История генетических методов и технологий

История генетических методов и технологий непосредственно связана со стремлением человека к улучшению пород домашних животных и возделываемых растений. Отбирая определенные организмы из природных популяций, скрещивая их между собой, человек, не имея представления о механизмах этих процессов, уже сотни лет назад создавал улучшенные сорта растений и породы животных, обладавших нужными ему свойствами. К началу научного подхода относится интерес австрийского монаха Грегора Менделя к процессу гибридизации растений, к изучению которого он приступает летом 1865 года. Мендель показал, что наследственные свойства не смешиваются, а передаются потомству в виде отдельных единиц. В 1909 году датский ботаник В. Иогансен назовет их генами (от греч. genos — род, происхождение). Позднее американец У. Сэттон заметил удивительное сходство между поведением хромосом во время образования гамет и оплодотворения и передачей менделевских наследственных факторов. На основании этих открытий создается хромосомная теория наследственности. Начало ХХ века — время формирования генетики, науки о наследственности и изменчивости живых организмов и методах управления ими. В 20-х годах советскими учеными школы А. С. Серебровского были проведены первые эксперименты, доказавшие сложное строение гена. Эти представления были использованы Дж. Уотсоном и Ф. Криком для создания модели ДНК (1953) и расшифровки генетического кода. Возможности, связанные с целенаправленным созданием новых комбинаций генетического материала, привели к возникновению генной инженерии. В 1972 году в США в лаборатории П. Берга была получена первая гибридная (рекомбинантная) ДНК. Идеи и методы генетики начинают находить применение в области медицины. В 70-е годы началась расшифровка генома человека. Уже более 10 лет существует проект «Геном человека». На сегодняшний день «из 3 млрд. пар нуклеотидов (в виде сплошных непрерывных пассажей) прочтено пока всего около 10 млн. знаков» ¹⁸⁹. Но возникают новые методы прочтения ДНК-текстов, которые увеличивают скорость их прочтения. В. И. Иванов, директор Медико-генетического Центра РАМН, полагает, что «весь геном будет прочитан примерно к 2020 году» ¹⁹⁰. «Чтение» генома обнаружило наличие «дефектов», когда всего лишь одна «буква» заменена на другую в последовательности длиной в 3 тысячи букв (средняя длина структурных кодирующих генов у человека). Сейчас уже известно, что каждый конкретный дефект — это причина наследственных болезней. Это знание и произвело переворот в лабораторной диагностике генетических заболеваний. Отсюда с начала 80-х годов входят в оборот понятия «доклиническая диагностика», «прогностическая медицина» (Ж. Доссе). Формируется и медицинская генетика, ибо новые возможности диагностирования, естественно, определяют задачу нахождения специальных методов лечения. Возможность диагностировать и выявлять носителя гена-мутанта становится основанием генетических консультаций для супружеских пар, которым наследственность или другие факторы дают повод опасаться появления на свет неполноценного ребенка. По данным западно-европейских и американских врачебных ассоциаций, 15% людей нуждается в медико-генетической помощи. И в странах с высоким уровнем жизни генетические клинические обследования становятся частью современного здравоохранения. В России же доступ к медико-генетической помощи для широких слоев населения ограничен в силу организационных и материальных причин. Какими же вариантами поведения располагают обследуемые супружеские пары в случае неблагоприятной диагностики? Это — предохранение от беременности, сознательное согласие на риск с возможным прерыванием беременности, если зародыш наследует недуг, усыновление ребенка, оплодотворение донорскими клетками. Известно, что в Великобритании, например, в тех случаях, когда плод неполноценен, нет ограничений в сроках для прерывания беременности. Появление генетической диагностики, естественно, ставит вопрос о разработке операций по перестройке генома человека. Так, возникла идея генной терапии. Сегодня существуют два ее вида. Первый — соматическая терапия. Она заключается в том, что в клетке больного дефектный ген заменяется здоровым, способным выполнять нужную функцию. Первая попытка использовать генную терапию для лечения человека, приведшая к положительному результату, была предпринята в 1990 году. Пациенткой стала девочка с нарушением защитных функций иммунной системы. Исследователи полагают, что манипулирование соматическими клетками — «абсолютно этично», ибо последствия касаются только данного индивида, не имея воздействия на наследственность. Эта констатация вызывает сомнение в связи с развитием такого вида клеточной терапии, как фетальная, использующая при лечении зародыше вые ткани человека. Фетальный материал — это человеческие эмбрионы поздних сроков беременности (16-21 недели). По данным директора Международного института биологической медицины проф. Сухих Г. Т., в его институте «собран самый крупный в мире банк фетальных тканей» ¹⁹¹. Этот самый крупный в мире сбор — результат опережающего все мировые показатели количества абортов, в том числе и поздних сроков беременности, производимых в России. Новые «возможности» и методики новы прежде всего тем, что работают вне границ традиционной морали и этики. Это подтверждает и второй вид генной терапии — зародышевая терапия, предполагающая вторжение в генетический материал — в мужские и женские репродуктивные клетки. В этом случае любые изменения передаются по наследству из поколения в поколение. Поэтому, по данным ЮНЕСКО 1994 года, зародышевая терапия строго (пока) запрещена.

