 |
Великоконтинентальная утопия
|
|
|
|
Все упоминания о евразийцах и их истории постоянно сопровождается указанием на утопичность их воззрений, на их идеализм, абстрактность. Именно в этой утопичности и романтизме принято видеть причину их исторического краха. Но приглядимся к этой проблеме внимательней. Большевики тоже были утопистами, и их взгляды даже в общем контексте хаотических настроений предреволюционной поры казались верхом экстравагантности и мечтательности. И тем не менее, эта небольшая секта фанатиков смогла перевернуть устои гигантской, консервативной, довольно пассивной страны. И после всех экспериментов, даже закончившихся крахом спустя более 70 лет, вряд ли найдется кто-то, кто осмелился бы утверждать, что коммунистический утопизм помешал большевикам создать на определенный и довольно период времени уникальное новаторское авангардное и сносно функционирующее государственное образование. Тот или иной утопический проект реализуется или не реализуется отнюдь не из-за того, что он слишком абстрактен или далек от суровой реальности. Причины гораздо глубже. Кстати, наряду с теми же большевиками, в России существовало множество иных и мощных и решительных и довольно фанатичных партий (левые эсеры или анархисты, к примеру), но они растворились в истории, почти ничего не оставив после себя.
Утопизм, безусловно, присущ евразийскому мировоззрению. Но он присущ вообще любому проекту, ведь сущность проекта как раз и заключается в том, чтобы изменить актуальное состояние реального положения вещей, а не концептуализировать постфактум статус кво. Заметим, что наиболее последовательный “антиутопизм” привел самых радикальных либеральных авторов (например, фон Хайека) к отрицанию и дискредитации самого понятия “проект”, распознанного как нечто “аморальное” [374](так как осуществление проекта сопряжено с насилием над существующим де факто положением вещей).
|
|
|
Поэтому указание на “утопизм”, будучи справедливым, еще ничего не объясняет. Да, многие евразийские предвиденья оказались либо не точными, либо слишком поспешными. Так евразийцы предвидели быстрый крах марксизма в России, и перерождение правящего режима под давлением внутренних энергий в идеократическое государство Третьего Пути с доминирующей консервативно-революционной идеологией. Они полагали, что Православие и религиозный дух в скором времени вытеснят марксистскую ортодоксию, и на место большевизма придет идеология евразийства и его партийное выражение. Когда к концу двадцатых годов стало очевидно, что такой поворот событий маловероятен, евразийцы подошли к важнейшей для движения черте — либо надо было признать (как Устрялов и национал-большевики), что евразийский идеал в большевиках и воплотился, либо надо было оказаться от основной идеи, признав правоту реакционного и радикально антисоветского крыла эмиграции, утверждавшего, что “Россия кончилась”, что “весь народ впал в сатанизм” и “продался дьяволу” и что только “интервенция Запада и оккупация им России может изменить ситуацию к лучшему”.
Это была самая драматическая эпоха для всего евразийского движения. Бесконечная ностальгия по оставленной родине, усталость от сирого эмигрантского существования, нарастающая неприязнь к безразличному, эгоистическому Западу и его культуре, моральный надлом и внутри эмигрантские склоки — все это постепенно разрушило изначальный авангардный пафос, обессилило вождей, внушило скепсис и сомнения рядовым активистам.
Георгий Флоровский, разочаровавшись во всем, выбрал крайне правый путь, замкнулся в богословской тематике, переехал в США и, начав с отстаивания абсолютной чистоты Православия [375],окончил тем, что стал лидером эйкуменического движения, которое, по всем параметром, глубоко чуждо православном духу.
|
|
|
Но оставим Флоровского и других критиков евразийства справа. Гораздо важнее понять смысл евразийского замысла, основанного на особой диалектике, самостоятельной и оригинальной геополитической доктрине, уникальном духовном синтезе.
Евразийцы сформулировали в общих чертах модель Русской Утопии, причем сочетающей в себе как резюме консервативных славянофильских и народнических чаяний, так и футуристические и мобилизационные, авангардные мотивы. Эта евразийская Утопия, объединяла в себе критический реализм, строгое знание об экономико-технической и промышленной стороне реальности с предельным идеалистическим, духовным напряжением. Интуиции Достоевского о всечеловеческой миссии русского народа, традиционное учение о Москве-Третьем Риме, о Святой Руси, ковчеге спасения и даже коммунистический хилиастичсекий мессианизм большевиков (Третьего Интернационала) все эти важнейшие тенденции русской истории, аспекты уникальной и не имеющей аналогии Русской Судьбы переводились евразийцами в форму законченного мировоззрения, одновременно и непротиворечивого, и открытого для всех возможных форм уточнений и нюансировок [376].
