Главная | Обратная связь | Поможем написать вашу работу!
МегаЛекции

Линия психологии активации




Иван Петрович Павлов (1849-1936) и Владимир Михайлович Бехтерев (1857-1927) — основоположники учения об условных рефлексах и рефлексологии, по­зднее получивших распространение в связи с концепцией классического обуслов­ливания. Взгляды Павлова сформировались под воздействием Нестора русской физиологии Сеченова (1829-1905), опубликовавшего в 1863 г. свой главный труд «Рефлексы головного мозга», посвященный тормозящему влиянию коры мозга на

субкортикальные центры. Уже на рубеже столетий Павлов экспериментально до­казал на материале «пищеварительных рефлексов», что вызывающие реакции бе­зусловные раздражители (врожденные стимулы) могут замещаться выученными, условными. Для этого последние должны несколько опережать во времени (при­близительно на полсекунды) появление первых. Если такая последовательность раздражителей повторится несколько раз, то появления нового, условного раздра­жителя будет достаточно для актуализации соответствующей реакции. Классиче­ским примером этого может служить изучавшаяся с помощью вшитой в пищевой канал фистулы реакция слюноотделения у собаки. Если появлению пищи (непо­средственному раздражителю) несколько раз предшествует нейтральный раздражи­тель (скажем, звуковой или световой сигнал, или механическое раздражение кожи), то этот раздражитель уже сам по себе вызывает реакцию слюноотделения. Таким образом, безусловный раздражитель «подкрепляет» связь нейтрального раздражи­теля с соответствующей реакцией.

Павлов дал четкое определение понятия подкрепления, наполнив его физиологи­ческим значением. Понятие подкрепления аналогично тому, что Торндайк в те же годы называл удовлетворением, объяснявшим закон эффекта (при инструментальном обусловливании). Однако Павлов и другие русские физиологи сделали следующий шаг в этом направлении, показав, что условный раздражитель также приобретает спо­собность к подкреплению, т. е., в свою очередь, может обусловливать раздражитель, выступавший до сих пор как нейтральный. Вызываемые таким раздражителем реак­ции — это уже реакции более высокого порядка. Павлов рассматривал этот механизм как основу всей «высшей нервной деятельности» (см.: Angermeier, Peters, 1973).

На первый взгляд от исследований рефлекторного поведения, при которых дви­жения подопытных животных резко ограничены, не приходится ждать значитель­ных результатов для изучения проблем мотивации. И тем не менее Павлов стал основателем и вдохновителем исследования мотивации в психологии активации, что объясняется двумя особенностями его экспериментальных работ. Будучи фи­зиологом (в 1904 г. он получил Нобелевскую премию за исследования по физио­логии пищеварения), Павлов пытался объяснить наблюдаемые феномены науче­ния, во-первых, с точки зрения нейрофизиологии мозга, во-вторых, с точки зрения взаимодействия двух основополагающих процессов — возбуждения и торможения. Возбуждение выполняет функцию активации поведения, т. е. энергетическую функцию в традиционной терминологии мотивации. Кроме того, Павлов подчерк­нул роль так называемых ориентировочных реакций, сопутствующих состоянию активации и решающим образом участвующих в построении условного рефлекса. Проблема ориентировочных реакций стала центральной в российских исследова­ниях психологии активации (см. ниже изложение взглядов Е. Н. Соколова).

Благодаря выступлению Павлова в 1906 г. в США и выполненному позднее Йерк-сом и Моргулисом (Yerkes, Morgulis, 1909) обзору его работ американские иссле­дователи научения смогли ознакомиться с его трудами. Как и Павлов, американские ученые не считали перспективными работы по выявлению мельчайших нюансов душевной жизни с помощью интроспекции. Павлов прежде всего стремился ис­следовать динамическую сторону явления, его интересовал вопрос о причинно-след­ственных связях и то, насколько при изучении душевной жизни можно руководство-

ваться «фактами» внешнего поведения. Идеи Павлова оказали большое влияние на взгляды Джона Б. Уотсона (1878-1958), ставшего впоследствии выразителем и про­пагандистом движения бихевиоризма. Эксперименты этого ученого по выработке методом классических условных рефлексов эмоциональных реакций избегания у 9-месячных детей приобрели большую известность (Watson, Rayner, 1920; см. крити­ческий анализ истории влияния исследования «маленького Альберта» на учебную психологическую литературу — Harris, 1979).

