Леворадикальные популистские режимы в Латинской Америке

В начале 2000-х годов произошёл «левый поворот» в странах Латинской Америки – приход к власти в целом ряде стран левых политиков, как умеренных (Бразилия, Аргентина), так и радикальных (Венесуэла, Боливия). Главной причиной была неолиберальная политика правительств Латинской Америки в 1990-е годы, в долгосрочной перспективе ударившая по уровню жизни в этих странах. Так сложились социально-экономические предпосылки для «левого поворота».

Необходимой политической предпосылкой «левого поворота» стали кардинальные изменения в политической и в информационной сферах, произошедшие после краха в 1980-е годы латиноамериканских диктатур. Политическая демократия, свобода слова, бурное развитие и глобализация СМИ привели к тому, что раздробленные низшие слои общества осознали себя большинством. С их стороны вслед за этим последовал запрос на харизматических лидеров и на образец для подражания. Лидеры «левого поворота» отыскались среди местных политиков-популистов, вроде Уго Чавеса и Эво Моралеса. А вот образцом стала Куба. И у Чавеса, и у Моралеса было бы мало шансов удержать власть в первые годы своего правления без помощи кубинских советников и специалистов.

По мере развития левого движения в Латинской Америке образовалось и стало отчетливо видным его разделение на радикалов вроде венесуэльского президента Чавеса и левоцентристов вроде бывшего бразильского президента Лула. Радикалы обладают властью в Венесуэле, Боливии, Эквадоре, Никарагуа. На внешнеполитической арене страны, которыми управляют радикалы, объединены в так называемый Боливарианский альянс.

Наиболее заметный водораздел между радикалами и левоцентристами проходит по отношению к политической демократии. Для левоцентристов демократия является главной ценностью. Напротив, для левых радикалов демократия – это только средство для достижения целей.

Особенность политики радикалов заключается в опоре исключительно на низшие слои общества. Например, Чавес и его команда систематически ущемляют интересы иных социальных групп и загоняют оппозицию в угол. Радикалы рано или поздно разворачивают атаку на крупный и средний капитал, всемерно усиливая воздействие на все сферы экономики. Напротив, в Бразилии левоцентристы заботятся о том, чтобы не оттолкнуть от власти деловые круги.

В отличие от властей Бразилии, Аргентины, Уругвая, стремящихся к достижению консенсуса между различными политическими и социальными силами, радикалы, как правило, настроены на конфронтацию. В той же Венесуэле за время своего правления Чавес в корне испортил отношения с верхушкой бизнеса, католической Церковью, СМИ. Такое положение дел – неизбежное следствие стремления радикалов к созданию этатистской модели «социализма XXI века», который внутри стран, где правят радикалы, нередко навязывается силой, а в сфере внешней политики поддерживается экспансией альянса Венесуэлы и Кубы в другие страны региона.

Несмотря на всемирную известность, левые популисты в Латинской Америке во второй половине 2000-х годов стал наталкиваться на все возрастающее сопротивление.

В Сальвадоре в марте 2012 года местные левые, бывшие повстанцы, проиграли выборы консервативной партии. Наконец, самым ярким поражением левых сил стал переворот в Гондурасе, когда, несмотря на поддержку почти всех латиноамериканских стран, левый президент Мануэль Селайя, который хотел совершить государственный переворот, потерял власть.

Одной из причин остановки успехов левых в Латинской Америке, безусловно, является позиция США. Однако вряд ли американское влияние имело бы такое значение, если бы не те проблемы, с которыми «левый поворот» столкнулся внутри региона. Сегодня в Латинской Америке возникает спрос на новые политические идеи для более молодого поколения, которое уже не знакомо с диктатурой, беспросветной бедностью и бесправием. Политика радикалов по огосударствлению всего и вся не может не способствовать обострению социальных конфликтов, и тем самым создает запрос на иную политику. В результате этих социальных изменений левые радикалы в большинстве стран в последнее время сохраняют лишь относительно небольшое преимущество.