Россия — особый континент, утверждали евразийцы. Этот континент по меньшей мере равен по своему значению не просто какой-то одной европейской или азиатской стране, но такой крупной цивилизационно-географической формации как Европа или Азия (взятые в целом). Полновесное и всеобъемлющее утверждения такой самобытности. вписанной в географию, культуру, этническую психологию, цивилизацию, исторический путь Русского Народа и Русского Государства является для евразийцев осью их Проекта. Но и эта довольно сильная мысль не является пределом дерзновенного мировоззрения евразийцев. В далекой перспективе Русская Правда видится как высшая и уникальная форма духовно-культурного, религиозно-исторического синтеза, способного вместить в себя все высшие, световые, богоявленческие аспекты и Европы и Азии, и Востока и Запада, чтобы слить и утвердить их в эсхатологической благодати нового Русского Рая, предчувствия которого пронизывают всю русскую культуру, историю, литературу, поэзию, даже политику.
|
|
|
Евразийцы иногда применяли к самим себе название “третий максимализм”. Имелось в виду, что это — движение столь же радикальное, экстремистское, утопическое и предельное, как правые и левые “максималисты” (монархисты и большевики). Но “третий максимализм” представлял собой не абсолютизацию, доведение до крайности одной из полярных тенденций (радикальный модернизм или радикальный архаизм), за счет полного отрицания другой. Евразийская Утопия предполагала особый своеобразный синтез, некое обобщение обоих максимализмом в головокружительной, рискованной и сверхнапряженной модели. Можно считать это “соблазном”, как свойственно поступать более умеренным темпераментам, более чиновничьим и обывательским натурам… Но все великое требует невероятного напряжения сил, творчества и созидания не бывает без риска.
Евразийцы не смогли приступить к реализации своего проекта. Эмигрантская среда была бессильна и раздираема внутренними противоречиями, а вожди СССР считали, что марксизм является самодостаточным учением, и даже если в Революции участвовали национал-мессианские элементы, осознавшие большевизм в мистико-религиозных терминах, то это следовало использовать в прагматических целях. Но все же постепенно начав с принципа “прав народов и наций на самоопределение”, сами большевики пришли к подлинному имперостроительству, и реализовали на практике некоторые существенные аспекты евразийского плана (хотя и в усеченном, искаженном виде). Конечно, евразийцы оказались прозорливей антисоветских сред в эмиграции, постоянно заявлявших о скором конце большевиков. Конечно, только евразийский анализ позволяет понять перерождение в патриотическом, этатистском духе марксизма в СССР. Конечно, только евразийская геополитика объясняет поведение Сталина и позже Брежнева на международной арене. И в этом смысле, левые евразийцы и национал-большевики были абсолютно правы. а их анализ событий той эпохи совершенно не потерял актуальности (в отличие от полностью опровергнутых историей “предвидений” реакционеров и антисоветчиков).
|
|
|
Но все же очевидно, что СССР так и не стала той Великой Евразийской Империей, Русским Раем, о которых грезили евразийцы. Полной и совершенной трансформации не произошло, каких-то важнейших компонентов не хватило для эсхатологического синтеза.
И в этом свете трагическое свидетельство судьбы Петра Савицкого приобретает значение символа. Его отказ от левого уклона парижского отделения “Евразии”(хотя самого себя он и называет в письме Струве в 1921 г. “национал-большевиком” [377]!) имеет огромное значение. Духовный вектор, солнечный православный ориентир даже понятый максимально широко, парадоксально и новаторски не просто один из компонентов евразийской утопии, которым можно пренебречь по прагматическим соображениям. Савицкий настаивает на том, что необходимо “различать духов”. Что “третий максимализм” — это все же не одна из версий “максимализма красного”, но нечто самостоятельное, требующее своего собственного воплощения, своей собственной истории, своей собственной партии, своего собственного пути.
И снова Савицкий оказывается прозорливее других. Тот зазор, который существовал между советской идеологией, советской государственной практикой с одной стороны, и евразийским проектом, с другой, и явился, в конечном счете, рычагом, с помощью которого развалилось Великое Государство, потерпело крах великое начинание. Лишенная идеологической гибкости евразийцев, парадоксализма их философии истории, особой мистической интегрирующей религиозности, их ясного геополитического анализа советская государственно-идеологическая конструкция, в конце концов, разлетелась вдребезги, не в силах противостоять агрессивному давлению извне и не в состоянии удовлетворить адекватным образом культурно-духовных запросов изнутри.
