Внутренняя политика Екатерины II .

КАФЕДРА ИСТОРИИ И РЕГИОНАЛЬНОГО РАЗВИТИЯ

 

ЕКАТЕРИНА II – ИСТОРИЧЕСКИЙ ПОРТРЕТ

Р Е Ф Е Р А Т

 

 

                                                                          Выполнил: А.А. Беликов

                                                               Факультет «ТС в АПК»

                                                               Группа 12

 

                                                                           Руководитель:

                                                               _________________________

 

                                                                                             

 

 

Омск 2011

П Л А Н

 

ВВЕДЕНИЕ ……………………………………………………………………………3

 

1. На пути к трону

 

2. Внутренняя политика Екатерины II …………………….4-13

2.1. Первые годы царствования……………………………………4-8

2.2. Уложенная комиссия 1767-1768 года……………9-13

2.3. Внутренняя политика после крестьянской войны…………………14-17

 

3. Церковная политика………………………………………………………18-20

 

4. Внешняя политика………………………………………………………21-32

4.1. Русско-турецкие войны……………………………………………21-28

4.2. Россия и революция во Франции

    Разделы Речи Посполитой…………29-32

 

ЗАКЛЮЧЕНИЕ……………………………………………………………………33

 

ЛИТЕРАТУРА………………………………….34

 

 

 

ВВЕДЕНИЕ

В ряду самодержцев Российской империи много сильных, волевых личностей, политическая и законодательная деятельность которых оказала огромное влияние на рост не только России в целом (в плане экономики, внешнеполитических отношений), но и отдельных социальных слоёв, жизнь и культуру общества. Постепенная модернизация жизни в России, основной толчок которой дала "европейская политика" Петра I, была продолжена и другими монархами, эпоха которых сыграла не менее важную роль в формировании мощной Российской империи.

Российская императрица Екатерина II была властной законодательницей; в своём управлении государством она стремилась к реформам и внесла неоценимый вклад в развитие и укрепление России. Эпоха её правления (вторая половина XVIII века) выделяется историками как отдельный этап в развитии империи, так как именно Екатериной II был проведён курс реформ в социально-политической жизни России, направленный на её модернизацию и укрепивший государственную власть в стране. Эта законодательная деятельность императрицы отвечала духу времени, новым европейским веяниям и идеям, которые принесла с собой в XVIII веке эпоха Просвещения.

   Правление Екатерины II наложило отпечаток на всё последующее культурное развитие России. Век её правления называют Веком Просвещённого Абсолютизма. Екатерине удалось просветить своих подданных и приблизить русскую культуру к западной. Так же она сделала существенные изменения и в механизмах управления государством. Глобальная екатерининская политика имела вполне определённую политическую программу, основанную, с одной стороны, на идеях просвещения и, с другой, учитывавшую особенности исторического развития России. Именно это заставляло признать в ней первостепенного исторического деятеля, в первую очередь, потому что Екатерина II серьёзно задумалась над приведением в действие реформы российских законов. А через это - и всего общества, согласно с представлениями того времени. Осуществить такую модернизацию Екатерина II решила путём собственной законодательной работы, важнейшими принципами которой были постепенность, последовательность, учёт общественных настроений и провозглашение основой своего правления заботу о благоденствии подданных в соответствии с законами, исходящими от монарха.
Правление Екатерины II продолжалось более трёх с половиной десятилетий (1762-1796 гг.). Оно наполнено многими событиями во внутренних и внешних делах, осуществлением замыслов, продолжавших то, что делалось при Петре Великом.       По образному выражению В. О. Ключевского "Екатерина II: была последней случайностью на русском престоле и провела продолжительное и необычайное царствование, создала целую эпоху в нашей истории" и, можно добавить, в историографии. Эта "последняя случайность" XVIII в. не смогла оставить равнодушной ни своих современников, ни потомков. На протяжении более 200 лет отношение к Екатерине II было неоднозначным, но мало кто оспаривал значение ее царствования для блага России.       Редко  отмечают  тот  факт,  что даже в советский период монумент Екатерины II, наравне с почитаемым большевиками Петром I, не покинул своего постамента, оставаясь единственным памятником монарху-женщине в государстве, где царствующая династия была пресечена насильственным способом.       И это несмотря на то, что ее столь многогранную личность нельзя подвести под определенный стереотип: для одних Екатерина II –просвещенная государыня, для других - тиранка, раздаривающая "крестьянские души", для кого-то - любвеобильная особа, сбившаяся в счете любовников. Для исследователей история царствования Екатерины II была, остается и, по всей видимости, еще долгое время будет оставаться одним из любимых объектов исследований.       В отечественной историографии личность Екатерины II рассматривалась как в специальных монографиях и статьях, посвященных исключительно преобразованиям ее царствования или ее биографии, так и в работах общего характера, касающихся истории XVIII в., истории дипломатии, культуры, литературы или в трудах, посвященных деятелям ее царствования или фаворитам. К началу XXI в. библиография по этой проблематике насчитывает почти 600 названий.