Либеральная позиция

В своей книге «Мастерская человеческого тела» Э. Кимбрелл пишет: «Многие эксперты считают, что нынешнее негативное отношение к использованию зародышей для медицинских целей может вскоре измениться» ¹⁹². Одним из оснований этого изменения является нарастающее влияние и действительная популярность либеральной идеологии. Этого нельзя не учитывать, так как весьма недальновидно оценивать ту или иную технологию в отрыве от социального контекста. Технологии появляются в определенной «интеллектуальной среде» и способны сами в дальнейшем ее формировать. Либеральная идеология, оценивая ту или иную технологию через призму безусловной ценности «прав индивида» и «прав» прогресса научно-технических исследований, составляет стержень воспринимающего и «принимающего» их социального контекста. Эзра Сулейман, профессор и глава Комитета по европейским исследованиям в Пристонском университете (США), так характеризует либеральную позицию по вопросу об отношении государства к научным исследованиям. Государство «должно оставаться сторонним наблюдателем там, где дело касается научных исследований; не должно диктовать, как именно следует распространять результаты научных изысканий. Ученые, являясь владельцами плодов своей деятельности, сами знают, какие результаты следует делать достоянием широкой общественности; не должно вмешиваться в определение направлений научных поисков или осуществлять контроль за применением научных открытий; вмешиваясь в дела науки, государство способно превратить ее из объективного поиска знаний в инструмент государственной идеологии» ¹⁹³. Эта позиция многими может быть оценена как крайняя. Однако действительную крайность она приобретает не при условии контроля государства за безопасностью биогенетических исследований, а при проникновении сциентизма в государственную идеологию. В качестве примера крайней позиции могут быть рассмотрены идеи С. Е. Моткова, высказанные им в научно-публицистическом журнале «Советская евгеника». Автор полагает, что загрязнение внешней среды и резкое ослабление естественного отбора в результате улучшения медицинского обслуживания населения и повышения уровня жизни приводят к росту генетического груза, что ведет к биологической деградации населения в геометрической прогрессии. При этом он ссылается на предположение академика Н. П. Дубинина о том, что проблема генетического груза к 2000 году по своей актуальности сравняется с проблемой охраны окружающей среды, так как биологической (генотипической) деградации в СССР сопутствовала моральная (фенотипическая) деградация — расслабление воли и развитие порочных склонностей (алкоголизм, наркотики, разводы, самоубийства, преступность). С точки зрения С. Е. Моткова, одной их мер выхода из кризисной ситуации является прочное закрепление идеи искусственного отбора в государственной идеологии и политике. Государство должно начать проведение «евгенического эксперимента» сначала в небольшом городе, «постепенно расширяя территорию, охватываемую евгеническими мероприятиями». Что же включают в себя «евгенические мероприятия»? Это — отбор граждан на основе психологического тестирования, медицинского обследования, сведений об успеваемости (школа, вуз) и т. п.; искусственное осеменение на основе отобранной спермы (ведущий показатель доноров спермы — коэффициент интеллектуальности (КИ)) и т. п. Цель подобных мероприятий — повышение «умственных способностей населения» ¹⁹⁴. Профессор А. П. Акифьев, заведующий лабораторией механизмов мутагенеза Института химической физики им. Н. Н. Семенова РАН, хотя и не разделяет ценностных ориентаций С. Е. Моткова, стремящегося к созданию искусственной популяции строителей социализма, тем не менее, призывает руководителей государства — «и теоретиков и практиков, которые заняты реформированием общества» — учитывать «двойственную биосоциальную природу человека» ¹⁹⁵. «Все, что мы сейчас наблюдаем: падение дисциплины и нравственности, лень, крайне низкая производительность труда и качества продукции (99% ее неконкуренто способности на мировом рынке), стремление все сделать нечестным путем и ощущение радости и гордости за совершенный обман или мелкую кражу, невероятное по масштабам пьянство, жестокость (пример тому дедовщина в армии), бесчисленные, порой крайне циничные, нарушения врачами их морального кодекса — клятвы Гиппократа, катастрофический (некоторые считают даже обвальный) рост преступности и т. д. — все это в совокупности, c моей точки зрения, свидетельствует не только о пороках системы, но и отражает признаки генетической деградации нации, являясь следствием господства тоталитаризма» ¹⁹⁶. В то же время, задавая вопрос, вправе ли мы сегодня отказаться от евгенических замыслов, А. П. Акифьев полагает, что «нет, особенно если учесть, что сегодня в качестве важнейшей цели евгеники следует считать создание генофонда, наиболее благоприятного для здоровья, благосостояния и процветания человечества на основе методов, достойных человека» ¹⁹⁷. Перечисленные попытки выйти на биогенетический путь «благосостояния и процветания человечества» — не первые и не последние в культуре. Известным и показательным в этом отношении фактом отечественной науки было увлечение евгеникой Н. К. Кольцова, который в 30-е годы основал Русское евгеническое общество и журнал. Его разочарование и отказ от евгеники были связаны с осознанием того факта, что, например, критерий повышения «умственных способностей населения» не защитит общество от появления «криминальных талантов», а расовые критерии не уменьшат количества генетических дефектов. Да и обладает ли человек правом на селекцию себе подобных и «проектирование» тех или иных качеств человека?

