 |
В. Семантическая неоформленность
|
|
|
|
Паттерны, собранные в этом разделе, относятся к процессам, с помощью которых люди выносят суждения и придают смысл поведению, действиям и событиям. Эти процессы могут быть “плохо оформленными”, когда они ведут к чрезмерным упрощениям или искажениям. Это следующие паттерны:
1. СЛОЖНАЯ ЭКВИВАЛЕНТНОСТЬ. Данный паттерн имеет место, когда о двух или более переживаниях говорят, как если бы они были “эквивалентными” в поверхностной структуре говорящего. Например, в утверждении “У него плохое здоровье, он, должно быть, себя просто ненавидит” говорящий подразумевает, что “плохое здоровье” каким-то образом является эквивалентом “ненависти к себе”. Однако, эти два понятия совершенно не обязательно являются эквивалентными на уровне сложных эмоциональных и физических глубинных структур, составляющих человеческую сущность. Другими примерами “сложных эквивалентов” могут служить такие высказывания: “Если вы мыслите и действуете вне социальных норм, это значит, что вы психически нестабильны”, “Безопасность означает, что у вас есть силы бороться с врагами”, “Если вы не говорите много, это должно означать, что вам нечего особенно сказать”. Каждое утверждение устанавливает некоторую “эквивалентность” двух понятий. Возможно, что более точно это явление можно было бы назвать “упрощенной эквивалентностью”. Опасность подобных утверждений заключается в том, что в этом случае сложные взаимоотношения на уровне глубинной структуры чрезмерно упрощаются на уровне поверхностной структуры. Эйнштейн сказал: “Все следует делать настолько простым, насколько это возможно, но никак не проще”. Часто бывает важно исследовать такие эквивалентности путем постановки следующих вопросов: “Как именно вы об этом знаете?” Это помогает вскрыть предположения, пресуппозиции и референтный опыт, лежащие в основе данной эквивалентности.
|
|
|
Кажется очевидным, что суть “интерпретации” заключается в установлении кластеров сложных эквивалентностей, которые, с одной стороны, придают смысл, а, с другой, стремятся ответить на вопрос: “Как вы об этом знаете?” Ясно, что большая часть аналитических и терапевтических методов Фрейда основывалась либо на формировании, либо на расшатывании кластеров “сложных эквивалентностей”. Например, интерпретация символов почти полностью основана на формировании таких эквивалентностей. Когда говорится, что “гриф означает мать” или “хвост означает фаллос”, мы имеем дело с классическим примером создания лингвистических “сложных эквивалентностей”. Анализ и интерпретация Фрейдом жизни Леонардо включает установление, а затем подгонку многочисленных “фрагментов” эквивалентностей в “целую массу связанных идей”. Его анализ непостижимой статуи Моисея, о которой “было высказано так много различных суждений” и которая вызвала появление “столь разных точек зрения”, включал в себя установление новой схемы сложной эквивалентности, необходимой для интерпретации позы статуи и характера великого лидера; это открыло новую перспективу, разрешившую конфликт между ранее существовавшими точками зрения.
Таким образом, с положительной стороны, связи, установленные при некоторых интерпретациях могут помочь либо упростить, либо объяснить сложные взаимоотношения. Однако, с другой, проблемной стороны, сложные эквивалентности нередко искажают или чрезмерно упрощают системные отношения. Пациенты (и семьи пациентов) часто интерпретируют свои симптомы в очень негативном смысле, или же таким образом, что это помогает сохранению симптома. Как мы уже замечали ранее, задача состоит не столько в том, чтобы найти “правильную” эквивалентность, сколько в том, чтобы оказаться способным найти интерпретации, открывающие новую перспективу, более широкую карту или способ мышления, отличающийся от того типа мышления, который создал проблему. (Целью Фрейда при интерпретации поведения Леонардо и статуи Моисея явилось не столько нахождение правильной интерпретации двух великих гениев Возрождения, но, скорее, стремление показать, что возможно существование карт с более широкой перспективой, карт, основанных на других сложных эквалентностях). Если представить себя на секунду одним из пациентов Фрейда, можно вообразить, каким приятным сюрпризом было бы, если бы кто-то сказал вам, что ваши проблемы связаны с процессами, которые также повлияли на Леонардо, Шекспира, на формирование египетской мифологи, и вы тогда не воспринимали бы себя просто как противную занозу для своих родственников. Интерпретации Фрейдом симптомов пациентов были намного богаче и привлекательнее их собственных интерпретаций.