Вначале представлялось не совсем ясным соотношение условных рефлексов с законом эффекта Торндайка, который считался основным принципом всякого на­учения. Скиннер (Skinner, 1935) первым предложил разделить все поведение на два типа: замещение реакции, по Торндайку, и замещение раздражителя, по Павлову. Первый тип поведения Скиннер назвал оперантным. Это понятие, как и «инструмен­тальное поведение» у Торндайка, подразумевает воздействие на окружающую ситу­ацию, «оперирование» ею, ее изменение, Те из эффектов реакций, которые повыша­ют частоту появления последних, Скиннер назвал подкрепителями (reinforcer). Он воспользовался павловским понятием «подкрепление», которое тем самым оконча­тельно утвердилось в американской психологии научения. Однако для Скиннера это понятие было лишено физиологического смысла, оно указывало лишь на увеличе­ние вероятности появления некоторой реакции. Второй тип поведения Скиннер назвал респондентным. В этом случае уже имеющиеся реакции вызываются новы­ми раздражителями. Научение новым раздражителям происходит на основе класси­ческого обусловливания в контексте теории Павлова.

Вклад Скиннера в теорию научения позволяет отнести его работы к сфере ис­следований, пограничной с областями исследованиями Торндайка и Павлова, хотя в дальнейшем все его усилия были направлены на детальный эмпирический ана­лиз условий оперантного поведения (Skinner, 1938, 1953) и на формирование ме­тодов практического изменения поведения, таких как программированное обуче­ние (Skinner, 1968). Ставшая столь влиятельной поведенческая терапия также во многом опирается па выявленные им условия оперантного обусловливания.

Не совсем правильно было бы причислять Скиннера к числу исследователей проблем мотивации, ведь он не считал возможным применение каких бы то ни было гипотетических переменных, теоретических конструктов, которые выходи­ли бы за рамки фактических причинно-следственных отношений. Для него непри­емлемы даже такие мотивацнонные понятия, как голод, вместо этого он предпо­читает говорить о депривации, об операционально определяемой (т. е. задаваемой экспериментатором или устанавливаемой через уменьшение веса животного) про­должительности лишения пищи. Конечно, понятие «депривация» и соответству­ющее ему противоположное по значению понятие «подкрепление» описывают те же мотивационные явления, которые реконструируются теоретиками научения и мотивации с помощью таких промежуточных переменных, как потребность, вле­чение или удовлетворение, вознаграждение, «ожидание».

Миллер (Miller, 1959) обратил внимание на тот факт, что антитеоретическая позиция Скиннера оказывается плохо применимой к объяснению поведения, опре­деляемого более чем двумя независимыми и зависимыми переменными. Скажем, на поиски крысами питья могут влиять следующие независимые переменные:

длительность депривации, сухой корм, инъекции солевого раствора. В качестве за­висимых переменных при описании этого поведения можно привлечь три различ­ных показателя: силу нажатия на рычаг, количество выпитой воды, количество хинина в воде, которое приводит к прекращению употребления этой воды. Если от­казаться от гипотетического конструкта «жажда», опосредующего отношения меж­ду тремя независимыми и тремя зависимыми переменными (см. рис. 2.4), то тогда придется строить девять (3 х 3) различных причинно-следственных зависимо­стей. Нерационально и неэкономно рассматривать взаимодействие каждой неза­висимой переменной с каждой зависимой.

