Время выбирать истинный путь

Последний инквизитор Пустоши

 

«От Бога требовать нельзя - сделки возможны только с Дьяволом.»
Михаил Мамчич, российский афорист.

 

 

Часть первая

Время сомнений

 

Сторож-волк почуял незнакомца еще задолго до того момента, когда он появился в поле его зрения. Что-то в запахе этого проходимца было не так, по-другому, запах был резким, неприятным, отчего незнакомый человек (или мутант) показался сторожу кем-то угрожающим, несущим опасность.

Тот не торопился. Он шел медленно, размеренно, но не крался, он словно точно знал, что его в поселении оружием не встретят. Такая уверенность могла быть только у двух типов существ: у воинов, которые прошли долгий путь в боях за кого-то или что-то, и у тех, кто шел в поселок с добрыми намерениями. Ничего предполагать пока что было нельзя, но оружие приготовить не мешало бы. Сторож медленно сел, поворошил корявой палкой костер. Достал из-за ящика стальные перчатки-когти, надел оружие на крепкие лапы и приготовился ждать.

Чутье зверя вопило об опасности. Волк старался не обращать на предчувствия внимания, но сознание то и дело возвращались к одной и той же мысли – этот незнакомец – воплощение Зла.

Хрустнул песок. Незнакомец приближался.

Наконец некто оказался в зоне видимости. По очертаниям тела он был похож на человека, но из-за широкого плаща не удавалось рассмотреть его руки. Лицо его скрывала белая маска, на которой была лишь прорезь для глаз. Ветер шевелил длинные черные волосы незнакомца, которые водопадом ниспадали на плечи и лицо. Оружия при нем не наблюдалось, но это совсем не означало, что человек не представлял опасности – многие мутанты этого времени владели уникальными сверхспособностями, при которых никакого оружия не требовалось.

Опасность… Опасность, опасность! Чутье никогда еще не обманывало волка…

- Эй! Откуда ты? С какой ты историей? – хрипло выкрикнул волк, применяя традиционную формулировку приветствия, что использовались на Свалке и Пустоши. Если бы он был бы инквизитором, вряд ли он сможет ответить на поставленный вопрос – инквизиторы никогда не интересовались, как живет обычный народ. Инквизиторам знать нравы, обычаи и традиции совсем не обязательно, их цель – уничтожать тех, кто, по их мнению, относится к «неверным» и служителям Дьявола. Тут уж не до приветствия простого народа…

- Уж не инквизитор ли ты? Что-то они у нас долго не появлялись? – задал очередной вопрос сторож, надеясь, что незнакомец хоть на что-то решит ответить.

Тот молчал. Молчать не прекратил даже тогда, когда он стоял в метре от костра сторожа. Стоял и смотрел прямо в глаза волку. Мутант заметил, что у этого человека (если, конечно, люди с подобными признаками встречаются) очень необычные глаза, по краям радужки была яркая желтая полоса, которая так и светилась в свете костра. Взгляд этого незнакомца был совершенно невыносимый, поэтому волк то и дело отворачивался в сторону, упорно делая вид, что он кого-то ждет.

За хлипкими домами поселения завывал ветер, поднимая в воздух пылевые вихри. На востоке небо было довольно-таки светлым – дело близилось к утру. Со странным гостем надо было что-то решать, но сторож не знал, с чего начать – то ли поднять оружие на незнакомца, то ли предложить чай и ночлег. Проходимец стоял, не двигаясь, словно чего-то ожидая.

Решать было трудно, пока сам незнакомец не сказал:

- Я был инквизитором. Давно.

Волку все стало понятно. Инквизиторов в этом пустом разрушенном мире не жаловали.

- Итак, раз уж ты честно признался мне, кем ты был, я хотел сначала предложить тебе выбор – сначала я могу напоить тебя чаем, а потом уже убить, а могу убить в поединке. Я так предполагаю, ты же за смертью своей пришел? Инквизитор… сдаться пришел, да?

Фигура в плаще медленно покачнулась – очевидно, это можно было расценивать как соглашение с словами волка (было похоже, что незнакомец кивнул головой).

- Конечно, я бы предпочел бы просто чай, без убийств.

Волк хлопнул в ладони:

- Заговорил! Молчун заговорил! Говори цель своего прихода к нам! Живо!

Хотя сторож и старался говорить командным тоном, его голос периодически предательски дрожал, выдавая истинные чувства волка – он боялся проходимца. Как приятно думать о том, что ты хозяин здешних мест, когда у тебя за спиной стоит верный товарищ с пулеметом наготове, но совсем невесело становился, когда ты один на единственной улочке поселения и практически без оружия…

- Я просто путешествую.

Сторож отметил, что голос человека был приглушен, в нем слышалась усталость, но порой проскальзывали стальные нотки – точно этот незнакомец был в прошлом каким-нибудь командиром.

