 |
Введение диссертации (часть автореферата).
|
|
|
|
Автор научной работы: Соколова, Алла Викторовна
Ученая cтепень: кандидат архитектуры
Место защиты диссертации: Санкт-Петербург
Код cпециальности ВАК: 18.00.01
Специальность: Теория и история архитектуры, реставрация и реконструкция историко-архитектурного наследия
Количество cтраниц: 137
http://www.dissercat.com/content/traditsionnaya-arkhitekturnaya-sreda-shtetlov-podolii-xviii-nachalo-xx-vv
http://www.dissercat.com/content/traditsionnaya-arkhitekturnaya-sreda-shtetlov-podolii-xviii-nachalo-xx-vv#ixzz4arU11LIF
Диссертация:
«Традиционная архитектурная среда штетлов Подолии: XVIII - начало XX вв.»
Специальность - 18.00.01 «Теория и история архитектуры». – 137 с.
http://sinp.com.ua/work/1012017/Tradicionnaya-arxitekturnaya-sreda-shtetlov
Содержание
Введение (обоснование темы, выбор региона, состояние вопроса).
Глава I. Штетл в контексте истории урбанизации Подолии
1.1 Предыстория штетлов в Подолии (вторая половина XVI в. — 1648 г.)
1.1.1 Историко-географические условия городской колонизации региона.
1.1.2 Социально-экономические и юридические условия возникновения новых или реорганизации существовавших городов.
1.1.3 Социально-экономические основы и юридические условия расселения евреев в городах.
1.2 Возникновение и развитие штетлов Подолии (XVIII — начало XX вв.)
1.2.1 Юридические и социально-экономические условия возникновения и существования штетлов.
1.2.2 Домостроительная активность евреев и формирование штетла.
Глава II. Градостроительная структура штетлов Подолии
II. 1 Градостроительные особенности городских поселений, заложенных во второй половине XVI - начале XVII вв.
11.2 Композиция и типология пространственно-планировочных структур штетлов XVIII-XIX вв.
11.3 Структура кварталов и архитектурно-пространственные особенности улиц штетла
11.4 Проявление этнокультурных традиций польско-литовского еврейства в архитектурной среде штетла.
|
|
|
Глава III. Рядовая застройка штетлов Подолии
Ш. 1 Типологические особенности и принципы архитектурной композиции домов.
111.2 Классификация домов.
111.3 Конструктивные решения, материалы и элементы конструкции.
111.4 Декор фасада, интерьера и предметов обстановки дома.
III. 5 Архитектура дома в контексте этнокультурных традиций восточно-европейского еврейства.
IV. Выводы
Введение диссертации (часть автореферата).
Формирование градостроительной структуры торговых городов с глубокой древности до Нового времени, было во многом определено фактом сосуществования в пределах городской территории различных этнических анклавов. Расположение и внутренняя организация каждого из них соответствовали той роли, которую население анклава играло в социально-экономической жизни города. Изучение процессов формирования архитектурной среды города невозможно без выявления архитектурно-градостроительных особенностей этих анклавов.
Идеальным образцом для исследований такого рода является архитектурная среда городов Восточной Европы, где урбанизация XIII - XVII вв. проходила за счет иноэтнической экспансии (Мельников 1999). Смысловые характеристики исторически определенных отношений между различными этническими группами городского населения были ярко выражены за счет глубоких языковых и культурных различий между местным славянским и пришлым, в основном, немецким и еврейским населением. Как немцы, так и евреи-ашкеназы - выходцы из германских земель (по названию германских земель на иврите - Эрец Ашкеназ) - создали в польских городах обособленные кварталы. Главной причиной сохранения обособленности еврейских кварталов в городах Польско-Литовского государства было не столько языковое, сколько вероисповедное отличие евреев от других горожан. Даже в восточных регионах этого государства, где территориальные ограничения проживания евреев в городской черте если и вводились, то практически не соблюдались, еврейские кварталы сохраняли вид агломерационных образований. Их застройка следовала тем стандартам, которые активно внедрялись и другими переселенцами из германских земель. Практически единственная выявленная особенность рядовой застройки еврейских кварталов в данный период - ее более высокая, по сравнению с другими городскими кварталами, плотность.
|
|
|
В XVI - XVIII вв. присутствие еврейской общины особенно отчетливо проявлялось в пространственно-планировочной структуре городов, заложенных в восточных регионах Речи Посполитой: синагога нередко играло роль одной из доминант городского центра, в то время как в западных регионах Польши, она была «спрятана» в глубине еврейского квартала или располагалась в предместье.
