 |
Глава 2. Магическое равновесие
|
|
|
|
Трансцендентальная магия
(Элифас леви)
УЧЕНИЕ И РИТУАЛ
РАНСЦЕНДЕНТАЛЬНОЙ МАГИИ
Введение
1. Приготовления
2. Магическое равновесие
3. Треугольник пантакля
4. Заклинание Четырех
5. Пылающая пентаграмма
6. Медиум и посредник
7. Семерка талисманов
8. Предостережение любопытным
9. Церемониал посвящения
10. Ключ оккультизма
11. Тройная цепь
12. Великая работа
13. Некромантия
14. Трансмутация
15. Шабаш ведьм
16. Колдовство и заклинания
17. Звездные письмена
18. Зелье и магнетизм
19. Власть Солнца
20. Чудотворство
21. Наука пророков
22. Книга Гермеса
ВВЕДЕНИЕ
Ведома ли тебе старая королева мира, которая вечно в пути? Вся необузданная страсть, все удовольствия, вся распутная энергия человечества, все его деспотичные слабости идут перед убогой хозяйкой нашей полной слез долины и с косой в руке эти неутомимые труженики пожинают свой неизменный урожай. Эта королева стара, как время, а ее скелет упрятан под остатками женской красоты, которую она отнимает у молодости и любви.
Ее кормовое весло украшено безжизненными локонами, не принадлежащими ей. Похитительница увенчанных голов, она украшена добычей, снятой с королев, начиная от локонов Береники, усыпанных звездами, и заканчивая прядью не от возраста побелевших волос, срезанных палачом со лба Марии Антуанетты.
Ее мертвенно-бледное окоченевшее тело облачено в причудливые одеяния и изношенные, продуваемые ветром лохмотья. Ее костлявые руки, усыпанные кольцами, удерживают диадемы и цепи, скипетры и скрещенные берцовые кости, драгоценные камни и пепел.
Двери перед ней открываются сами по себе; она просачивается сквозь стены; она проникает в опочивальни королей; она застает врасплох вымогателей во время тайных оргий; она усаживается за их стол; разливает им вино, скалится в ответ на их песни лишенным десен ртом, занимает место развратных куртизанок, скрытых за своими занавесками. Она наслаждается, паря над спящими сластолюбцами; она ищет их ласки, как будто надеясь согреться в их объятиях, но вместо этого замораживает все, к чему прикасается, и никогда чувства не воспламеняют ее.
|
|
|
Временами, наоборот, кто-нибудь может подумать, что она охвачена безумием; она больше не вышагивает степенно; она бежит, если ее ноги слишком медленны, она пришпоривает блеклую лошадь и напирает на затаившую дыхание толпу. Убийство сопутствует ей на боевом коне, встряхивая своими космами из дыма, а перед ней летит огонь на багряных крыльях; голод и чума следуют за ней на больных и изможденных лошадях, тщательно подбирая оставшиеся от ее урожая колоски.
За этой погребальной процессией следуют двое маленьких детей с улыбками на устах — воплощение жизненной силы, разума и любви наступающего столетия, двойственный гений обновленного человечества. Тени смерти сворачиваются перед ними, подобно ночи, отступающей перед утренней звездой; проворными шагами они скользят по земле и обеими руками щедро сеют надежду.
смерть больше не придет, безжалостная и ужасная, чтобы скосить, как сухую траву, спелые ростки нового века; она уступит место ангелу прогресса, который освободит души от смертельных цепей так, что они смогут открыться Господу.
огда люди узнают как жить, они больше не будут умирать; они станут подобны гусенице, превращающейся в великолепную бабочку. Ужасы смерти — это дочери безразличия, а смерть сама по себе слывет отвратительной лишь из-за того мрачного вздора, который сопутствует ее образу.
