 |
Введение кантонного управления.
|
|
|
|
Введение кантонной системы управления и ее эволюция
Доклад
Выполнила: студент группы: Кулумбаева А.Г
Стерлитамакская государственная педагогическая академия имени Зайнаб Биишевой
Стерлитамак- 2008
Введение кантонного управления.
В 1798 г. в Башкортостане была введена кантонная система управления, просуществовавшая до 1866 г. Царские власти опасались новых восстаний башкир, поэтому они искали пути их предотвращения. Выдвигались различные проекты в этом отношении. Было даже предложение о раздаче башкир как крепостных крестьян дворянам. Предпочтение было отдано проекту, учитывавшему пограничное положение Башкортостана и превращению края в плацдарм для проведения активной политики в Казахстане и Средней Азии. Он предусматривал перевод башкир в военное сословие, установление жесткого режима и использование боевой энергии башкир для охраны юго-восточной границы империи и участия во внешних войнах России.
Власти не сразу нашли новую систему повинностей и управления башкирами. Первым шагом явилось введение для них в 1789 г. как основной повинности военно-сторожевой службы на границе с Казахстаном. Имеющиеся в крае 20 908 дворов башкир были поделены на 103 юрты (команды), во главе которых стояли назначенные юртовые старшины и их помощники. Для организации военно-сторожевой службы на Оренбургской пограничной линии к юртовым старшинам были определены походные старшины и сотники, которых соответственно насчитывалось 63 и 213. Но башкиры, неся военную службу, оставались в ведении гражданской администрации.
10 апреля 1798 г. император Павел I по представлению генерал-губернатора О. А. Игельстрома подписал указ о введении кантонной системы управления в крае, по которому башкиры и мишари были превращены в военное сословие, об образовании 11 башкирских и 5 мишарских кантонов, о порядке их службы по охране границ с Казахстаном. Одновременно было объявлено о создании 5 кантонов оренбургских и 2 оренбургских казаков619.
|
|
|
При переводе башкир в военное сословие были учтены особенности их жизни и быта, многолетний опыт военно-сторожевой службы и участия в военных действиях русской армии. Царская администрация отмечала большую склонность башкир «к воинским упражнениям», их «сметливость, привычку к степной местности, неутомимость в степных походах», «сносливость и крепость их лошадей». Позже генерал-губернатор В. А. Перовский писал, что «относительно воинского духа они (башкиры - А. А.} не уступают оренбургским казакам, а в иных отношениях даже превосходят прочие нерегулярные войска»620.
Василий Алексеевич Перовский, оренбургский военный губернатор в 1833-1842 гг., оренбургский и самарский генерал-губернатор в 1851—1857 гг., являлся выдающимся военно-политическим деятелем России первой половины XIX в., был внебрачным сыном графа А. К. Разумовского, имел звание генерал-лейтенанта, генерала от кавалерии, генерал-адъютанта, граф, кавалер высшей государственной награды - бриллиантовых знаков ордена св. Андрея Первозванного.
Как приближенный императора Николая I, управлял Оренбургским краем, имея самые широкие полномочия, был верным слугой самодержавного государства, много сделал для укрепления позиций правительства. Об этом свидетельствуют подавление им «огнем и мечом» волнений и восстаний народов, усиление Оренбургской укрепленной линии и казачьего войска; организация военных походов в Хивинское и Кокандское ханства. Он был инициатором возведения в Оренбурге ряда каменных зданий для государственных и общественных нужд, водопровода, Караван Сарая для Башкирского войска, разведения лесов на пограничной линии, открытия лесного училища, школ и училищ в ряде городов, добился вакансии для башкирских юношей в гимназии и университете Казани. Понимая неизбежность перехода башкир к земледелию и оседлости, в отличие от ряда губернаторов резко выступал против насильственных мер при решении этого вопроса. В. А. Перовский часто проводил лето на башкирских кочевьях, где общался с местными сказителями и сэсэнами, что импонировало башкирский феодальный верхушке и способствовало созданию его положительного образа. О нем как о человеке и правителе сложены и поныне сохранились башкирские песни и марши («Ак мечеть», «Сыр-Дарья», «Перовский»).
|
|
|
Военная служба башкир и мишарей была выгодна правительству и в финансовом отношении, ибо они несли службу за свой счет.