Утопия, как показал, в частности, наш век, вполне реализуема. Но пока осуществлялись лишь ее промежуточные, приближенные, искаженные версии, в которые уже изначально были заложены подвох, порча, роковые элементы подделки, недодуманности, несовершенства.
Евразийская Утопия (как и проекты Консервативной Революции в широком смысле) — самая совершенная, логичная, последовательная, непротиворечивая, жизненная, страстная, световая и солнечная, а самое главное — так резонирующая с высшими уровнями нашего национального духа, нашего исторического пути.
|
|
|
Евразийский проект, в отличие от большевистского, не знает печальных результатов поражения, а что еще хуже — вырождения, превращения в самопародию, внутреннего разложения. Он просто отложен на некоторое время. Видимо, сроки рождения Великой Евразийской Империи еще не подошли. Но строго говоря, кроме этого проекта никакого иного на данный момент не существует — кроме него либо полная капитуляция перед Западом, либо страусиная политика беззубого, архаичного, безответственного, “археологического” консерватизма.
Пусть Савицкому (как и Устрялову, Артуру Мюллеру ван ден Бруку, Тириару, Никишу [378]) не суждено было стать “Лениным евразийской революции”. Что ж, значит он будет “евразийским Марксом” или даже “евразийским Фурье”.
Солнечная мечта о мире справедливости и братства, о Государстве Духа и нового человека, о полной победе светлого разума над мраком материи никогда не исчезнет из человечества или по меньшей мере из русского народа. В противном случае от этого человечества останется лишь кишащая масса эгоистических мертвецов, последних людей, о которых пессимистически пророчествовал Ницше. Но этого не будет, не должно быть…
А раз так, то евразийская мечта, высокий идеал Последнего Царства, спасительной, богоносной России-Евразии обязательно воплотится в жизнь. И исходя из высшей трансцендентной логики мы уже сегодня с полным основанием и правом можем сказать — Евразийство просто обречено на триумф, на то. чтобы стать главным духовным орудием Русской Борьбы и Русской Победы — победы над хаотической, фатально дуальной, безысходно гравитационной и энтропийной роковой логикой “мира сего”, тщетно пытающегося сегодня порвать последние связи с “миром Иным”.
Примечания составителя
Европа и Евразия. Написано 8 января 1921 года на хуторе Нарли на "азиатском берегу Босфора". Опубликовано в "Русской мысли", 1921, №№ 1\2.
Первый собственно евразийский текст, в котором в сжатом виде намечаются все те темы, которые составят идеологию всего движения. Здесь же впервые вводится и сам термин "Евразия" как центральная духовная и геополитическая категория.
Поворот к Востоку. "Исход к Востоку. Предчувствия и свершения. Утверждение евразийцев", кн. 1. София, 1921.
Этот текст является первым манифестом евразийского движения. С него начинается история евразийства как мировоззренческого феномена и политической идеологии.
Евразийство. "Евразийский временник", кн. 4. Берлин, 1925.
(1) Такое впечатление, что эти строки написаны не в 1925-м, а в России 1992 или 1997 годов! (Прим. сост.)
(2) Четкая формулировка основного принципа Консервативной Революции. Немецкая версия этого уникального мировоззренческого движения хорошо изучена и подробно описана. Исчерпывающие сведения о нем можно получить в книге Armin Mohler "Die Konservative Revolution in Deutschland 1918-1932. Ein Handbuch", Darmstadt, 1994. Там же полная библиография. На русском языке см. А. Дугин "Консервативная Революция".
М., 1994 и "Тамплиеры пролетариата". М., 1997, а также ж-л "Элементы. Евразийское обозрение", №№ 1-7 (1992-1997). (Прим. сост.)
(3) Здесь утверждается евразийский идеал духовного преодоления коммунизма и национального преображения. К великому сожалению, конец советского этапа советской истории имел не просто иной, но прямо противоположный смысл. (Прим. сост.)
Евразийство как исторический замысел. Русский оригинал статьи, хранящийся в ГАРФ, ф. 5783, ед. хр. 33. Статья была опубликована в 1933 году в №№ 135-136 в польском журнале "Rrzeglad Spo'idzieiczy".
Два мира. "На путях. Утверждение евразийцев", кн. 2. Берлин, 1922.
Евразийская концепция русской истории. Содержание доклада Савицкого на международном съезде историков летом 1933 года в Варшаве. Печатается по русскому тексту из ГАРФ, ф. 5783, ед. хр. 28.
Подданство идеи. "Евразийский временник", кн. 3. Берлин, 1925.
Сила традиций и сила творчества. 1932 г. Печатается по рукописи из ГАРФ, ф. 5783, ед. хр. 146.
Реформа, Реформация и исполнение Церкви. Предисловие к статье А. В. Карташева. "На путях. Утверждение евразийцев", кн. 2, Берлин, 1922.
Единство мироздания. 1928 г. Печатается по рукописи из ГАРФ, ф. 5783, ед. хр. 37.
Хозяин и хозяйство. "Евразийский временник", кн. 4, Берлин, 1925.
В данной статье проводится важнейшее различие между центральной фигурой социально-политического учения Третьего Пути – евразийского "хозяина" – и главными экономическими субъектами двух других идеологий – "предприниматель" в капитализме и "пролетарий" в марксизме. Следует указать, что фигура "евразийского хозяина" у Савицкого является прямым аналогом "труженика" (der Arbeiter), который стоял в центре воззрений немецкой консервативной революции. Крайне любопытно сопоставить этот текст Савицкого с книгой Эрнста Юнгера "Der Arbeiter" и брошюрой вождя немецких национал-большевиков Эрнста Никита "Das dritte imperiale Figur".
К вопросу об экономической доктрине евразийства. "Евразийская хроника", Париж, 1926.
Евразийство (опыт систематического изложения), 1926 г. Печатается по сборнику "Мир России – Евразия". М., Высшая школа, 1995.
Произведение Петра Николаевича Савицкого – это коллективное произведение, в котором принимали участие все вожди евразийства. Однако ряд соображений и некоторые материалы архива Савицкого указывают на то, что основная часть авторства принадлежит именно ему. В любом случае нет сомнений, что он принимал в редакции данного документа самое активное участие. Как бы то ни было, эта монография довольно подробно излагает суть евразийства как мировоззрения, а это имеет самое прямое отношение к делу всей жизни Савицкого.
В борьбе за евразийство. Из сборника "Тридцатые годы. Утверждение евразийцев", кн. 7. Прага, 1931.
Письмо к Струве "Еще о национал-большевизме". Печатается по "Элементы. Евразийское обозрение", 1993, № 4. стр. 20-21.
Очерки международных отношений. Екатеринодар, 1919.
Данный текст, изданный в разгар Гражданской войны, причем ближайшим помощником Петра Струве, который являлся министром иностранных дел в правительстве "белых", предшествует вызреванию евразийской идеологии. Но вместе с тем уже здесь угадываются важнейшие темы евразийства – стремление к синтезу "белого" и "красного", "индивидуального" и "коллективного", "консервативного" и "революционного". Удивляют
также весьма спокойное отношение автора к большевизму и уверенность в его грядущем национальном перерождении, особенно если учесть принадлежность Савицкого к руководству белого движения.
Географический обзор России-Евразии, 1926 г. Печатается по сборнику "Мир России – Евразия". М., Высшая школа, 1995.
Географические и геополитические основы евразийства. 1933 г. Статья написана для публикации на немецком языке в журнале "Orient und Occident". Печатается по ГАРФ, ф. 5783, ед. хр. 37.
В данной статье ясно просматривается сугубо геополитический подход, и термин "геополитика" вынесен в название совсем не случайно. В конце двадцатых годов евразийцы активно сотрудничают с геополитическими кругами в Австрии и Германии,
и несколько подробных статей о евразийстве появляются в "Zeitschrift fuer Geopolitik" Карла Хаусхофера. Для истории русской геополитической школы в целом этот текст является основополагающим.
Геополитические заметки по русской истории. Приложение к книге Г. В. Вернадского "Начертание русской истории". Прага, 1927.
Миграция культуры. "Исход к Востоку. Предчувствия и свершения. Утверждение евразийцев", кн. 1. София, 1921.
Степь и оседлость. "На путях. Утверждение евразийцев", кн. 2. Берлин, 1922.
О задачах кочевниковедевия. Прага, Евразийское книгоиздательство, 1928.
Континент-океан. "Исход к Востоку. Предчувствия и свершения. Утверждение евразийцев", кн. 1, София, 1921.
В.В. Бартольд как историк. "Сборник статей по археологии и византиноведению", Прага, 1931.
Библиография
Монографии
В борьбе за евразийство. Прага, 1931.
Географические особенности России. Ч. 1. Прага, 1927.
Геополитические заметки по русской истории. Прага, 1927.
Гибель и воссоздание неоценимых сокровищ (Разгром русского зодческого наследия и необходимость его восстановления). Берлин, 1937.
За творческое понимание природы русского мира. Прага, 1940.
Местодействие в русской литературе (Географическая сторона русской литературы). Прага, 1931.
Месторазвитие русской промышленности. Берлин, 1932.
О задачах кочевниковедения (Почему скифы и гунны должны быть интересны для русского). Б. м., 1928
"Подъем" и "депрессия" в древнерусской истории. Прага, 1925.
Россия — особый географический мир. Прага, 1927.
Самобытность и независимость Отечества — превыше всего. Б. м., 1936.
Статьи
К познанию русских степей (географический очерк). "Версты", 1928, Jfc 3.
К проблеме индустриализации. Евразийская хроника, 1928, №10.
Месторазвитие русской промышленности. "Новый Град", 1933, №6.
По Доуралью и Сибири. "Евразийская хроника", 1928, № 10.
Пятилетний план и хозяйственное развитие страны. "Новый Град", 1932, № 5.
Россия и эмиграция. "Новый Град", 1938, № 13.
Хозяйственное строительство. "Новый Град", 1936, Н 11.
Русь снежная. "Вестник РСХД", 1966, № 81.
Тридцать лет. "Вестник РСХД", 1966, № 81. Европа и Евразия. "Русская мысль", 1921, №№ 1—2. Великороссия и Украина в русской культуре. "Родное слово", 1926, № 8.
О евразийской литературе. "Славянская книга", 1926, №№ 4-5, стр. 202—206.
Производительные силы России. 1923, "Евразийский временник", Берлин.
Россия и латинство. Берлин, 1923.
К вопросу об экономической проблеме евразийства. "Евразийская хроника", 1926, № 6.
К вопросу о государственном и частном начале промышленности. "Евразийский временник", Париж, 1927, № 5. Россия — особый географический мир. Прага, 1927.
Рукописи статей в ГАРФ
Географические и геополитические основы евразийства. Движущие силы русской истории. Другая Россия.
Евразийская концепция русской истории. Евразийство.
Идеократическое перерождение марксизма (из русской историографии Запада).
К вопросу о русско-немецком научном сотрудничестве. К обоснованию евразийства.
Коммунистический интернационал шш евразийский национализм? (О происходящем в России).
Национальные и интернациональные мотивы 5-летнего плана.
О национал-социалистической партии. О правящем отборе. Основы геополитики России. Русское среди народов Евразии.
Спасибо, что скачали книгу в бесплатной электронной библиотеке Royallib.ru
Оставить отзыв о книге
Все книги автора
[1]От имени "Азия" как в русском, так и в некоторых романо-германских языках произведено два прилагательных: "азийский" и "азиатский". Первое, в историческом его значении, относится по преимуществу к той, обнимавшей западную часть нынешней Малой Азии римской провинции, а затем диоцезу, от которых получил впоследствии свое имя основной материк Старого Света. В первоначальном, более узком смысле, термины "Асия", "асийский", "асийцы" употреблены, например, в "Деяниях Апостолов" (главы 19 и 20). – Прилагательное "азиатский" имеет касательство ко всему материку. Корневой основой слов "Евразия", "евразийский", "евразийцы" служит первое, более древнее обозначение; однако не потому, чтобы "азийство", в этом случае, возводилось исключительно к римским провинции и диоцезу. наоборот, евразийцы обращаются в данном случае к гораздо более широкому историческому и географическому миру. Но слово "азиатский", в силу ряда недоразумений, приобрело в устах европейцев огульно-одиозный оттенок. Снять эту, свидетельствующую только о невежестве, печать одиозности можно путем обращения к более древнему имени, что и осуществлено в обозначении "евразийства". "Азийским" в этом обозначении именуется культурный круг не только Малой, но и "большой" Азии… В частности же ту культуру, которая обитала в "Асии" времен апостольских и последующих веков (культуру эллинистическую и византийскую), евразийцы оценивают высоко и в некоторых отраслях именно в ней ищут прообразов для современного духовного и культурного творчества. Об этом см. ниже.
[2]С точки зрения причастности к основным историософским концепциям, "евразийство", конечно, лежит в общей со славянофилами сфере. Однако проблема взаимоотношения обоих течений не может быть сведена к простому преемству. Перспективы, раскрывающиеся перед евразийством, обусловлены, с одной стороны, размерами совершившейся катастрофы, а с другой – появлением и проявлением совершенно новых культурно-исторических и социальных факторов, которые, естественно, не участвовали в построениях славянофильского миросозерцания. Кроме того, многое, что считалось славянофилами основоположным и непререкаемым, за истекшие десятилетия частью изжило себя или же показало свою существенную несостоятельность. Славянофильство в каком-то смысле было течением провинциальным и "домашним". Ныне, в связи с раскрывающимися перед Россией реальными возможностями стать средоточием новой европейско-азиатской (евразийской) культуры величайшего исторического значения, замысел и осуществление целостного творчески-охранительного миросозерцания (каковым и считает себя евразийство) должны найти для себя соответственные и небывалые образы и масштабы.
[3]Последнее определение может претендовать на значительную историческую точность. Сущность византийской культуры определяется сочетанием многоразличнейших элементов. Токи религиозных, художественных и других импульсов, шедших с Востока, из Палестины, Сирии, Армении, Персии, Малой Азии, а также из некоторых частей Африки сопрягались здесь с восприятием западной государственной и правовой традиции (бытие и развитие в Византии римского права). Также соприкосновение со степными культурами, столь определительное для образа русской культуры, не прошло в свое время бесследно для Византии. И многое в византийских модах и нравах восходит к заимствованию у степных "варваров", последовательными волнами набегавших на границы империи…
[4]Это же положение приложимо к области искусства, в особенности к некоторым отраслям изобразительного искусства (художественное зодчество, ваяние, живопись), где недостаточность новейших "европейских" осуществлений, по сравнению с достигнутым более древними эпохами и другими народами, особенно явственна.
[5]"Воинствующий экономизм" как инстинктивно-стихийное начало человеческого бытия существовал и существует, конечно, везде и повсюду. Существенно, что в новой Европе этот принцип возведен в идеологическое начало.
[6]Церковь Восточная, отклоняя на Никейском Соборе 325 года предположение об издании запрета заемного процента, тем самым признала властное вмешательство в экономическую жизнь не приличествующим Церкви. На этом положении Церковь Восточная стояла во все последующие века, стоит и ныне… Практика Западной Церкви была иной. В ней запрет взимания заемного процента держался тысячелетие, и еще, например, Тюрго в XVIII веке был принужден считаться с ним как с жизненной реальностью.
[7]Эта двойственность, этот спор не тускнеют, не ослабевают и теперь – в начале второго десятилетия XX века. Вдумайтесь в сочетание проповеди безверия, определенней и ясней, чем когда-либо, ведомой большевистскими верхами и теми, кто к ним примкнул, с явлениями религиозного подъема, охватившего не только интеллигенцию… Сожительство форм ранних и поздних, открывающих и завершающих с большой ясностью сказывается, например, в области поэзии: с одной стороны, элементы подлинного религиозного мироощущения (Ахматова, некоторые стихотворения Гумилева в сборнике "Огненный Столп", 1921, Вячеслав Иванов в "Переписке из двух углов"); с другой – расцвет "разработки поэтики," в смысле словесной техники стихосложения, "разработки", в значительной мере пренебрегающей смысловым началом поэзии и относящейся, в исторической аналогии, к формам действительного "александрийства…"
(Ср. стиховые ухищрения латинской и греческой поэзии IV-V веков по Р. X.).
[8]То же понятие можно выразить обозначением "идеоправство". Термины "идеоправство" и "идеалоправство" указывают, в нашем понимании, на одну и ту же реальную сущность.
[9]Кончается церковная и начинается клерикальная история тогда, когда церковное общество превращается или приближается к превращению в политическую партию.
[10]Кн. Н. С. Трубецкой. "Европа и Человечество". Российско-Болгарское книгоиздательство, София, 1920, 82 стр.
[11]№ 21.4 сентября 1921 г.
[12]"Руль". № 243,4 сентября 1921 г.
[13]Такого же характера рецензию В. Т. поместил в №166 берлинской газеты "Время" от 5 сентября 1921 г. К этому же циклу относится рецензия В. Воути в гельсингфорской газете "Новая Русская Жизнь" от 9 октября 1921 г. и т.д.
[14]"Руль". № 255,18 сентября 1921 г.
[15]Статья "Без вех", "Последние Новости", № 439, 21 сентября 1921 г.
[16]Статья под заглавием "Будущая культура России" в газете "Общее Дело" (Париж), № 436, 26 сентября 1921 г.
[17]Газета "Воля России" (Прага), № 318, 29 сентября 1921 г.
[18]Статья "Евразийцы", "Последние Новости", №474, 1 ноября 1921 г.
[19]Газета "Голос России" (Берлин), № 796, 23 октября 1921 г.
[20]Статья "Европа и Евразия", "Еврейская Трибуна", № 98, 10 ноября 1921 г.
[21]Евразийский Сборник, кн. VI, 1929 стр. 46.
[22]№103,15 декабря 1921 г.
[23]По тону несколько похожа на выступление С. Полякова-Литовцева статья Л. Неманова: Новый мессианизм (газ. Время, № 819, ноябрь 1921 г.). В ней говорится: "Надо действительно понять, что Россия не совсем Европа и не совсем Азия, что у России имеются свои особенности". Тут же утверждается: "Формы политической жизни, выработанные мировой политической мыслью и мировым политическим опытом, могут быть общими для всех… Русской интеллигенции придется отказаться б. м. от многих романо-германских представлений, но не от идей материальной и политической культуры". Если под “материальной" культурой подразумевать технику, то относительно нее это положение бесспорно. В области же социального и политического строя евразийцы отстаивают необходимость своих путей.
[24]Статья "Утверждение евразийцев" за подписью Т., "Везни", год III, №2.
[25]Другая болгарская статья о евразийстве принадлежит проф. Ст. Младенову (Национализм, культура и човещина, журнал Современник, 1922, январь-февраль, стр. 290-299). Большая ее часть посвящена изложению статьи Н. С. Трубецкого "Об истинном и ложном национализме", применительно к условиям жизни балканских народов.
[26]"Венков" (Прага), № 14, 17 января 1922 г.
[27]Трибуна" (Прага), №№ от 11,16, 23 февраля и 8 марта 1922 г.
[28]Однако хотим подчеркнуть уже здесь, что и мы отнюдь не понимаем государственного начала как всеохватывающего и всеопределяющего принципа.
[29]Статья "Евразийство", (Прага), 1930.
[30]"Rijec", №№ от 18,25 февраля 1922 г. и сл.
[31]A review of facts and documents relating to the russian situation, N 6, February-March 1922.
[32]Так, напр., мысли, высказанные Н. С. Трубецким в "Исходе к Востоку", отнесены здесь к "Европе и человечеству" (1920); термин Евразия неправильно приписан Ламанскому и т.д.
[33]В. Nikitine. L’emigration russe. Revue des sciences politiques.Avril-Juin 1922, p. 209-212.
[34]Статья "Евразийство", Руль, №1247, 10 января 1925 г.
[35]Статья "Задачи Всероссийской Научной Ассоциации Востоковедения", "Новый Восток", книга 1. Москва, 1922, стр. 10-11.
[36]Культурно-исторические основы, русской государственности. Харбин, 1926, стр. XIII-XV.
[37]Культурно-исторический очерк Монгольской империи XII– XIV веков. Белград, 1929, стр. 3, 198 и др.
[38]Кроме того, нам известно до полдесятка книг и брошюр, специально посвященных этой теме. Одна из них написана на украинском языке (см. выше). Все остальные – на языках иностранных.
[39]Статья "Евразийство", Русский Экономический Сборник, III. Прага, 1925, стр. 56-57.
[40]Стр. 13; статья автора этих строк.
[41]Статья "Вавилонская башня и смешение языков". Евразийский Временник, книга III. Берлин, 1923, стр. 122.
[42]Цит. соч., стр. 53.
[43]Интересный методологический разбор возражений А. А. Кизеветтера против евразийства дан в статье А. Неельского. Русский Военный Вестник (Белград), № 133, 26 февраля 1928 г.
[44]№ от 15 октября 1925 г.
[45]Статья Е. Спекторского "Западноевропейские источники евразийства", газ. "Возрождение" (Париж), № от 27 мая 1927 г.
[46]Выступлению Е. В. Спекторского в Белграде "Против евразийства" посвящена обстоятельная статья А. Н. в "Русском Военном Вестнике", № 149, 17 июня 1928 г.
[47]Статья "Шуйца и десница евразийцев", "Последние Новости", № от 4 марта 1927 г.
[48]Статья "Евразийство", Евразийский Временник, кн. IV. Берлин, 1925, стр. 19.
[49]Газета "Дни". № 796, 23 июня 1925 г.
[50]Слова Митрополита Антония в статье "В защиту евразийства", "Русский Военный Вестник", № 26, 31 января 1926 г.