Целью моего исследования является более подробное рассмотрение биографии и политической деятельности Екатерины II.

В данной работе мне хотелось бы рассказать о личности Екатерины II, о её приходе к власти и первых годах правления. В отдельных главах будет говориться о внутренней, внешней и церковной политике.

 

 

 

    1. На пути к трону.

В морозный зимний день 25 декабря 1761 г. в праздничном рождественском перезвоне колоколов петербургских церквей и храмов зазвучали вдруг траурные ноты: с быстротой молнии по городу распространилось известие о кончине императрицы Елизаветы Петровны. Завершилось двадцатилетнее царствование «державной дщери Петровой», была перевернута еще одна страница русской истории. Страна замерла в ожидании перемен…

Тем временем в церкви Зимнего дворца высшие чины империи собрались для принесения присяги новому государю. Петр III «был вне себя от радости и оной нимало не скрывал, и имел совершенно позорное поведение, кривляясь всячески и ничего не произнося, кроме вздорных речей, не соответствующих ни сану, ни обстоятельствам, представляя более смешного Арлекина, ежели иного чего, требуя, однако, всякое почтение». Вечером того же дня во дворце состоялся торжественный ужин. Рядом с новоиспеченным императором сидела хорошо сложенная молодая женщина с густыми каштановыми волосами, изящными руками и умными живыми глазами на высоком лбу. Она не была красавицей, как покойная императрица, но и сейчас, и много позже все находили ее необыкновенно привлекательной. Ее глаза были заплаканы, на ней было траурное платье, и она с опаской поглядывала по сторонам, пытаясь понять, как следует себя вести в новых обстоятельствах. Это была жена Петра III Екатерина Алексеевна, которой всего через шесть месяцев суждено было стать самодержавной императрицей Екатериной II…

Давно уже стало традицией, приводя девичье имя и титул будущей Екатерины Великой, родившейся 21 апреля 1729 г., отмечать ее «незнатное происхождение». В действительности София Августа Фредерика, принцесса Ангальт-Цербстская, родилась в семье хоть и небогатой, но достаточно известной. Правда, таких «владетельных семейств» в раздробленной в ту пору Германии было немало. И так же как отец Екатерины, принц Христиан Август, многие их представители находились на службе у прусского короля. В момент рождения дочери принц Ангальт-Цербстский командовал полком, расквартированным в Штеттине (ныне г. Щецин в Польше), и имел генеральский чин, а позднее стал фельдмаршалом и комендантом этого города. Мать же Екатерины, принцесса Иоганна Елизавета, принадлежала к Голштейн-Готторпскому княжескому дому. Ее отец был младшим братом герцога Голштинского Фридриха IV и после его смерти в 1702 г. стал регентом при малолетнем герцоге и своем племяннике Карле Фридрихе, том самом, который впоследствии женился на дочери Петра Великого Анне и был отцом Петра III.

Детство Екатерины прошло в основном в штеттинском замке, который, однако, «домом» семьи не считался. «Дом» был в Цербсте, где находился родовой замок. У маленькой Екатерины, по-видимому, не возникло привязанности ни к какому определенному месту, которое она могла бы считать своей родиной, и к пятнадцати годам она была готова полюбить то место на земле, где ей могло улыбнуться счастье. В кругу, где она росла, было немало таких же принцесс, чье приданое заключалось главным образом в их «голубой крови». Самой счастливой и везучей тут считалась девушка, удачно вышедшая замуж и сумевшая в результате брака приобрести какую-нибудь корону. Екатерине же еще в детстве было предсказано, что она будет увенчана сразу тремя коронами. Не случайно на девочку сильное впечатление произвела встреча с герцогиней Брауншвейг-Вольфенбюттельской, чьи внуки царствовали в то время сразу в четырех странах — Австрии, Пруссии, России и Дании.