Волк поднялся с ящика, голова сторожа оказалась на уровне плеча человека. Это еще более смутило мутанта, он почувствовал себя таким незначительным, но таким важным – странного гостя.

- Мое чутье говорит мне, что ты – опасен. Я привык доверять чутью зверя, оно не обманывает. Поэтому я бы…

- Я не тот, кем тебе кажусь. Внешность зачастую обманчива.

- Да мне все равно, кто ты такой на самом деле! – рявкнул волк. Это получилось неожиданно для него самого – обычно его трудно было вывести из себя, но этот проходимец действовал раздражающе. Крик эхом прокатился по пустой улочке поселения. – Ты можешь быть кем угодно, каким угодно мутантом, но я чую, что ты – зло, а к тому же – бывшее инквизиторское зло! Тебя следует немедленно уничтожить!

Пока сторож распалялся, человек стоял недвижимо, спокойно смотря в глаза волку. Чем больше мутант смотрел в эти странные глаза, тем больше ему казалось, что внутри зрачков горит огонь, огонь души, который, однако, никак не проявлялся в наружности человека.

Волку стало еще страшнее. Он уже хотел было нанести (или попробовать нанести) первый и последний удар по голове странного человека, для того, чтобы не видеть больше этих глаз, не испытывать чувство подавленности и ужаса, и этот удар он точно бы нанес, если бы не…

- Э-э! Двуногое волкообразное существо! Я к тебе обращаюсь, да-да, ты!

Сторож нехотя повернул голову на голос. К нему медленно плелся пьяный человек, махая раскрытой зеленой бутылкой. Содержимое сосуда то и дело выливалось на серую пыль, что вызывало негодование не только со стороны пьяницы, но и со стороны сторожа.

- Что ты делаешь? Ну что ты делаешь, а? Кто же так гостей встречает? А где чай? Где?

- Тебя надо бы спросить, где, - буркнул волк. Гнев сторожа, направленный на незнакомца, немного поутих. – Ты должен был сходить на Свалку, нарвать листьев с колючего кустарника, а ты сходил? Ты нарвал? С чего я должен чай заваривать?

Пьяный поднял бутылку вверх:

- А то как же! Ходил я туда. Даже погреб нашел. Хор-роший такой погреб, там таких бутылок – море!

- Я тебе что говорил насчет алкоголя? Его надо употреблять только в медицинских целях. А ты? Ты выпил весь запас спирта!

- Так я же… в медицинских целях! Мне надо было продезинфицировать желудок, я вчера какую-то гадость съел, опасную, наверняка.

Сторож был рад, что этот пьяница пришел к нему в столь нужный для него момент. Вдвоем не так уж страшно находиться перед незнакомцем, пусть если даже этот второй человек в трудной ситуации помочь ему ничем не сможет…

Проходимец молча наблюдал за сценой. Безучастно так стоял, переводя свои странные глаза с одного существа на другое.

Пьяница ругался, падал, говорил всякую чепуху и несколько раз пытался обнять волка. Сторож почти перестал бояться гостя, так как сознание мутанта было занято решение другой проблемы – как бы заткнуть рот человеку, уничтожившего все запасы медицинского спирта, пока тот своими воплями не перебудил все поселение. Через несколько минут безуспешных попыток вставить кляп пьяному волк, наконец, остановился, просто повалив человека наземь. Тот перестал сопротивляться и вскоре заснул, громко захрапев.

- Что мне с тобой делать? – обратился он к гостю. Фигура того колыхнулась, точно он пожал плечами. Волк решил, что так оно и есть – откуда человеку знать, что с ним делать? – Ладно. Мне не дали с тобой разделаться, что очень печально. Ты можешь быть опасен… Но пока ты не нападал на меня, ладно, по законам Свалки и Пустоши человек (или мутант), который приходит в любое поселение, должен быть радушно принят, ему должен представиться ночлег, но все это лишь в том случае, если этот человек (или мутант) не представляет угрозы для жизни и здоровья населения. Я, конечно, чувствую, что в тебе есть Зло, но… какое-то оно невыраженное. Ты ведь не напал на меня сразу… да и если бы ты был инквизитором… Понимаешь – они не ходят поодиночке, только группами примерно в пятнадцать человек, а ты пришел совершенно один, безо всяких там крестов и прочего…Я решил, что тебя можно оставить здесь, но ненадолго, тебе все понятно?

Фигура снова колыхнулась – кажется, незнакомец кивнул.

- Но если ты навлечешь опасность на наше поселение в виде тех же инквизиторов, тебе не жить, ясно?

На сей раз человек остался недвижим, но сказал:

- Больше инквизиторы не придут в ваш поселок. Я знаю это точно.