Консервативная позиция

В границах сциентистски ориентированного атеистического мировоззрения, сводящего человека к совокупности биогенетических данных, появление селекционных и евгенических проектов логически неизбежно. Н. Бердяев, характеризуя это мировоззрение, называл его «религией человекобожия». Дилемма «человекобожие — Богочеловечество» постоянно находилась в фокусе внимания русской религиозной философии. Начиная с ХIII века в рамках философии «человекобожия» (просветительский материализм, философия О. Конта, Л. Фейербаха, ницшеанство, марксистско-ленинский социализм) шел процесс разделения «природного человека от духовного». Этот процесс «дал свободу творческого развития природному человеку, удалившись от внутреннего смысла жизни, оторвавшись от божественно го центра жизни, от глубочайших основ самой природы человека» ¹⁹⁸. Для философии «человекобожия» высшим идеальным измерением является исключительно сам человек и все «человеческое». Но может ли «человеческое» и только «человеческое» выполнять функцию абсолюта, критерия, или высшей идеи? Ф. Достоевский полагал, что даже если рассматривать «человеческое» как некий феномен, представляющий интересы рода, то идеала все равно не получится, ибо сумма равна слагаемым, со всеми их свойствами. Но идеал, «высшая идея», является стержневым структурным элементом существования человека и общества. Подлинным идеалом, качественно отличающимся от различных человеческих мерок, является Христос. «Христос был вековечный от века идеал, к которому стремится и по закону природы должен стремиться человек» ¹⁹⁹. Богочеловеческая сущность Христа — это онтологическая возможность и заданность нравственного совершенствования человека. «Человекобожие» как попытка человека определить абсолютные критерии «лучшести» для самого себя из самого себя рано или поздно оборачивается разными формами субъективизма, который в лучшем случае приводит к фарсу, в худшем — к катастрофе. Реальность современных сциентистских форм «человекобожия» порождает устойчивый социальный запрос на юридические и этические регламентации генных технологий. Документы Всемирной медицинской ассоциации «Заявление о генетическом консультировании и генной инженерии» (1987) и «Декларация о проекте «Геном человека» (1992) — это ответ на этот запрос. В «Декларации о проекте «Геном человека» фиксируется: «Определенная озабоченность возникает из-за опасения, что исследователь, занятый работой по проекту, может взять на себя роль своеобразного «бога» или попытается вмешаться в действия законов природы. Только освободив шись от предвзятости по отношению проекта «Геном человека», мы сможем правильно оценить этические проблемы, связанные с его реализацией, как это имеет место в случаях с оценкой новых методов диагностики и лечения. Другими словами, как и в последних случаях, основными критериями оценки проекта являются уважение личности человека, его автономии и принципа невмешательства в его частную жизнь, а также сравнительная оценка риска и пользы» ²⁰⁰.

В этой же Декларации отдельным пунктом рассматривается «Угроза использования генетической информации в немедицинских целях и угроза евгеники» и констатируется: «Концепция евгеники основывается на предположении о том, что гены имеют решающее значение в процессе формирования человека, а потому их распределение в популяции имеет решающее значение для изменения репродуктивного поведения. Согласно этой концепции, соображения общественного блага оправдывают ограничение свободы индивида. Обладание информацией ставит проблему и ее использования. До сих пор существуют опасения по поводу существования одобренных правительствами программ «улучшения расы» и использования медицинских технологий в немедицинских целях» ²⁰¹. Основная цель медицины, определяющая направление и развитие биомедицинской теории и практики — избавление человечества от страданий. Медицинская генетика помогает диагностировать и, таким образом, предупреждать множество генетических заболеваний — нарушение метаболизма (фенилкетонурия), болезней крови (талассемия, серповидноклеточная анемия или гемофилия). Предполагается, что возможно идентифицировать гены, связанные с такими заболеваниями, как сахарный диабет, шизофрения, болезнь Альцгеймера. «Развитие медико-генетических методов диагностики и лечения может способствовать предотвращению таких болезней и облегчению страданий многих людей. Однако важно помнить, что генетические нарушения нередко становятся следствием забвения нравственных начал, итогом порочного образа жизни, в результате коего страдают и потомки. Греховная поврежденность человеческой природы побеждается духовным усилием; если же из поколения в поколение порок властвует в жизни потомства с нарастающей силой, сбываются слова Священного Писания: «Ужасен конец неправедного рода» (Прем. 3. 19). И наоборот: «Блажен муж, боящийся Господа и крепко любящий заповеди Его. Сильно будет на земле семя его; род правых благословится» (Пс. 111. 1-2). Таким образом, исследования в области генетики лишь подтверждают духовные закономерности, много веков назад открытые человечеству в слове Божием. Привлекая внимание людей к нравственным причинам недугов, Церковь вместе с тем приветствует усилия медиков, направленные на врачевание наследственных болезней» ²⁰². Например, профессор богословия о. С. Харакас полагает, что православной этике не противоречит генетический анализ еще до бракосочетания с целью выявления носителей генетических заболеваний и информирования о высокой вероятности рождения больных детей. Он полагает, что «запрет церковных правил на кровнородственные браки будет тщательнее соблюдаться с помощью генетического отбора» ²⁰³. «Однако целью генетического вмешательства не должно быть искусственное «усовершенствование» человеческого рода и вторжение в Божий план о человеке. Поэтому генная терапия может осуществляться только с согласия пациента или его законных представителей и исключительно по медицинским показаниям» ²⁰⁴. Также лишь на основе уважения свободы личности могут осуществляться генетическая идентификация и генетическое тестирование (создание «генетического паспорта»). Ибо «имеется реальная опасность злоупотребления генетическими сведениями, при котором они могут послу жить различным формам дискриминации. Кроме того, обладание информацией о наследственной предрасположенности к тяжким заболеваниям может стать непосильным душевным грузом......Двойственный характер имеют также методы пренатальной (дородовой) диагностики, позволяющие определить наследственный недуг на ранних стадиях внутриутробного развития. Некоторые из этих методов могут представлять угрозу для жизни и целостности тестируемого эмбриона или плода. Выявление неизлечимого или трудноизлечимого генетического заболевания нередко становится побуждением к прерыванию зародившейся жизни; известны случаи, когда на родителей оказывалось соответствующее давление. Пренатальная диагностика может считаться нравственно оправданной, если она нацелена на лечение выявленных недугов на возможно ранних стадиях, а также на подготовку родителей к особому попечению о больном ребенке. Правом на жизнь, любовь и заботу обладает каждый человек, независимо от наличия у него тех или иных заболеваний. Согласно Священному Писанию, Сам Бог является «заступником немощных» (Июд. 9. 