В семье Екатерину называли Фике, и она росла подвижной, веселой и независимой. Ее гувернантка, француженка-гугенотка Елизавета Кардель отмечала в ней независимый нрав, а сама Екатерина более всего любила играть с другими детьми, предпочитая при этом грубоватые мальчишеские игры спокойным и чинным играм девочек. Домашние учителя обучали принцессу тому, чему и положено было учить девушку ее круга, — немецкому и французскому, музыке и богословию. Отношения с матерью не были особенно сердечными. Считалось, что шансов на удачное замужество у Фике немного, и принцесса Иоганна Елизавета старалась воспитывать дочь в строгости, подавляя всякие проявления гордости и высокомерия. Того и другого у девочки было, видимо, вдоволь, и мать заставляла ее целовать край платья у знатных дам, приезжавших к ним в дом, полагая, что таким образом маленькая Фике станет смиреннее. Но получилось наоборот: Екатерина научилась скрывать свои истинные чувства и притворяться, что очень пригодилось ей впоследствии. Уже в детстве она была склонна к самостоятельным рассуждениям и позднее вспоминала, что «сохранила на всю жизнь обыкновение уступать только разуму и кротости».

Принцесса Фике уже в юные годы обладала многими из тех черт, которые и сделали ее позднее Екатериной Великой.

Беззаботное детство окончилось 1 января 1744 г.,когда на имя принцессы Иоганны Елизаветы пришло письмо из далекого Петербурга от императрицы Елизаветы Петровны, приглашавшей ее с дочерью прибыть в Россию. Письмо ожидали, ибо его появлению предшествовала длительная интрига, в которой участвовал даже король прусский Фридрих II. Он, как и российская императрица, королем стал недавно, но у него были грандиозные планы, для исполнения которых ему необходимо было иметь в Петербурге верного человека. И вот, когда Елизавета Петровна стала подыскивать невесту для наследника престола великого князя Петра Федоровича, Фридрих сделал все возможное, чтобы ею стала принцесса Фике, с чьей матерью его связывали дружеские отношения. Уже через несколько дней вся семья отправилась в Берлин, где Екатерина в первый и последний раз в жизни имела возможность лицезреть короля прусского, которому через несколько десятилетий предстояло стать ее соперником и партнером по международным делам, а 17 января она навсегда простилась с отцом, которого, как писала позже, очень любила. Последнее обстоятельство уже вскоре заставило Екатерину в письмах к отцу изворачиваться и лукавить, утверждая, что православная вера, в которую ей пришлось обратиться по приезде в Россию, почти ничем не отличается от протестантской.

Путешествие в Россию было похоже на сказку и оставило в памяти будущей императрицы неизгладимый след. Они ехали в императорских санях, обитых изнутри соболями. Соболья шуба — первый подарок императрицы — была и на плечах Екатерины. Никогда прежде их не окружали такой почет и роскошь. 3 февраля они прибыли в Петербург. Тут перед глазами изумленных путешественниц предстали великолепный императорский дворец, знатные вельможи, русские люди, катающиеся на масленицу с ледяных гор, и слоны — подарок Елизавете Петровне от персидского шаха. Потом путь продолжился до Москвы, где находилась в то время императрица. Первая встреча с ней произвела на юную принцессу неизгладимое впечатление. Мечта о счастье, как ей казалось, становилась явью: ее окружали почет, роскошь, а будущее сулило корону, о которой она так давно мечтала. Судьбу олицетворяла Елизавета Петровна, а за счастье надо было платить браком с великим князем Петром Федоровичем.

Можно предположить, что поначалу принцесса искренне благоговела перед императрицей, тем более что и та была к ней очень добра, но потом отношения стали портиться, ибо Елизавета была капризна, ревнива и более всего опасалась, как бы великая княгиня не затмила ее красоту своей юностью, свежестью и непосредственностью. Что же касается будущего мужа (их свадьба состоялась 21 августа 1745 г.), то на его счет Екатерина с самого начала не слишком обольщалась. Будучи немного старше своей невесты, он явно уступал ей в духовном развитии и видел в ней не столько девушку, за которой надлежит ухаживать, сколько товарища по играм. Вместо того чтобы говорить с ней на «языке любви», он рассказывал ей «об игрушках и солдатах, которыми был занят с утра до вечера». Она зевала, но терпеливо слушала. Не переменился Петр и после свадьбы: по-прежнему играл в куклы и, к ужасу молодой жены, даже приносил их на брачное ложе. Легко представить отчаяние Екатерины, которую строгая мать лишила всяких игрушек еще в семилетнем возрасте. Визг собак, клацанье ружейных затворов, стук сапог и звяканье бутылок, грубые шутки, табачный дым и невыносимые для лишенной музыкального слуха Екатерины звуки скрипки — вот что в течение семнадцати лет доносилось в ее спальню из покоев мужа. Но самым оскорбительным было то, что он пренебрегал ею как женщиной. Время от времени Петр влюблялся, причем в женщин, как правило, гораздо менее красивых, чем его жена, и похвалялся перед Екатериной своими истинными и мнимыми победами. Стараясь поддерживать с мужем, насколько возможно, самые лучшие отношения, Екатерина отказалась от мысли полюбить его. И все же она решила все стерпеть. «Вот рассуждение или, вернее, заключение, — писала она спустя несколько десятилетий откровенно, самонадеянно и несколько цинично, — которое я сделала, как только увидала, что твердо основалась в России, и которое я никогда не теряла из виду ни на минуту: 1) нравиться великому князю, 2) нравиться императрице, 3) нравиться народу. Я хотела бы выполнить все три пункта, и если это мне не удалось, то либо (желанные) предметы не были расположены к тому, чтоб это было, или же Провидению это не было угодно; ибо поистине я ничем не пренебрегала, чтобы этого достичь: угодливость, покорность, уважение, желание нравиться, желание поступать, как следует, искренняя привязанность…»

Поначалу роскошь русского двора, постоянно сменявшие друг друга балы, маскарады и другие развлечения увлекли юную принцессу, закружили ее в бешеном вихре. Иначе и не могло быть, ведь когда она приехала в Россию, ей было всего пятнадцать лет. Впервые у нее, девочки из небогатой семьи, появились собственные средства. Она могла покупать себе наряды и драгоценности и веселиться, как того требовали ее молодость, природная веселость и нравы того времени. Впервые она оказалась и в центре внимания большого двора, ей говорили комплименты, льстили, перед ней заискивали. Выяснилось, что она вовсе не дурнушка, как думала о себе, но, напротив, привлекательная и даже очаровательная молодая женщина. Казалось, именно ради такой жизни она и приехала в Россию.

Но уже скоро Екатерина обнаружила, что, в сущности, оказалась в золотой клетке. Ее мать, возомнившая себя крупным политиком и неуклюже пытавшаяся выполнить задание прусского короля — агитировать в Петербурге в его пользу, быстро испортила отношения при дворе и сразу после свадьбы Екатерины и Петра вынуждена была покинуть Россию. Ни с отцом, ни с матерью будущей императрице увидеться уже не было суждено. Когда Христиан Август умер, от имени Елизаветы Петровны Екатерине передали, что слишком горевать не стоит, поскольку ее отец не был королем. Когда же умерла и Иоганна Елизавета, Екатерине пришлось оплачивать ее долги. За каждым шагом великой княгини зорко следили, она должна была подчиняться строгим правилам, и даже письма к родителям за нее писали в Коллегии иностранных дел. Стоило ей с кем-нибудь подружиться, сблизиться, как этого человека сразу же удаляли прочь. Да и окружавшие ее вельможи на поверку оказались совсем не так благодушны и благожелательны, как казалось вначале. Они постоянно плели интриги, сплетничали и отчаянно боролись между собой за влияние на императрицу Елизавету. Среди них было немало противников брака Петра Федоровича с той, кого не без основания считали ставленницей прусского короля, и они прилагали немало усилий, чтобы дискредитировать Екатерину в глазах Елизаветы и петербургского общества. «Что же касается самой императрицы, то она, сперва умилявшаяся на юную чету, носившую имена ее родителей, позднее, по мере того как ее собственная красота угасала, стала ревновать к молодости, уму и очарованию юной Екатерины. Великая княгиня понимала, что для сохранения и упрочения своего положения ей надо бороться. Сама жизнь учила ее искусству лести, компромисса, политического маневра.