Однако вернемся к линии психологии активации. Как уже отмечалось, Скиннер не является ее представителем, но его работы объединяют две исследовательские традиции, одна из которых восходит к Торндайку, а другая — к Павлову. Общими для всех представителей линии психологии активации являются четыре принципа построения теории. Во-первых, это ориентация на данные нейрофизиологии и тео­рии мозговой деятельности. Их гипотетические объяснительные конструкты не нейтральны, а имеют физиологический смысл. Центральную роль играют активиру­ющие системы подкорковых образований мозга. Во-вторых, это разработка предель­но общих положений об активации и управлении поведением. Широкое примене­ние выявляемых закономерностей исследователи этого направления предпочитают детальному выяснению детерминации поведения в каждом конкретном случае. В-третьих, аффекты и эмоции играют здесь более значительную роль, чем в большин­стве других теорий мотивации. Наконец, в-четвертых, много внимания уделяется вы­явлению тех характеристик и особенностей раздражителя, которые активируют по­ведение вообще, направляя его на поиск или избегание.

Два открытия в области физиологии мозга оказали значительное влияние на работы по психологии активации, Первое — это открытие восходящей активиру­ющей ретикулярной системы (ВАРС). Как показали Моруцци и Мэгун (Moruzzi, Magoun, 1949), электрическое раздражение ретикулярной формации ствола мозга ведет к появлению «паттернов активации» в картине изменений потенциалов моз­га. Состояния активации меняются от сна и сонливости до крайних степеней воз­буждения. На примере различных видов деятельности было показано, что в соот­ветствии с уровнем активации меняется и работоспособность, причем зависимость эта имеет вид перевернутой U-образной функции. Кроме того, была выявлена связь уровня активации с эмоциями и аффектами.

В естественных условиях ВАРС подвергается неспецифическому возбуждаю­щему влиянию двух видов: первое связано с афферентными сенсорными путями, которые отдают в ретикулярную формацию большое количество коллатералей, второе — с многочисленными импульсами коры мозга. На роль данных физиоло­гии мозга в психологическом объяснении поведения указывал в первую очередь Линдсли(ЬтсЫеу, 1957).

Другое открытие — это обнаружение в головном мозге крысы (септум в гипота­ламусе) центра «подкрепления» или «удовольствия». Если раздражать его с помо­щью вживленных электродов, то крысы без предварительной депривации и редук­ции влечения научаются реакциям, вызывающим такое раздражение мозга (Olds, Milner, 1954; Olds, 1955,1969). Эти исследования были начаты Джеймсом Олдсом, учеником Хебба.

Рис. 2.4. Схема соотношения независимых и зависимых переменных, определяющих питьевое поведение,

как иллюстрация целесообразности использования гипотетического конструкта «жажда» в качестве

промежуточной переменной (см.: Miller, 1959, р. 278)

Сам Доналд О. Хебб является наиболее значительным ученым, в чьих работах продолжение павловской традиции сочетается с исследованием проблем мотива­ции в рамках современной психологии активации. В своей книге «Организация поведения» (НеЬЬ, 1949) этот канадский психолог сводит проблему мотивации к объяснению направления и длительности поведения. По мнению Хебба, энергети-зация поведения не требует специального рассмотрения, поскольку организм все­гда активен и постоянно преобразует энергию. Вопрос в том, за счет чего энергия высвобождается по мере надобности в определенных частях организма в строго определенной временной последовательности. Хебб объясняет это существовани­ем так называемых клеточных ансамблей {cellassemblies), которые постепенно скла­дываются на основе повторяющейся стимуляции, образуют замкнутые системы и облегчают протекание моторных реакций. Подобный клеточный ансамбль возбуж­дает (часто совместно с притоком сенсорных импульсов) другие клеточные ансамб­ли, в результате чего формируются так называемые фазовые последовательности. С точки зрения Хебба, они являются физиологическим эквивалентом управляю­щих поведением мыслительных процессов.

В более поздней работе Хебб (Hebb, 1953) обозначил центральную {central) нервную систему как «концептуальную (conceptual) нервную систему». Под влия­нием результатов исследований ВАРС он в каждой стимуляции выделил функцию Возбуждения {arousal function) и функцию указания {cue function). Чтобы поток информации мог осуществить функцию указания, т. е. направления, должен быть достигнут определенный уровень неспецифической активации (понятие, анало­гичное «влечению»), в противном случае не может быть и речи об интегрирован­ных фазовых последовательностях (например, скука, вызванная продолжительной сенсорной деиривацией, сопровождается падением работоспособности). Вместе с тем активация может достичь слишком высокого уровня, когда поток информации значительно отклоняется от привычного направления (это же происходит и при воздействии чрезмерно интенсивных раздражителей) и слитное протекание сфор­мировавшихся фазовых последовательностей распадается. В результате возника­ют эмоции неудовольствия, раздражения и даже испуга. Незначительные откло-

нения от сформировавшихся фазовых последовательностей мотивируют к продол­жению осуществляемого поведения, вызывают эмоции удовлетворения и побуж­дают к дальнейшему совершенствованию фазовых последовательностей.