|
|
|
2. ПРИЧИНА-СЛЕДСТВИЕ. Это утверждения, в которых между двумя переживаниями явно или неявно подразумеваются причинно-следственные отношения. Как и в случае со сложной эквивалентностью, подобные отношения могут быть, а могут и не быть точными и достоверными на уровне глубинных структур. Например, из утверждения “Критика заставит его уважать правила” неясно, как именно действие критики заставит человека, о котором здесь идет речь, выработать уважение к правилам. Такое действие может вызвать и противоположный эффект. Утверждения данного типа оставляют неопределенными большое количество потенциально важных недостающих связей.
Конечно, это не означает, что все причинно-следственные утверждения недостоверны. Некоторые из них достоверны, но неполны. Другие верны лишь при определенных условиях. В самом деле, утверждения о причине-следствии являются одной из форм неопределенных глаголов. Главная опасность утверждений о причине-следствии заключается в том, что при этом отношение, о котором идет речь, представляется слишком простым или механистичным. Поскольку сложные системы составлены из большого количества взаимно причинных связей (таких, как человеческая нервная система), многие явления представляют собой результат действия не единственной, но множественных причин.
|
|
|
Так, для утверждений, подобных следующим: “Близкие отношения Леонардо с матерью в раннем детстве послужили причиной того, что он стал гомосексуалистом”, “Подавление сексуальных влечений вызывает эти симптомы”, “Бессознательные конфликты вызывают симптомы истерии” или “Разговоры о ваших проблемах заставят их рассеяться”, можно попытаться исследовать и проверить достоверность причинных связей, о существовании которых здесь делается утверждение. Этого можно добиться, исследуя детали подразумеваемой причинной цепи. Чтобы сделать это, следует спросить: “Каким именно образом близкие отношения Леонардо с матерью послужили причиной того, что он стал гомосексуалистом?”, “Как именно подавленные сексуальные влечения вызывают появление симптомов?”, “Как именно бессознательные конфликты вызывают симптомы истерии?”, “Как именно разговоры о проблемах заставят их рассеяться?” Если ответов на эти вопросы не последует, тогда подразумеваемые причинно-следственные отношения могут быть отброшены за недостатком доказательств или же приняты на веру (или они могут быть приняты по причине отсутствия лучшего объяснения). Фрейд потратил много времени, пытаясь заполнить недостающие связи в таких причинно-следственных утверждениях, помогая другим исследовать и пересмотреть их собственные убеждения по поводу причин и следствий. В самом деле, кажется, что большая часть его труда была посвящена объяснению деталей и исследованию ответвлений некоторых предположений о причинах и следствиях.
Вместе со сложной эквивалентностью причинно-следственные утверждения и убеждения являются ключевым элементом процесса интерпретации. Они составляют основу, на которой мы совершаем наш выбор действий. В конце концов, именно эти убеждения определяют, как именно мы применяем то, что знаем. Например, если мы убеждены, что аллергия вызывается внешним аллергеном, тогда будем стараться избегать этого аллергена. Если убеждены, что аллергия вызывается гистамином, будем принимать антигистаминные препараты. Если стрессом, будем стремиться уменьшить стресс, и так далее. Комбинация сложных эквивалентностей и причинно-следственных отношений образует основу наших систем убеждений и представляет собой фундаментальные процессы, лежащие в основе программирования и диагноза. Такие утверждения, как “Если X=Y, тогда делайте Z”, включают в себя начало причинного действия, основанного на восприятии эквивалентности. Очевидно, что аналитические и терапевтические методы Фрейда были основаны на некотором наборе убеждений о причинах и следствиях. Как и в случае со сложной эквивалентностью, проблема состоит не в том, удалось ли кому-то найти правильное убеждение о причинах и следствиях, а в том, каких практических результатов человек может достигнуть, если будет действовать “как если бы” некоторое причинное отношение уже существовало.
|
|
|
3. ЧТЕНИЕ МЫСЛЕЙ. В этих утверждениях говорящий убежден: он знает, что чувствует, думает или имеет в виду другой человек или группа людей. В утверждении “Фрейд думал, что все зависело от секса” говорящий претендует на то, что знает внутренний опыт другого человека, на то, что обладает способностью “читать его мысли”. Это может оказаться в большей степени интерпретацией говорящего, чем утверждением о действительном факте, подтверждающем собственные мысли Фрейда. Подобным примером чтения мыслей являются такие высказывания, как: “Психологи не интересуются биологическими воздействиями на здоровье” или “Доктора не обращают внимания на чувства своих пациентов”. Для того, чтобы проверить степень достоверности данных утверждений, обычно задается такой вопрос: “А как именно вы об этом знаете?”
Конечно, мы не хотим сказать, что утверждения, подразумевающие “чтение мыслей” некоторого рода, являются непременно плохими. Чтение мыслей в некоторых формах лежит в основе эмпатии и сочувствия ровно настолько же, насколько и в основе предубеждений. Как и другие паттерны вербальной поверхностной структуры, чтение мыслей включает в себя просто некоторый объем генерализации, опущения и искажения. Проблема состоит не в том, чтобы избежать чтения мыслей как некоего нарушения, но, скорее в том, чтобы получить ясное представление о цепи сложных эквивалентностей, пресуппозиций и причинно-следственных предположений, сделанных в процессе получения вывода.
Вообще, в некоторым смысле чтение мыслей является конечной целью интерпретации, а также и моделирования. Когда мы говорим, что “Микеланджело намеревался изобразить другого Моисея, нежели тот, который был описан в Библии” или “Леонардо хотел компенсировать потерю матери, когда писал Мону Лизу”, или “Фрейд поставил себя в позицию восприятия Моисея”, мы очевидно используем некоторого рода чтение мыслей. Достоверность данных утверждений основана на некоторой цепи сложных эквивалентностей, пресуппозиций и причинно-следственных предположений, сделанных в процессе получения выводов; а для этого следует ответить на вопрос: “Как вы об этом знаете?” Задачей НЛП в не меньшей степени, чем задачей Фрейда, является способность получать ответ на этот вопрос. Другие могли бы смутиться или начать защищаться, но Фрейд, по-видимому, считал ответ на подобный вопрос интересной, стимулирующей ум и достойной задачей. Может быть, причиной, по которой Фрейда не забыли до сих пор, как раз и является то, что он с таким упорством искал ответ на вопрос: “Как вы об этом знаете?”
|
|
|
4. УТРАЧЕННЫЙ ПЕРФОРМАТИВ. Оценочные слова — “ правильно, неправильно, хорошо, плохо, справедливо ” и т.д. — имеют тенденцию к диссоциации от действий, причин и референтного опыта, впервые установивших их ценность. Другими словами, процесс и перспектива, через которые суждение было сделано вначале, оказалось утерянным на уровне поверхностной структуры. Такие слова часто могут носить более жесткий или претенциозный характер, чем быть полезными. Сказать, что “у Фрейда была правильная карта мира” или что “у Фрейда была неправильная карта мира” в равной степени догматично и бесполезно. В обоих этих утверждениях говорящий уравнивает или путает свое собственное представление о мире с самим миром. В сложной системе существует множество разных перспектив, каждая из которых имеет свою собственную ценность и важность. По словам антрополога Грегори Бейтсона, “мудрость приходит тогда, когда мы садимся вместе и правдиво обсуждаем наши различия... без намерения их изменить”. Таким образом, в ответ на утраченный перформатив следовало бы задать вопрос: “Правильно или неправильно, в соответствии с чьим мнением?” или “Плохо в соответствии с какими критериями?” или “Хорошо в сравнении с чем?”
Положительная задача “утраченных перформативов” заключается в том, чтобы придать значение и смысл наблюдаемым действиям и событиям. Они часто являются конечным результатом интерпретаций. Не так важно избавиться от оценок, как определить и знать путь, по которому человек пришел к конечному выводу. Часто мы принимаем вывод без проверки и без исследования тех шагов, которые к нему привели. Фрейд, по-видимому, твердо намеревался “восстановить” перформативы, лежащие в основе его оценок. И может быть, как раз в этом и заключается ключ к его успеху и славе. Он проследил собственные мыслительные процессы путем развития высокой степени “метазнания” собственных мыслительных паттернов. Замечание Фрейда, что ему нужно было проанализировать путь своей собственной глубинной реакции на статую Моисея работы Микеланджело, потому что “некоторая рационалистическая или, возможно, аналитическая часть моего ума восстает против того, чтобы подвергнуться воздействию чего-либо, не зная почему так сильно это воздействие на меня и что именно на меня воздействует”, указывает на значительное осознание утраченных перформативов. Хотя у него были отдельные “белые пятна” относительно других паттернов метамодели, но все же данная способность явилась самой сильной стороной Фрейда, той сильной стороной, которая сделала его тем, кем он был.
В таблице, приведенной ниже, основные паттерны метамодели и вопросы, которые следует задавать для того, чтобы исследовать глубинные структуры, лежащие в их основе. Если посмотреть на различные паттерны метамодели, станет ясно, что к одному слову или группе слов можно применить одновременно более одной из этих категорий. Некоторые слова представляют несколько областей неясности. Точно так же и некоторые утверждения часто содержат более одного паттерна метамодели.
Упражнение по самоанализу метамодели — пример
Итак, похоже, что в своей аналитической и терапевтической работе Фрейд бессознательно руководствовался паттернами, определенными в метамодели. Следующее упражнение представляет метод, с помощью которого можно научиться сознательно применять паттерны метамодели в качестве инструмента для анализа и исследования самого себя.
|
На первой строке напишите предложение, описывающее проблему, результат или ситуацию, которую вы хотели бы проанализировать и исследовать. Посмотрите на слова, которые вы употребили в описании и подчеркните или обведите ключевые. Используя приведенную выше таблицу, определите, к какой категории метамодели относится каждое из них. Вы можете использовать приведенные ниже аббревиатуры для того, чтобы пометить категории, к которым относятся конкретные слова или фразы.
НГ = Неопределенный глагол СО = Сравнительное опущение
Н = Номинализация НС = Неопределенное существительное
О = Опущение МО= Модальный оператор
ПС = Причина-следствие УК = Универсальный квантификатор
ЧМ = Чтение мыслей УП = Утерянный перформатив
Напишите под своим предложением соответствующий вопрос из метамодели к каждому выделенному слову. Интуитивно выберите наиболее важный вопрос для исследования и напишите собственный ответ на строке с номером 2. Повторяйте эту операцию с каждым предложением, пока не заполните все строки. Ниже приведен пример.
НГ СО
1. Проблема: Я хотел бы выражать себя с большей легкостью.
Вопросы: Как именно выражать себя? С легкостью, большей, чем кто и как именно?
НГ НС НС
2. Сообщать мои идеи другим людям.
Вопросы: Как именно сообщать? Какие именно идеи? Каким именно “другим людям”?
НГ НС МО
3. Изложить их в статье или книге, я знаю, что мог бы это сделать.
Вопросы: Как именно изложить? В какой именно статье или книге? Что вас останавливает?
СО НГ НГ
4. Я становлюсь слишком критичным по отношению к самому себе и блокирую свои возможности.
Вопросы: Слишком критичен в сравнении с чем или с кем? Как именно критичен? Как именно блокируете свои возможности?
НГ Н УП СО
5. Я начинаю думать, что моя работа недостаточно хороша.
Вопросы: Как именно думать? Ваша работа над чем и каким образом? Достаточно хороша для кого? Хороша по чьему мнению и в соответствии с какими критериями? Хороша по сравнению с чем?
6. Послушайте мои внутренние негативные комментарии о том, что я пишу.
Упражнение по самоанализу метамодели
А теперь попробуйте проделать это сами. На строке номер 1 напишите предложение, описывающее проблему, результат или ситуацию, которую вы хотели бы проанализировать или исследовать. Посмотрите на слова в описании и пометьте те из них, которые являются ключевыми. Используя таблицу, определите к какой категории метамодели относится каждое из ключевых слов. Для указания категорий можете использовать сокращения.
На строке, расположенной непосредственно под предложением, напишите соответствующие категориям метамодели вопросы к каждому из помеченных слов. Интуитивно выберите наиболее важные для вас вопросы и запишите ваши ответы на следующей пронумерованной строке. Повторяйте этот процесс с каждым новым предложением, пока не заполните все строки.
1. Проблема: ______________________________________________
Вопросы:_________________________________________________
2.________________________________________________________
Вопросы:_________________________________________________
3.________________________________________________________
Вопросы:
4.________________________________________________________
Вопросы:_________________________________________________
5.________________________________________________________
Вопросы:_________________________________________________
6.________________________________________________________
Важно иметь в виду, что целью метамодели является не столько поиск “правильных” ответов, сколько умение задавать хорошие вопросы, стремление скорее расширить нашу карту мира, чем построить “хорошую карту мира”. Целью метамодельной системы вопросов является помощь в хождении и восстановлении пропущенных связей, бессознательных предположений и референтного опыта, составляющего “глубинную структуру” наших сознательных моделей мира. В процессе этой работы мы можем использовать язык как средство, облегчающее естественный процесс “ассоциативной коррекции”, который, как полагал Фрейд, является источником исцеления.[17] Таким образом, процесс постановки вопросов в метамодели имеет открытые перспективы; это исследование, которое может привести ко многим озарениям и открытиям.
1.7. Изменение личностной истории
Фрейд утверждал, что инсайт часто сам по себе и вызывает изменения, но метамодель не предназначена выполнять функцию “терапии” или техники решения проблем. На самом деле одной из ее целей является направление к нахождению тех областей, которые возможно сузить для решения проблемы”. Например, когда мы задаем себе или другим вопросы по метамодели, можно попасть в некоторый тупик. Часто получается, что возникает блок или пустой участок по отношению к информации, которую мы пытаемся собрать, или появляется чувство, что мы просто ходим по кругу. Явления подобного рода Фрейд называл сопротивлением. Вот как он описывал это на примере одного из своих пациентов:
“Когда бы мы ни подходили к моменту, при котором некоторая часть бессознательного материала, особенно для него болезненная, должна была попасть в сознание, он начинал выражать крайнюю степень критики; даже если ранее уже понял и принял его большую часть, все равно в такие моменты все эти достижения забывались; в своем стремлении противостоять любой ценой пациент может вести себя так, как если бы он был умственно неполноценным, и проявляет своего рода “эмоциональную тупость”. Если удается помочь преодолеть это новое сопротивление, он вновь обретает свои озарения и понимание”. (З. Фрейд. Введение в психоанализ. Лекции. М., Наука).
По мнению Фрейда, это часто случалось именно в тот момент, когда вот-вот должна была появиться наиболее значимая информация — ответ, который с таким старанием искали и пациент, и терапевт; именно в данный момент пациент неожиданно начинал наиболее сильно сопротивляться — как если бы он на самом деле боролся против перенесения в сознание ответа, необходимого для изменения его личности. Подобное “сопротивление” представляет собой своего рода метасимптомом в том смысле, что является интерференцией, не дает исследовать или соприкоснуться с теми выявленными симптомами, которые человек пытается разрешить. Этот тип тупиковой ситуации может иметь разные проявления. Фрейд назвал лишь один из видов — “эмоциональную тупость”. Иногда это бывает иррациональное чувство тоски, гнева, замешательства или своего рода психологический “туман”. Возможно, это чувство, с которым человек уже много раз боролся, но которое, не поддаваясь контролю, снова и снова возникает в ключевые моменты.
Хотя у многих людей подобная реакция вызывала разочарование и раздражение, для Фрейда она являлась именно той тайной, которая интриговала и привлекала внимание[18]. Вместо того чтобы огорчаться или негодовать по поводу подобного сопротивления со стороны пациентов, Фрейд задумался над вопросом:
“Как мы могли бы объяснить тот наблюдаемый факт, что пациент борется столь энергично против освобождения от своих симптомов и против того, чтобы его психические процессы вернулись к нормальному функционированию? Мы говорим, что здесь столкнулись со следами работы могущественных сил, которые противостоят любому изменению в состоянии; это могут быть те же самые силы, которые первоначально вызвали появление данного состояния”. (З. Фрейд. Введение в психоанализ. Лекции. М., Наука).
Вместо того чтобы испытывать замешательство или раздражение по поводу своих пациентов, Фрейд искал причины и “смысл” их сопротивления. Как и в своих исследованиях, Фрейд искал значение этого “метасимптома” во “ впечатлениях и ощущениях, из которых оно появилось, и в той цели, которой служило ”**.
С точки зрения Фрейда, это кажущееся иррациональным сопротивление имело больше смысла по отношению к прошлому, чем по отношению к настоящему. Он полагал, что подобное сопротивление происходило, когда нечто в настоящем служило пусковым механизмом для того, чтобы человек “ регрессировал ” к более раннему опыту и бессознательно вновь переживал этот опыт или некоторые его эпизоды. Прошлые события действовали как своего рода инерционный механизм, “противодействующий любому изменению состояния”.
Согласно Фрейду, когда реализация некоей психической, эмоциональной или инстинктивной функции встречала какой-либо внешний блок или затруднение, сформировавшиеся в значимой точке личностной истории человек “регрессировал” к более ранним проявлениям этой функции. Фрейд описывал это явление так:
“Импульс найдет возможность для того, чтобы таким образом регрессировать, когда выполнение его функции в более поздней и развитой форме встречает мощные внешние преграды, препятствующие в достижении цели, заключающейся в удовлетворении”. (З. Фрейд. Введение в психоанализ. Лекции. М., Наука).
Фрейд сравнивал этот процесс с освоением границы пионерами или “ переселенцами, которые оставили позади на своем пути большое количество стоянок... самые первые естественно отходили на эти позиции, когда терпели поражение или когда встречались со слишком сильным врагом. И... чем больше из них останется позади в процессе продвижения вперед, тем больше будет опасность поражения”. (З. Фрейд. Введение в психоанализ. Лекции. М., Наука). Фрейд придумал термин “фиксация” для описания “мест остановок” в личностной истории человека; места, где происходила “задержка составляющего импульса на ранней стадии ”. Подобная “фиксация” может сформироваться или образоваться после какого-либо важного события в жизни человека (например, разлуки с родной матерью — в случае с Леонардо). Позже человек в определенных ситуациях или при определенных условиях может “регрессировать” к этим событиям. По мнению Фрейда, “ чем сильнее фиксация на пути развития, тем легче будет эта функция отступать перед внешними препятствиями, регрессируя к фиксациям...”
Таким образом, в восприятии Фрейда и симптомы, и сопротивления часто являлись результатом действия возвращающих причин, связанных с важными событиями, происшедшими в раннем детстве, когда была сформирована фиксация. Например, в классическом исследовании истерии (вместе с Джозефом Брейером, 1895) Фрейд утверждал, что:
“В травматических неврозах действующей причиной болезни является не пустяковая физическая рана, но аффект страха, то есть психическая травма. По аналогии, наше исследование показало, что для многих, если не для большей части истерических симптомов существуют возвращающие причины, которые могут быть описаны только как психические травмы... В случае обычной истерии довольно часто случается так, что вместо единственной большой травмы мы наблюдаем ряд частичных травм, которые формируют группу провоцирующих причин”. (З. Фрейд, Дж. Брейер. Исследование истерии).
Фрейд полагал, что для людей, у которых проявлялись “невротические” или “истерические” симптомы, “психическая травма” или группа “частичных травм”, возникших в результате некоторых событий в их жизни, создали “фиксацию”, к которой человек постоянно регрессирует при определенных обстоятельствах. Утверждая, что “истерики страдают главным образом от воспоминаний”, Фрейд заключал:
“Нормальный человек способен устранить сопровождающий аффект через процесс ассоциаций... Воспоминания, которые определяют истерические явления, существуют в течение длительного времени с поразительной свежестью и со всей своей аффективной окраской... Эти ощущения полностью отсутствуют в памяти пациента, когда он находится в нормальном психическом состоянии, или же присутствуют, но лишь в свернутом виде”. (З. Фрейд, Дж. Брейер. Исследование истерии).
Фрейд утверждал, по сути, что человек регрессировал и вспоминал событие на эмоциональном и психологическом уровне, но не имел или имел очень слабое сознательное психическое представление данного опыта. По Фрейду, эта ситуация препятствовала завершению естественного цикла “ассоциативной коррекции” воспоминания и блокировала “разрядку” эмоционального аффекта[19].
“Стирание воспоминания или утрата его аффекта зависит от различных факторов. Наиболее важен факт присутствия энергичной реакции на событие, которое вызвало аффект. Под реакцией мы понимаем целый класс спонтанных и невольных рефлексов — от слез до актов отмщения, — когда, как показывает наш опыт, эти аффекты получают разрядку. Если такая реакция имела место в достаточной степени, большая часть аффекта исчезает... Если же реакция была подавлена, аффект остается привязанным к воспоминанию”. (З. Фрейд, Дж. Брейер. Исследование истерии).
Итак, по Фрейду, фиксация образуется, когда некоторый процесс не завершает своего естественного жизненного цикла и не оказывается отпущенным или “отреагированным”. Фрейд объяснял:
“Представляется... что эти воспоминания соответствуют травмам, которые не были в достаточной степени отреагированы; и если мы более детально рассмотрим те причины, которые этому помешали, то увидим по крайней мере два ряда условий, при которых реакция на травму не может происходить.
Первую группу составляют те случаи, когда пациенты не отреагировали на физическую травму, поскольку либо сама природа травмы исключает реакцию, как, например, в случае невозвратной утраты любимого человек, либо потому, что социальные обстоятельства сделали эту реакцию невозможной, либо потому, что это было связано с чем-то, что пациент хотел забыть и поэтому намеренно стремился удалить его из своего сознания, запретить и подавить...
Вторая группа ситуаций определяется не содержанием воспоминаний, но психическим состоянием, в котором пациент получил исследуемый опыт. Среди других причин истерических симптомов различаются идеи, которые сами по себе не являются значительными, но их навязчивость связана с тем фактом, что они возникли во время воздействия сильно парализующих аффектов — таких, как испуг, или во время абсолютно аномальных психических состояний — таких, как полугипнотическое сумеречное состояние мечтаний, состояние самогипноза и т.д...
В первой группе пациент намерен забыть огорчающий опыт и, соответственно, помещает его как можно дальше от ассоциаций; во второй группе ассоциативная проработка не может происходить успешно из-за того, что не существует обширной ассоциативной связи между нормальным состоянием сознания и патологическими состояниями, в которых эти идеи возникли”. (З. Фрейд, Дж. Брейер. Исследование истерии).
Фрейд утверждал, что есть две причины, из-за которых воспоминания не завершают своего цикла и не становятся “в достаточной степени отреагированными”: 1) внешние обстоятельства помешали этому, или содержание их является чем-то таким, что человек “намеренно подавляет”, потому что желает это забыть;
2) человек находился в необычном состоянии сознания в то время, когда произошло это событие, и оно помешало установлению естественной “ассоциативной связи” с “нормальным состоянием сознания”.
В обоих случаях задача состоит в том, чтобы полностью связать воспоминание с естественным ассоциативным процессом, чтобы воспоминание могло достичь точки завершения. И именно таким образом, считал Фрейд, можно было “довести до завершения действующую силу идеи, которая не была отреагирована в первый момент, позволив ее подавленному аффекту найти выход через речь”. Он утверждал:
“Реакция раненного человека на травму производит полное “катарсическое” действие, только если это адекватная реакция, например, месть. Но язык служит заменой действию; с помощью языка аффект может быть отреагирован почти так же эффективно”. (З. Фрейд, Дж. Брейер. Исследование истерии).
Для того, чтобы язык был эффективен как механизм излечения, он должен быть использован определенным образом. Фрейд описывал эту закономерность следующим образом:
“Мы обнаружили, к нашему величайшему удивлению, что каждый индивидуальный истерический симптом немедленно и навсегда исчезал, когда нам удавалось вывести на свет воспоминание о событии, которое спровоцировало его появление, и возбудить сопровождавший его аффект, когда пациент описывал это событие с максимально возможной точностью и выражал аффект словами. Воспоминание без аффекта почти никогда не приносило результата. Физический процесс, некогда который имевший место должен быть воспроизведен так живо, как только возможно... после чего он получает выход в словах. (З. Фрейд, Дж. Брейер. Исследование истерии).
Итак, успех “лечения разговором” при устранении симптомов был основан на способности а) вынести на свет воспоминание о событии, вызвавшем его появление, б) описать это событие “с максимально возможной точностью”, в) возбудить сопровождавший его аффект и г) выразить аффект словами. Это не просто “разговор о” событии. И событие, и связанный с ним эмоциональный аффект, должны быть сначала вновь пережиты, а затем выражены словами. Фрейд указывал: “Воспоминание без аффекта почти никогда не давало результата”. Разговор просто о чем-либо приводит к диссоциации и не ведет к появлению необходимой связи между аффектом и “нормальным сознанием”. Слова должны иметь отношение и выражать переживаемые ощущения и эмоции. “Физический процесс, некогда имевший место, должен быть повторен так живо, как только возможно... после чего он получает выход в словах”.
В модели НЛП Фрейд подразумевает, что репрезентация, изначально являющаяся в основном кинестетической (относящейся к чувствам и эмоциям) должна получить перекрывание со зрительной (“вынести на свет воспоминание о событии”), а затем с вербальной (“описать это событие”, “выразить аффект словами”) репрезентативными системами.
Как только прошлое событие оказывалось “вынесенным на свет” и получало словесное выражение, могла начаться “ассоциативная коррекция”. Частью процесса “ассоциативной коррекции” явилась разработка “метаосознания” отношения нынешнего выражения симптома к прошлым событиям и обстоятельствам. Например, основываясь на принципах своей работы с навязчивыми идеями и компульсиями, Фрейд утверждал:
Самые дикие и эксцентричные навязчивые или компульсивные идеи могут быть развеяны, если их исследовать достаточно глубоко. Решение достигается путем привнесения навязчивых идей во временное отношение с опытом пациента — то есть путем выяснения, когда конкретная навязчивая идея появилась впервые и при каких внешних обстоятельствах она имеет обыкновение проявляться вновь. (З. Фрейд. Введение в психоанализ. Лекции. М., Наука).
В модели НЛП возможны две фундаментальные точки наблюдения “временных отношений”: восприятие чего-либо “во времени” (включенное время) или “сквозь время” (сквозное время). Восприятие события “во включенном времени” означает выбор позиции, связанной с событием, которое разворачивается перед нами; это означает видеть, слышать и чувствовать все, что происходит своими собственными глазами, ушами и телом, со всей “полнотой его аффективной окраски”. В этой позиции восприятия, “настоящим временем” является настоящая физическая позиция, а “будущее время” представлено в виде линии, направленной от человека вперед, тогда как прошлое время направлено по этой линии от него назад. Таким образом, человек идет в будущее, а прошлое оставляет позади. Для того, чтобы вновь пережить или “регрессировать” к переживаниям, необходимо переживать их во включенном времени.
|
Линия “включенного времени”
Если воспринимать события в “сквозном времени”, тогда удобной позицией наблюдения будет позиция нахождения вне последовательности событий. Человек диссоциирован от всего, что наблюдается. С этой позиции “линия времени” обычно представляется нам таким образом, что “прошлое” и “будущее” находятся на линии, которая тянется слева направо, причем “настоящее время” находится где-то посередине. Чтобы описать событие и сопровождающий его аффект, а затем установить временные отношения с другим опытом человека, следует воспринимать данное событие из “сквозного времени”.
Эти две позиции, которые можно представлять либо зрительно, либо используя реальное физическое пространство, создают разные восприятия одного и того же события. Позиция сквозного времени эффективна для анализа, но является более пассивной, поскольку наблюдатель диссоциирован. Позиция включенного времени оказывается более активной и вовлеченной, но при этом проще дать событию себя захватить и “потерять видение целого”.
С точки зрения Фрейда, многие психические и эмоциональные симптомы, которые он наблюдал в настоящем, являлис
|
|
|