- Откуда тебе знать? А? Что, у инквизиторов теперь на нас другие планы? – нахально спросил волк.

- Планы другие, и с вами они не связаны. Да и я сам не допущу, чтобы они приблизились близко к вам.

- Да что с тобой такое? Я не могу составить о тебе мнение! Ты какой-то…разный. Вроде и инквизитор бывший, и планы их знаешь, и Злом от тебя пахнет, но ты…не подпустишь их к нашему поселению? Правильно я понял? Не ослышался? Ты будешь нас…защищать?

- Я…м… Не совсем. Но если будет угроза от инквизиторов, я обязательно пойду против них.

Волк приятно (насколько он это мог), во все свои острые зубы улыбнулся:

- Недаром я тебя не стал убивать, вот! Предчувствие опять не обмануло – раньше ты нес опасность, нес, а теперь ты на стороне добра, так ведь? Я не ошибся?

- Не ошибся.

- Эх, предчувствие-предчувствие… Как я сразу не догадался…

По мнению волка, это был гениальный ход – спихнуть все свои сомнения в поведении на звериное чутье. О чем думал незнакомец - неизвестно, но сторожу показалось (по глазам человека), что тот улыбнулся.

- Пойдем, покажу дом, в котором ты можешь переночевать.

Волк двинулся по пыльной улице, гость шел вровень со сторожем, не оставаясь за спиной мутанта. Сторож воспринял это как хороший знак – незнакомец явно не желает вонзить нож в спину.

В самом конце улочки стоял кривоватый двухэтажный домик, собранный «из того, что было» – из хлама, который в изобилии валяется на Свалке. Впрочем, в поселении многие дома были собраны по такому же принципу, но этот дом был каким-то странным – если строения у остальных хозяев напоминали прямоугольную гору мусора, то этот был настолько аккуратным и ровненьким, точно кто-то старался подогнать хлам под нужную человеку форму.

Про хозяина было известно лишь то, что звали его Аэрон (это был парень лет 20) и то, что он имел семнадцатилетнюю дочь Иннис (именно дочь, кажется, Аэрон страдал редкой болезнью, от которой человек перестает стареть). Человек не любил ни с кем общаться, жил обособленно, хотя, когда требовалось, ходил вместе со всеми на охоту и защищал поселение. Волк решил, что поселить незнакомца у Аэрона самый верный шаг – хозяин дома бдителен, будет следить чуть ли не за каждым шагом странного гостя, а если надо, то и сообщит волку об опасности, исходящей от незнакомца (либо справится с ней сам).

Три стука в дверь… Волк не думал, что ему будет так страшно стучать туда, куда он ни разу не стучал. Звук прокатился по пустому дому, но пустой улице, пройдя через сердце мутанта. Предчувствие его молчало, опасности он в хозяине дома не видел, но почему он так волновался каждый раз, когда встречался с этим парнем или когда проходил мимо его дома? Что же в нем не так?..

«Внешность зачастую обманчива», - назидательно сказал проходимец. В чем-то он, определенно, был прав…

Послышались шаги и недовольное ворчание. Так мог ворчать только старый дед, которому и без того трудно ходить, так еще и кто-то настойчивый стучится в дверь ранним утром, и этому настойчивому обязательно надо открыть прямо сейчас. Ворчания были разного характера, но в основном на тему «Как же вы мне все жить надоели…».

Щелкнул запор, в двери показался невысокий заспанный парень, который, однако, уже успел надеть шляпу-цилиндр. Парень был одноглазым, второй глаз был закрыт черной повязкой, которая была немного украшена какими-то винтиками и шестеренками. Целый глаз смотрел четко, жестко и настойчиво, казалось, этот взгляд проникал до самой души. Волк поежился, точно неожиданно стало холодно.

- Ну? Я, вообще-то, спал, если вы не заметили. Если же вам не спится, так что простых людей будить? Или что, напал кто-то? А? Я тебя спрашиваю! Что, нельзя было подойти ко мне со своими делами днем, а не тогда, когда я отдыхаю?

- Хватит ворчать, Аэрон! Этот человек поживет у тебя. Ты, надеюсь, знаешь законы гостеприимства?

Лицо парня, обычно красивое, исказилось страшной гримасой.

- Знаю, а то что, учить будешь?

- Хватит тут строить из себя не пойми кого! Это твой гость, пусть он поживет у тебя! – крикнул волк. Через пару секунд добавил: - Чтобы пресечь дальнейшее твое ворчание, дедок старый, я тебе говорю: про гостя решил именно я, и мое решение не оговаривается!

Аэрон закусил губу: было видно, что ему очень хотелось бесстрашно высказать в морду мутанта все, что он о нем думает, но почему-то тот решил замолчать.

Парень покачнулся, распахнув дверь шире:

- Проходи.