В 1803 г. башкирских кантонов стало 12. Они не имели особых наименований и различались только порядковым номером. 1-й кантон (центр кантона находился в дер. Елпачиха) состоял из башкир Осинского и Пермского уездов, 2-й (дер. Ибрагимово) - Екатеринбургского и Красноуфимского. 3-й (дер. Курманово) - Щадринского уездов Пермской губернии, 4-й (дер. Мало-Муйнаково) - Троицкого, 5-й (дер. Исянгильдино) - Челябинского, 6-й (дер. Хасаново) - Верхнеуральского, 7-й (дер. Мрясово) - Стерлитамакского, 8-й (дер. Юмран-Ибрагимово) - Уфимского, 9-й (дер. Бурангулово) - Оренбургского, 10-й (дер. Камилево) - Бирского, 11-й (дер. Челнанарат) - Мензелинского уезда Оренбургской губернии, Елабужского и Сарапульского уездов Вятской губернии, 12-й (дер. Шланлыкулево) — Белебеевского, Бугульминского и Бугурусланского уездов Оренбургской губернии62'.
Башкирские кантоны были образованы на основе территориального (уездного), а не родоплеменного (волостного) принципа. В состав кантонов обычно волости входили полностью. Но немало было случаев, когда волость оказывалась разделенной между несколькими кантонами. Это вело к ликвидации прежних волостей и раздроблению общей волостной собственности башкир на землю, оказавшихся в разных кантонах.
Мишарские кантоны находились на территории только Оренбургской губернии. 1-й кантон (дер. Адзитарово) включал мишарей Троицкого и Челябинского уездов, 2-й (дер. Бузовьязы) - Бирского и Мензелинского, 3-й (дер. Бузовьязы) - Стерлитамакского, 4-й (дер. Богданово) - Уфимского и 5-й (дер. Туркеево) - Бугульминского уездов.
|
|
|
По размеру территории и численности населения кантоны были неодинаковы. По сведениям на 1826 г., в 12 башкирских кантонах насчитывалось 1804 деревни с 47 480 дворами, в 5 мишарских кантонах - 356 деревень с 7652 дворами. 1, 2 и 3 башкирские кантоны имели от 30 до 68 деревень, 4, 5, 6, 8, 10 и 11 кантоны - от 102 до 202 деревень, 9 и 12 кантоны - от 242 до 284 деревень. Население в них колебалось от 4 до 22 тыс., а в мишарских - от 1500 до 6600 душ м. п. '
Кантоны делились на юрты (команды), которые состояли из групп деревень. В 1826 г. в башкирских кантонах было 375, мишарских - 67 юрт. Количество жителей в юртах колебалось от 100 до 1000 душ м. п. Эти различия вызывали неудобства при выполнении натуральных повинностей и выплате денежных налогов. Поэтому генерал-губернатор Перовский 13 августа 1833 г. предписал кантонным начальникам уравнять число душ в юртах таким образом, чтобы каждая из них состояла не менее чем из 750 душ м. п. К 1846 г. в башкирских кантонах было 247, в мишарских - 47 юрт. В юрте насчитывалось от 700 до 1000 душ м. п.623
В кантонах на 50 дворов приходилось по 1 чиновнику, что облегчило наблюдение за поведением башкир и мишарей. Ограничивалась свобода их передвижения по краю. Указом Сената от 24 сентября 1806 г. был запрещен свободный переезд башкир на жительство из одной губернии в другую. Тем самым был нанесен серьезный удар по экономическим интересам башкир, ведущих полукочевое скотоводческое хозяйство на своих вотчинных землях, расположенных на территории смежных губерний.
Указ от 10 апреля 1798 г. подтвердил прежние положения о запрещении самовольных отлучек жителей из деревень. Для передвижения по территории уезда башкиры и мишари получали отпускные свидетельства от юртовых старшин, по губернии - от кантонных начальников. На поездку в другие губернии требовалось согласие командующего Башкиро-мещерякского войска624. Башкиры и мишари подвергались тяжелым наказаниям за самовольные переселения, отлучки с места жительства и другие нарушения внутрикантонных порядков. Так, в 1799-1831 гг. за подобные провинности в 3-м башкирском кантоне из 2281 служащего подвергнуты были телесному наказанию 1149 чел,, т. е. каждый второй служащий625. Жителей деревень, принявших «нарушителей», облагали денежным штрафом или направляли вне очереди на крепостные работы.
|
|
|
Администрация преследовала любые проявления самостоятельности или недовольства со стороны рядовых башкир и мишарей. Чиновники кантонного аппарата управления вместе с местными богачами выступали организаторами мирских сходов, выносивших решения о насильственном изгнании из деревень жителей, которые жаловались на своих начальников и не повиновались властям.
Введение новой системы управления привело к полной ликвидации остатков башкирского самоуправления. Были запрещены традиционные башкирские праздничные йыйыны (съезды), служившие единственным местом для неофициальных встреч представителей различных деревень. Генерал-губернаторы П. К. Эссен и П. П. Сухтелен рассматривали йыйыны, на которые съезжались по несколько тысяч башкир, мишарей, татар, тептярей, как недопустимые собрания многонационального населения края, не совместимые с регламентом военно-феодального режима. В соответствии с мнением Государственного Совета от 29 февраля 1828 г. о ликвидации в стране «всяких непозволительных и соблазнительных сборищ, под каким бы видом названием оные не существовали», губернское правление вынесло определение о запрещении йыйынов, о чем 17 ноября 1831 г. было сообщено кантонным начальникам626.
Власти при управлении краем широко использовали политику «разделяй и властвуй», натравливали и противопоставляли башкир, мишарей, татар, казахов друг на друга. С 1747 по 1846 гг. существовал запрет на брак башкир с казашками. Распоряжением Перовского с 1853 г. было отменено пребывание башкир в Казахстане для обучения детей грамоте и «для отправления богослужения»627. Все это подтверждает слова В. И. Ленина: «Политика угнетения национальностей есть политика разделения наций»628.
Введение кантонной системы управления означало для башкирского и мишарского населения полное подчинение военно-административному контролю феодально-крепостнического режима. Управление населением кантонов находилось в руках чиновников. К ним относились кантонные начальники, их помощники, юртовые старшины и их помощники, деревенские начальники, юртовые сотники и десятники. Вторую группу составляли лица, отвечающие за несение военной и «рабочей» службы и не имеющие постоянных должностей: походные старшины, дистаночные начальники, походные есаулы и сотники. Чиновники кантонного управления комплектовались из представителей башкирской и мишарской феодальной верхушки, которую царское правительство старалось привлечь на свою сторону. Кантонные начальники утверждались генерал-губернатором из числа нескольких кандидатов, подобранных губернской администрацией. Но местной феодальной верхушке путем подкупа и обмана представителей губернской администрации и выборщиков из кантонов зачастую удавалось превратить эту должность в наследственную. Так, в течение трех-четырех десятилетий кантонными начальниками были выходцы из семьи Биктимировых, Куватовых, Султановых и других.
|
|
|
До 1834 г. кантонные начальники непосредственно подчинялись генерал-губернатору, а позднее - командующему Башкиро-мещерякским войском. В круг их обязанностей входило обеспечение выполнения населением военных и других государственных и земских повинностей, а также наблюдение за продажей и сдачей в аренду башкирских земель. Таким образом, они имели довольно широкие полномочия по управлению населением кантона. Кроме того, кантонные начальники были наделены правом вмешиваться в хозяйственную жизнь населения. Указом от 10 апреля 1798 г. на них возлагалось «крепкое смотрение за подчиненными им людьми, дабы они прилежали к домостроительству, земледелию и всем прочим работам». Тех башкир и мишарей, которые «не радеют» в своем хозяйстве, они могли отправить «в работники хорошим хозяевам... до того времени, пока исправят свое поведение и найдутся сами хозяйствовать»629. Это «право» открывало кантонным начальникам возможности для произвола, насилий и эксплуатации трудового населения.
Хотя башкиры и мишари в судебном отношении находились в ведении земской полиции и гражданских судебных учреждений, кантонные начальники самостоятельно решали многие вопросы, касающиеся имущественных споров и воровства. По свидетельству генерал-майора Оренбургского казачьего войска И. В. Чернова, «земские исправники считались не более как номинальными начальниками, а действительная власть над народом сосредоточивалась у кантонных начальников. Они од-. ни направляли действия его и руководили им»630.
Юртовые старшины назначались кантонными начальниками из числа нескольких кандидатур, выбранных чиновниками от каждой юрты. Они были наделены достаточно широкими правами по управлению населением юрты. Для сохранения «общего спокойствия, безопасности и порядка» в каждой деревне выбирались деревенские начальники - «аульные» сотские и десятские, подчинявшиеся становым приставам. Сотские и деревенские начальники избирались из числа грамотных башкир, владеющих русским языком, ибо «знание башкирами русского языка делалось постепенно общим». Сотские и десятские отвечали за своевременное выполнение населением подводной повинности, решали некоторые спорные дела, делили земельные участки между домохозяевами.
В большинстве деревень имелись сборщики налогов, смотрители хлебных запасных и семенных магазинов, лесные надзиратели, дорожные смотрители. Все они изберались сельскими обществами,а затем утверждались юртовыми старшинами и кантонными начальниками..
В 1850 г. среди башкир было 590, среди мишарей - 69 дворян вместе с членами семьи636. Все они служили кантонными или юртовыми чиновниками. Пожалованных царями поместий у башкирских дворян не было. Используя административную власть, башкирские чиновники-дворяне по своему усмотрению распоряжались общинными землями и эксплуатировали рядовых башкир. Кроме того, они землю покупали. В середине XIX в. в их руках было 237 512 дес. земли637. Помимо патриархальных форм эксплуатации населения, таких, как емэ (помощь) и пауын, они широко практиковали долговое закабаление и другие способы использования труда рядовых башкир.
Башкирские тарханы юридически не были приравнены ни к одному из видов дворянства. Будучи свободными от всех денежных и натуральных повинностей, они несли военную службу. В 1821 г. губернскими властями были собраны сведения о количестве тарханов. Оказалось, что большинство потомственных тарханов давно затеряло свои грамоты, полученные от царей. К тому же, в сохранившихся документах не было оговорено, что тарханы приравниваются к дворянам. Поэтому генерал-губернатор Эссен решил «оставить их на правах прежних в башкирском сословии». Большинство тарханов было переведено в разряд рядовых башкир. Лишь их часть получила действительные офицерские чины, добилась личного и потомственного дворянства. Таким образом, к середине XIX в. институт тарханства потерял свое юридическо-правовое значение. Однако многие тарханы и в новых условиях оказались в числе военных и гражданских начальников.
Царское правительство, ревностно оберегая права русских дворян, ограничивало права феодалов нерусских народов. Однако некоторое ущемление политического положения башкирской феодально-чиновничьей верхушки отнюдь не мешало ей угнетать рядовую массу.