К третьей четверти XVIII в. в Речи Посполитой евреи составляли уже более трети, а в ее восточных регионах - большинство городского населения (Росман 1995: I, 40). Повседневная жизнь еврейской общины, связанная с торговлей и городскими промыслами, перемещалась за пределы еврейского квартала на главные улицы и площадь, в результате чего весь город приобретал «еврейский облик» (Росман 1995: I, 37). Вопрос о том, был ли этот «еврейский облик» города связан с организацией или реорганизацией его архитектурной среды в соответствии с этнокультурными традициями еврейского населения, или только с переинтерпретацией сложившегося предметно-пространственного окружения, в историко-архитектурных исследованиях не ставился.
Можно предположить, что применительно к тем городам, в которых рядовая застройка торговых площадей и центральных улиц соответствовала европейским городским стандартам, т.е. была в определенной степени унифицирована, наиболее вероятен второй вариант ответа. Например, в тех регионах Польши, которые в конце XVIII в. вошли в состав Австрии, интенсивное строительство, всецело контролируемое городской администрацией, постепенно нивелировало влияние домостроительных традиций польского еврейства на облик застройки малых городов. Характерные интонации национального архитектурного языка лишь иногда проявлялись в декоре фасадов городских домов.
|
|
|
В то же время домостроительную практику малых городов Российской империи определяли не столько официально признанные нормы и стандарты, сколько бытующие в традиционной культуре представления о надлежащем устройстве дома. Несмотря на предпринимаемые властями попытки унификации рядовой застройки малых городов, она вплоть до начала XX в. несла на себе не менее отчетливый отпечаток этнокультурных традиций населения, чем сельская застройка.
Густая сеть малых торговых городских поселений с плотной квартальной застройкой отличала Западный край Российского государства (территории, присоединенные к России в конце XVIII в. в результате разделов Речи Посполитой) от великорусских губерний, для которых была характерна разреженная структура расселения с преобладанием деревенской поселенческой организации. Поэтому для обозначения малых городских поселений губерний
Западного края термин «местечко» был сохранен по образцу, принятому в польском административном делении.
Своеобразие архитектурной среды местечка в Западном крае Российской империи, было обусловлено тем, что его торговый центр, компактно заселенный евреями, был иноэтническим анклавом по отношению к предместьям. Такая картина расселения сложилась потому, что на присоединенных территориях евреи составляли подавляющее большинство населения, занятого торговлей, городскими промыслами и ремеслами. Например, до настоящего времени в бывших местечках Украины, жители называют <шютом» только часть территории своего поселения - старый торговый центр, образованный еврейскими кварталами.
Смысловая неоднозначность термина местечко (административная единица, включающая в себя предместья и собственно «еврейский город») не позволяет использовать его в научной работе. Содержательную характеристику социокультурного пространства в пределах торгового центра, т.е. собственно городской территории местечка, несет в себе термин штетл («городок» - идиш), предложенный американским этнологом М. Зборовским. Именно в штетлах протекала жизнь большинства еврейских общин на территории Восточной Европы с ХУШ в. и вплоть до второй мировой войны. Этот термин наилучшим образом определяет то этнически окрашенное пространство, архитектурной среде которого посвящено настоящее исследование.
|
|
|
Как сказано в этнографическом отчете «еврей сохранял характер горожанина даже там, где не было городов» (АРГО, ф.53, оп.1, №.3, с.12). Действительно, уровень социально-экономического развития большинства штетлов к концу XIX в. достигал скорее уровня протогородского образования. Соответствующей была и домостроительная практика: строительство домов велось небольшими артелями, и в полной мере контролировалось домовладельцами.
Такой «средневековый» характер застройки обеспечивал преемственность домостроительных традиций и их отчетливо этническую окраску. Путешественники, посетившие в XIX в. местечки Западного края, напрямую связывали их «еврейский» облик со специфическим характером застройки.
