Познавательная микроструктура общей стратегии

Мышления Аристотеля

Практическое применение стратегий Аристотеля

Цель процесса моделирования в НЛП заключается не в том, чтобы получить “правильное” или “верное” описание мыслительного процесса какого-то отдельного лица, а в том, чтобы создать такую “рабочую карту”, которая позволила бы применять сведенные нами в модели стратегии с практической пользой. “Рабочая карта” позволяет нам действовать более эффективно — “точность” же или “достоверность” ее менее важны, чем “полезность”. Метафорическая карта (такая, как “умозрительные эксперименты Эйнштейна”), к примеру, может иметь такое же практическое значение, как “реалистическая” карта.

“ Инструментальное совершенство ” (Thompson, 1967) достигается, когда конкретная система действия соответствует познавательной системе, использованной для ее описания. Базовым критерием “инструментального совершенства” является степень “близости” между познавательной и поведенческой системами, то есть конгруэнтность между различиями и взаимосвязями в познавательной системе и поступками и взаимодействиями. Степень “близости” определяется тем, насколько переменные в ментальной карте или логической схеме позволяют нам идентифицировать и мобилизовывать ресурсы и эмпирические действия, ведущие к эффективным и подходящим в данный момент поступкам в поведенческой системе.

Таким образом, оформленные нами в модели микро-, макро- и метастратегии конкретного индивида необходимо преобразовать в структуры, которые позволят применять их для практических целей. Данная цель может как совпадать, так и разниться с назначением модели, в которой они первоначально использовались.

Один из вариантов практического применения информации, запечатленной в модели мыслительных стратегий индивида — ее возможное приложение в различных компонентах TOTE. Это означает, что мы можем выявить и использовать сначала только чьи-то цели, а далее применять другие действия для достижения этих целей и другие свидетельства продвижения к ним. Или же можно смоделировать действия индивида для достижения целей, отличных от тех, которые были для них определены изначально. Можно также предпочесть только свидетельства или процедуры свидетельства, используемые в модели, применяя их для иных целей и с иными действиями, чем те, для которых они первоначально были разработаны.

Таким образом, мы можем использовать всю или только часть информации, смоделированной с конкретного гения. В случае Аристотеля, например, мы можем применять смоделированные стратегии при:

а) исследовании вопросов и областей знания, которые не были им рассмотрены или в его время были еще terra incognita (в нашем случае — использование их в качестве руководящих положений при изучении феномена гениальности);

б) сочетании элементов Аристолевых стратегий с другими методами и подходами для их углубления и обогащения;

в) выработке совершенно новых подходов к изучению различных вопросов, имея их в качестве вдохновляющих примеров.

Приводимые далее конкретные случаи их практического применения демонстрируют, как можно различными способами использовать информацию, накопленную в процессе моделирования стратегий Аристотеля.

Модель SCORE:

использование стратегий Аристотеля

для определения “проблемного пространства”

Одним из простых, но мощных способов применения Аристотелевых стратегий для определения “проблемного пространства” является сведение их в матрицу с моделью SCORE (Dilts & Epstein, 1987, 1991). Модель SCORE является в НЛП преимущественно моделью решения проблем, которая определяет первичные компоненты, необходимые для эффективной организации информации о проблемном пространстве, относящемся к конкретной цели или процессу изменений. Название модели состоит из первых букв слов Symptoms, Causes, Outcomes, Resources и Effects (соответственно симптомы, причины, результаты, ресурсы и эффекты). Данные элементы представляют собой то минимальное количество информации, которое необходимо собрать для эффективного обращения с проблемным пространством.

1. Симптомы (symptoms), как правило, являются наиболее заметными и осознанными сторонами представляемой проблемы или текущего состояния. Определение признаков влечет за собой выяснение “сдерживающих причин”, то есть действующих отношений, предположений и ограничивающих условий (либо отсутствия границ) в пределах системы, сохраняющей настоящее или “симптоматическое” состояние.

2. Причины (causes) — это основные элементы, отвечающие за создание и поддержание симптомов. Как правило, они менее очевидны, чем порождаемые ими признаки. Определение причин влечет за собой выяснение “предшествующих” или “ускоряющих причин”, то есть прошлых событий, действий или решений, влияющих на нынешнее или “симптоматическое” состояние через непрерывную линейную последовательность “действий и противодействий”.

3. Результаты (outcomes) — это конкретные цели или желаемые состояния, которые должны прийти на смену симптомам. Определение результатов влечет за собой выяснение “формальных причин”, то есть определение, в каком именно виде будет получен результат и как именно можно узнать о том, что он достигнут. Выяснение результатов является важной составной частью задания проблемного пространства, поскольку именно разрыв между нынешним и желаемым состоянием определяет границы проблемы.

4. Ресурсы (resources) — это основные элементы, ответственные за устранение причин симптомов и выражение и поддержание желаемых результатов. В каком-то смысле, определение ресурсов влечет за собой поиск “средних”, относящихся к достижению желаемых результатов и преобразованию причин симптомов.

5. Эффекты (effects) — это более долговременные следствия достижения конкретного результата. Положительные эффекты, как правило, сами по себе являются причиной или мотивацией достижения результата (предполагаемые отрицательные эффекты могут вызывать сопротивление или экологические проблемы). Какие-либо особые результаты обычно являются “мостиками” к достижению более долговременного эффекта. Определение эффектов включает в себя выявление “конечных причин”, то есть будущих целей, задач или намерений, которые дают направление или оказывают влияние на систему, определяя, таким образом, смысл, целенаправленность или уместность текущих действий.

В качестве примера рассмотрим ситуацию, когда кто-то волнуется накануне публичного выступления. Изучение симптомов потребует выяснения сопутствующих беспокойству обстоятельств и стесняющих факторов внешнего окружения и поведения. К примеру, что именно может вызывать беспокойство: величина аудитории, ее состав или рассматриваемый вопрос? Имеет ли оно отношение к таким неблагоприятным факторам, как временные рамки и ограниченное пространство? Стесняет ли человека его поза, характер дыхания или манера держать себя? Какие именно внутренние переживания, мысленные образы и внутренний диалог сопровождают беспокойство?

Исследование причин симптомов потребует уделить пристальное внимание предшествующим причинам беспокойства. Всегда ли человек испытывал беспокойство в подобной обстановке? Когда впервые проявилось беспокойство? Связано ли оно с особыми ассоциациями или “якорями”, например, какими-либо убеждениями или воспоминаниями (т.е. прошлыми унижениями или провалами)? Чем именно представлены данные убеждения или воспоминания? Чувственными переживаниями? Образами? Речью? Запахами? Каковы отношения субмодальных качеств, ассоциирующихся с данными убеждениями или воспоминаниями, что заставляет их казаться неприятными или болезненными? Если присутствуют образы, движущиеся они или неподвижные? Цветные или черно-белые? Яркие или тусклые? Если слышится речь, громкая она или тихая? Звучит она на высокой ноте или на низкой? Ритмично или монотонно? Если присутствуют кинестетические ощущения, в холодных они тонах или теплых? Жесткие или мягкие? Тяжелые или легкие? Какие из “общих свойств” будут наиболее подходящими? Где располагаются образы, звуки, ощущения, запахи и т.п.? Перед человеком? Позади него? Над ним? Под ним? Подвижные ли они? Переживает ли человек воспоминания “во времени” или “сквозь время”?

При исследовании результата потребуется ясно и четко определить основную форму желаемого состояния, которое должно заменить беспокойство перед публичными выступлениями. Какую реакцию человек предпочел бы вместо беспокойства? Как он определит, что не испытывает беспокойства? Что ему следует изменить в своей позе, характере дыхания и манере держать себя перед аудиторией? Как изменятся его внутренние ощущения, мысленные образы и внутренний диалог? Как я уже упомянул ранее, форма результата определяет границы и уровень проблемы. То есть, если результат состоит только в том, чтобы чувствовать себя комфортней во время выступления, то границы проблемы будут по-прежнему сосредоточены на уровне способностей и поведения. Если предполагаемый результат — стать тренером или политиком, то проблемное пространство будет, по-видимому, также включать вопросы, касающиеся убеждений и личности в целом.

Исследование желаемых эффектов повлечет за собой определение долгосрочных целей и позитивных результатов от умения хорошо выступать перед публикой. В чем заключаются положительные эффекты, преимущества и “награды”, связанные с компетентными публичными выступлениями? Какие еще перспективы, возможности и виды деятельности открывает умение выступать перед публикой? Какие главные ценности и убеждения можно реализовать благодаря таким способностям? Как может человек добиться более полной самореализации благодаря успешным выступлениям перед публикой? Кто еще из близких ему людей может испытать позитивное влияние от его способности выступать публично? Будет ли проявляться и в какой мере (среди прочих долговременных результатов успешного выступления перед публикой) чувство исполненного долга, удовлетворенности и уверенности в себе? Может ли человек выразить данные позитивные убеждения, ценности и ожидания в виде ощущений, образов или слов? Какие субмодальные качества сделают эти эффекты еще более желанными?