Кантонные начальники фактически были полновластными хозяевами в своих кантонах. О злоупотреблениях башкирских чиновников один из очевидцев событий писал, что в этом плане русские «становые исправники и другие перед ними младенцы. Они, когда берут взятки, все-таки стараются прикрыть какими-нибудь, хотя и пустяковыми предлогами, наши же (башкирские чиновники) все это делают с какою-то наглостью, почти открыто, и, отнюдь, не боятся ответственности перед начальством...»638. «Кантонный начальник, его помощники, юртовые старшины -должности, не дающие никакого жалованья, кроме способов беззаконного обогащения», - указывал в своем отчете флигель-адъютант полковник Игнатьев, будущийПетербургский генерал-губернатор, проверявший в 1830 г. жалобы на башкирских чиновников. Побывавший в Оренбургской губернии с той же миссией полковник Прянишников назвал кантонного начальника «бичом народа», за короткое время «после получения должности становившегося богатейшим человеком»639. В 1867 г. чиновник канцелярии военного губернатора есаул Альмухамет Куватов в своей записке «О причинах обеднения башкирского народа» свидетельствовал, что «кантон-ные начальники брали у башкир одних подарочных лошадей целыми табунами»640.
Наглядным примером беззакония и произвола, царивших в кантонах, может служить «деятельность» начальника 6-го кантона Верхнеуральского уезда поручика Ак-кула Биктимирова. В 1811 г. с тысячной резервной команды он самовольно собрал для себя по 6 руб. с каждого, а с другой команды из 500 чел. взыскал по 16 руб. с человека. В последующие годы он неоднократно присваивал собранные с населения деньги. За отказ дать деньги Аккул подвергал людей жестоким пыткам - бил палками, до смерти засекал плетьми. Подвальное помещение кантонной штаб-квартиры в д. Сибаево он превратил в тюрьму, где держал людей в цепях и кандалах. Аккул продавал башкир-байгушей казахским феодалам, устраивал для угона лошадей набеги на соседние народы. Злодеяния его продолжались в течение 22 лет. Однако власти вынуждены были предать Аккула суду. В 1820 г. указом Сената он был приговорен к лишению всех чинов, отстранению от
должности и ссылке в Сибирь на поселение. Но наказания Аккул не понес из-за престарелого возраста и болезни641. Не отставали от кантонных начальников и другие должностные лица. Одним из распространенных способов эксплуатации рядовых башкир юртовыми старшинами было использование их в своей «домашней работе». Так. юртовой старшина 4-го башкирского кантона Байсара Кулбаков продержал у себя ординарца вместо одного месяца пять лет, используя его «в собственной своей работе.., без всякой платы»642.
Беззастенчивым образом обирали рядовых зауряд-чиновники. Они постоянно требовали денежных подношений и. по выражению очевидцев, «драли с живого и мертвого». По утверждению бывшего кантонного начальника майора Сапеги-Оль-шевского, «все жили за счет башкир, все брали взятки: писаря, и юртовые старшины, и полиция, не отставали пристава, переводчики, помощники кантонных, кантонные, стряпчие. Зачастую случалось, что и сами попечители, и даже само центральное управление не было в этом случае безупречно»643. Хотя многие должностные лица не избежали суда или следствия «за противозаконные дела», лишь в редких случаях они несли заслуженное наказание.
Дальнейшая эволюция кантонного управления.
В 30-50-х гг. XIX в. кантонная система управления в Башкортостане подверглась значительным изменениям. Это было вызвано стремлением правительства к дальнейшему усилению среди башкир и мишарей военно-феодальных порядков и военно-полицейской опеки.
В 1834 г. по представлению оренбургского генерал-губернатора В. А. Перовского военным министром было образовано Башкиро-мещерякское войско. С 1837 г. все дела, касающиеся башкирского и мишарского населения, решались через командующего войском и войсковую канцелярию с последующим утверждением генерал-губернатором. Штат канцелярии состоял из офицеров регулярных частей и Оренбургского казачьего войска. При командующем войском находились его помощник на правах чиновника и старший адъютант. По гражданским делам командующий имел особую канцелярию из правителя и четырех столоначальников. Для рассмотрения и решения военно-судебных дел при нем находились обер-аудитор и шесть аудиторов. Денежными суммами войска ведал особый стол из 5 чиновников644.
В 1835 г. Башкиро-мещерякское войско, состоящее из 17 кантонов, было разделено на 6 попечительств (округов). В первое попечительство с центром в Красноуфимске входили 1-й, 2-й, 3-й башкирские кантоны, во второе - с центром в Челябинске - 4-й и 6-й башкирские и 1-й мишарский кантоны, в третье - с центром в Оренбурге - 6-й и 9-й башкирские кантоны, в четвертое - с центром в Стерлитамаке - 7-й башкирский, 2-й и 5-й мишарские кантоны, в пятое - с центром в Уфе -8-й и 10-й башкирские, 3-й и 4-й мишарские кантоны, в шестое - с центром в Мензелинске - 11-й и 12-й башкирские кантоны645.
Попечительства возглавлялись, как правило, русскими штаб-офицерами, непосредственно подчинявшимися командующему войском. На попечителей возлагалось «наблюдение за народом как в отношении нравственном, так и равно в хозяйственном и полицейском». Они следили за выполнением предписаний губернских властей, доносили генерал-губернатору и командующему войском о преступлениях должностных лиц и о случаях открытого неповиновения начальству, выносили решения по следственным делам о хищениях в пределах от 15 до 30 руб. серебром.
Попечители контролировали и соблюдение очередности несения службы населением. В этих целях они проводили инспекторский осмотр при нарядах команд на службу, ежегодно осматривали тех лиц, которые числились отставными или неспособными к службе. Они же подвергали медицинскому освидетельствованию «малолетков», наблюдали за сбором и расходом «подможных» денег для командируемых на службу людей, присутствовали на выборах кантонных начальников и юртовых старшин. Помимо этого, попечители следили за «земледельческими занятиями» башкир, за состоянием хлебных магазинов и исправным выполнением всех повинностей, налагаемых на население кантонов.
Введение попечительств явилось дополнительным звеном в системе «опеки • башкирского и мишарского населения края, рассчитанной на стеснение и регламен-тацию всякой их деятельности и превращение народных масс в послушных исполнителей воли начальства646.
Одновременно с попечителями были учреждены должности стряпчих, назначавшихся из числа русских чиновников. В связи со сложностью земельных отношений между башкирами и другими категориями населения шла беспрерывная тяжба по земельных делам, число которых возрастало по мере перехода башкир к оседлости и земледелию. Стряпчие должны были выступать ходатаями башкир в судебных учреждениях при разборе споров и добиваться окончательного их разрешения. Присутствие стряпчего требовалось и при межевании башкирских земель для наблюдения «за справедливым и законным действием межующих». При отдаче земель в кортом (аренду) они обязаны были следить, чтобы угодья отдавались в границах, указанных в договоре.
Однако введение института стряпчих не изменило положение: число судебных дел не уменьшилось, земельные споры не прекращались. Стряпчие сами зачастую злоупотребляли служебным положением и требовали с вотчинников взятки за продвижение дел647.
В 30-е годы были внесены изменения и в судопроизводство в Башкиро-мещерякском войске. С 1834 г. все уголовно-следственные дела башкир и мишарей изымались из гражданского судопроизводства и передавались на рассмотрение военного суда648. За земской полицией оставалось только производство следствий по преступлениям, совершенным в неслужебное время. Уголовно-следственные дела передавались ею в «военно-судные комиссии». За побеги со службы, например, аудиторы этих комиссий выносили приговоры о наказании виновных шпицрутенами сквозь строй от 500 до 1500 человек.
Как и в других гражданских и военных учреждениях, в комиссиях процветало взяточничество. Генерал от инфантерии Н. Г. Залесов. начинавший свою службу в бугульминской военно-судной комиссии, вынужден был признать, что личность аудитора «до такой степени искуссная во взятках, что не было, кажется, того оборванца-голыша из башкир, с которого он не ухитрился бы взять хоть что-нибудь». Следствием такой коррупции было то. что почти всякий «зажиточный башкир выходил прав, а бедняка наказывали»649.