Содержание последнего постулата совпадает по смыслу с так называемыми про­цессами аккомодации в трактовке Жана Пиаже (Piaget, 1936) в рамках психологии познавательного развития. Здесь вновь сталкиваемся с идеей рассогласования, ко­торому в теории мотивации Мак-Клелланда отводилась функция продуцирования аффекта и, соответственно, функция мотивации. Незначительное отклонение от ожидаемого окрашено позитивными эмоциями и мотивирует к поиску установив­шегося потока активности, более значительные несоответствия окрашены негатив­но и мотивируют к уклонению, к прерыванию последовательности действий. В этом вопросе на теорию мотивации Мак-Клелланда (McClelland, 1953) повлияли пред­ставления Хебба об эффектах рассогласования фазовых последовательностей.

Значительную роль в развитии теории мотивации в рамках психологии акти­вации сыграл Даниэл Э. Берлайн (1924-1976). Он развил теорию Хебба, объеди­нив ее с основными положениями Пиаже (когнитивная аккомодация) и Халла (интегративный неоассоцианизм). Нейрофизиологические данные о ВАРС, а так­же подготовленный им обзор литературы по рассматриваемому вопросу, в первую очередь трудов русских ученых, позволили Берлайну (Berlyne, 1960, 1963а, 1967) проанализировать, во-первых, роль стимуляции в управлении уровня бодрствова­ния, а во-вторых, зависимость проявлений мотивационных особенностей стиму­ляции от активации. Особенностями, оказывающими решающее воздействие на активацию, являются конфликтное и информационное содержание раздражите­лей. Берлайн предпочитает употреблять в этом случае такое понятие, как «колла-тивные переменные*.

Прилагательное «коллативный» означает, что поступающая информация подвер­гается процессам сравнения, которые могут выявить более или менее значительное рассогласование (конфликт) содержания такой информации с уже привычным, ожидаемым. Берлайн различает четыре вида коллативных переменных: новизну, неопределенность, сложность и неожиданность. Помимо этих переменных актива­ция определяется еще тремя видами стимуляции: аффективными раздражителями, сильными внешними и внутренними раздражителями, вызываемыми состояниями потребности. Все эти виды раздражителей и переменных составляют то, что Берлайн называет потенциалом активации (это понятие можно перевести и как «потенциал возбуждения*). В противоположность взглядам Хебба Берлайн, основываясь на раз­нообразных данных, показал необходимость различения потенциала активации и результирующего уровня активации (или уровня бодрствования). С повышением потенциала активация не возрастает линейно, их зависимость описывается U-образ-ной кривой. Низкий и высокий потенциалы приводят к высокой активации, кото­рая переживается как нечто неприятное и вызывает деятельность, ведущую к умень­шению активации, т. е. к переходу в среднюю зону потенциала активации, что соот­ветствует оптимальному состоянию. Берлайн пишет:

«Следовательно, наши гипотезы означают, что для конкретного организма в конкрет­ное время существует оптимальный прирост потенциала возбуждения. Потенциал возбуждения, превышающий этот оптимум или не достигающий его, будет соответ-

ственно тормозить или стимулировать влечение. Таким образом, организм будет стремиться сохранять потенциал возбуждения близким к его оптимальному значе­нию* (Berlyne, 1960, р. 194).

Среди зависящих от активации проявлений мотивации Берлайн различал ис­следовательское и «эпистемическое» поведение (последнее означает как получе­ние знаний извне, так и добывание их путем размышлений). Если потенциал воз­буждения слишком высок, то поведение должно быть мотивировано, например, к «специфическому исследованию», т. е. к тщательному отбору и анализу посту­пающей информации с целью снижения потенциала. При чрезмерно низком потен­циале возбуждения (скуке) так называемое диверсивное исследование ведет к по­иску более сильных и изменчивых раздражителей, пробуждает любопытство, за­ставляет перейти к более увлекательным занятиям и т. д.

Особое и относительно независимое направление в рамках активационно-психо-логического изучения мотивации представляют работы Пола Томаса Янга. Его вы­шедшая в 1936 г. книга «Мотивация поведения», как уже отмечалось, была первым в англоязычной литературе трудом, в названии которого звучало понятие «мотива­ция». Для Янга характерно стремление учитывать как физиологические, так и пси­хологические аспекты мотивации. Начиная с 1940-х гг. он (Young, 1941,1961) весь­ма интенсивно занимался исследованием пищевых предпочтений у крыс. Поведение сытого животного также мотивируется предлагаемой пищей, точнее, отдельными ее видами. Таким образом, определенные качества объектов (например, «вкусность») обладают собственной аффективной активирующей значимостью, или привлека­тельностью, которая не зависит от силы влечения, связанного с состоянием потреб­ностей организма (Young, 1959). Наряду с этими связанными с аффективной акти­вацией оценочными диспозициями Янг уделяет должное внимание мотивирующе­му влиянию состояний потребности и силы влечения.

Элизабет Даффи (Duffy, 1932) занялась психофизиологическими исследовани­ями в 1930-е гг., еще до открытия ВАРС. Различные нейровегетативные показатели (такие, как тонус мускулатуры и кожно-гальванический рефлекс) она соотносила с результатами деятельности субъекта, объясняя полученные данные наличием неко­торой центральной активации (activation) функций (что совпадает с используемым сегодня термином «arousal» (возбуждение)), физиологические основы которой Даф­фи усматривала в периферической нервной системе. Исходя из феноменов актива­ции Даффи (Duffy, 1934, 1941) пыталась уточнить понятие эмоций, и в этом отно­шении на нее заметное влияние оказал Янг. В книге «Активация и поведение» (1962) она подвела итоги исследований активации и сформулировала положения теории мотивации. Один из основных результатов ее исследований — выявление зависимо­сти между активацией и выполнением деятельности — сформулирован следующим образом:

«Степень активации индивида, по-видимому, влияет на скорость, интенсивность и координацию реакций, а значит, и па качество результатов. Вообще же оптимальной, скорее всего, является средняя степень активации, а снизь между успешностью вы­полнения и активацией выражается кривой, имеющей форму перевернутой U» (Duffy, 1962, р. 194).

Стремясь создать полную и систематическую теорию мотивации, которая вклю­чала бы в себя результаты исследований активации Даффи и других авторов, Дал- бир Биндра (Bindra, 1959) объединил идеи Хебба, Скиннера и Халла. По мнению Биндры, эмоциональное и мотивированное поведение нельзя отличить друг от друга. Характерной чертой мотивированного поведения является его целенаправ­ленность:

«Целенаправленность является многомерным понятием. Соответствие, настойчи­вость и поиск... можно рассматривать как некоторые из тех измерений, которые сле­дует иметь в виду при оценке поведения как более или менее целенаправленного? (ibid., р. 59).

Возникновение целенаправленности он, как и Скиннер, объясняет подкреплени­ем. Актуальное осуществление определенного мотивированного поведения обеспе­чивается, с точки зрения Биндры, взаимодействием таких факторов, как ориенти­рующие признаки (sensory cues), сила привычки, уровень бодрствования (arousal level), химический состав крови и особый гипотетический механизм позитивного подкрепления (positive reinforcing mechanism), функции которого выполняют от­крытые Олдсом центры подкрепления. Развивая и совершенствуя свою теорию, Биндра отбрасывает постулат теории научения о создании ассоциации как эффек­те подкрепления (Bindra, 1969, 1974). Вслед за Яигом он подчеркивает значение самих объектов побуждения (incentive object), которые наряду с другими стимуль-нымн факторами и определенными организмическими состояниями (так называ­емым центральным состоянием мотива) сказываются как на возникновении актуаль­ной мотивации, так и на запуске, а равно управлении поведением. Биндра наряду с Боллсом (Boiles, 1972) является ведущим представителем теории привлекательности, в зоопсихологических исследованиях научения (см. главу 5). Эти новые концеп­ции мотивации во многом сближаются с выдвинутыми сорока годами ранее поло­жениями теорий Левина и Толмена.