Актуальность темы работы обусловлена тем, что в настоящее время на Украине практически ничего не делается для того, чтобы предотвратить утрату последних образцов домостроительной практики штетла, представляющих несомненный интерес в историко-архитектурном отношении. Более 50% домов обследованных автором в 1993 - 1998 гг., в том числе и дома, находившиеся в охранной зоне (в историческом центре Шаргорода), к 2000 г. было разрушено. Собранные и систематизированные материалы позволяют сохранить хотя бы документальные сведения об утраченных памятниках народной архитектуры.
Предпринятое исследование традиционной архитектурной среды штетла позволяет расширить и углубить историческое знание о нем, как о социокультурном феномене. Изучение штетлов Подолии дает возможность прояснить малоизученные механизмы формирования этнически окрашенной городской архитектурной среды; оценить влияние на этот процесс этнокультурных традиций как самого городского населения, так и иноэтнического сельского окружения.
Цель исследования - выявить архитектурно-градостроительную специфику застройки штетлов Подолии и особенности архитектуры традиционных для нее домов.
Обоснование выбора региона для исследования
Большинство штетлов Восточной Европы было уничтожено во время второй мировой войны, за исключением штетлов в центральной части Подолии (историко-географическое название региона). Только там, в румынской зоне оккупации Украины (некоторые районы Винницкой и Одесской областей по современному административному делению), не проводилось акций тотального уничтожения евреев, - большинству удалось пережить войну в собственных домах (1.Табл.4) Сохранившиеся фрагменты рядовой застройки штетлов XVIII - XIX вв. являются уникальными, так как в других регионах Украины, а также в Польше, Литве и Белоруссии, в настоящее время уже практически не осталось следов подобного архитектурно-градостроительного феномена. Только в Подолии исследование архитектурной среды штетла имеет «натурную» основу.
|
|
|
Кроме того, ряд следующих историко-географических факторов, позволил предположить, что именно в Подолии домостроительные традиции штетла проявились более отчетливо, чем в соседних регионах, а именно: в подольских городах, основанных во второй половине XVI -начале XVII вв., еврейские общины формировались одновременно со становлением городской жизни; в XVIII в. еврейские общины сыграли решающую роль в возобновлении городских поселений, полностью разоренных в Подолии казацко-крестьянскими войнами (1648 - 1652 гг.); в XIX - начале XX вв. евреи представляли подавляющее большинство занятого торговлей и городскими промыслами населения.
Географические рамки исследования
Название «Подолия», появившееся в середине XIII в., восходит к древнерусскому наименованию «Понизье» обозначавшему в XII в. территорию низовья левых притоков Днестра на всем его протяжении до Черного моря.
Подолия граничит на северо-западе с Волынью, на западе с Галицией, на северо-востоке с Киевщиной, на юге - по Днестру - с Молдавией.
На западе граница Подолии тянется от устья притока Днестра Стрыпы на северо-восток к истокам Збруча. На севере территория Подолии включает веер долин, образованных притоками Южного Буга. На востоке ее граница проходит по реке Синюхе. Южная граница края проходит по Днестру. Значительная часть Подолии занята каньонообразными долинами, вытянутыми меридианально вдоль этих небольших рек - левых притоков Днестра.
В XVI - XVII вв. европейские картографы обозначали географические рубежи Подолии в соответствии с границами территории, присоединенной в 1434 г. к Польскому Королевству. На этой территории, включавшей западную и центральную Подолию, было образовано Подольское воеводство. Восточная часть Подолии - Брацлавщина - принадлежала Великому княжеству Литовскому, а после Люблинской унии (1569 г.) здесь было образовано Брацлавское воеводство (1.Табл.1).
Западной границей обследуемого региона выбрана река Збруч, по которой проходила граница той части Подолии, которая вошла в состав Российской империи после третьего раздела Польши (1.Табл.З). (Территория края, расположенная к западу от Збруча отошла к Австрии.) Южная граница обследуемого региона была проведена по реке Днестр (в соответствии с географической границей Подолии) до бывшего местечка Рашков, далее по долине реки Кодымы до Южного Буга. Был обследован ряд населенных пунктов, расположенных в долине Южного Буга, по которой была проведена восточная граница обследованного региона, так как далее на восток влияние польской урбанизации XVI - первой половины XVII вв. распространялось слабо. На севере обследуемый регион очерчивает граница Подольской губернии, совпадающая здесь с историко-географической границей Подолии.