В 40-50-х гг. произошли некоторые изменения в кантонном делении края. 4-й башкирский кантон, рассеченный географически Уральским горным хребтом, еще в 1832 г. был разделен на две части под названием 4-го Загорного и 4-го Западного кантонов. В 1847 г. последние получили свои порядковые номера (4-й и 5-й). В связи с этим башкирским кантонам была присвоена новая нумерация. Первые три кантона сохранили прежние номера. Но прежний 5-й стал 6-м, 6-й - 7-м, и т. д. В том же году был упразднен 1-й мишарский кантон. Входившие в него юрты были причислены к соседним 4, 5 и 6-м башкирским кантонам и соответственно изменились порядковые номера мишарских кантонов.
Чтобы иметь «надлежащий надзор за населением», самые большие 7-й и 10-й башкирские кантоны в 1854 г. были разделены на шесть частей, названных отделениями. Каждое из них включало от 11 до 14 тыс. душ. м. п. Управление поручалось начальникам отделений и трем его помощникам650.
Все эти мероприятия способствовали дальнейшему усилению контроля за населением. Опираясь на башкирскую феодальную верхушку и чиновничий аппарат, царским властям удалось добиться «умиротворения» края, учредить в нем «дух покорности и повиновения».
С разрешением военно-политических задач России на юго-востоке кантонная система утрачивает свое значение, отпадает надобность в пограничной службе Баш-киро-мещерякского войска. В 1840 г. царь Николай I дал указание оренбургскому генерал-губернатору В. А. Перовскому обложить часть башкир и мишарей денежным налогом взамен несения военной службы. По приказу последнего были обложены налогом 6849 башкир и мишарей. Его приемник В. А. Обручев перевел в податное сословие в 1842 г. 30 750 чел., а через два года еще 38 807 чел.651
В конце 40-х гг. Башкиро-мещерякское войско было разделено на две части: в большей из них с населением в 200 190 душ военную службу заменили денежными налогами, а во второй части, включавшей 101 126 ревизских душ, население оставили на прежнем положении. К служащим
(внешним) были отнесены 5-й, 6-й, 7-й, 10-й прилинейные башкирские кантоны. Остальные кантоны являлись резервными (внутренними).
Дальнейший шаг по переводу башкир и мишарей в податное состояние был сделан в 1855 г., когда к войску были присоединены тептяри и бобыли Оренбургской, Пермской и Вятской губерний, которых насчитывалось 266 тыс. душ об. п. Это население было включено по месту жительства в неслужащие башкирские кантоны. Выборных старшин заменили юртовыми старшинами, которые подчинялись кантонным начальникам и попечителям. Тептяри и бобыли освобождались от военной службы (от прежней рекрутской повинности) и облагались денежным налогом по 60 коп. с души м. п. По этой реформе Башкиро-мещерякское войско стало называться Башкирским. Было введено новое кантонное деление. Башкирское войско теперь состояло из 9 попечительств, 28 кантонов и 394 юрт652. Если раньше кантоны формировались по этническому признаку, то теперь они имели сплошную территорию и смешанное население: башкир, мишарей, тептярей и бобылей. Таким образом, правительство от политики обособления народов переходит к унификации их правового положения, объединению.башкир с другими категориями населения в административном и финансово-хозяйственном отношениях.
В результате реформы 1855 г. башкирские волости оказались разделенными между различными кантонами. Это привело к окончательному нарушению границ башкирских родоплеменных волостей, сохранившихся кое-где после введения кантонной системы управления в 1798 г. 9 кантонов, расположенных в Стерлитамакском, Оренбургском и Верхнеуральском уездах, были объявлены служащими, а остальные 19 - неслужащими. В дальнейшем число служащих башкир продолжало сокращаться. С 1861 г. прекращается линейная служба башкирских команд. В 1862 г. три кантона Стерлитамакского уезда были переведены в неслужащие. А башкиры шести служащих кантонов выполняли работы, не связанные с военной службой653.
|
|
|