Между тем придворные развлечения постепенно стали ей приедаться. Сколь бы ни были они пышны и роскошны, удовлетвориться лишь ими Екатерина не могла. Ее пытливый ум нуждался в пище иного рода. Заскучав, она стала искать для себя отдушину, своего рода нишу, куда она могла бы укрыться от посторонних глаз и где могла бы быть самой собой. Так она пристрастилась к чтению книг, и это стало ее духовной потребностью на всю жизнь. Она искренне интересовалась страной, в которой волею судьбы оказалась, использовала всякую возможность во время путешествий в Москву, Киев, Троице-Сергиев монастырь, чтобы узнать побольше, и расспрашивала всех, кого могла, об обычаях, традициях, истории России. Так постепенно у Екатерины сложилось, с одной стороны, вполне определенное мировоззрение, в основе которого были идеи просветителей, и, с другой, представление о России, где, как ей казалось, эти идеи могли быть использованы с большой пользой. Наблюдая же вблизи процесс управления страной при Елизавете Петровне, она со свойственной ей проницательностью замечала удачи и промахи правительства, его успехи и просчеты и пришла к убеждению, что, если бы власть оказалась в ее руках, она бы знала, что и как делать, а результаты ее правления были бы гораздо более основательны.

20 сентября 1754 г., Екатерина разродилась сыном. Происхождение Павла всегда волновало историков. Дело в том, что в период, предшествующий его рождению, как повествует об этом сама Екатерина в своих мемуарах, у нее была любовная связь с молодым гвардейским офицером Сергеем Салтыковым Некоторые исследователи предполагали даже, что Екатерина специально подробно описала этот роман, чтобы поставить под сомнение права сына на престол. Однако такие предположения безосновательны. Внешность, характер и манера поведения императора Павла I слишком напоминали Петра III, чтобы усомниться в его царском происхождении. Более того, многие черты его характера, поведения и даже вкусов, как, например, любовь ко всему военному, долго еще проявлялись и в следующих поколениях его потомков.

После рождения ребенка Екатерину оставили в покое. Петр надолго и прочно увлекся Елизаветой Воронцовой, а императрица считала, что невестка выполнила отведенную ей задачу. Правда, новорожденного она забрала в свои покои, воспитывала, как сама находила нужным, и мать допускали к сыну только с разрешения Елизаветы Петровны. Но зато великая княгиня была теперь предоставлена сама себе. Сама же Екатерина к этому времени уже в полной мере освоила искусство придворного поведения и научилась делать то, что ей нравилось, умело скрывая это от императрицы и иных любопытных глаз. Так, она тайно убегала на свидания к любовнику и каталась верхом, используя мужское седло, что было строжайше запрещено Елизаветой. Одновременно она делала все, чтобы завоевать симпатии двора: была подчеркнуто набожна, соблюдала все обряды Православной Церкви, делала придворным богатые подарки, проявляла о них всяческую заботу. Слухи о ее уме, доброте и религиозности постепенно выходили за стены царского дворца и распространялись по стране.

Но в те же годы — во второй половине 1750-х гг. — в жизнь Екатерины вошли новые тревоги и опасения. Елизавета все чаще болела, и в головы тех, кто окружал трон, естественно, приходили мысли, как сложится их судьба после смерти императрицы. Не могла не думать об этом и Екатерина. Ее отношения с мужем все более ухудшались, и она понимала, что когда он придет к власти, то поспешит поскорее избавиться от нее. А если даже он этого не сделает, то со своим поведением и полной неспособностью к управлению страной может процарствовать совсем недолго. В среде придворных перспектива иметь своим властителем Петра Федоровича также не вызывала восторга. И вот тогда у канцлера А. П. Бестужева-Рюмина, который прежде был одним из наиболее ярых противников брака Петра и Екатерины, возник план возвести на престол вместо великого князя его жену — женщину разумную, спокойную, но, как он полагал, по-женски слабую. Посадив ее на трон, можно было надеяться и далее спокойно управлять страной за спиной императрицы. Великая княгиня была в курсе замыслов опытного дипломата, и хотя, по всей видимости, не принимала их всерьез, но и не отвергала. В 1758 г. после многолетней придворной борьбы противники Бестужева наконец одержали верх, и он оказался в опале. К счастью для Екатерины, канцлер успел уничтожить документы, которые могли бы ее скомпрометировать, а во время объяснения с императрицей ей удалось полностью оправдаться, и Елизавета лишь еще раз с сожалением констатировала, что Екатерина гораздо умнее своего мужа.