Хронологические рамки исследования (конец XVIII - начало XX вв.) обусловлены тем, что указанный период занимал в истории штетлов Подолии срединное положение. Большинство штетлов региона сформировались как городские образования с выраженными границами и специфической архитектурной средой к концу XVIII в. В XIX в. подавляющее большинство из них сохраняло традиционные стандарты застройки. В конце XIX - первом десятилетии XX в. штетлы региона пережили последний строительный бум. С двадцатых годов XX в. строительная деятельность свелась к ремонту существующего жилого фонда. В силу этого для обмеров и подробного обследования были выбраны здания, которые удавалось датировать концом XVIII - началом XX вв.
Предмет исследования - традиционная архитектурная среда штетлов Подолии: градостроительная структура штетла и архитектура домов, типичных для его рядовой застройки.
Объекты исследования - населенные пункты (бывшие штетлы) и дома их рядовой застройки конца XVIII - начала XX вв.
Обследовано 42 населенных пункта. Обследования, фотофиксация и обмеры домов проводились автором в следующих населенных пунктах Винницкой области Украины: Шаргород, Черновцы, Томашполь, Бершадь, Вербовец, Дзыговка, Мурованные Куриловцы, Озаринцы, Ободовка, Песчанка, Чечельник, Яруга, Тульчин, Станиславчик (1.Табл.4).
В этих населенных пунктах обследовано более 200 домов рядовой застройки, из них частично обмерено 96 домов (в диссертации рассмотрено более 75 домов).
Достижение поставленной цели - выявление архитектурно-градостроительной специфики штетла Подолии и особенностей архитектуры домов, традиционных для его рядовой застройки - потребовало решения следующих задач: выявление типов пространственно-планировочных структур, характерных для штетлов Подолии; анализ способов застройки участков; выявление особенностей улиц и площадей в пределах штетла; выявление типологических особенностей и принципов архитектурной композиции домов, традиционных для рядовой застройки штетла; определение прототипа и описание эволюции пространственно-планировочных решений домов рядовой застройки; разработка классификации домов рядовой застройки; анализ характерных мотивов декора элементов фасада, дверей и предметов обстановки дома; изучение влияния традиционного быта и верований на формировании архитектурной среды штетла, и их проявления в домостроительной практике.
Метод исследования заключается в сопоставлении результатов, сравнительно-типологического анализа материалов, полученных как путем натурного обследования, так и интервьюирования уроженцев штетла и предместья.
В связи с тем, что исторические планы малых городских поселений Подолии, за редким исключением, не были обнаружены, потребовалось компенсировать их отсутствие натурными обследованиями и сведениями, полученными от старожилов. Таким образом, были собраны данные о планировке и границах территории бывшего штетла, о местах расположения несохранившихся исторических зданий (в том числе синагог), о названиях и характере застройки отдельных улиц и кварталов.
Обработка и систематизация материалов, полученных в результате обмеров домов, позволила определить их типологические особенности и выработать классификацию.
Изучение бытовавших в штетлах региона обычаев, касающихся устройства дома, позволило выявить домостроительные приемы, включенные в контекст традиционной культуры.
Тема исследования потребовала изучения широкого круга архивных и литературных источников, содержащих сведения по следующим вопросам: история урбанизации Подолии с XVI по XX вв.; условия расселения евреев в в Подолии и соседних с ней регионах; демографические и социально-экономические характеристики городских поселений в Подолии; культурно-исторические характеристики штетла; архитектурно-градостроительные особенности городских поселений Подолии и сопредельных с ней регионов (XVI - XIX вв.); домостроительные традиции городских и сельских поселений Подолии и сопредельных с ней регионов; памятники синагогального зодчества Подолии и сопредельных с ней регионов.