Волк подтолкнул вперед человека, а сам пошел прочь, даже не захотев посмотреть, как примет гостя ворчливый Аэрон.

Дверь захлопнулась.

Какие-то сомнения терзали душу волка. Он не знал, стоит ли доверять с виду безобидному проходимцу… Не знал, и от этого ему становилось только тяжелее…

Эх… Странный он, этот гость…

Волк подошел к своему ящику и плюхнулся на него, без раздумий положив ноги-лапы на бесчувственное тело пьяницы. Надо было что-то с этим человеком делать - не будет же он лежать целый день на виду у всех?

Как же это все-таки тяжело - быть сторожем поселения…

 

Аэрон молчал. Гость молчал. Парень выпил уже третью кружку чая, в то время как незнакомец не притронулся даже к первой. Три часа безуспешных попыток разговорить гостя, три часа и миллион заданных вопросов – и все лишь один толковый ответ. Хозяин дома узнал, что незнакомца зовут Дэф.

Аэрон очень любил порядок во всем – в доме, в делах, в людях. Ему нравилось, когда все, что его окружало, было понятным, обычным, соответствовало его настроению. Он очень любил переделывать людей под себя. Переделывать чужую жизнь под себя. В его уютном мирке под названием «свой собственный дом» он не любил чужих, потому что они вмешивались в его строгое, но понятное пространство, они создавали хаос и разрушения. Аэрон старался показать любому гостю, что он – нерадушный хозяин, который в принципе не переносит других людей, особенно тех, кто лезет в его уютную жизнь. Он всего лишь пытался сохранить хоть какую-то стабильность в этом нестабильном мире…

Дэф в его пространство с порядком никак не вписывался. Он был похож на бесполезный предмет интерьера, какие раньше, до всех катастроф, использовали для украшения дома. Дэф ничего не делал, не разрушал и не устраивал хаос, но он просто занимал пространство в доме Аэрона. Он сидел все эти три часа в одной позе, тихий, молчаливый, но он внимательно следил своими странными глазами за каждым действием Аэрона.

Аэрона безумно раздражал «этот бесполезный предмет интерьера».

- Если ты не будешь чай – я его вылью. Не будешь?

Фигура Дэфа чуть-чуть колыхнулась, точно тот кивнул головой.

- Итак, слушай. Я сейчас уйду, но, поверь, мне совсем не в радость оставлять тебя одного. Я не знаю тебя, ты можешь быть кем угодно, но… Послушай-ка правила поведения в моем доме. Ничего не трогать. На второй этаж не ходить. Мою дочь не трогать, даже не смей к ней приставать! Если она мне расскажет, что ты к ней приставал, я тебя лично на кусочки порублю. Тебе ясно? Так, что еще… Не вздумай воровать! Руки отрублю, если пойму, что что-то из моих вещей пропало. Тебе все понятно? Не надо дополнительно объяснять?

Дэф ничего не ответил. Ни шелохнулся даже, он лишь отвел глаза от собеседника, показывая тем самым, что далее слушать не намерен.

Аэрон громко фыркнул (надо же, тот еще соглашаться с ним не хочет!), круто развернулся и вышел из дома.

 

Из дневника Аэрона, 16 марта 3016 года.

«Все катастрофы с чего-нибудь начинаются. Вот взять человечество. Пока человек был на стадии первобытности, он брал у природы только то, что ему нужно было, а по мере развития запросы становились все больше, больше… Вот именно с того момента начала развития, пока формировались известные всем нам виды человека, вот именно с того момента, как появился самый последний вид – Человек Разумный – да-да, именно с того времени началась всемирная катастрофа. Человек стал ставить себя выше природы, не задумываясь о последствиях.

В недалеком будущем человечество само себя изжило. Когда практически не осталось полезных ресурсов на всей Земле, когда звери массово вырождались и погибали, когда растения просто не выживали во внешней среде из-за экологии, когда огромные свалки и пустыни (бесполезные земли) заняли большую часть суши, когда среди людей стало рождаться все больше мутантов, - все это привело к неминуемой катастрофе внутри самого человечества.

Началась борьба за ресурсы. Жестокая борьба, доходящая, порой, до вооруженных конфликтов.

Потом была болезнь. Некий вирус, который прекрасно выживал в любой среде, и именно этот вирус привел к гибели доброй половины человечества.

Но выжившие и сейчас не подумали, что природа решила нанести виду, возомнившему о себе невесть что, решающий, смертельный удар. Люди не пожелании сплотиться и попытаться жить в тех кошмарных условиях, которые, по сути, они же сами и создали, люди хотели прежней жизни.

Тогда началась вторая катастрофа – инквизиторы.