[51]Передовая газ. "Возрождение", № от 12 февраля 1927 г.
[52]Газ. "Россия" (Париж). № 6, 1 октября 1927 г.
[53]"Возрождение". № от 19 октября 1925 г.
[54]Статья "Евразийцы и белое движение", "Возрождение", № от 22 июня 1925 г.
[55]"Возрождение", № от 23 июня 1925 г.
[56]Пять статей в "Новом Времени" (Белград), под общим заглавием "Идейный оползень", №№ от 7, 8, 9, II и 12 августа 1925 г.
[57]"Новое Время", № от 8 августа 1925 г.
[58]Рассмотрению, с евразийской точки зрения, полемики этого рода посвящена превосходная статья Г. В. Флоровского "Окамененное нечувствие" (журнал "Путь"(Париж), № 2, январь 1926 г., стр. 128-133). С возражениями Г. В. Флоровскому выступил Б. Мирский (статья "Мнимые западники". "Последние Новости", 14 апреля 1926 г.).
[59]Цит. статья: "Возрождение", № от 22 июня 1925 г.
[60]"Второй кошмар", "Последние Новости", 2 марта 1927 г.
[61]Евразийство (формулировка 1927 г.). Евразийская Хроника, вып. IX. Париж, 1927, стр. 7.
[62]Статья Лоллия Львова "А. В. Карташев об евразийстве". Возрождение, 6 июля 1927 г.
[63]См., напр., книгу Б. Я. Владимирцова. Чингисхан. Берлин-Петербург-Москва, 1922, стр. 30,36.
[64]Руль, № 353, 14 января 1922 г.
[65]Статья "Бегущие Запада", газета "Звено" (Париж). № от 3 февраля 1924 г.
[66]"Новое Время", № от 8 августа 1925 г.
[67]Статья "Народное и человеческое", журнал "Современные Записки", XXV. Париж, 1925, стр. 485.
[68]Marjan Uzdowshi. Eurazjanizm, Nowa idea w rosyjskim ruchuprzeciw-komunlstycznym. Warszawa, 1928, стр. 33; перевод С. Л. Войцеховского.
[69]Glos Prawdy (Варшава), 4 марта 1928 г.
[70]"Последние Новости", № от 2 мая 1925 г.
[71]Русский Экономический Сборник, III, стр. 58.
[72]Статья "Злость", "Возрождение", № от 16 декабря 1926 г.
[73]Отчет А. С. Изгоева о выступлении П. Н. Милюкова в Праге: Об основах евразийства. Руль, № от 8 января 1927 г.
[74]Статья "Впечатления", "Возрождение", № от 16 февраля 1927 г.
[75]Отчет Д. М. о выступлении П. Н. Милюкова в Праге: Евразийство, Последние Новости, 11 января 1927 г.
[76]Отчет о выступлении в Праге Б. Н. Одинцова: Евразийская география, "Возрождение", 19 января 1928 г.
[77]"Русская Мысль" (Прага), под редакцией Петра Струве, 1922, январь-февраль, стр. 380-382.
[78]Евразийский Временник, книга IV, 1925, стр. 19-20 (статья автора этих строк).
[79]Статья А. С. Изгоева "Молодое растет", "Последние Известия" (Ревель).
[80]Рецензии: И. А. Ильина в "Русской Мысли", 1923, кн. III-V, стр. 402-406; Л. в "Руле". № 744 от 13 мая 1923 г.; в греческом журнале "Теология". Афины, 1923, стр. 210-234: изложение отдельных статей сборника дано в журнале "Воскресное Чтение" (Варшава), 1924, № 8, 10, 12. 14,17, 18.
[81]Статья "Россия и латинство", "Новое Время", 1 февраля 1924 г.
[82]"Последние Новости", № от 4 марта 1927 г.
[83]"Возрождение", № от 24 октября 1929 г.
[84]"Наша газета" (Рига), апрель 1930 г.
[85]"На путях", газета "Дни". №13 от 12 ноября 1922 г.
[86]Maxim Gorki und Eurasien, van W. Korostovetz, Welt u.Werk, Deutsche Allgemeine Zeitung, Sonntagsbellage, 17 мая 1925 г.
[87]"За свободу", №2155,1 июня 1927 г.
[88]Russische Geschichtsphllosophie nach dem Kriege, von Prof. Em. Radl, PragerPresse.Abend-Ausgabe, 4 и 5 мая 1923 г.
[89]С<
|
|
|