Фактологическую базу работы составляют:
1. натурные исследования (обмеры и фотофиксация) фрагментов рядовой застройки штетла конца XVIII - начала XX вв., сохранившихся в ряде населенных пунктов Винницкой и Хмельницкой областей Украины;
2. записи интервью с уроженцами населенных пунктов, сохранивших фрагменты рядовой застройки штетла.
Состояние вопроса
Архитектурная среда штетлов Подолии как этнокультурного феномена до настоящего времени не были предметом исследования. В ряде статей содержатся описания планировочной структуры некоторых малых городских поселений Подолии и сопредельных с ней регионов, в других - отмечены лишь наиболее характерные особенности их рядовой застройки.
Целый ряд научных работ в области истории и этнографии евреев в России в той или иной степени касается исследуемого в диссертации региона. Исторический фон жизни евреев на территории, вошедшей после разделов Польши в состав Российской империи (институты самоуправления и правовое положение евреев с середины XVI в. до конца XIX в.) освящают работы С. Оршанского, С. Бершадского, С. Дубнова. Переписи еврейского населения были проанализированы П. Каманиным в контексте истории расселения евреев на Украине, в том числе и в Подолии (Каманин 1890). Особый интерес в работе Каманина представляют сведения о количестве еврейских домов в городах и местечках, а также сделанный им на основе статистических выкладок вывод о прямом соответствии между торговым значением города и численностью проживающих там евреев. Изданные материалы и отчеты этнографических экспедиций Русского географического общества в Юго-Западный край, осуществленных под руководством М. Берлина (1861 г.), П. Чубинского (1872 г.), включают сведения о быте евреев, в том числе о «жилищах» в небольших городах и местечках.
Особенности социально-экономического развития в XVII - XVIII вв. частновладельческих городов Правобережной Украины, обусловленные их зависимым положением, были выявлены уже в 1960-ых гг. в работах Е. Компана и В. Маркиной (1966). В 1980-ых гг. появились работы, проясняющие юридическую основу и экономические причины формирования штетла в XVIII в.: среди них наиболее важна монография М. Росмана (1990), статьи В. Лукина (2000) и Е. Топольского (1992).
Как культурно-антропологический феномен штетл впервые был осмыслен в работе М. Зборовского и Е. Герцог (1952 г.). На основе многочисленных интервью, взятых у американских евреев - выходцев из Украины и Польши, авторы исследовали культуру штетла. Хотя архитектурная среда штетла не была признана ими оригинальным явлением, но, моделируя жизнь еврейской общины, авторы невольно отметили ряд характерных черт в организации его жизненного пространства. Однако идеализация штетла и рассмотрение всей территории Восточной Европы как единого пространства привели этих авторов к нивелированию региональных различий. В 1960 - 90-х гг. появились работы Л. Давидович, Д. Роскиса, Э. Эртель, С. Ципперштейна, Д. Кугельмаса, Д. Боярина, А. Орлы-Быковской, посвященные отдельным аспектам культурного феномена штетла, которые были раскрыты уже на региональных примерах. История и культура штетлов Подолии была исследована в первом и втором выпусках серии исторических путеводителей «Сто еврейских местечек» под редакцией В. Лукина (1997; 2000). Участие в этой работе позволило мне использовать в диссертации обширный краеведческий материал, собранный общими усилиями коллектива исследователей.
Необычайно ценными следует признать описания застройки малых городских поселений в путевых заметках и мемуарах XIX в., в том числе о
Подолии, А. Афанасьева (Чужбинского), А. Глаголева, Н. Зуца, которые касаются, расположения и пространственно-планировочной организации еврейских домов.
Непосредственный интерес для изучения архитектурной среды штетлов Подолии представляют экспедиционные отчеты русских и украинских искусствоведов и этнографов (например, «Этнографические экспедиции 1924 и
1925 гг.» с отчетом Б. Крыжановского), которыми были выполнены полевые исследования памятников еврейского народного зодчества. Главной целью этих экспедиций был сбор материала по украинскому народному зодчеству, тем не менее, их отчеты неоценимы как первые профессиональные описания традиционной застройки штетла и окружающих его сельских предместий.
В экспедиционном отчете украинского искусствоведа Д. Щербаковского за
1926 г. (Щербаковский 1927) был намечен подход, который представляется наиболее близким к концепции настоящей работы: было указано на актуальность задачи исследования памятников еврейского зодчества как явления тесно и неразрывно связанного с культурой «местечка» (термин штетл еще не был введен в обиход). Кроме того, автор особо отметил, что «все разнообразные типы построек в местечках. несут на себе сильный отпечаток западноевропейской культуры», в характере застройки «отчетливо ощущается влияние немецкого города.» (Щербаковский 1927: 192-195). Таким образом, Щербаковский предлагал изучать не только синагогальные здания (их историко-архитектурная ценность уже была осознана), но и весь комплекс традиционной застройки штетла. К сожалению, до второй мировой войны, когда архитектурная среда штетла еще сохранялась как целостный феномен, такие исследования не были осуществлены.
Отсутствие работ об архитектурно-градостроительном феномене штетла, отчасти компенсировано исследованиями об особенностях формирования и развития еврейского квартала и его месте в градостроительной структуре европейского города в различные исторические эпохи.
Этой проблематике были посвящены работы А. Пинтуса (о еврейских кварталах в средневековых городах Германии) (1896 - 1920), С. Рыбара (об истории формирования еврейского квартала в Праге) (1991), М. и К. Пехоток (об организации еврейского квартала в пространственно-планировочной структуре польского города) (1990). Исследования Я. Кленовского (на материале малых городов Моравии) касаются не только особенностей размещения еврейского квартала в структуре города, но и характеризуют в общих чертах сохранившуюся рядовую застройку XVIII - XIX вв. В них, в частности, отмечена повышенная плотность застройки территории еврейского квартала по сравнению с другими кварталами городского центра (1994; 1995; 1996; 1997).
Проблемы формирования еврейского квартала и его расположения в структуре городов на территории, входившей в состав Речи Посполитой, в том числе, на сопредельных с Подолией землях отчасти рассмотрены (кроме вышеупомянутой статьи М. и К.Пехоток) фундаментальных исследованиях по градостроительству В.Калиновского, К.Вейхерта, В.Тшебинского, Т. Хржановского, С. Кравцова. Авторы отмечают обособленность еврейских кварталов, тесноту и беспорядочность их застройки. В обширной монографии К. Вейхерта о малых городских поселениях Польши, где дана общая характеристика и типология рядовой застройки, не было сделано ни предположений, ни выводов о причинах распространения застройки указанных типов.
Недостаток внимания к этнокультурным особенностям домостроительных традиций малых городов объясняется тем, что городская застройка сравнительно недавно стала объектом этнографического изучения. Несмотря на то, что городские домостроительные традиции нередко складывались почти независимо от сельских, архитектуру крестьянского подворья, сельской усадьбы, корчмы и одноэтажного мещанского дома было принято рассматривать в одном ряду (работы 3. Глогера (1903; 1907 - 1909), В. Крассовского (1961).
Если влияние немецких домостроительных традиций на характер застройки городов центральной Польши хотя бы констатировалось (Островский 1996), то о влиянии культуры евреев-ашкеназов на облик малых городов Восточной Европы, где в XVIII - XIX вв. оно было определяющим, не упоминали ни польские, ни украинские исследователи. Исключением является «Архитектурная история Винницы» А. Бируля (1930) с подробным описанием застройки еврейского квартала.
Отсутствие исследований памятников еврейского народного зодчества на территориях, входивших в «черту оседлости» Российской империи, была обусловлена, в том числе, и отказом советской науки от изучения еврейской истории и культуры. Например, высказанное П. Юрченко мнение в том, что особенности застройки местечек и сел отвечали влиянием разных культурных полей, не было раскрыто (1944).
Отсутствие исследований, посвященных еврейскому народному искусству, привело к невежеству в этой области. Так в статье Н. Приходько «Некоторые вопросы истории жилища на Украине» в сборнике «Древние жилища народов Восточной Европы» (1975) приведена фотография деревянной синагоги в городе Лубны как пример «бытования на Украине домов на подклетах» - традиционного славянского жилища. В сборнике «Материальная культура компактных этнических групп на Украине: Жилище» (1979) какие либо сведения о домостроительной традиции евреев отсутствуют. В сборнике «Традиционное жилище народов Росси: XIX - начала XX вв.» (1997) лишь вскользь упоминается о влиянии домостроительных традиций евреев на застройку сел Пруто-Днестровского бассейна.