Религия вышла на первый план. Людям нужна была вера. И сначала люди объединялись в мирные организации, вокруг церковников. Но и тут люди «перегнули палку» - вера стала слишком сильной. Церковь начала преследования «неверных» (мутантов, обычных людей, живущих свободно, а так же болеющих страшным вирусом), которых именовали «слугами Дьявола», и этих «неверных» церковники сжигали на кострах – «огонь очищает любую душу».

В народе церковников прозвали инквизиторами – из-за их настоящей сущности. Он ходили по территориям Свалки и Пустоши, заходя в поселения, где они искали «истинных людей» (тех, кто, по их мнению, был настоящим человеком, к тому же верующим), которых присоединяли к своей организации, и уничтожали «неверных».

«И да очистит огонь любую душу»…

Человечеству оставалось жить считанные годы…»

 

Все катастрофы с чего-либо начинаются.

Эта катастрофа началась, как потом понял Аэрон, с появления Дэфа в доме.

Почему-то Аэрон совсем не подумал, что девушки, особенно молодые, имеют свойство влюбляться. Признаться честно, он уже и сам забыл, когда любил кого-то в последний раз. Самая его большая ошибка в том, что он оставил Дэфа без надлежащего присмотра.

Спустя час, как Аэрон ушел по своим делам, в доме раздались шаги. Дэф не без удивления (удивление можно было заметить в его глазах) осмотрелся вокруг, прислушался. Шаги были легкие, медленные. Через мгновение с лестницы спустилась Иннис, дочь Аэрона.

Первое впечатление бывает разным. Иногда оно приятное, иногда нет. Но у Дэфа сложилось нечто неопределенное. С одной стороны, дочь отличалась от отца, и не только внешностью. Если Аэрона можно было назвать «Порядок», то его дочка явно была за «Хаос».

Перед Дэфом оказалась девушка-панк.

Это было что-то невообразимое. Она была по-своему красива, по-своему притягивала взгляд, но какой у нее была внешность! Ирокез красного цвета, возле челки длинные пряди волос, торчащие вниз, густо подведенные глаза, какие-то странные и совершенно дикие украшения в ушах… На предплечьях красуются татуировки. На ней надеты обычная черная спортивная майка-безрукавка, широкие штаны со спущенными подтяжками и кеды. На лице ее гуляла довольная нагловатая улыбка, которая, впрочем, быстро сошла, едва только Иннис встретилась глазами с вальяжно лежащим на диване Дэфом.

- Опа-на, кто это тут у нас? Неужели папа решил хоть под старость лет кого-то запустить в дом? Хотя, под какую еще «старость»… Он же всегда молодой… Короче, вот что я хотела сказать… Ноги с дивана убери!

Дэф не среагировал.

- Я что, непонятно сказала? Ноги с дивана убрал! Быстро!

И снова игнорирование.

- Ну, я тебя сейчас… - Иннис уже было двинулась к Дэфу, как вдруг наткнулась на его глаза. Она заметила странный огонь внутри глаз, их странный цвет, и этот взгляд остановил ее, будто она неожиданно подверглась заморозке. Весь гнев ее утих (как это было уже однажды с волком-сторожем), она растерянно стояла посреди комнаты, чуть-чуть склонившись над диваном, но руку, которую она занесла для удара, почему-то решила опустить.

- У тебя…странные глаза…

У Иннис было чувство, точно на нее вылили ведро с холодной водой. Его взгляд успокаивал, «отрезвлял» и…останавливал даже такую задиру, как она.

- Ты…ты ведь не человек, верно?

- Я был человеком.

- Был? – удивилась девушка. Она медленно присела на самый край дивана, затаив дыхание. Иннис знала, что есть такие незнакомцы, которые рассказывают очень интересные жизненные истории, и, возможно, перед ней сейчас находился один из таких людей… которого, правда, она чуть не побила… Иннис предчувствовала, что если она настроится на нужное настроение и будет спрашивать незнакомца то, о чем ему говорить интересно, разговор заладится. Эта грань, за которую переступать было нельзя (когда собеседник мог обидеться на ее слова и вопросы), слишком тонка… Иннис понимала, что перед ней сложное существо, со своей долгой жизнью, и к нему надо искать особый подход…

- Был. Пока ко мне в дом не пришли инквизиторы.

- А, эти злодеи! Мы всегда их атаки с успехом отбивали. А ваше поселение не смогло?

- Нет.

- А почему?

Но Дэф уже замолчал. Иннис явно перешла эту грань, после которой наступает неловкое молчание. Она попробовала задать еще несколько вопросов – осторожно, даже нежно, стараясь не задевать более чувства странного человека, но тот больше не намерен был отвечать на ее слова.

В душе Иннис что-то рухнуло. Она понуро поплелась на улицу, на ходу доставая меч из ножен. Хотелось бить, резать, ломать и крушить, но только бы не видеть эти глаз. Ей было немного обидно, она была разочарована и этого совсем не скрывала, но…

Почему-то, когда она обернулась в последний раз, ей показалось, что белая маска скрывает улыбку Дэфа. И ей от этого «ощущения улыбки», ЕГО улыбки стало немного лучше.