Но опасность могла прийти и с другой стороны. Елизавета тоже была недовольна поведением племянника, часто, как утверждает в своих «Записках» Екатерина, плакала от его выходок и подумывала о том, чтобы лишить Петра престола в пользу сына Павла. Нерешительная императрица вряд ли перешла бы от намерений к действиям, а вот кто-нибудь из придворных вполне мог задумать переворот, чтобы править затем от имени мальчика-императора. Случись подобное, и Петр с Екатериной могли быть в лучшем случае высланы из страны за границу, а то и попросту сосланы куда-нибудь в Сибирь, заключены в крепость или убиты. История Брауншвейгской фамилии, томившейся в это время в далеких Холмогорах, была у всех в памяти.

Подобное будущее Екатерину, конечно, совсем не привлекало, и на этот случай она разработала детальный план, описание которого сохранилось в ее переписке с английским послом Чарльзом Уильямсом. Из этого описания мы узнаем, что уже с конца 1750-х гг. будущая императрица вербовала себе сторонников среди гвардейских офицеров. При первом известии «о начале предсмертных припадков» Елизаветы она собиралась сперва обеспечить надежную охрану сына, а затем велеть пяти верным офицерам привести во дворец каждому по пятьдесят солдат. Она намеревалась сама принять присягу командира дворцового караула и готова была отдать приказание арестовать всесильных елизаветинских министров Шуваловых, едва заметив хоть какое-то проявление враждебности с их стороны.

Придворная жизнь, необходимость постоянно быть настороже, отстаивать свои права и интересы в жесткой борьбе с бескомпромиссными противниками закалили характер Екатерины, да и ведь — шутка сказать! — на эту борьбу ушло восемнадцать лет ее жизни. И вот наступило 25 декабря 1761 г., когда Елизавета Петровна умерла, а императором стал Петр III, откровенно демонстрировавший свое равнодушие к жене и сыну, появлявшийся всюду в обществе                                 Е. Р. Воронцовой и громогласно объявлявший о своем намерении на ней жениться. На сей раз угроза благополучию Екатерины была как никогда серьезна. Между тем уже несколько лет, как был сослан Бестужев, выслан из Петербурга Понятовский, и лишь относительно недавно фаворитом великой княгини стал красавец и знаменитый покоритель женских сердец Григорий Орлов — бретер, силач, герой Семилетней войны, готовый драться за полюбившую его принцессу как лев. А в том, что драться придется, сомнений не было, ведь к тому же в момент смерти Елизаветы Екатерина была беременна, и теперь все, кто был в курсе обстоятельств семейной жизни великокняжеской четы (впрочем, таких было немного), знали, что под сердцем она носит ребенка Орлова.

Екатерина разродилась в апреле 1762 г. Ее второй сын был отдан на воспитание надежным людям и впоследствии получил имя графа Алексея Григорьевича Бобринского. Павел I, став императором, признал в нем единоутробного брата. Потомки Алексея Григорьевича и поныне живут в России.

В перевороте 1762 г. было немало необычного, ведь в результате на российском престоле оказалась женщина, не имевшая ровным счетом никаких прав на трон, да к тому же немка, в чьих жилах не было ни капли романовской крови. Казалось бы, страна должна была восстать против той, которая так бессовестно узурпировала власть, но случилось наоборот: она благополучно процарствовала 34 года и осталась в истории Екатериной Великой. Симпатии общества были на ее стороне, а по своим личным качествам она, как выяснилось, идеально подходила для роли правительницы великой страны.

Переворот свершился, бедная немецкая принцесса София Августа Фредерика, по прозвищу Фике, превратилась в Ее Императорское Величество самодержицу Всероссийскую Екатерину Вторую.

Как бы в тени этих судьбоносных для России событий осталась потаенная история долго созревавшего заговора, тайные пружины, приведшие в действие различных лиц и участников этой драмы — тех, что играли в ней первые роли или оставались лишь статистами, и тех, что стояли на авансцене или оставались в тени. О чем-то мы знаем, о чем-то догадываемся, о чем-то останемся в неведении навсегда.

Главным организатором заговора, его душой и мозгом была сама Екатерина. Она умело использовала чувства одних и надежды других, никого не разочаровывала и не разубеждала, а уверенно шла к заветной цели. Она ощущала в себе способности и желание править, ей казалось, что она сумеет прославить и себя и страну. И все же, если бы не угроза лишиться всего, нависшая над ней с приходом к власти Петра, она, вероятно, так и не решилась бы на столь опасное предприятие, уж слишком велик был риск. Но император фактически загнал жену в угол, и после того, как он публично назвал ее «дурой» и велел арестовать, у нее не оставалось иного выхода, как испытать судьбу, поставив на кон все, что она имела. И она выиграла. Но теперь перед ней стояла новая и еще более сложная задача — удержать власть и воплотить в жизнь то, о чем она столько мечтала. Ей нужно было доказать России, всему миру и самой себе, что она достойна великого предназначения и что народ не ошибся, передав ей корону и скипетр российских государей.

Принцессе Фике предстояло стать воспетой Державиным Фелицей.

 

 

Внутренняя политика Екатерины II.

Первые годы царствования.

Первые два-три года царствования Екатерины II заслуживают специального рассмотрения по двум причинам: в эти годы императрица разбирала «завалы», оставленные предшествующими царствованиями, а с другой стороны, в эти же годы выявились зачатки новой политики, получившей название просвещённого абсолютизма.

Спустя семь лет после переворота, когда положение Екатерины на троне стало достаточно прочным и, казалось, ничто ей не грозило, она мрачными красками обрисовала положение страны в год, когда заняла престол: финансы находились в запущенном состоянии, отсутствовали даже сметы доходов и расходов, армия не получала жалованье, флот гнил, крепости разрушались, повсюду народ стонал от произвола и лихоимства приказных служителей, повсюду царил неправый суд, тюрьмы были переполнены колодниками, в неповиновении находились 49 тысяч приписных к уральским заводам крестьян, а помещичьих и монастырских крестьян в Европейской России – 150 тысяч.

Рисуя столь безотрадную картину, императрица, конечно же, сгустила краски, но во многом она соответствовала действительности. Более того, Екатерина умолчала о двух главных своих бедах, несколько лет лишавших её покоя: первая состояла в насильственном овладении престола, права на который у неё отсутствовали совершенно; вторая беда – это наличие трёх законных претендентов на престол в лице двух свергнутых императоров и наследника – сына Павла Петровича.

От свергнутого супруга удалось избавиться – через восемь дней после переворота его лишили жизни гвардейцы, приставленные для охраны. Сын Павел серьёзной угрозы не представлял, поскольку он не имел опоры ни в гвардии, ни при дворе, ни среди вельмож. Самым опасным претендентом Екатерина справедливо считала томившегося в Шлиссельбургской крепости 22-летнего Иоанна Антоновича. Не случайно императрица вскоре после воцарения пожелала на него взглянуть. Он выглядел физически здоровым, но многолетняя жизнь в полной изоляции нанесла невосполнимый урон, – он оказался умственно не развитым и косноязычным молодым человеком. Екатерина несколько успокоилась, но полной уверенности, что имя Иоанна Антоновича не станет знаменем борьбы против неё, не обрела и, как показали следующие события, была совершенно права.

Екатерина, кроме того, не упомянула о внешнеполитическом наследии, полученном от супруга: разрыв с союзниками по Семилетней войне, заключение союза со вчерашним неприятелем Фридрихом II, передача в его распоряжение корпуса Чернышёва и подготовка к войне с Данией.

Проще и выгоднее всего для Екатерины было дезавуировать внешнеполитические акции Петра III – они были крайне непопулярны как в обществе, так и в действующей армии и особенно в гвардейских полках, по повелению императора готовившихся к походу против Дании. Однако отказ от внешнеполитического курса супруга был неполным: Екатерина не пожелала пребывать в лагере союзников, чтобы продолжать Семилетнюю войну, но к радости изнеженных гвардейцев отменила датский поход и отозвала корпус Захара Чернышёва. Не разорвала она и союза с Фридрихом II, поскольку имела виды на благожелательное отношение прусского короля к судьбам трона Речи Посполитой, где ожидали скорой смерти Августа III, а также Курляндии, где императрица намеревалась вернуть герцогскую корону Бирону.

Сложнее обстояло дело с решением внутриполитических задач. Именно в этой сфере от императрицы требовалось проявить максимум осторожности, предусмотрительности, умения лавировать и даже действовать вопреки своим убеждениям. Этими качествами она обладала в полной мере.