В работе 3. Гудченко, практически единственной обширной статье, непосредственно посвященной рядовой застройке малых городов Подолии, вопрос об этнокультурных влияниях их населения на застройку не был поставлен, хотя автор предлагает рассматривать архитектуру местечек «как своеобразное явление, вызванное к жизни историческими, социальными и экономическими условиями» (Гудченко 1978: 109). О домостроительных традициях основных групп населения ничего не сказано ни в подробном очерке Т. Трегубовой «О градостроительстве и архитектуре Шаргорода» (1995), где некоторое внимание уделено и рядовой застройке (в Шаргороде историческая рядовая застройка вплоть до недавнего времени сохранилась наилучшим образом), ни в статье С. Барер (1981).
Научная новизна настоящего исследования заключается в том, что архитектурная среда штетлов Подолии впервые рассмотрена как оригинальный феномен, обладающий выраженной этнокультурной спецификой. Впервые поставлен и рассмотрен вопрос о проявлении этнокультурных традиций российского (бывшего польско-литовского) еврейства в пространственно-планировочной структуре и архитектуре рядовой застройки шгетла.
В научный обиход впервые введено 5 типичных образцов градостроительной культуры региона и 75 образцов традиционной домостроительной практики штетлов Подолии.
I. Штетл в контексте истории урбанизации Подолии
Заключение диссертации по теме "Теория и история архитектуры, реставрация и реконструкция историко-архитектурного наследия", Соколова, Алла Викторовна
IV. Выводы
1. В результате польской урбанизации Подолии во второй половине XVI - начале XVII вв. в регионе, имевшем ранее лишь полуаграрные городские посады, возникла густая сеть торговых полиэтнических городов.
2. Несмотря на применение регулярных земляных бастионных фортификаций, очерчивающих границы вновь заложенных городов, планировку их территории в значительной степени определяли особенности ландшафта и направления торговых дорог.
3. Уже на ранней стадии формирования градостроительной структуры синагогальное здание, нередко включенное в систему городских оборонных сооружений, было, наряду с замком и костелом, важной доминантой градостроительной структуры. Еврейский квартал («Еврейская улица») формировался вблизи синагоги, в пределах торгового центра, в виде особого структурного элемента, несмотря на то, что ограничения, регулирующие расселение евреев, в городах Подолии силы не имели.
4. В XVIII в. еврейские общины сыграли ведущую роль в возобновлении торговли, промыслов и ремесел в городских поселениях Подолии, разоренных в ходе казацко-крестьянских войн (1648 - 1649 гг.). К концу XVIII в. территория компактного расселения евреев распространилась до границ городского торгово-ремесленного центра, что усиливало его обособление от предместий, населенных преимущественно украинцами. Этот процесс привел к превращению торгового центра городского поселения в отдельную, практически моноэтническую градостроительную единицу - штетл.
5. Монументальные оборонные здания (костелы и синагоги), уцелевшие в казацко-крестьянских войнах или вновь выстроенные на месте разрушенных, обеспечивали сохранение большинством штетлов в XVIII - XIX вв. пространственно-планировочного порядка, сложившегося в предшествующую эпоху.
6. Важнейшим фактором, определяющим формирование пространственно-планировочной структуры штетла, как и полиэтнического города предшествующей эпохи, являлись ландшафтная ситуация и направления торговых дорог.
7. Монументальное синагогальное здание, расположенное в пределах торгового центра штетла, в XVIII - XIX вв. наряду с костелом и православной церковью играло роль его важной, а нередко главной градостроительной доминанты.
8. Преобладание в ландшафте Подолии узких холмов и долин обусловило широкое распространение штетлов с осевым построением планировочной структуры (с порядовой или ветвистой системой улиц), осью которой являлся так называемый длинный рынок - система небольших площадей расположенных между двумя главными торговыми улицами.
9. Тип планировочной структуры с центричной композицией плана, ядром которого являлась рыночная площадь, правильной, близкой к квадрату формы, был менее характерен для штетлов Подолии.
10. В целом нерегулярные планировочные схемы складывались в ходе стихийного освоения периферийной территории штетла, которое происходило в пределах, очерченных городскими укреплениями или ландшафтными границами.
11. Форма и структура квартала зависели от его местоположения, то есть от функционального значения улиц, ограничивающих его территорию. Наиболее плотную структуру имели прирыночные кварталы, которые состояли из целиком застроенных, вытянутых перпендикулярно красной линии, участков, разделенных узкими переулками.
12. Для штетла характерны два способа застройки участка: простой и готический.
13. Как в центральных, так и в периферийных кварталах штетла (независимо от способа застройки) при традиционных еврейских домах отсутствовали палисадники и огороды.
14. Почти непрерывный фронт застройки улиц и площадей штетла, а также галереи на лицевых фасадах домов, выходящих на красную линию, придавали уличному пространству «интерьерный» характер.
15. Интерьерность улиц штетла, обеспеченная средствами архитектуры, соответствовала высокому статуса пространства улицы в традиционной культуре польско-литовского еврейства.
16. Замкнутость планировочной структуры в пределах торгового центра, важная роль синагогального здания в градостроительной структуре, высокая плотность рядовой застройки кварталов, а также интерьерный характер уличных пространств выступали теми морфологическими признаками, благодаря которым архитектурная среда штетла соответствовала в представлениях его обитателей образцу комфортного жизненного пространства.
17. Многофункциональность дома, в том числе совмещение торгово-ремесленной и жилой функций в основном отапливаемом помещении, является основополагающим признаком дома, традиционного для рядовой застройки штетла.
18. Архитектурная организация дома, предназначенного в первую очередь для торгово-ремесленной деятельности и только во вторую очередь для жилья, была «канонизирована» традиционной культурой как соответствующая надлежащему устройству еврейского дома.
19. Домостроительная традиция штетлов Подолии, которая сформировалась к концу XVIII в. в процессе восстановления полуразрушенных торговых городов предшествующей эпохи, уплотнения застройки и реконструкции домов в целях увеличения площади, пригодной для жилья и торгово-ремесленной деятельности, содержала в себе специфический подход к решению проблемы организации и особенно реорганизации жизненного пространства.
20. Принципиальный для архитектурной композиции вопрос о завершенности формы решался в традиционном домостроении штетла в пользу открытой к развитию системы. Принцип открытой системы обеспечивал возможность трансформации структуры и формы здания в соответствии с изменением функционального назначения каких-либо помещений дома и ростом потребностей его владельца в жилых, хозяйственных и торгово-ремесленных помещениях.
21. Вплоть до начала XX в. в штетле бытовали средневековые обычаи, предусматривающие специальные ритуалы, придававшие легитимность перестройкам дома (в том числе разрушению духовой печи, предназначенной для приготовления пищи).
22. Размещение главного входа в дом на лицевом (торцевом) фасаде, независимо от функции первого со стороны улицы помещения, при размещении на боковом (продольном) фасаде черного хода (из хозяйственных помещений в переулок) определило архитектурную композицию лицевого дома. Она характеризуется направленностью структуры с акцентированным началом: от главного (парадного) входа к черному ходу. Структура тыльного дома не имеет направленного характера.
23. Как простому, так и готическому способу застройки участка соответствует свой тип зданий: простому - лицевой дом, выходящий на красную линию улицы торцевым фасадом, который является главным (лицевым), готическому - здание с комбинированной структурой, состоящее из двух домов: лицевого и тыльного, пристроенного к тыльному фасаду лицевого дома или расположенного на небольшом расстоянии позади него.
24. Все разнообразие зданий, характерных для рядовой застройки штетла, обусловлено различными типами структур лицевых домов. Классификация зданий с комбинированной структурой отражает лишь способ компоновки лицевого и тыльного домов на участке.
25. Классификация лицевых домов построена на выявлении в пространственно-планировочной структуре рассматриваемого дома типоообразующих элементов, которые определяют его архитектурную композицию: ядра (системы отапливаемых помещений с направленной ориентацией внутреннего пространства); анфура (сквозного проезда); дополнительной системы отапливаемых помещений.
26. Выделены лицевые дома с однородной (полной и неполной) и составной (включающей два ядра) структурой.
2
|
|
|