 

Она все думала и думала о нем. Что-то не давало ей покоя. Она и раньше видела странных людей и существ, и многие из них носили маски – но причину, по которой они прячут лицо за маской, они объясняли всегда. У кого-то было обезображено лицо (от сражения или болезни, а иногда и от рук мучителей), кто-то боялся показать свою полузвериную морду обычным людям. После нескольких вопросов путники обычно снимали любую маску, но вот Дэф… Иннис чувствовала, что Дэф – это нечто другое. От него просто исходила энергетика существа необычного. Такой не мог быть обычным мутантом или простым воякой. Он носил маску не потому, что лицо у него обезображено – она почему-то не могла представить, что у этого человека будет ужасный лик. Может, Дэф от кого-то скрывается? Это наиболее правдоподобный вариант…

Ох, это известное женское любопытство! Иннис уже вся извелась, представляя, каким может быть облик загадочного молчаливого гостя.

Иннис всегда любила думать, когда она чем-либо занималась. Раздумья делали занятие не таким скучным. Вот и сейчас, безжалостно кромсая манекен, притащенный запасливым пьяницей из какого-то древнего магазина одежды, она то и дело представляла Дэфа. Странный, тихий, молчаливый Дэф… А глаза у него какие! Таких глаз она еще не видела…

Удар! Еще удар! От манекена полетели обломки выцветшего пластика.

Сердце девушки то и дело начинало бешено колотиться, точно птица в клетке – но это не от усталости или жары происходило, а от различных мыслей. Она пробовала вспоминать некоторые наиболее интересные моменты из ее жизни, или необычные рассказы отца о тех предметах, которые она никогда не видела, но все равно невольно в мыслях возникал один и тот же образ.

Дэф.

Неожиданно она выпустила клинок из руки. Тот со звоном упал на камни и песок. От звука Иннис вздрогнула, но ей показалось, что истинная причина испуга была не только в ее неожиданном действии – за спиной явно кто-то стоял. Она его не видела, но чувствовала чужой взгляд. Взгляд этого «кого-то» прожигал насквозь, точно человек (или мутант) не только читал ее душу, как раскрытую книгу, а еще и «редактировал» ее же собственные мысли.

- Знаешь, ты неправильно руку с мечом держишь. И ноги неправильно ставишь. Ставила бы правильно – меч бы из руки не выскользнул.

Этот слегка приглушенный голос заставил ее еще раз вздрогнуть.

Дэф!

- Ты тут? Но почему?.. Зачем?.. Разве тебе не надо собираться в путь? Искать еду, питье? Или ты чего-то хочешь? – защебетала Иннис. Она свой голос с трудом узнавала – до того она разволновалась, что с трудом подыскивала слова! «Ох, не надо, не надо показывать свои чувства!» - быстро подумала она и стыдливо притихла, опустив голову. Щеки ее пылали.

- Я застал тебя врасплох, – догадался Дэф. - И ты о чем-то думала, ведь так? Иначе бы ты заметила меня еще тогда, когда я только вышел из дома. Так нельзя. Когда сражаешься, надо иметь предельную концентрацию… Иначе любой враг может подойти к тебе, не прячась.

Она подняла голову и наткнулась на его странный взгляд. Иннис поняла, что когда она смотрит в его глаза, ее не спокойствие охватывает, а беспричинная паника, точно она в бездну заглянула. Или… или Дэф сам может внушать собеседникам, что он должен чувствовать при разговоре с ним?..

Она еще раз взглянула на маску Дэф, но понять, какое выражение лица имел тот, не представлялось возможным. Он мог насмехаться. Мог улыбаться. Мог злиться, а мог вообще никаких чувств не испытывать.

«Ладно. Какие бы чувства он сейчас не испытывал, главное, чтобы моих чувств не понял», - успокоила себя Иннис.

Чем больше Иннис находилась рядом с Дэфом, тем больше она понимала – сердце ее не обмануло.

Дело в том, что она… влюбилась в этого человека с первого взгляда.

В ее поселке не было других парней, в которых она могла бы влюбиться, но ей хотелось, хотелось любить, она чувствовала – уже пора! Отец ей рассказывал, что любовь иногда бывает красивой – идеальная пара, прекрасные долгие чувства, отношения, точно из сказки… Иннис часто представляла себя на месте «Прекрасной Дамы», а роли парня ей, почему-то, всегда виделся Аэрон. Однако была и обратная сторона «красивой любви» - когда влюбленные хотели сбежать от родителей и от всего мира, иногда нарушая правила и законы, а если «прекрасные долгие чувства» разбивались о «неприветливые мрачные скалы простой жизни и быта», то… порой, по уверениям отца, такой печальный финал заканчивался всякими разочарованиями в дальнейшей жизни, а, бывало, и самоубийствами. Тогда Иннис утверждала себе, что до «печального финала», в случае ее любви, не дойдет, потому что она будет осторожна в выборе «объекта любви».

И вот – нашелся наконец-то он, единственный, неповторимый, такой загадочный! А то, что она его почти не знает – так это ничего… Если он на нее обратит внимание, то все со временем узнается.

Иннис совсем забыла про осторожность. Забыла, как предыдущие гости пытались ее изнасиловать. Забыла, как отец жестоко расправлялся с насильниками. Она все это забыла, едва только увидела глаза Дэфа.

Или, опять же, это он внушил ей забыть про все это?

Ох, наверное, такие глаза должны быть у Дьявола…

Только сейчас девушка заметила, что она стоит без движения уже где-то минут десять, уставившись на маску Дэфа. Человек тоже стоял неподвижно, не произнося ни единого слова.

А может, он умеет читать мысли?

Странный, странный милый Дэф…

 

Аэрон не вернулся ни через пять, ни через десять часов. Не вернулся он и на следующий день, и через три дня его тоже не было. Иннис не беспокоилась – для отца это было нормой – пропадать вот так вот на несколько дней. В его дела она не вмешивалась, поэтому даже и не предполагала, зачем его несет в районы Свалки и Пустоши.

Дэф, тем временем, обучал Иннис искусству боя. Почему-то он предпочитал для сражений именно ночь. В ночи фигура Дэфа становилась похожей на призрака. Плаща из плотной ткани он никогда не снимал, белой маски тоже (даже после долгий уговоров Иннис), поэтому в его силуэте в ночи было что-то, напоминающее легендарную Смерть из старых рассказов-ужасов. Его быстрые движения, которые не всегда успевала заметить Иннис, пугали и завораживали. Он показывал стремительные выпады, и клинок в его руках сверкал, как молния. Иннис после брала меч в руки и понимала, насколько она неуклюжая и неловкая по сравнению с Дэфом.

Удар! Меч, который она дала загадочному человеку, скрестился с ее лезвием. В Дэфе была сила, и эту силу он грамотно направлял то в клинок, нанося сокрушительные удары, то в свои ноги, чтобы дальше отпрыгнуть.

Иннис медленно (по сравнению с Дэфом) увернулась, из-за чего меч прошел вскользь по руке. Это было не больно, но самолюбие Иннис (до этого в схватках с волком-сторожем она побеждала) было уязвлено.

- Да что же ты такой вертлявый? Я не могу уследить за тобой! – говорила она порой. Конечно, ругалась она лишь для виду – втайне она восхищалась мастерством Дэфа (и восхищалась тем фактом, что он, странный Дэф, молчаливый Дэф, согласился ее поучить сражаться!).

- Учись. Кто тебя гонит? Сейчас нет войны, и нет нужды куда-то спешить… У тебя будет время научиться всему. Я останусь тут до тех пор, пока не увижу, что ты владеешь клинком примерно…как я.

- Тогда ты останешься тут надолго, - улыбалась Иннис, радуясь, что Дэф будет с ней рядом еще много дней. Будет время и поучиться сражаться, и чувства свои (то есть чувства Иннис, она же не знала, что чувствовал к ней Дэф) проверить.

 

Настроение – штука странная. Вот, вроде, и все у тебя хорошо, и солнышко ярко светит, и Пустошь мило выглядит, но проходит пара минут (На сволке и Пустоши быстро меняется погода) – и облака солнце закрывают, и пыльные бури начинаются, и тогда день получается испорченным. Настроение зависит и от внешних обстоятельств, и от того, как ты готов воспринимать окружающую тебя среду.

Аэрон вернулся из своего похода крайне злым. Он молча сидел напротив Иннис, за круглым столом, и его единственный глаз светился ненавистью. Он было недоволен, что «этот предмет мебели», коим он именовал Дэфа за свою неподвижность и молчаливость, все еще находится у них в доме. Также у него что-то произошло во время его похода, что и было основной причиной его бескрайней злости, но что у него за эти дни случилось, он не говорил.

Дэф тихо сидел на диване, вытянув ноги на нем. Он молчал, не реагировал на колкие замечания Аэрона в его адрес, и, вообще, казалось, окружающая его жизнь в этом доме мало его интересовала.

- Нет, ну как можно быть довольным, когда у нас в доме живет непонятно кто, и уходить он не пойми когда собирается! – кричал Аэрон, активно жестикулируя. – Понимаешь, Иннис, у тебя же скоро день рождения, и я не хочу, чтобы это чучело было у тебя на празднике!

- В чем проблема? Он все эти дни до меня не докапывался! Он был тих, скромен… Он учил меня сражаться! Почему ты ему не доверяешь? Я же доверяю… Он хороший человек! – возразила Иннис. Ей было немного обидно за свои чувства, а так же за то, что Дэф никак не пытался себя оправдать.

- Я ему не верю. Не верю, и все. Зло в нем. Зло…

- Если смотреть на живых существ с позиции «зло - не зло», тогда каждый в этом мире будет носителем Истинного Зла! Потому что нет людей и мутантов идеальных!

Дэфа нисколько не волновало то, что его персону обсуждают, даже не удосужившись уйти с его глаз.

- Зло… а что есть такое зло? Ты знаешь, что такое Истинное Зло? Не знаешь? Вот и не говори тогда!

Иннис примерно предполагала, что значит Истинное Зло. В понимании инквизиторов - это Дьявол. В понимании простых людей и мутантов – инквизиторы. Все просто.

- Вот и молчи. Ты однажды узнаешь два Истинных зла этого мира, но пока – не время. Пока что ты не достигла восемнадцати лет. Ты не поймешь это сейчас… - После этих слов Аэрон, загадочно улыбнувшись («В его улыбке есть что-то дьявольское», - отметила про себя Иннис), ушел на второй этаж. Каждая из ступеней посчитала важным ужасно скрипнуть под тяжестью его тела, создавая неприятное и страшное впечатление о хозяине дома. Аэрон и без того был странноватым (хотя постоянно странным называл Дэфа), но когда он находился в своем аккуратно сделанном доме из всякого хлама (что уже само по себе было необычным для Свалки и Пустоши), вокруг хозяина начинал распространяться ареол чего-то старого, забытого. Аэрон был точно гость из прошлого, его дом с различными предметами «старины» – тому подтверждение…

Иннис, немного подумав, повернулась к Дэфу:

- Я найду способ, как уговорить отца, чтобы он позволил тебе остаться у нас подольше. Я хочу видеть тебя на своем дне рождения…

Дэф, казалось, кивнул – но Иннис знала, что это только так казалось. Невозможно было понять, что на уме у этого человека…

 

С этого дня отец усилил контроль над дочерью. Это Иннис очень не нравилось, ведь получалось, что Аэрон «держал ее на поводке» - ни шагу вправо, ни шагу влево. Аэрон смотрел на дочь как на кусок золота, который нужно было спрятать подальше, а уж потом показывать его остальным. К остальным он относил Дэфа, как единственного, кто мог (и скорее всего, намеревался так сделать) «украсть драгоценное золотце» - дочь - у заботливого отца. Дэф провел слишком много часов наедине с Иннис – мало ли, какие чувства могли вспыхнуть между ними?

Иннис старалась осторожно выбирать время для разговора с Дэфом или для их занятий, но Аэрон, когда дочь только направлялась в сторону любимого человека, умудрялся прямо-таки появляться из ниоткуда и хватать непослушную девушку за руку. После этого действия обычно следовал строгий разговор на нравственные темы, в которых Аэрон старался указать, что Иннис обязана быть порядочной девушкой (подобно Прекрасной Даме из старых сказок) и не водиться с подобными Дэфу. Аэрон довольно обидными для девушки фразами пытался показать, что Дэф – неизвестно кто, что он может оказаться и насильником, и убийцей…

- Да знаю я… - тихо произнесла девушка, устремив глаза к полу. Ей было стыдно за свое поведение. Прекрасные мечты о долгой и счастливой жизни с Дэфом под крышей родного дома начинали рушиться. Хотя…

Если подумать, то Аэрон был прав. Она видит этого проходимца (Дэфа) в первый раз в жизни. Она его не знает всю жизнь. Он не говорит о себе практически никаких сведений, кроме того, что сам считает сказать нужным. Отчего она решила, что Дэф ее тоже любит? Если это ее дикие мечты – то почему подобным диким местам обязательно должен предаваться и незнакомец?

Но если рассудок втайне соглашался со словами Аэрона, то сердце упрямо отказывалось услышанному верить. Иннис чувствовала всей душой, что Дэф никогда не принесет ей вреда, что придет день, и этот загадочный незнакомец проявит свои чувства к ней…

 

Через несколько дней отец опять начал надолго куда-то уходить. Однако возвращался он всегда к вечеру, но уже не злой, а донельзя довольный. Но в этот день Аэрон почему-то задержался…

Иннис зачеркнула мелом цифру на зеленой школьной доске. Аэрон считал, что без времени люди впали в хаос, и поэтому каждый месяц он рисовал на доске полноценный календарь, какие были раньше (по его словам, календарь велся с начала Катастрофы, уничтожившей Землю, вставал тогда другой

Поделиться:

Воспользуйтесь поиском по сайту: