 |
Дружба, доверие и сомнительный лоликонщик 2 глава
|
|
|
|
Тацуя и Миюки обменялись взглядом.
В кривой улыбке Миюки угадывались слова «тут ничего не поделать».
—...Ну, если ты так хочешь.
Пусть она и говорила «всего, что я скажу», он знал, что Хонока не была девушкой, которая будет загадывать злонамеренные желания, как в популярной несколько десятилетий назад «Игре в Короля». Как только он кивнул в знак согласия, Хонока радостно прокричала: «ты обещал!» — и широко улыбнулась.
◊ ◊ ◊
К возвращению Лео из дли-иии-нного (по дистанции и продолжительности) плаванья, настало время чая на веранде.
Весь стол украшали холодные напитки и красивые фрукты.
Играя роль официантки, Куросава была одета в легкое мини платье. Плечи ничто не закрывало, а стройные ноги выглядывали из-под фартука, который был больше самого платья. Сексуальная привлекательность этого зрелища мгновенно притянула бы взгляды всех парней-подростков, если бы рядом не было четырех еще более красивых фигур в купальниках.
Если же посмотреть более взрослым взглядом, то здесь были две красавицы и две уже превзошедшие само понятие красоты. Однако Лео, из-за инстинктивного желания «сначала еда, а потом уже романтика», не интересовали ни одетые в купальник четыре фигуры, ни даже «взрослый шарм» Куросавы.
Однако это не значит, что он совсем ничего не чувствовал. Увидев этих четырех в купальниках, Лео сразу же задался вопросом и огляделся.
— А где... Тацуя и Мицуи?
— Они на лодке, вон там. — Ответ пришел сзади, не из-за стола. Весь уставший и промокший, запыхавшийся Микихико ответил и указал пальцем. Там Тацуя и Хонока направлялись в море на старинной лодке.
—...Что, черт возьми, происходит? — спросил Лео.
— Ну, кое-что случилось. Да, кое-что... — очень уклончиво ответила Эрика. Она не грубила, но, скорее, надулась. И, когда она отвернулась, это не обидело Лео, а лишь ещё больше распалило любопытство. За сценой с интересом наблюдал Микихико, и он тоже посмотрел на море.
|
|
|
Выражение лица Тацуи скрывалось под тенью соломенной шляпы, различить его было невозможно. Хонока держала зонтик и сидела к ним спиной, так что её выражение лица тоже было не разобрать. Тем не менее, пока маленькая лодка удалялась от берега, Микихико всё равно чувствовал, как их окружает умиротворенность.
—...А там довольно милая атмосфера, не так ли?
— Эй вы, двое...
«... идиотов», — хотела сказать Эрика.
Всю комнату прорезал холодный воздух, исходящий со стула напротив. Щелк, щелк, щелк... Микихико услышал, как от сидевшей рядом девушки исходят зловещие звуки, будто напоминание о самой холодной зиме.
— Микихико-кун, не хочешь охлажденного апельсинового сока? — приветливо заговорила Миюки и, улыбнувшись, передала ну очень холодный сок.
А Куросава как нельзя кстати передала ложку. И Микихико машинально её взял. Это была ложка для холодных десертов со льдом.
Миюки взяла в руки другой фрукт. И снова послышались звуки «щелк, щелк, щелк», тут же от манго осталась одна лишь мякоть со льдом. Убрав ледяной взгляд со стакана, она, так же широко улыбнувшись, протянула его стоящему напротив человеку.
— Сайдзё-кун, не желаешь?
— А... Благодарю... — Лео решил, что такой ответ будет наилучшим.
Миюки посмотрела на гору фруктов перед собой, но, наверное потеряв интерес, хмуро отвела взгляд.
— Шизуку, прости, но я немного устала. Тут можно где-нибудь отдохнуть?
— Всё в порядке, не волнуйся. Куросава-сан?
— Конечно, госпожа Миюки, прошу за мной.
Следуя за Куросавой, Миюки исчезла в дверях виллы.