11). Апостол Павел учит «поддерживать слабых» (Деян. 20. 35; 1 Фес. 5. 14); уподобляя Церковь человеческому телу, он указывает, что «члены... которые кажутся слабейшими, гораздо нужнее», а менее совершенные нуждаются в «большем попечении» (1 Кор. 12. 22,24). Совершенно недопустимо применение методов пренатальной диагностики с целью выбора желательного для родителей пола будущего ребенка» ²⁰⁵. Тем не менее, задача медицинской генетики — забота о конкретных людях, о конкретных семьях — реализуется вне традиционного предметного поля медицины. А именно, на уровне вторжения в функционирование генетических систем человека, вмешательства в эмбриональный материал. «Генная терапия половых клеток является крайне опасной, ибо связана с изменением генома (совокупности наследственных особенностей) в ряду поколений, что может повлечь непредсказуемые последствия в виде новых мутаций и дестабилизации равновесия между человеческим сообществом и окружающей средой» ²⁰⁶. Технологии вмешательства в репродуктивные функции человека, связанные с судьбами будущих поколений, не могут осуществляться без этического осмысления и законодательного регулирования. Нынешнее отсутствие в России юридических и профессиональных морально-этических регламентаций по разработке и применению генных технологий — это не признак свободы, а симптом патологического состояния общества.

Клонирование

В феврале 1997 года биомедицинская наука зафиксировала факт искусственного создания млекопитающего. Овца Долли — генетическая копия матери, полученная путем клонирования. Современная культура с понятием «клонирование» связывает технологию размножения живых организмов, в результате которой из одной клетки получаются генетически идентичные особи. Новая технология логически соединяет методы искусственного оплодотворения in vitro и генетическое «проектирование» или моделирование наследственности. Другими словами, если с помощью искусственного оплодотворения осуществляется борьба за возможность возникновения жизни, а с помощью генетики пытаются решить вопрос о ее качестве (например, освобождение с помощью молекулярной хирургии от неизлечимых болезней), то клонирование «призвано» бороться за возможность возникновения жизни с определенными качественными параметрами. 1997 год становится принципиальной вехой на пути реализации идеи о создании существ с заданными свойствами с помощью генетических манипуляций на эмбриональном уровне. Так, создатели овцы Долли приступили к экспериментам с человеческими генами. Ген человека был имплантирован в ядро соматической клетки взрослой овцы. Результат эксперимента — овечка Полли — существо, способное давать целебное (с человеческим белком) молоко («Поиск», № 32_33, с.15). Эксперименты дают вполне конкретный ответ на поставленный выше вопрос о возможности человеческого соавторства биологической эволюции. Именно поэтому они не сглаживают, но обостряют этические проблемы. Если опыты по клонированию животных из соматических клеток взрослого организма — это осуществление мечты нескольких поколений селекционеров, то осуществлением «мечты» какого «селекционера» могут стать опыты по клонированию человека, т. е. по дублированию людей с определенным набором способностей? Слово «мечта» здесь не уместно, в данном случае речь может идти только об умысле, с полным сохранением отрицательного содержания этого слова, ведь речь идет о возможностях прагматического использования человеческих существ, включая человеческие эмбрионы.

История вопроса

По сути дела история клонирования представляет собой сумму хроник генетических исследований и опытов по искусственному оплодотворению. Одно событие относится непосредственно к клонированию и оценивается специалистами как поистине революционное. В 1952 году впервые было получено взрослое животное в результате пересадки ядра зародыша лягушки в неоплодотворенную яйцеклетку другой лягушки. Из яйцеклетки с новым, пересаженным генетическим материалом образовалась лягушка со свойствами пересаженного генетического материала. Принципиальное значение для развития технологии клонирования имело получение в лабораторных условиях недифференцированных клеток, т. е. искусственное выращивание стволовых эмбриональных клеток, которые способны давать начало разным типам клеток организма. В начале 80-х годов подобные опыты с мышами успешно были проведены американскими учеными (Эванс, Кауфман, Мартин). В 1996 году эмбриологу Я. Вильмуту — создателю овцы Долли — удалось получить в лаборатории стволовые эмбриональные клетки овцы, что явилось преодолением практически главного препятствия к клонированию. Наконец, израсходовав 236 яйцеклетки овец, из клетки молочной железы беременной овцы — А. получили «культуру» — размножающиеся «в пробирке» клетки, генетический материал которых и был пересажен в «пустую» яйцеклетку овцы — В, которая затем была введена овце — С, выполнявшей роль «суррогатной матери». 23 февраля 1997 года на свет появилось единственное в мире млекопитающее, у которого нет «отца», но есть три «матери» — донор яйцеклетки, донор генетического материала и вынашивающая «суррогатная мать».

Методика клонирования

В основе методики клонирования лежит модель размножения бактерий по типу «деление», при котором внутри клетки происходит деление генетического материала, а затем и самой клетки, что дает начало генетически идентичным клеткам, которые называют клоном. Уникальная способность сохранения генетической идентичности при данном типе размножения не могла не обращать на себя внимание генетиков и давно прельщала селекционеров. Ведь обычное скрещивание (животных- и растений-ре кордсменов) «распыляло» их генетическую уникальность. Первая задача процедуры клонирования заключается в получении стволовых или недифференцированных, или первоначальных («prima» — в американской терминологии) клеток. Ведь каждая клетка взрослого организма имеет свою особую задачу, она специальна или дифференцированна. И для получения нового организма годится не любая из них, но та клетка, которая находится на первоначальной, ранней стадии дифференциации. Вторая задача — пересада клеток: получение «культуры» первоначальных клеток, удаление ДНК из яйцеклетки, получение «пустой» яйцеклетки, ведение «первоначальной» ДНК в яйцеклетку, получение эмбриона. Третья задача — имплантация эмбриона в «суррогатную мать» — в овцу, обезьяну и т. д.

Либеральная позиция

Должен ли этот ряд экспериментов быть продолжен клонированием человека? Допустимо ли это с моральной и правовой точек зрения? Либеральная позиция склоняется к положительному ответу. Один из аргументов — запреты на научные исследования всегда имеют ограниченный временем характер, так как они шли, и будут идти. Во-вторых, если все же запретить клонирование людей, может быть одновременно следует запретить и рождение естественных близнецов? В-третьих, появление человеческих генетических копий безопасно. Не надо бояться возможности клонирования, в данном смысле тиражирования гениев преступного мира, маньяков — ведь «душа генетически не обусловлена», заявляет член-корреспондент РАН А. Монин, и именно поэтому в клонировании нет ничего аморального. («НГ-Наука», № 1, сентябрь 1997. С. 5.) В противоположность А. Монину, создатель Долли — Ян Вильмут — высказывается однозначно против клонирования людей. А в Англии сочли необходимым все же запретить такие эксперименты.

Консервативная позиция

Консервативная позиция по отношению к клонированию людей выстраивается в двух плоскостях. Во-первых, в плоскости анализа перспектив и социокультурных последствий вытеснения семейных сексуальных отношений методами искусственного размножения. В силу того, что клонирование является логическим развитием методов искусственного оплодотворения и генных технологий, критическая аргументация противни ков искусственного размножения людей и евгенических проектов всякого рода не только сохраняет свою силу, но и вдвойне усиливается, объединяя вышеприведенные критические аргументы. Во вторых, консерваторы опасаются не столько тиражирования гениев преступности, оставляя открытым вопрос о «генетичности души», сколько тиражирования потребительского отношения человека к человеку через создание «человеческих запасников» (будь то органы, «законсервированные» двойники и т. п.). Ясно, что использование человека как средства для реализации целей другого человека аморально. Для православного богословия, очевидно, что положение «душа генетически не обусловлена» не освобождает от проблемы воспроизводства «гениев преступности». В то же время принцип «социально-средовой» обусловленности поведения личности потерял былое влияние в связи с крахом «революционной идеологии». Так, чем же обусловлена душа? Один из определяющих факторов — это таинство брака как «объективное основание для благодатной жизни» (см. Раздел 4.2). В качестве конкретного примера консервативной позиции можно привести «Заявление о современных разработках в технологии клонирования», сделанное в 1996 году Православной Церковью в Америке. «Современное клонирование овцы от клетки взрослого животного открыло путь к клонированию любого биологического вида, включая человека. Хотя никто не может препятствовать научным поискам и экспериментам в этом направлении, возникает вопрос: должно ли Правительство США запретить или регулировать эту деятельность и предоставлять общественное финансирование? Представители Православной Церкви во всем мире остаются верными строгости понимания сакральности человеческой жизни: каждый человек создан как уникальная личность «по образу Божию». Поэтому подавляющее большинство православных этиков настаивает, что все формы евгеники, включая манипулирование с человеческим генетическим материалом вне терапевтических целей, в нравственном отношении отвратительны и угрожают человеческой жизни и благополучию. Различные технологии клонирования, использующие животных, развиваются уже более десяти лет, обещая продлить человеческую жизнь, благодаря созданию новых лекарств, белков и других полезных веществ. Такие усилия заслуживают общественную поддержку и финансирование. Однако перспективы человеческого клонирования порождают призрак «наклонной плоскости» в наиболее зловещей форме. В «падшем» мире, где права перевешивают ответственность, использование технического клонирования человеческих клеток неизбежно приведет к злоупотреблениям: коммерциализации «первичных» ДНК, производству детей с целью получения «запасных частей», к движению в направлении создания «высшего» класса человеческих существ. Более того, в настоящее время ученые не в состоянии определить, содержит ли в себе отобранная клетка мутации или другие дефекты, которые могут привести к калечащим уродствам или задержкам в умствен ном развитии у клонированного ребенка. В свете этих факторов Православная Церковь в Америке настойчиво советует, чтобы правительство запретило эксперименты по производству человеческих клонов и не рассматривало проектов финансирования подобной деятельности. Мораторий на такую деятельность крайне необходим». (Православная Церковь в Америке. Пресс-релиз: март 11, 1997. Перевод автора.) В 1999 году и Русская Православная Церковь также обратила свое внимание на эту проблему. Церковно-общественный Совет по биомедицинской этике принял заявление «О морально-этической недопустимости клонирования человека»: «Глобальный кризис, охвативший мир, в значительной степени вызван игнорированием этических критериев при определении целей научных исследований и способов использования их достижений. Восстановление согласия между духовно-нравственной жизнью человека и его научно-технической деятельностью сегодня не просто желательно, но во многом предопределяет возможность дальнейшего существования человеческой цивилизации. Однако в недрах современной науки порой рождаются опасные проекты, среди которых особое место принадлежит идее клонирования человека — воспроизведения самостоятельного организма из единичной соматической (телесной) клетки, генетически тождественной донору. И с научной, и с религиозной точек зрения эта идея представляется абсолютно неприемлемой. Ее практическая реализация разрушит естественные основы социальных отношений, вызовет катастрофическое изменение мировоззренческих установок в сторону дальнейшего обесценивания жизни каждого отдельного человека, который перестанет восприниматься как уникальное творение Божие. Следует особо подчеркнуть, что достижение негласно подразумеваемой цели личного физического бессмертия через клонирование принципиально невозможно, поскольку духовная составляющая человека, формирующаяся на протяжении всей его жизни и являющаяся ядром человеческой личности, при клонировании воспроизведена быть не может. Клонирование человека — аморальный, безумный акт, ведущий к разрушению человеческой личности, бросающий вызов Создателю, бунт против Бога, что не может не обернуться трагическими последствиями: — существует опасность формирования околонаучных полукриминальных исследовательских групп, стремящихся к незаконному личному обогащению через обещание «чуда» клонирования; — клонирование создаст угрозу человеческому достоинству, уникальности и личной неприкосновенности, делая наследственность человека беззащитной перед посторонним вмешательством; — широкомасштабное клонирование будет означать вторжение в наследственное разнообразие человеческой популяции — естественную основу ее социального и биологического благополучия, включая устойчивость к неблагоприятным внешним воздействиям и различным заболеваниям, в конечном счете, возможно вырождение и деградация человечества; — тиражирование определенных генотипов может быть использовано злонамеренными людьми для реализации криминальных и/или милитаристских планов, отрицательные последствия которых окажутся соизмеримыми или даже превзойдут последствия геноцида целых народов, осуществлявшегося гитлеровским фашизмом. Что же касается клонирования изолированных клеток и тканей живых организмов, равно как и использования целого ряда современных молекулярно-генетических методов, то против этих технологий не может быть возражений, поскольку они не нарушают суверенитета человеческой личности и полезны в научно-исследовательских работах, медицинской и сельскохозяйственной практике. Общественно-церковный Совет по биомедицинской этике Московского Патриархата считает свои долгом предупредить о грозящей опасности клонирования человека и обратиться ко всем, кто причастен к исследованиям в данной области, с призывом отказаться от дальнейших разработок, предпринять все меры к тому, чтобы не допустить не только законодательной легализации клонирования человека, но и воздействия на общественное сознание с целью формирования в нем представлений о морально-этической допустимости и безопасности этой процедуры. Мы обращаемся также к представителям других религиозных конфессий с просьбой поддержать нашу позицию.

Сегодня возможность сохранения человеческой цивилизации зависит от того, каким ценностям будет отдано предпочтение. От того, хватит ли моральных и нравственных сил, чтобы устоять от соблазна продления жизни небольшого числа людей, за счет сознательного уничтожения множества других, за счет превращения их в потенциальных доноров, в биомассу, в ходячие вместилища «запасных частей». Общественно-церковный Совет по биомедицинской этике считает, что единственной правовой нормой, способной оградить граждан Российской Федерации от опасности как очевидных, так и непредсказуемых отрицательных последствий клонирования человека, должна стать норма закона, устанавливающая запрет на любые исследования и разработки в этой области».

⇐ Предыдущая567891011121314Следующая ⇒

Поделиться:

Воспользуйтесь поиском по сайту: