Главная | Обратная связь | Поможем написать вашу работу!

Когда растают полярные льды

Привет, Кристофер. Я пишу потому, что если буду держать все это в себе, то рано или поздно лопну как мыльный пузырь.

Вчера опять подралась в школе. Но ты не беспокойся, на этот раз я даже успела кого-то пнуть и укусить. Теперь меня считают бешеной, у них здесь не принято кусаться. Но это ничего, мне не привыкать. Мама страшно разозлилась, хотела наведаться в школу, но я смогла ее отговорить. Если пустить ее к директору, случится небольшая трагедия.

Я уже не прячу страницы из дневника под тумбочкой, т.к. мама затеяла небольшой ремонт и решила ее передвинуть. К счастью, как раз позвонила соседка, и я успела эвакуировать весь компромат. Хоть какая-то польза от этих мобильников. Они теперь повсюду. Одна фирма обещает даже вставить в них фотокамеру, но это фантастика чистой воды – кому придет в голову фотографировать телефоном?

Скоро кончится школа, и я понятию не имею, куда податься. Все так быстро меняется. Первоклашки, эти забавные местные львята и лисята делают на компьютерах какие-то немыслимые вещи. Такое ощущение, что они разбираются в этих электронных штуках с самого рождения. А я только вчера узнала, что интернет – это не программа, которую нужно устанавливать с диска.

Я дико скучаю по тебе. Осень выдалась холодной и сырой, постоянно лил дождь, а ветер дул такой злой и свирепый, будто хотел поскорее сорвать всю листву с деревьев. Но все-таки я довольна, что встретила осень здесь, в Каринфе. Очень хотелось понять этот город, ощутить его настроение. Я все еще побаиваюсь уходить далеко от школы или дома. Каринф очень большой и красивый… но в глубине души мне не хватает нашего маленького Эстер-Форта. Представляю как там сейчас – хороводы желтой и красной листвы скитаются по холмам, а на вересковых пустошах цветут волчьи розы и горецвет.

Как бы я хотела, чтобы ты был рядом. Мы бы сидели, укутавшись в плед, где-нибудь в парке и пили кофе. Ты бы постоянно шутил и называл меня любимой злюкой.

Надеюсь, у тебя все хорошо.

Целую тебя сквозь расстояние и время.

Твоя незадачливая сестренка Лили.

P.S. Жаль, что ты так и не получишь это письмо. Никто не знает твой новый адрес.

Каринф, ноябрь 1917 год.

Юная серая волчица в черном пуховике протерла ушки, торчащие из прорезей вязаной шапки, и сунула лапу в карман за мелочью. От ее дыханья кустился белый пар, тут же сдуваемый хлестким студеным ветром. Продавец кофе – пожилой пес в клетчатом фартуке поверх теплого плаща с любопытством выглянул из-за прилавка.

- Сколько вы сказали, мисс?

- Самый большой, - волчица отсчитала нужную сумму и высыпала блестящие монеты на кассу.

- Пол-литра черного? А не лопните? – он добродушно хохотнул, наливая кофе.

- Лучше лопнуть, чем замерзнуть, - тихо ответила Лилиан, переминаясь с лапы на лапу и растирая ладошки.

- Что-то вы хлипко оделись, - немного обеспокоенно заявил пес, надевая пластиковую крышку на зеленый картонный стакан. – Вам бы погреться где-нибудь.

- Спасибо, - она забрала кофе и ничего не ответив, удалилась под его осуждающим, по-отечески теплым взором.

Ветер гонял стайки желтых листьев по мощеным дорожкам центрального парка. В сгущающихся сумерках загорались фонари. Мимо Лилиан неспешно проходили пожилые пары, мамы с колясками, солидные звери в длинных черных плащах. На лавочке под голым Каришанским дубом сидели студенты, пуская по кругу термос с кофе, их веселые реплики и смех звонко разлетались в холодном, будто загустевшем воздухе.

Лилиан уселась на скамейку, стоящую на одном из ответвлений центральной дороги, подложив под себя оставленный кем-то кусок картона.

Волчица грелась, с удовольствием отпевая горячий кофе, и наблюдала, как кружатся детеныши на подсвеченных разноцветными фонариками каруселях. Удивительно, в который раз подумала она, где бы ты ни был, - в Каринфе тебя всюду окружает шум и веселье, будто каждый день в этом городе случается маленький праздник. Детеныши, конечно, всегда и везде радуются жизни, но даже взрослые, живущие здесь, разительно отличаются от тех, что она знала в Эстер-Форте. Порой она видела земляков – волки Нового Эренора в основном подрабатывали таксистами или грузчиками, но иногда она встречала вполне солидных представителей своего народа в ресторанах и банковских фойе. Даже надев костюм тройку, и всячески стараясь подражать львам, волки не теряли ту общую напряженность и хмурость, присущие всем северянам.

Сидя чуть поодаль от развлекательной зоны, Лилиан слушала пение ветра в жухлой иссохшей траве и облетевших кронах. Звуки веселья и музыка из колонок долетали до нее приглушенные расстоянием, но задрав мордочку к густым игольчатым кронам, сквозь которые просвечивали желтые лучи фонарного света, волчица ощущала себя наедине с природой и самой собой. Еще год назад, она считала, что одиночество – это когда ты совсем один, и не с кем поговорить. Но в новых условиях она поняла, что можно быть одинокой даже в большой кампании, в школьном классе, в семье, и во всем этом могучем городе, переполненном жизнерадостными зверями.

Лилиан задумчиво погладила шероховатую поверхность скамьи лапой. На ее спинке было нацарапано множество посланий, в том числе не очень благопристойных. Прямо возле ее хвоста темнело имя «А-Лан», явно продавленное лисьим или волчьим когтем.

Глухой звук шагов привлек ее внимание, и волчица оглянулась. Прямо через лужайку к ней торопливо шел невысокий зверь в длинном сером пальто и зеленом платке вокруг шеи. Лилиан присмотрелась и от удивления чуть не выронила стакан.

- Кристофер?!

- Привет, сестренка, - волк подошел вплотную и крепко обнял ее, приподняв над землей. – Как же я рад тебя видеть.

- Боги Эринора, как я рада! – Лилиан прижалась к его груди, не желая отпускать ни на мгновение. – Как ты меня нашел?

- Я хорошо чувствую тебя, - он рассмеялся и погладил ее загривок. – Или ты уже забыла, как я охотился за тобой в лесу, когда ты убегала из дома? Маленькая злюка.

- Прости! Больше не буду, - Лилиан виновато улыбнулась и нехотя отпустила его шею. Голубые глаза волчицы повлажнели, но она быстро смахнула слезы. – Я без тебя с ума схожу, если что. А ты меня еще злюкой называешь.

- Ну, я же любя, - Крис плюхнулся на скамейку, закинув лапу на лапу. Волчица уселась рядом на кусок картона. Она не могла отвести глаз от его добродушной морды.

- Будешь кофе? – Лилиан протянула ему стакан, но волк покачал головой.

Несколько мгновений они молчали, тесно прижавшись боками.

- Я беспокоюсь за тебя, - со вздохом заявил брат. – Так обрадовался, когда узнал, что вы с мамой переезжаете в Каринф. Думал, здесь у тебя будут друзья, свой круг общения. Что же с тобой не так, горецветик?

- Да кому я нужна? – хмуро отозвалась волчица, отвернувшись. – Здесь другие звери. Более… сытые, богатые. Они ездят на таких машинах, которые мы в Эстер-Форте видели только в рекламе. Им не нужны друзья вроде меня. Что я могу им предложить?

- Ты ошибаешься, - мягко возразил Крис. – Не думай, что если они лучше одеваются и едят на обед гамбургеры, а не домашнее рагу, то они гораздо счастливее тебя. Они так же неуверенны в жизни, так же переживают из-за всего происходящего. Если ты будешь хорошей подругой, им будет наплевать на все остальное.

- Если бы, - Лилиан с сомнением заглянула в его карие глаза. – А ты… тебе удалось сделать все, что хотел? Ты нашел друзей?