Бесстрастное лицо Шизуку резко выделялось на фоне кроткого лица Мизуки.
◊ ◊ ◊
На ужин было барбекю.
Восемь человек гармонично расположились перед плитой, а Миюки, которая, скорее всего, успокоилась после отдыха, ходила туда-сюда между столом и барбекю. Закончив приставать к Тацуе, Хонока радостно общалась с Эрикой и Шизуку. Возможно, из-за полученной травмы во время чаепития, Мизуки держалась в сторонке от Миюки и остальных, завязав разговор с Микихико. Лео с жадностью поглощал еду. Казалось, что Куросава прислуживала исключительно только ему.
|
|
|
Конечно же, они так сидели не постоянно, Хонока иногда присоединялась к Миюки, а Тацуя устроил соревнование по поеданию еды с Лео. Но почему-то... почему-то в сравнении с обычным общением, в этот раз между всеми ними в воздухе витала какая-то неловкость.
◊ ◊ ◊
Это было затишье перед бурей.
Невозможно было сказать, что именно должно произойти, но что-то просто обязано было случиться. Разрушила идиллию и подняла занавес совершенно неожиданная личность.
Как только карточная игра между пятью девушками закончилась поражением Мизуки, Шизуку спросила Миюки:
— Не желаешь прогуляться со мной ненадолго?
—...Конечно. — Сомневалась Миюки всего секунду. И почти сразу же снова улыбнулась.
—...Эм, а куда вы собрались? Я бы тоже прошлась.
— Ты не можешь, Мизуки. Сейчас время для наказания проигравшего. — Как только Мизуки встала сразу за Миюки, Эрика схватила её за блузку и усадила обратно.
— Ээээ? Я ничего об этом не слышала!
— Проигравшему всегда следует наказание. А вы двое не обращайте на нас внимания — идите.
То ли чувствуя, куда дует ветер, то ли нет, но Эрика умно попридержала Мизуки и сделала вид, что не заметила напряжение между Миюки и Шизуку и на прощанье помахала им рукой.
Напряжение в воздухе чувствовали не только девушки. Поужинав, Лео схватил пудинг и удалился, видно понимал, что происходит. Микихико так и не смог сосредоточиться на игре в шахматы и постоянно кидал взгляды на девушек.
— Шах и мат. Через десять ходов.
— Эээ, уже?! — вскрикнул он на безжалостные слова Тацуи.
◊ ◊ ◊
Покинув виллу, они пошли влево вдоль пляжа. Шизуку не говорила ни слова, Миюки молча шла следом. Так продолжалось, пока свет от виллы перестал быть виден. Шизуку развернулась. Её обычно ничего не выражающее лицо сейчас было напряженным. Миюки просто улыбалась, но это была архаичная улыбка, за которой невозможно было прочитать эмоции.
|
|
|
— Прости, что заставила составить мне компанию.
— Ничего. Ты о чём-то хотела поговорить? — подтолкнула её Миюки, но она всё равно не могла заставить себя сразу перейти к делу. Досчитав, пока волны десять раз мягко накатятся на берег, Шизуку наконец открыла рот:
— Я хочу знать.
— И что же?
— Какие у тебя чувства к Тацуе-сану? — спросила Шизуку, не идя окольными путями и ничем не прикрываясь, не объясняя причин и намерений...
— Я люблю его, — абсолютно спокойно ответила Миюки одной фразой.
—...Как мужчину? — Но расстроилась Шизуку. Однако она сохраняла хладнокровие, видно, это была ещё одна черта её характера.
— Нет, — без малейшей тени сомнения ответила Миюки. Лицо у неё оставалось безмятежным, — я люблю и уважаю Онии-саму больше, чем кого-либо. Но не как женщина. Мои чувства к брату — не романтическая любовь. Такой любви никогда не будет между мной и ним. — Встретившись взглядом с Шизуку... — Интересно, а почему ты задала мне такой вопрос? — Она хитро улыбнулась. — Всё нормально. Я не намерена мешать Хоноке... Хотя, знаешь, я ведь буду ревновать? Впрочем, не волнуйся, хотя, думаю, это будет трудно. — Миюки чуть усмехнулась, а из глаз Шизуку почти полились слёзы.