Преемственность политики в отношении дворян императрица подтвердила указом 3 июля 1762г., повелевавшим крестьянам находиться в таком же беспрекословном повиновении помещикам, как и прежде. Заметим, личные воззрения Екатерины на крепостное право вступали в вопиющее противоречие с её законодательством, т.е. практическими мерами, не ослаблявшими, а усиливавшими крепостной гнёт. Преемственность политики проявилась и в подтверждении Екатериной нормативных актов предшествующего царствования: она оставила в силе указ Петра III о запрещении владельцам мануфактур покупать крестьян и его же указ об упразднении Тайной розыскных дел канцелярии.

Оба указа затрагивали интересы немногочисленной прослойки населения. Первый указ ущемлял мануфактуристов, но их в стране насчитывалось несколько сотен и их протест можно было игнорировать. Что касается Тайной розыскных дел канцелярии то ни Пётр III, ни Екатерина не уничтожали орган политического сыска, а всего лишь изменили его наименование – отныне политическими преступлениями стали ведать Тайные экспедиции при Сенате и при Сенатской конторе в Москве. Полная преемственность карательных учреждений подтверждается тем, что штат Тайной экспедиции был укомплектован сотрудниками Тайной розыскных дел канцелярии во главе с кнутобойцем Шешковским.

 Зачитываемый крестьянам манифест убеждал их беспрекословно повиноваться властям, поскольку «собственное сопротивление, хотя бы и правильными причинами понуждаемо было, есть грех, не простительный противу Божьей заповеди». Если крестьяне будут продолжать сопротивляться, то их надлежало усмирять «огнём и мечом и всем тем, что только от вооружённой руки произойти может».

Наконец, Екатерине II довелось “расчищать” ещё один завал, оставленный ей в наследие Елизаветой Петровной, опубликовавшей в 1752г. манифест о проведении в стране межевания земель. Манифестом 1765г. Екатерина отказалась от проверки владельческих прав на землю и руководствовалась принципом оставления за помещиками земель, которыми они владели к 1765г. Таким образом, все земли, ранее захваченные у казны, однодворцев и соседей, передавались помещикам в безвозмездное пользование. Мемуарист А.Т. Болотов назвал его “славным манифестом”, вызвавшим “великое потрясение умов”. Только в XVIII в. в руках помещиков оказалось около 50 миллионов десятин земли, на владение которой они юридических прав не имели. Манифест 1765 г. положил новый этап межеванию, значительно ускорив его проведение.

Главная цель Екатерины II состояла, однако, не в подтверждении или развитии законодательных инициатив своих предшественников и в особенности супруга, а, напротив, в доказательстве никчемности законотворчества Петра III: надлежало опорочить его царствование, убедить подданных, что страна в его правление катилась в пропасть и единственное её спасение состояло в низложении опасного для судеб нации монарха. В частности, надлежало определить будущее двух важнейших нормативных актов шестимесячного царствования Петра III: манифестов о вольности дворянства и о секуляризации церковных имений.

Ученице Вольтера, конечно же, импонировала секуляризация, но она, зная недовольство церковников манифестом Петра III, поспешила обвинить бывшего супруга, что он «начал помышлять о разорении церквей», и объявила секуляризацию мерой «непорядочной и бесполезной», заверила церковников, что у неё нет желания «присвоить себе церковные имения». 12 августа 1762г. императрица ликвидировала Коллегию экономии и вернула вотчину духовенству. Это была тактическая мера. В конце того же года она поручила рассмотреть судьбу церковных имений специальной комиссии. Укомплектованная сторонниками секуляризации комиссия сочинила угодный императрице доклад, и она 26 февраля 1764г. утвердила его – недвижимые и движимые имения чёрного и белого духовенства подлежали секуляризации. В спор светской и духовной власти за право владения церковным имуществом вмешались монастырские крестьяне, отказавшиеся повиноваться монастырским властям. Это укрепило Екатерину в намерении осуществить секуляризацию.

Императрица полагала, что освобождение дворян от обязательной службы усилит их независимость от трона, что противоречило её представлениям о роли в обществе абсолютной монархии. Однако отменить манифест Петра III она не отважилась, как и не отважилась, и подтвердить его. Она решила спрятаться за спину спе

Поделиться:

Воспользуйтесь поиском по сайту: