

Далее мы будем говорить о законе молчания, который возлагается на восточных чела.

56]

ОТДЕЛ V

НЕКОТОРЫЕ ПРИЧИНЫ СЕКРЕТНОСТИ

Тот факт, что Оккультные Науки были скрыты от всего света, что Посвященные не передали их человечеству – часто служил предметом жалоб. Утверждалось, что Стражи Тайного Знания были эгоистами, удерживая при себе «сокровища» Древней Мудрости; что решительно преступно удерживать такое знание – «если оно существует вообще» – от людей Науки и т. д.

Все же, должны быть весьма серьезные причины для этого, так как с самой зари Истории таково было поведение каждого Иерофанта и «Учителя». Пифагора, первого Адепта и настоящего ученого в дохристианской Европе, обвиняют в том, что публично он учил, что Земля неподвижна и звезды ходят вокруг нее, в то время как своим привилегированным Адептам он объявлял свою веру в движение Земли, как планеты, и в гелиоцентрическую систему. Однако, причин для такой скрытности много, и из них никогда не делали тайны. Главная причина была изложена в «Разоблаченной Изиде». Можно теперь ее повторить.

С того самого дня, когда первый Наставник из «божественных Династий», первых рас, обучал первого мистика способам сообщения между этим миром и мирами невидимого сонма, между сферой материи и сферой чистого духа, – обучаемый пришел к заключению, что предоставление этой таинственной науки толпам, которые вольно или невольно осквернят ее, равносильно утере ее. Злоупотребление ею могло бы привести человечество к быстрому уничтожению; это было бы подобно обкладыванию группы детей взрывчатыми веществами со вручением им спичек. Первый божественный Наставник посвятил только несколько избранных и те хранили молчание перед множествами. Они признавали своею «Бога» и каждый Адепт ощущал это великое «Я» внутри самого себя. Атман, Я, могущественный Господь и Защитник, если человек раз познал его как «Я семь», то этот «Ego Sum», этот «Асми», являл свою полную силу тому, кто был в состоянии услышать этот «все еще тихий голос». Со дней первобытного человека, описанного первым ведическим поэтом, вплоть до нашего современного века, не было философа, достойного этого названия, который не носил бы в тихом святилище своего сердца этой величественной и таинственной истины. Если он был посвященный, он узнавал это, как 57] священную науку, если же иначе, тогда, подобно Сократу, повторяя самому себе, а также другим людям прекрасное наставление: «О человек, познай самого себя», ему удавалось опознавать своего Бога внутри самого себя. «Вы – Боги» – говорит нам Царь-Псалмопевец, и мы видим, что Иисус напоминал писцам, что это выражение было адресовано и другим смертным людям, утверждая за ними ту же привилегию безо всякого кощунства. И, как верное эхо, Павел, утверждая, что все мы являемся «храмами Бога живого», осторожно Указывал в другом месте, что все же все это только для «мудрых» и что говорить об этом «противозаконно».[97]

Некоторые причины этой скрытности могут быть здесь приведены. Основным законом и отмычкой практической Теургии в ее главном применении к серьезному изучению космических и сидеральных, психических и духовных тайн было, и все еще является то, что греческие неоплатоники называли «Теофанией». Общепринятое значение этого слова есть «Общение между Богами (или Богом) и теми посвященными смертными, которые духовно способны пользоваться таким сношением». Однако, эзотерически это значит больше. Ибо это не есть только присутствие Бога, но действительное – хотя и временное – воплощение, так сказать, слияние личного Божества, Высшего Я с человеком – его представителем или посредником на земле. По общему закону, Высочайший Бог, эта Сверх-душа человеческого существа (Атма-Буддхи) только осеняет индивидуума в течение его жизни с целью наставления и откровения, или как римские католики – которые ошибочно называют эту Сверх-душу «Ангелом Хранителем» – сказали бы, «она стоит во вне и наблюдает». Но в случаях теофанического таинства она сама воплощается в теурге с целью откровения. Когда это воплощение является временным в течение тех таинственных трансов или «экстазов», которые Плотин определяет как

Освобождение ума от его конечного сознания, его становление единым и отождествленным с Бесконечным,

то это возвышенное состояние очень кратковременно. Человеческая душа, будучи отпрыском или эманацией своего Бога, «Отца и Сына», становится единой, «божественный источник вливается подобно потоку в свое человеческое русло».[98] Однако, в исключительных случаях это таинство становится завершенным; 58] Слово фактически становится Плотью, индивидуум становится божественным в полном смысле этого слова, так как его личный Бог сделал из него постоянное пожизненное местопребывание, «храм Божий», как говорит Павел.

Теперь, то, что здесь подразумевается под словом личный Бог Человека, не есть, конечно, один только его седьмой Принцип, так как per se и в сущности это есть лишь просто луч бесконечного Океана Света. В сочетании с нашей Божественной Душой, Буддхи, его нельзя назвать Дуадой, как можно было бы в другом случае, так как, хотя и образовавшаяся от Атмы и Буддхи (двух высших Принципов), первая не есть сущность, но эманация из Абсолюта, в действительности неотделимая от него. Личный Бог не есть Монада, но в самом деле, прототип ее, который мы за неимением лучшего термина называем проявленной Каранатмой[99] (Душой Причинности), одним из «семи» и главных резервуаров человеческих Монад или Эго. Последние формируются постепенно и усиливаются в течение своего цикла воплощения путем постоянных добавлений индивидуальности от личностей, в которых воплощается этот андрогинный, полудуховный, полуземной принцип, принимающий участие как в небесном, так и земном, называемый ведантистами Джива и Виджнанамайа Коша, а оккультистами Манас (ум) – тот, короче говоря, который, частично соединившись с Монадой, воплощается в каждом новом рождении. В полном единении со своим (седьмым) Принципом, чистым Духом, он есть божественное Высшее Я, что знает каждый изучающий Теософию. После каждого нового воплощения Буддхи-Манас вбирает в себя, так сказать, аромат цветка, называемого личностью, чисто земные остатки которой, ее отбросы, предоставляются постепенному исчезновению, как тени. Вследствие своей чрезвычайно трансцендентальной метафизичности эта часть доктрины является наиболее трудной.

Как уже повторялось много раз в этом и в других трудах, ни философы, ни мудрецы, ни адепты древности не являются теми, кого можно обвинить в идолопоклонстве. Фактически они являлись теми, кто, признавая божественное единство, были единственными, кто благодаря своему посвящению в тайны Эзотеризма, правильно поняли ύπόνοια (хипонея), или подтекст антропоморфизма так называемых Ангелов, Богов и духовных Существ всякого рода. Каждый из них, поклоняясь единой Божественной Сущности, которая насыщает весь мир Природы, уважал, но никогда не поклонялся или превращал в идола какого-либо из этих «Богов», высших или низших – даже не свое собственное личное Божество, Лучом которого он был и к которому он обращался.[100]

59]

Святая Триада эманирует из Единого и представляет собою Тетрактис; боги, даймоны и души являются эманациями Триады. Герои и люди повторяют эту иерархию в самих себе.

Так сказал Метродор из Хиосса, пифагореец; последняя часть этой фразы означает, что человек имеет внутри себя семь бледных отражений семи божественных Иерархий; поэтому его Высшее Я само по себе есть ничто иное, как отраженный луч непосредственного Луча. Тот, кто рассматривает последний, как Существо, в обычном значении этого слова, тот является одним из тех «неверных и атеистов», о которых говорил Эпикур, ибо он навешивает на этого Бога «мнения толп» – грубейший антропоморфизм.[101] Адепт и оккультист знают, что «то, что называется Богами, суть только первые принципы» (Аристотель). Тем не менее, они разумные, сознательные и живые «Принципы», Первичные Семь Светов, проявленные из Света непроявленного, который для нас – Тьма. Они суть Семеро – экзотерически четверо – Кумар или «Разумом-Рожденные Сыны» Брамы. И, опять-таки, они же являются Дхиан Коганами, которые суть прототипы в эонической вечности для низших Богов и иерархий божественных Существ, на самом низшем конце лестницы которых находимся мы – люди.

Таким образом, возможно, Политеизм, когда он философски понят, может быть ступенькою выше, чем даже Монотеизм, скажем, протестантов, которые ограничивают и обуславливают Божество, в ком они упорно хотят видеть Бесконечное, но чьи предполагаемые действия делают из этого «Абсолюта и Бесконечности» наиболее нелепый парадокс в Философии. С этой точки зрения сам Римский Католицизм неизмеримо выше и более логичен, чем Протестантизм, хотя Римской Церкви угодно было принять экзотеризм языческой «толпы» и отвергнуть философию чистого Эзотеризма.

Таким образом каждый смертный имеет своего бессмертного двойника или, вернее, своего Прототипа в небесах. Это значит, что первый неразрывно соединен с последним в каждом своем воплощении и на время цикла рождений; но соединен только посредством своего духовного и интеллектуального Принципа, совсем отличного от низшего я, и никак через земную личность. Некоторые из них даже способны совсем разорвать этот союз – в случае отсутствия во внутреннем человеке связующих, т. е. духовных уз. Истинно, как Парацельс изложил это в своей странной вымученной 60] фразеологии, человек со своими тремя (составными) Духами подвешен, подобно утробному плоду, на всех трех к матке Макрокосма; нить, которая удерживает его соединенным, есть «Душа-Нить», Сутратма, и Тайджаса («Сияющий») ведантистов. И, именно, через этот духовный и интеллектуальный Принцип в человеке, через Тайджаса – Сияющего, «потому что он имеет светящийся внутренний орган в качестве соучастника» – человек так соединен со своим небесным прототипом, а никак не через низшее внутреннее я или Астральное Тело, для которого в большинстве случаев не остается ничего другого, как медленно раствориться.

Оккультизм или Теургия обучает способам создавания такого соединения. Но именно деяния человека – его личные заслуги только – вот, что может создать его на земле или определить его длительность. Оно длится от нескольких секунд, вспышки, до нескольких часов, в течение которых теург или теофан становится самим этим осеняющим «Богом»; следовательно, он становится на это время одаренным относительным всезнанием и всемогуществом. У таких совершенных (божественных) Адептов, как Будда[102] и других, такое ипостатическое состояние аватарического пребывания может длиться в течение всей жизни, тогда как в случаях полностью Посвященных, которые еще не достигли совершенного состояния Дживанмукты,[103] Теопнейстия, когда она в полном ходу, имеет своим результатом то, что этот высокий Адепт полностью помнит все; что он видел, слышал или ощущал.

Тайджаса открывает путь к сверхчувственному.[104]

Для кого-то менее совершенного оно закончится только частичным смутным воспоминанием, в то время как начинающий встретится в первый период своего психологического опыта с одною только путаницей, за которой последует быстрое и, в конечном счете, полное забвение тайн, увиденных в течение этого сверхгипнотического состояния. Степень способности воспоминания, когда человек возвращается в свое бодрствующее состояние и к физическим чувствам, зависит от его духовного и психического очищения, причем величайшим врагом духовной памяти является физический мозг человека, орган его чувственной натуры.

Вышеприведенные состояния описываются для более ясного понимания употребляемых в настоящем труде терминов. Имеется столь много условий и состояний и они так различны, что даже ясновидящий может спутать одно с другим. 61] Повторим: греческое, редко употребляемое слово «Теофания» у неоплатоников имело большее значение, чем у современных составителей словарей. Составное слово «Теофания» (от «теос» – «Бог», и «файномай» – «являться») не означает просто «явление Бога человеку путем действительного появления» – кстати сказать, это абсурд, – но действительное присутствие Бога в человеке, божественное воплощение. Когда Симон Волхв утверждал, что он есть «Бог Отец», то, что он хотел этим выразить, как раз заключалось в том, что только что было объяснено, а именно; что он был божественным воплощением своего Отца, независимо от того, видим ли мы в последнем Ангела, Бога или Духа; поэтому его называли «та сила Бога, которую называют великой»[105] или та сила, которая заставляет Божественное Я поместиться в свое низшее я – человека.

Это одна из нескольких тайн бытия и воплощения. Другая тайна заключается в том, что когда Адепт в течение своего земного века достигает такого состояния святости и чистоты, которое делает его «равным Ангелам», тогда при смерти его призрачное или астральное тело становится настолько же плотным и осязаемым, каким было физическое тело, и превращается в реального человека.[106] Старое физическое тело отпадает подобно сброшенной коже змеи, тело же «нового» человека остается или видимым, или, по выбору Адепта, исчезает из виду, окружившись оболочкой Акаши, которая его заслоняет. В последнем случае три пути открыты перед Адептом:

1). Он может остаться в земной сфере (в Вайю или Кама-локе), в эфирном месторасположении, сокрытом от человеческого взора, за исключением во время вспышек ясновидения. Так как в этом случае его астральное тело, вследствие своей великой чистоты и духовности не соответствует условиям, необходимым для акашного света, чтобы абсорбировать его полу-материальные частицы, то Адепту придется остаться в компании разлагающихся оболочек – не совершая благой или полезной работы. Этого разумеется не может быть.

2). Великим усилием воли он может полностью влиться в свою Монаду и соединиться с ней. Однако, поступая так, он а) лишил бы свое Высшее Я посмертного Самадхи – блаженства, которое не есть настоящая Нирвана – так как астрал, каким бы чистым он ни был, все же слишком земной для такого состояния; и б) этим он открыл бы себя для Кармического закона; так как подобное деяние, в сущности, является результатом личной самости – пожинания плодов, взращенных самим собою и для себя самого – одного.

3). Адепт имеет право отказаться от сознательной Нирваны и 62] отдыха для того, чтобы работать на земле на благо человечества. Это он может сделать двояко: или, как сказано выше, путем уплотнения своего астрального тела до физической видимости он может возобновить ту же свою прежнюю личность, или же может воспользоваться совершенно новым физическим телом, будь оно новорожденным младенцем или – как якобы поступил Шанкарачарья с телом мертвого раджи – путем «вхождения в покинутую оболочку» и пребывания там, сколько захочет. Это есть то, что называют «непрерывным существованием». Отдел под заглавием «Тайна Будды» прольет дополнительный свет на эту теорию, непонятную для профанов, а для большинства – просто абсурдную. Такова эта теория в том виде, как она преподается, и каждый волен выбирать, углубляться ли в нее, или же оставить ее без внимания.

⇐ Предыдущая 1 2 3 4 567 8 9 10 Следующая ⇒