- Более чем, - Крис тепло улыбнулся, припоминая. – Я жил с двумя фотографами и начинающим художником в коморке на двадцатом этаже. У нас царил вечный кавардак – повсюду сушились холсты и негативы, стол завален объективами, пленка, палитрами. Мы наводили уборку, только когда требовалась откопать что-нибудь полезное. Тебе бы у нас понравилось. Эти добрые звери помогли мне встать на лапы, начать свое дело. Видишь как бывает – ты не ждешь добра, а оно само к тебе приходит.

- Потому что ты умеешь разговаривать, - пробормотала волчица.

- А ты что, говоришь на языке рыб? – брат легонько пихнул ее в бок. – То, что я умею пускать пыль в глаза не самое главное в жизни. Посмотри на себя внимательнее, и увидишь свои сильные стороны.

- И что во мне такого сильного? – едко спросила Лилиан, скорчив рожицу.

- Ну, для начала ты красивая, - он увидел, как сестра моментально смутилась, и добавил с улыбкой. – Ты не глупая. Умеешь готовить.

- Вот и буду работать официанткой в «Кэт Чикен».

- Да что с тобой? – не на шутку разозлился Кристофер. – Тебе пятнадцать лет, а ты уже так цинично смотришь на жизнь. У тебя еще все впереди, и то, кем ты будешь, не зависит от твоих оценок и твоей обеспеченности. Ты ведь не такая, уж я-то знаю.

- Прости, - волчица обняла его лапу, уложив голову на его плечо. – Я просто до сих не могу смириться с тем, что ты убежал от нас. Я очень, очень скучаю.

- Знаю, милая, - грустно произнес волк, поглаживая лапой ее шею. – И я скучаю.

- Почему ты ушел?

- Хм. Сейчас трудно сказать наверняка. Хотелось… какой-то свободы. Вызова, что ли. Хотелось как можно скорее попасть туда, где я смогу сам все решать и буду в ответе за свои действия. Оглянись, сестренка, открой атлас, прочитай любую газету. Мир огромен, в нем столько всего интересного. Мне не терпелось увидеть хотя бы часть всего этого.

- Ты нашел, что искал? – Лилиан поерзала, прижимаясь к нему ближе.

- И да, и нет. Только здесь я понял кое-что… странно, что раньше даже не задумывался. Я все охотился за свободой, за возможностью делать, что пожелаю, а оказывается, все это было рядом. Понимаешь? – он нахмурился, подбирая слова, и пристально посмотрел в глаза Лилиан. – Я всегда был свободен. Просто придумал себе кучу разных клеток. Там, в Эстер-Форте я думал, что моя комната – это тюрьма, а я узник в ее стенах. Глупо, но что поделать. Возможно, мне нужно было как следует обжечься, чтобы понять. Надеюсь, ты хорошо запомнишь, то, что я сказал, и не совершишь тех же ошибок.

- Я еще своих дров наломаю, - фыркнула волчица, виновато поджав ушки. – Я видела твои фотографии в «Абигейл Пресс». Ты классный фотограф.

- Спасибо, - волк довольно прищурился и потрепал ее за ухо. – А ты? Не пробовала делать что-нибудь такое?

- А смысл? Когда Великий Альфа создавал меня, он перепутал мои лапы с чужими клешнями.

- Что за глупости. Ничего он там не перепутал, - брат взял ее лапы в свои и зарылся в них мордой, щекоча холодным носом подушечки на ее пальцах.

Мимо них по центральной дороге прошла молодая пара. Они удивленно оглянулись, услышав смех Лилиан, но Кристофера ни капли не смущало их внимание.

- Ты уже не вздрагиваешь, когда тебя дергают за хвост, - довольно отметил он, схватив кончик ее серого хвоста.

- Да что у вас за глупая привычка, - чуть обижено сказала Лилиан. – То юбки задирать, то за хвост дергать.

- Ну, станешь чуть постарше, и все поймешь, - с ухмылкой ответил брат. – Пойдем, прогуляемся по парку, а то совсем околеешь.

Они шли по мощеной дороге в желтом свете фонарей. Лилиан рассказывала брату все, что накипело за полгода, прошедшие с их последней встречи. Кристофер внимательно слушал, то одобрительно фыркая, то хмурясь. Когда они подошли к могучему многовековому вязу в центре парка, Лилиан решилась давно задать мучавший ее вопрос.