Эквадор. Президент Корреа, был избран в 2006 году, и переизбран в 2009 году. Его предвыборная платформа в 2006 г была популистской: «этическая революция»- борьба с коррупцией, социально-экономическая революция- направление денег на социальную сферу, отказ от проекта зоны свободной торговли с США, политическая революция- созыв Учредительной Ассамблеи. Во внешней политике- борьба с диктатом США, широкие связи с Венесуэлой. Корреа добился значительных успехов в социальной сфере, отстаивает позицию страны на внешней арене, однако многим не нравится усиление его власти и ограничение свободы СМИ, а также остающаяся коррупция. Своей политикой он вызвал недовольство бизнеса и СМИ. В 2010 г была совершена попытка государственного переворота.

Президент Перу Умала (бывший маоист и левый популист), который выиграл со второй попытки выборы президента в 2011 году, смог набрать во втором туре только 51% голосов. Следует заметить, что при этом на него работала и поддержка многочисленного индейского населения, и одиозность его главного соперника – дочери бывшего диктатора Фухимори, и прямая поддержка со стороны во главе с нобелевским лауреатом Варгасом Льосой. Придя к власти в таких условиях, Умала очень стеснен в действиях элитой перуанского общества, которая не допустила его к власти в 2006 году, когда он обещал подражать Чавесу, и приняла его во второй раз лишь на условиях отказа от радикальных реформ.

Относительно устойчивое положение лишь у президента Боливии Эво Моралеса, который на выборах в 2009 году набрал 60% голосов. Прочности его позиций способствует то, что Моралес – левый индейский националист, а Боливия – единственная страна региона, где индейцы составляют порядка двух третей населения. Благодаря наличию крупных природных богатств, в освоение которых активно инвестируют Венесуэла и Бразилия, экономическое положение Боливии неплохое. Несмотря на успехи режима Моралеса его стабильность зависит от поддержки со стороны Венесуэлы и Бразилии.

Куба до сих пор является авторитарным и социалистическим государством. Но и здесь председатель Государственного Совета Рауль Кастро проводит изменения. В октябре 2010 года правительство страны значительно увеличило число разрешенных видов предпринимательской деятельности.

В Никарагуа с 2006 года президентом является Д. Ортега, один из лидеров левого движения сандинистов, который уже был президентом страны в 1985-1990 гг. Стиль его правления можно охарактеризовать как авторитарный. В стране зреет массовое недовольство бедностью населения и его недемократическим правлением, большой вес имеют либералы.

Президент Венесуэлы Уго Чавес – это не просто лидер «левого поворота», а его символ и флагман. Благосостояние его страны основано на нефти: за счет этого на протяжении 13 лет Чавес проводит широкомасштабные реформы, борется с сильной внутренней оппозицией, ведет активную политику поддержки левых режимов в Латинской Америке и играет роль одного из видных противников США на международной арене. Хотя сам Чавес обладает сильной харизмой, а нефтяные доходы обеспечивают социальные программы, взрыв преступности, рост инфляции, ухудшение условий для бизнеса привели к снижению популярности левых и в Венесуэле. На последних парламентских выборах 2010 года Единая социалистическая партия ухудшила свой результат с 68% до 56%.

Сегодня созданный Чавесом режим стоит на грани катастрофы. Лидер венесуэльских социалистов очень тяжело болен. Тем не менее, он будет баллотироваться на новых президентских выборах, которые состоятся в октябре этого года. Парадоксальным образом «левый поворот» сегодня зависит от судьбы одного человека. В случае смерти Чавеса наиболее вероятным сценарием событий окажется падение, либо мягкий демонтаж его Боливарианской Республики. Поскольку сегодня Венесуэла – экономическая и политическая основа всего радикального крыла «левого поворота», исчезновение венесуэльской помощи приведет к быстрому закату популистских режимов в Боливии, Перу, Эквадоре, а Куба и Никарагуа вновь окажутся в глухой изоляции.