—...Почему.
— Почему, что?
— Почему... ты пытаешься так отстраниться? Я имею в виду — это и так видно, что ты очень сильно любишь Тацую-сана.
Миюки шагнула к Шизуку. Та заметно напряглась, но не дрогнула. Миюки прошла мимо, пока они не встали спиной к спине.
—...Слишком трудно объяснить наши отношения кому-то другому. У нас всё слишком запутано. Но чувства, которые я испытываю к Онии-саме, не так просты, как кажутся.
—...Вы на самом деле родственники? — Шизуку развернулась к ней...
— Ты задала довольно избитый вопрос. — Но Миюки ответила, не поворачиваясь.
—...Прости.
— Нет, я тебя не виню, — качая головой, Миюки всё ещё беззаботно улыбалась, — у тебя ведь есть друг, который старается изо всех сил.
— Я... думаю, что и ты мой друг.
— Я знаю. Вот почему у тебя столько противоречий, так ведь? Ты всеми силами стараешься не навредить никому из нас. — Миюки нежно на её посмотрела.
|
|
|
Шизуку смущенно отвела взгляд.
— Как я и говорила... Онии-сама и я — настоящие брат и сестра. По крайней мере так говорят записи, и тесты ДНК всегда подтверждали наше родство.
— Но... — запнулась Шизуку.
— Я знаю, что ты хочешь сказать, — Миюки понимающе кивнула. — Даже я понимаю, что мои чувства к Онии-саме переступают пределы обычных нормальных родственных связей.
Шизуку смутилась. Она не находила слов.
— Ты знаешь... на самом деле я умерла три года назад.
— ЧТО? — Услышав подобное признание, она не смогла сдержать голос.
— Или, лучше сказать, я должна была умереть? Но в то время я и вправду чувствовала, как жизнь уходит из тела, так что не так уж далеко от истины говорить, что я «умерла на самом деле».
Улыбка у Миюки была такой мимолётной и слова «я умерла на самом деле» были такими убедительными, что Шизуку почувствовала, как по спине побежали мурашки.
— Именно из-за Онии-самы я стою сейчас перед тобой. Лишь благодаря ему я способна плакать, смеяться и разговаривать с тобой здесь и сейчас. Я обязана ему жизнью, все, что у меня есть и всё, что я есть — принадлежит лишь ему.
— Это...
«Что это значит?», — остался незаданным вопрос, и ответ на него не последовал.
— К Онии-саме я испытываю не романтическую любовь, — ответила она на второй вопрос, «как мужчину?», и убежденности в её голосе даже чуть-чуть не убавилось. — Когда говорят о романтической любви, ведь подразумевают, что что-то хотят взамен от человека, так ведь?
В ответ Шизуку могла возразить: «разве любовь — это не желание обладать человеком?», — но она молчала. Она считала, что сейчас не место для этого, и тем более...
— Но я ничего не хочу от Онии-самы. Потому что от него я уже получила саму себя.
Она инстинктивно поняла, что Миюки не ищет ответа.
— Я не желаю ничего большего. Я даже не прошу, чтобы он принял мои чувства. В конце концов... Полагаю, любовь[2] — это единственно слово, которым я могу описать всё то, что я чувствую, — призналась Миюки.
—...Я поняла, — Шизуку ничего не оставалось делать, кроме как отступить. — Миюки, ты и вправду нечто...
— Думаю, у тебя несколько искаженное понимание.
Шизуку лишь покачала головой, а Миюки закрыла один глаз и озорно улыбнулась.
◊ ◊ ◊
Как только Шизуку и Миюки покинули их, Хонока пошла проверять свой внешний вид перед зеркалом. Покидая комнату, она сказала, что собирается «полить цветы».
Прихорашиваясь, она ещё раз себе напомнила, что ей говорила Шизуку: «Я уйду с Миюки, а ты в это время пригласи Тацую»
|
|
|
Хоноке сразу стало ясно, что та имеет в виду. Шизуку даже без слов понимала чувства Хоноки. По правде говоря, тот инцидент с опрокидыванием тоже «организовала» Шизуку, для того чтобы свести Тацую и Хоноку вместе. Она ранее сообщила ему, что Хонока не очень хорошо умеет плавать. Она надеялась, что Тацуя спасет Хоноку, а та, в свою очередь, воспользуется этим как предлогом и поблагодарит его. У неё был даже дополнительный план на тот случай, если бы Тацуя не успел вовремя. То, что вышло в итоге — было абсолютным стечением обстоятельств, но в результате Хонока завладела Тацуей на целый день, так что хотя Шизуку и чувствовала себя виноватой, но также была рада.
Теперь же Шизуку подготовила почву для признания Хоноки. С опаской Хонока немного убрала свою бледность румянами. Поправив волосы и наряд, она прошептала: «вперед!» — как бы психологически настраивая себя. По плану она должна выманить Тацую с виллы, пока Миюки тут нет, поэтому Хонока вернулась обратно в гостиную.
Она даже не осознавала, что ноги слегка дрожат.
◊ ◊ ◊
Идя рядом Тацуи и время от времени украдкой поглядывая на него, Хонока не могла решиться заговорить. До сих пор всё шло так, как было запланировано. Когда она спросила: «не хочешь немного прогуляться?», — он сразу согласился, чем даже её немного озадачил. В некотором смысле такой слишком гладкий старт слегка её потряс.
Тацуя молчал.
Выйдя с виллы, они повернули направо и, как бы защищая Хоноку от волн, Тацуя шел ближе к морю. Почему-то Хоноке казалось, что он уже догадался о её намерениях и избегал излишнего подталкивания событий. Её мучило нарастающее чувство кризиса, что если она не сделает первый шаг, то ничего не решится.
— Тацуя-сан. — Несколько раз открыв и закрыв рот, Хонока наконец-то смогла выдавить это напряженным голосом.
Тацуя остановился и повернулся к ней. Огни виллы уже скрылись из виду. Все другие слова, которыми они обменивались этой ночью, утонули в звуках прибоя и не достигали их. Под бесконечным звездным небом, в сопровождении лишь шума волн, Хонока стояла и смотрела в лицо Тацуе.
Однако она не могла продолжить. Даже когда Тацуя призвал её взглядом, она лишь посмотрела вниз.
— Я... — Она поднимала глаза, встречалась с ним взглядом, словно пытаясь что-то сказать, но затем с напряженным лицом словно обо что-то запиналась. И это повторялось много раз.
— Да, что ты хочешь сказать? — подбодрил её Тацуя нежным голосом и очень ласковыми словами, которые были очень необычны.
Возможно, больше воодушевленная его голосом, нежели словами...
— Я... эм, я... я люблю тебя! — после всех тех сомнений наконец смогла выдавить Хонока и, может быть, даже прорвалась сквозь всю ту тьму.
Но Хонока не думала об этом.
Сейчас, для неё, они двое были единственными людьми во всём мире.
—...Тацуя-сан, что ты ко мне чувствуешь? — Не в состоянии смотреть ему в глаза, Хонока всеми силами закрыла веки, но ответ всё не приходил. —...Я доставляю тебе неудобства? — осторожно приоткрыв глаза, Хонока спросила дрожащим голосом, но Тацуя попросту покачал головой и улыбнулся:
— Совсем нет. Я чувствовал, что ты скажешь что-то подобное. Хотя и понял это только сегодня после полудня.
Когда они посмотрели друг на друга, Хонока почувствовала глубокую неописуемую грусть у него в глазах. Приготовив себя к печальному и ожидаемому ответу, она крепко сжала руки. Но ответ Тацуи, к добру или к худу, оказался чем-то совершенно неожидаемым.
—...Хонока, знаешь, Я — человек, у которого отсутствует часть души.
—...Э?
— Когда я был ребенком, со мной произошло некое магическое происшествие... и некоторые мои чувства были стерты.
Лицо у Хоноки явно побелело. Бледность была очевидна даже в такую темную ночь. Глаза были широко распахнуты и только слова: «не может быть...» — сорвались с языка, хотя она и прикрыла рот руками.
— В то время, полагаю, я потерял все те чувства, которые можно назвать любовью. Они не были запечатаны, поэтому их нельзя освободить. Они не были сломаны, поэтому их нельзя починить. Что было потеряно — нельзя обрести вновь. — Тацуя говорил обычным голосом, как будто о проблемах другого человека. — Я не могу чувствовать любовь. Мне может кто-то понравиться, но я никогда не влюблюсь. Осталось только знание. Роясь в уголках памяти, я понимаю, какие части себя потерял.
Поскольку Хонока прикрыла рот, то не могла ничего промолвить, вроде «это ложь» или «я в это не верю». От шока она лишилась дара речи. Только исповедь Тацуи звенела у неё в голове.
— Возможно, это очень коварные слова, но ты мне нравишься. Однако только как друг. И сколько бы ты ни пыталась — я никогда не смогу думать о тебе как об особой девушке. Это, несомненно, принесет тебе боль, ранит тебя. — Он беспомощно улыбнулся. — Вот почему я не могу ответить на твои чувства.
Тацуя замолчал.
Хонока тоже.
Только звуки прибоя слышались в ночи.
Как только прилив наконец подобрался к берегу и достиг их ног, Хонока подняла голову.
— Пожалуйста, не злись... ты знаешь, я думала, что Тацуе-сану нравится Миюки. Не как сестра, а как девушка.
—...Это недопонимание.
— Да, похоже что так. Тацуя-сан очень умный, поэтому... если бы ты лгал, то определенно сказал бы нечто более вероятное. Я никогда не слышала о магии, способной стирать определенные чувства, и всё же я тебе верю. Тем не менее все, что ты сказал, значит, что ты не можешь влюбиться в какую-либо девушку, я права?
Несколько озадаченный этим неожиданным поворотом событий, Тацуя ответил кивком со словами: «ну, да...»
—...если так — то всё нормально.
—?
— Впредь и навеки Тацуя-сан никого не полюбит, верно? Если так, то мои чувства к тебе не превратятся в безответную любовь, верно?
— Ну... полагаю что это так.
— Тогда нет никаких проблем. С этого дня я продолжу тебя любить! Ммм, до тех пор, пока не полюблю кого-нибудь другого! — ярко объявила она.
—...Ну, я не против, — Тацуя кивнул со сдержанной улыбкой на лице.
Он не был настолько тупым, чтобы не понять, почему Хонока специально добавила в конце слова «пока не полюблю кого-нибудь другого».
◊ ◊ ◊
Солнце так же агрессивно заявляло о себе и на следующий день. С самого утра температура была выше тридцати градусов. И в эту душную погоду на песчаном пляже...
Шла ожесточенная, пылающая битва.
— Онии-сама, не поможешь нанести на спину крем от загара?
— Тацуя-сан, не хочешь немного сока?
Или...
— У Шизуку есть водный скутер. Давай прокатимся?
— Вон там есть прекрасное место для погружений. Не хочешь поплавать?
Подобный накал страстей угнетал всех вокруг.
— Миюки, а ты и вправду сдерживалась вчера...
— Хонока-сан, у тебя как гора с плеч упала...
Эрика и Мизуки смотрели на это в изумлении.
—...
Лицо у Шизуку было встревоженным.
— Ну, ему сейчас, кажется, довольно сложно.
У Лео — наполнено состраданием.
—...Йошида-кун, в чём дело?
— Эм, нет, ни в чём.
И Микихико был... Нет, ради его чести лучше не говорить.
В любом случае, пока их друзья были заняты своими мыслями, глядя в их сторону, Тацуя был зажат между просьбами Миюки и Хоноки, вздыхая с каждым новым предложением.
На водном скутере он ездил в паре с Миюки в пассажирском сидении (после этого там была и Хонока).
По правде говоря, Хонока на самом деле очень неплохо плавала, просто вчера она паниковала по совершенно другой причине, поэтому они съездили на моторной лодке к месту для глубоких погружений (Миюки тоже была с ними).
После того как он намазал солнцезащитным кремом (а, точнее, обновив его), ему совали еду в рот раз за разом, как будто он был гусём для приготовления фуа-гра (и каждый раз ему говорили: «аааа»).
Пойманный в гораздо более жаркое давление, нежели воздух Огасавары (в любовное давление?), Тацуя, который постоянно крутился в этой обжигающей атмосфере... больше чем вчера, больше чем когда либо, ждал того дня, когда снова сможет отдохнуть.
Амелия в стране чудес
Один безоблачный день последней трети августа две тысячи девяносто пятого года.
Молодая девушка стояла у ворот в парк развлечений, дожидаясь друзей. Волосы у неё были красными, подобными самому яркому рубину, одета она была в мини-юбку и военную куртку с множеством карманчиков.
Девушку звали Акэчи Эйми, ещё она была известна как Амелия Голди, ученица Первой старшей школы при Национальном университете магии.
Под конец летних каникул она собиралась пойти со своими школьными друзьями в парк развлечений. Они были из разных клубов, поэтому у них, как правило, было мало возможностей погулять вместе.
«Кажись, я рановато...»
До назначенного времени оставалось ещё полчаса. Было бы понятно, будь это свидание, но никто не станет так рано приходить, чтобы пойти поиграть с друзьями того же пола. Сама Эйми обычно не пришла бы так рано. (Между тем, Эйми ещё не ходила на свидания, так что в её предположении было мало смысла).
Так рано она здесь очутилась из-за того, что утром её разбудил международный звонок.
◊ ◊ ◊
Из мира снов её вытянул звук входящего видеозвонка в комнате.
На цифровых часах было пять утра.
«Что за неприятность», — Эйми посмотрела на окно сообщений и увидела, что звонит бабушка со стороны матери, матрона знаменитой английской семьи волшебников Голди, и в семье по авторитету «номер два».
Сон как рукой сняло.
Впрочем, родители всё равно были неимоверными людьми: никогда не поднимались с постели до назначенного времени — хоть грузовик в дом врежься, они всё равно не проснутся. Потому в доме стало неписаным правилом, что Эйми, не использующая устройство крепкого сна, отвечает на все утренние звонки и встречает посетителей.
—...Давно не виделись, Бабушка. — Эйми не сказала доброе утро. — Я не одета должным образом, извините, что использую только голос.
— Доброе утро, Амелия.
«Похоже, бабушка тоже знает о разнице во времени», — подумала Эйми, услышав приветствие.
Из-за летнего времени, разница между Японией и Англией была восемь часов. Там сейчас девять вечера. Если бабушка учла время здесь, Эйми честно желала, чтобы она подождала хотя бы ещё часок, прежде чем звонить.
— Должно быть, у вас жарко, ты следишь за здоровьем? Тело у тебя никогда не было сильным.
«Если знаете, что я не слишком крепкая, то дали бы поспать ещё немножко», — искренне подумала Эйми. Конечно, она не сказала это вслух.
— Я в порядке, Бабушка. В последние несколько дней жара спала.
Это были всего лишь сладкие слова, для того чтобы бабушка не волновалась. В действительности на прошлой неделе жара была просто ужасной, хотя на этой неделе стало немного лучше.
Всё равно лето скоро закончится.
— Неужели? Не слишком напрягайся, Амелия.
— Да, спасибо огромное, Бабушка, — любезно ответила Эйми и склонила голову. Как раз когда она озадачилась, почему же позвонила бабушка...
— По правде, со следующей недели и до осени я переезжаю на виллу в швейцарские горы, чтобы спастись от жары. Я была бы очень рада, если бы ты тоже приехала.
—...Я, в Швейцарию? — нерешительно ответила Эйми, видно, поняла, какой у приглашения подтекст.
— Да. Я уже давно хочу славно с тобой побеседовать, Амелия.
— И я, Бабушка. Я хочу многому у вас научиться, но...
Но это невозможно. Через неделю с небольшим начинается второй семестр. Эйми пыталась вежливо отклонить приглашение, но бабушку не так просто было отпугнуть.
— Если тревожишься о школе, тут, в Швейцарии, тоже есть прекрасная школа магии. Можно полгода и заграницей поучиться, так ведь? Со школой я могу всё устроить.
«Конечно можете, раз уже давно знаете директора университета магии», — нетерпеливо подумала Эйми. Никто бы не удивился, что её бабушка хорошо знакома с высшими кругами магического общества Японии.
С контролем зарубежного магического образования, шансы ученику старшей школы магии учиться за границей практически нулевые — по крайней мере Эйми не слышала ни о каких случаях — но бабушка может сделать даже невозможное возможным. Такими темпами, какие бы ни были у Эйми намерения, все может закончиться тем, что она будет учиться за границей.
Хоть ей и удалось остановить обсуждение этой темы эмоциональными фразами (что было отчасти победой), после окончания звонка вместо облегчения Эйми почувствовала тревогу.
Хотя мать Эйми вошла в другую семью, до сих пор бабушка никогда не вмешивалась в жизнь Эйми. Визиты, как правило, требовали от Эйми быть послушной. Хоть с ней и обращались добросердечно, помимо этого её предоставляли самой себе... до сих пор.
Сейчас, однако, что-то заставило бабушку захотеть держать её поближе.
Эйми понятия не имела, почему бабушка так себя вела, поэтому её охватила тревога и заснуть снова не удалось. Вот почему Эйми вышла из дому задолго до назначенного времени встречи.
◊ ◊ ◊
— Эйми!
Повернув голову на голос, Эйми увидела машущую девушку, которая на сегодня всех пригласила.
— Сакура! — Эйми помахала в ответ. Девушка направилась в её сторону.
Девушку, носившую платье в стиле готической лолиты, звали Сакуракодзи Акаха. Имя девушки читалось Акаха, не Момидзи.
В день, когда они встретились как одноклассницы...
Эйми: Акаха, как пишется твоё имя?
Акаха: Красный лист, как и «осенние цвета», но произносится Акаха.
Эйми: Хее? Сакура и акаха, цветение вишни и осенние цвета вместе. Довольно яркое имя.
Акаха: Но, знаешь, это ужасно, что они довольно эфемерны.
Эйми: Аха, красота элегантной простоты, не?
Акаха: Но ты вряд ли имеешь какое-то отношение к элегантной простоте. Ты прям сверкаешь..
Фальшиво посмеявшись, они стали подругами, загадочная судьба.
— Сакура, ты пришла с Субару?
— Эхехе...
Ни с того ни с сего захихикала Акаха, хотя в вопросе Эйми не было глубокого смысла.
«Эх, такие предпочтения? — мысленно подметила Эйми. Однако когда она снова посмотрела на компаньона, стоявшего возле Акахи, она пересмотрела своё мнение: — я немножко понимаю, наверное»
На первый взгляд там стоял красивый молодой человек в летнем костюме. Образ ещё сильнее подчеркивали утончённые очки без верхнего ободка.
Однако на самом деле этот юноша был её одноклассницей.
Сатоми Субару была её товарищем по команде на Турнире девяти школ, относительно новая подруга, но сейчас их отношения были достаточно дружелюбны, чтобы обмениваться такими словами, как «Субару, ты пришла, чтобы нам не докучали охотники за юбками» или «Миледи, я с удовольствием вас сопровожу». Более того, при таких разговорах они двое улыбались, нет, ухмылялись без зазрения совести.
— Что-то не так, Эйми? — Субару с подозрением всмотрелась Эйми в лицо, когда та ушла в свои фантазии.
Столкнувшись с благопристойным лицом красивого молодого человека (внешне), смотревшего на неё с такого расстояния, Эйми почувствовала, как сердце чуть сильнее забилось, но твёрдо не дала мыслям отразиться на поведении, ответив: «ничего», — и чуть покачав головой.
— Неужели? — широко ухмыльнулась Субару.
Эйми захотелось наступить ей на ногу, но так она смутилась бы ещё сильнее, поэтому сделала вид, что не заметила.
— Какое облегчение. В таком случае пойдем.
Объективно говоря, каменное лицо Эйми было вовсе не каменным, но Субару, сказав это, отвернулась. Знать, когда остановиться, — это тоже добавляло ей очарования. Однако Субару вряд ли бы признала, что другие девушки называют её «очаровательной».
Больше не думая о том, что же значат слова «какое облегчение» и «в таком случае», не тратя понапрасну время, Эйми не высказала возражений.
— Ах да, я уже давно не была в парке развлечений, — веселым голосом сказала Эйми...
— В тематическом парке, — почему-то Акаха недовольным тоном её прервала.
— Э?
— Тематический парк. «Страна чудес» — не развлекательный парк, это тематический парк.
Что и следовало ожидать от постоянного клиента, похоже, Акаха не могла пропустить это.
— Извини, извини, да, «Страна чудес» — тематический парк.
Эйми считала, что разницы мало, впрочем, так же она считала, что не нужно раздувать из мухи слона. Эйми вскоре приноровилась использовать тематический парк, вместо парка развлечений. Тем не менее непочтительный тон и манеры подруг Акаха заметила и с недовольством посмотрела на них суженными глазами, но когда Субару и Эйми прошли через ворота, она поспешила за ними.
С веселым настроением они прошли через врата, в очереди стоять было не нужно, и затерялись в «Стране чудес».
◊ ◊ ◊
«Страна чудес» была парком развлечений, основной темой которого была магия.
Возможно, именно потому все ограждения и аттракционы были устроены в виде лабиринта. Более того, у каждого аттракциона была ещё своего рода уловка: было очень трудно уйти, даже побывав на всех аттракционах. С такой планировкой посетители не «входили» в парк, они «терялись» в нем.
И сейчас одна девушка потерялась на самом деле.
— Серьезно! Отказ системы локального позиционирования ещё можно понять, но почему не работает GPS?! — После третьего аттракциона Эйми умудрилась потерять двух подруг и сейчас гневалась через портативный терминал.
— Ничего не поделаешь, ведь так? Разве не в этом причина коммерческого успеха парка? — Субару приняла на себя её разочарование.
— Даже если и так, блокировать сигналы GPS — уже слишком!
— Расслабься. Там где-то рядом есть дисплей с картой? — Сведущая, как нужно вести себя с девушками, Субару (несмотря на то, что сама была девушкой) решила мягко успокоить подругу. В итоге Эйми, похоже, немножко успокоилась.
— Я уже давно ищу... но ни одной карты, даже гида не могу нигде найти.
— В самом деле?.. В любом случае, если случится худшее, ты можешь просто запустить пару фейерверков, и я своей магией приду тебя забрать.
Субару специализировалась на магии Прыжков вместе с врожденным талантом Когнитивного подавления (её обычное яркое поведение, по-видимому, скрывало ее навык «незаметности»).
Вопреки тому, что она обладала навыком Когнитивного подавления (отвлечение внимания других людей), она и близко не подошла к уровню консультанта Первой школы, Оно Харуки, которая на самом деле была следователем Общественной безопасности. Тем не менее она без труда могла прогуляться по воздуху, не привлекая внимание остальных посетителей, которые сосредоточились на веселье.
|
|
|