- Скажи, когда произошла авария, что ты чувствовал? Тебе было больно?

- Да я и не успел подумать, что мне больно, - грустно улыбнулся брат. – Все случилось очень быстро. Я помню, как мы ехали по трассе, Терри вел машину, а я смотрел в окно на пролетающие мимо сосны и кусочек моря. Терри о чем-то мне рассказывал, но я едва слышал его из-за музыки. И вдруг он зарычал, крутанул руль, я повернулся, но свет фар встречной машины тут же ослепил меня. Удар был очень сильный, Терри едва увел машину от лобового столкновения. Нас закрутило и вынесло на тротуар. А дальше новый свет – белый, медицинский. Шумные разговоры, топот лап. Кто-то постоянно рыдал, другие утешали. Все былое белое – простыни, стены, свет ламп, - он вздрогнул, будто от резкого дуновения и скрестил на груди лапы. – Я все время думал о вас с мамой. Такая странная была мысль, вроде «дайте мне еще несколько минут, я столько должен им сказать». До сих пор больно вспоминать об этом.

- Прости, что спросила, - тихонько произнесла Лилиан, прижав его к себе как можно ближе. Брат уложил морду на ее плечо, грея ушки сестры своим теплым дыханьем.

Так они и стояли, тесно обнявшись, как вдруг пошел снег. Колючие мелкие снежинки быстро падали на землю, кружась и завихряясь в потоках морозного ветра. Свет фонарей стал матовым в их неуемном серебристом мельтешении. От теплого дыханья двух волков исходил белый пар.

- Лилиан, мне нужно кое-что тебе сказать, - промолвил брат очень тихо и серьезно. На его плечах оседали, тут же тая, мелкие снежинки. – Я не смогу больше навещать тебя. Ты должна научиться принимать решения, без оглядки на меня. Я бы очень хотел быть рядом, помогать тебе как раньше, но так, как раньше, уже не будет.

- Нет, - Лилиан рьяно вцепилась в него когтями, уложив голову на грудь. Она слышала, как быстро бьется его сердце. – Не уходи от меня. Пожалуйста.

- Лили, - брат нежно приподнял ее мордочку за подбородок и заглянул в глаза. – Это должно случиться. Ты должна… я знаю, как ты не любишь это слово, но все же, ты должна это понять. Я всегда буду любить тебя, и всегда буду выть от тоски при одной мысли о том, что не смогу тебя увидеть. Но по-другому нельзя.

Волчица несколько раз моргнула, прогоняя слезы и сжала его лапу в своих. Глаза Кристофера излучали тепло и ласку, но ей было невыносимо смотреть в них.

- Я не смогу так жить, - проскулила она, дрожа от ветра.

- Сможешь, - мягко возразил брат. – Вспоминай обо мне иногда. Вспоминай с улыбкой, с тем огоньком в глазах, что я видел каждый раз при нашей встрече. Я буду далеко, но ты будешь знать, что я рядом, что смотрю на тебя и чувствую себя счастливым. Потому что ты моя сестра. Моя любимая маленькая злюка, - он ласково встряхнул ее за плечи.

- Пожалуйста, приди ко мне еще раз. Последний раз, самый последний, ну пожалуйста, - причитала Лилиан, не желая отпускать его лапу.

- Мы еще встретимся, - хрипло пообещал брат.

- Когда это случится? – только и прошептала волчица.

- Когда растают полярные льды, - грустно ответил Кристофер, кратко поцеловав ее в губы. – Мне пора уходить. Помни все, что я сказал. Я люблю тебя, сестренка.

Лилиан безмолвно смотрела, как ее брат растаял в ночной мгле и серебристых всполохах ноябрьского снегопада.

Намокшие расстроенные звери торопливо покидали парк, кутаясь в плащи, прикрыв головы газетами и рукавами. Вместе с ними, озираясь по сторонам, шла встревоженная серая волчица. Увидев Лилиан под кроной могучего вяза, она облегченно вздохнула и быстрым шагом поспешила к ней.

- Лилиан! – крикнула мать, с налету прижав ее к себе. Голос волчицы дрожал от волнения. – Зачем ты опять убежала? Ты представляешь, как я испугалась за тебя?!

- Прости, мам, - виновато пробормотала Лилиан. – Я гуляла с Кристофером.

- Что? – растерянно вымолвила мать, нахмурившись.

- Мы с Кристофером гуляли здесь, он только что ушел. Хочешь, я догоню его?

- Ох, Лилиан, - болезненно проскулила она. – Ты опять не пила лекарства. Пойми же, моя хорошая, Кристофера больше нет с нами. Он погиб, - ее голос был твердым как камень и таким же тусклым. – Его уже три года с нами нет. Я знаю, как ты скучаешь. Я знаю, милая моя, но…

- Не говори так, - Лилиан в гневе вырвалась из ее объятий. – Он жив. Он приходит ко мне. Он… любит… нас, - от последних слов она почувствовала, как все внутри нее сжалось в клубок. Пройдя несколько шагов, она упала на колени и зарыдала, спрятав морду в лапах. – Он сказал, что больше никогда ко мне не придет. Что мы увидимся, только когда растают полярные льды. Что это значит?

- Это значит, что очень не скоро, - печально улыбнулась мама. - Лилиан, солнышко мое, - волчица быстро подняла ее с земли и сомкнула в объятиях, растирая ее спину и бока. – Ты вся дрожишь. Ну же, лапочка моя, пойдем.

- Прости меня, - тихо прошептала Лилиан. – Прости меня, пожалуйста, за все.

- Ну что ты, милая моя, - волчица горячо поцеловала ее в переносицу. – Нам пора домой. Примешь горячую ванную. Я сделаю чай с малиной.

Прохожие под зонтиками оглядывались на двух волчиц, что быстрым шагом двигались к выходу, держась за лапы. Лилиан на миг обернулась, надеясь увидеть хорошо знакомую неказистую фигуру брата в тени серебристо мерцающих инеем крон, но там никого не было, лишь мелкий ноябрьский снег кружился в желтом свете фонарей.

Привет, Кристофер.

Я знаю, что это письмо, как и все предыдущие, не дойдет до тебя, но все равно не могу удержаться от желания написать.

Майский ветер летает по каменным джунглям Каринфа. В больших круглых фонтанах плескаются львята, пока их родители пьют красный чай в густой тени раскидистых Каришанских дубов. Ровные ухоженные клумбы пестрят первоцветом и благородной куманикой.

Но мне больше нравится гулять по нашему конгломерату. Местность здесь холмистая, а невысокие дома стоят почти вплотную. Когда проходишь между ними, слышно как из распахнутых окон перекрикиваются соседки. Влажное белье, развешенное на веревках, шумно хлопает на ветру. Здешние детеныши очень любят запускать воздушных змеев. Каждый вечер я прихожу на детскую площадку и смотрю, как их бумажные питомцы плавно скользят по чистому синему небу.

Храню наши письма под матрасом и иногда перечитываю их, и часто улыбаюсь, вспоминаю себя в те дни.

Я нашла друзей. Тебе бы они понравились – очень славные ребята. А Нойя, львица, тоже хочет стать фотографом как ты. Иногда она устраивает нам любительские фото-сессии. Но как бы она не пыталась заставить нас выглядеть серьезно или драматично, мы вечно смеемся, и кадры получаются веселые. Думаю, со временем мы станем хорошими актерами, но пока просто радуемся близкому лету.

На днях я встретила одного волка… у него такие же глаза как у тебя. Он очень стеснительный, но все-таки решился пригласить меня в кино. Не знаю, что из этого получится, но обещаю, что буду хорошей девочкой.

Мама уже не хватается за голову при одном упоминании о родительских собраниях. Приятно видеть ее довольной, а то и гордой.

Я вспоминаю о тебе, и мое сердце наполняется теплом. И как бы грустно мне порою не было, я знаю, что мы встретимся, когда растают полярные льды.

Целую тебя сквозь время и расстояние. Твоя любящая Лили.

Каринф, май 1918 год.