Наконец, обратимся к российским исследователям мотивации в русле психологии активации. Выдающимся представителем этого направления является Е..Н. Соколов (1958, английский перевод его трудов появился в 1963 г.), продолживший тради­цию Павлова, но при этом обогативший ее применением новейших нейрофизио­логических методов и данными о вновь открытых мозговых структурах и функци­ях (таких, как ВАРС). Прежде всего он проанализировал условия возникновения, протекание и последствия ориентировочных и оборонительных реакций. Разнооб­разные результаты исследований Соколова и его сотрудников учитывал при раз­работке своей теории мотивации Берлайн; таким образом, они относительно ско­ро оказали влияние на западную психологию и психофизиологию.

Ориентировочные реакции — это комплекс быстро протекающих физиологи­ческих и психических процессов, повышающих в ответ на внезапные изменения стимульного поля информационную восприимчивость организма и его готовность к действию. К компонентам ориентировочной реакции относятся: направленность органов чувств на источник раздражения, поисковые движения, физические и хи­мические изменения в органах чувств, улучшающие различение стимулов, рост активации периферических (например, тонуса мускулатуры и кровяного давле­ния) и центральных механизмов и др. При повторном возникновении ориентиро-

вочная реакция из генерализованной превращается во все более локализованную активацию функций. Оборонительная реакция включает отчасти те же самые, от­части другие, отличные компоненты. В противоположность ориентировочной ре­акции, она снижает восприимчивость организма к информации и защищает его от вызываемых раздражителями перегрузок. Детальный анализ этих длящихся всего несколько секунд процессов представляет интерес не только с точки зрения пси­хофизиологии, но и с точки зрения теории мотивации, поскольку сами процессы являются прототипами «наводящих» и «защитных* тенденций, которые в дальней­шем могут привести к поисковым или уклоняющимся формам поведения.

Мы завершим рассмотрение линии психологии активации обзором работ анг­лийского психолога Ганса Юргеиа Айзенка. До сих пор о нем говорилось преиму­щественно как об ориентированном на теорию черт исследователе личности, кото­рый солидарен с Кеттеллом в отношении применения анкетных методов иссле­дования и процедур факторного анализа. Широкую известность приобрели два выделенных им для описания личности биполярных типа: «экстраверсия—интро-версия» и «нейротизм—эмоциональная устойчивость*, Согласно Айзенку, инди­видуальные различия этих независимых друг от друга измерений личности пере­даются по наследству.

Айзенк (Eysenck, 1967) объединил эту теорию черт с теоретическим описанием физиологии мозга в терминах возбуждения и торможения в контексте теории Пав­лова, в особенности с положениями Соколова.и Хебба. После открытия физиоло­гами активирующих центров Айзенк дополнил свою теорию элементами теории активации. Экстраверсию и интроверсню он связывает с индивидуальными разли­чиями в работе ВАРС, причем у интровертов по сравнению с экстравертами пред­полагается более высокий уровень активации. Последние медленнее вырабатыва­ют условные рефлексы. Второе измерение («нейротизм—эмоциональная устойчи­вость») Айзенк приписывает характеру «эмоционального влечения», локализуя соответствующие механизмы в центрах лимбической системы (там, где Олдс от­крыл так называемые центры подкрепления). Это сближение позиций психологии личности и психологии активации Айзенк подкрепил многочисленными данными исследований физиологии мозга, материалами экспериментов и психометрическо­го тестирования.

Линия психологии активации в настоящее время продолжается многими пси­хофизиологами, исследующими самые различные проблемные области. Мотива-ционный аспект проблемы направляет внимание исследователей на изучение за­висимости поведения от ситуационных и организмических факторов, в первую очередь от специфических механизмов мозга.

На рис, 2.5 представлено развитие двух линий изучения мотивации в теорети­ко-ассоциативном подходе. В обоих случаях проводится функциональный анализ факторов, предположительно приводящих в действие актуально осуществляющее­ся поведение и управляющих им. Для объяснения различий в поведении при­влекаются почти исключительно ситуационные факторы, внешние и внутренние раздражители. Постоянные, т. е. диспозициональные, факторы сводятся в основном к биологическим явлениям, таким как состояние уравновешенности организмиче­ских процессов, нарушение которого ведет к возникновению потребностей и тем

самым к стимуляции влечения, или таким, как центральные нервные механизмы типа В АРС или центры подкрепления, или таким, как не зависящие от потребности характеристики привлекательности объектов, например различных видов пищи. Личностные факторы, т. е. индивидуальные различия мотивационных диспозиций («черт»), не играют (за исключением теории Айзенка) практически никакой роли. Такая односторонность имеет свои основания в истории проблемы. Вопросы мотивации с самого начала выступали как составная часть других проблем и только постепенно выделились в качестве самостоятельного направления исследования. В линии психологии научения вопросы научения, т. е. приспособления живых су­ществ к изменениям окружающих условий, имели и сохраняют приоритет перед вопросами мотивации. В линии психологии активации центральное место'занимает нейро- и психофизиологический функциональный анализ реагирующего на стиму­ляцию организма. Эксперименты в обоих случаях проводятся на животных, а иссле­дование мотивации в рамках теоретико-ассоциативного направления ограничивает­ся рассмотрением организмических потребностей и соответствующих им влечений или «первичных» мотивов. «Вторичные», «высшие», «социальные» мотивы, которые отражают различные содержательные классы отношений «индивид—среда», не исследуются вообще, не говоря уже об учете индивидуальных различий такой моти­вации. Тем не менее это направление изучения проблемы намечено в обеих линиях; страх как выученное вторичное побуждение (Миллер), индивидуальные различия диспозициональной тревожности (Спенс и Тейлор), исследовательское и эпистеми-ческое поведение (Берлайн); типологические различия в степени обращенности к миру и эмоциональной стабильности (Айзенк).

Заключение

Очерк истории проблемы, которому посвящена эта глава, во всех своих частях неизбежно ограничивается лишь краткими пояснениями. С одной стороны, этот очерк должен дать читателю представление обо всем диапазоне исследований и теорий, которые так или иначе связаны с мотивами и мотивацией. С другой сторо­ны, он может служить в качестве общей ориентирующей схемы при анализе моти­вации, изучение которой началось слишком недавно, чтобы иметь собственную историю.

Последующие главы книги посвящены преимущественно психологии мотива­ции и когнитивной психологии. Автор всегда вынужден отдавать предпочтение одному в ущерб другому, если только он не собирается писать учебник или спра­вочник (как, например, Cofer, Appley, 1964; Thomae, 1965). С нашей точки зрения, более целесообразно посвятить книгу психологии мотивации, так как именно в пей плодотворно перекрещиваются традиции психологии личности, когнитивной пси­хологии и психологии научения. В этом направлении достигнуто немало теорети­ческих и методических успехов и осуществляется большое количество эксперимен­тальных исследований. Изучая «высшие» человеческие мотивы, представители психологии мотивации не только пришли к осознанию всех основных проблем мо­тивации, но и развернули интенсивные исследования с целью их решения. В рабо­тах этого направления все более прочные позиции завоевывает объяснение поведения как процесса взаимодействия изменчивых ситуационных факторов с отно­сительно постоянными личностными характеристиками. Особое внимание будет уделено направлению психологии воли, не получившему пока еще должного раз­вития. Можно, однако, предсказать, что в будущем оно все больше и больше будет определять характер мотивационных исследований.

Рис. 2.5. Теоретико-ассоциативное направление в развитии исследований мотивации

 

 

ГЛАВА 3

Поделиться:





Воспользуйтесь поиском по сайту:



©2015 - 2024 megalektsii.ru Все авторские права принадлежат авторам лекционных материалов. Обратная связь с нами...