действительности, смерть — это родовые схватки новой жизни. В Природе существует такая сила, которая не умирает, и эта сила постоянно преобразует существа, чтобы сохранить их. В этом и заключается великий разум и слово Природы.
|
|
|
Человеку также присуща подобная сила, и она является разумом, или словом человека. Слово человека — это выражение его воли, направляемой разумом, и поэтому оно подобно слову Самого Бога. Благодаря слову разума человек становится завоевателем жизни, способным восторжествовать над смертью. Жизнь человека является либо творчеством, либо неудачей его слова. Человеческие существа, которые, прожив жизнь, так и не поняли и не сформулировали слово разума, умирают, лишенные вечной надежды. Чтобы устоять перед иллюзией смерти, мы должны отождествлять себя с реалиями жизни. Имеет ли значение для Бога каждый случай выкидыша, если он знает, что жизнь вечна? Значит ли что-нибудь для Природы безрассудная гибель, если никогда не гибнущий разум все еще владеет ключами смерти?
праведливая и ужасная сила, постоянно разрушающая выкидышей, была названа иудеями Самуил; другими обитателями Востока — Сатана; а латинянами — Люцифер.
Люцифер каббалы — это не заблудший и свергнутый ангел, а ангел просвещающий, возрождающийся в огне, который принадлежит к ангелам мира, как комета принадлежит к слабым звездам весенних созвездий. Прекрасна звезда, излучающая покой; она пьет небесный нектар и взирает с любовью на своих сестер; облаченная в сверкающие одеяния, с увенчанным бриллиантами лбом, она улыбается, когда поет свою утреннюю и вечернюю Песнь Песней; она наслаждается вечным покоем, который ничем не может быть нарушен, и сонно движется вперед, не отклоняясь от пути, предначертанного ей среди стражей света.
Но скитающаяся комета с взъерошенным и кровожадным видом торопливо выныривает из глубины небес и бросается поперек мирных сфер, как боевая колесница между рядами процессии весталок; она отваживается подняться навстречу горящим копьям солнечных стражей, и, подобно понесшей Тяжкую утрату супруге, которая ищет мужа в своих снах вдовьими ночами, она проникает даже в святая святых бога дня; снова она исчезает, выдыхая огонь, который ее же поглощает, и волоча за собой широкий шлейф пожара; звезды бледнеют при ее приближении; собранные в созвездия мирно пасущиеся на цветах света на обширных небесных лугах звезды, кажется, спасаются бегством от ее ужасного дыхания.
|
|
|
обирается большой совет сфер и наступает вселенское оцепенение; наконец, самая прелестная из постоянных звезд уполномочена говорить от имени всего небесного свода и предлагает мир безрассудному скитальцу.
«Сестра моя, — так она начинает, — почему ты нарушаешь гармонию сфер? Какое зло мы причинили тебе? И почему вместо того, чтобы сумасбродно блуждать, ты не выберешь себе подобающее место при дворе короля-солнца, подобно нам? Почему ты не поёшь вместе с нами вечерний гимн, одев, как и мы, белое одеяние, скрепленное на груди бриллиантовой пряжкой? Почему в беспорядке вьются, твои локоны и, покрывшись горячей испариной, ты мчишься сквозь мглу ночи? О, если бы ты смогла занять свое место среди дочерей небес, насколько бы прекрасней ты была! Твое лицо перестало бы пылать от неимоверного напряжения твоих неслыханных полетов; твои глаза прояснились бы, твоя улыбка заиграла бы, как у твоих сестер; все звезды знали бы тебя и не опасались бы твоего появления, а радовались при твоем приближении; и тогда, покорившись неизменным законам вселенской гармонии, ты стала бы одной из нас, и твое мирное существование влилось бы еще одним голосом в песнь вечной любви».
А комета отвечает постоянной звезде: «Поверь же, о, моя сестра, что мне разрешено блуждать где я захочу и нарушать гармонию сфер! Господь определил мой путь так же, как и твой, и лишь тебе он кажется неверным и извилистым потому, что твои лучи не могут проникнуть достаточно далеко, чтобы принять окружность эллипса, который был определен для моего курса. Мои пылающие волосы — это Господень сигнальный огонь; я посланница солнц, я постоянно черпаю свою силу в их обжигающих лучах, так что я могу делиться ей во время моего путешествия как с молодыми мирами, которые еще не имеют достаточно тепла, так и со старыми звездами, остывающими в своем одиночестве. Если я утомлюсь в долгом пути, если моя красота станет более мягкой, чем твоя, и если мое одеяние будет чистым, разве стану я тогда достойной дочерью небес, хотя бы такой, как ты. Оставь мне тайну моей ужасной судьбы, оставь страх, который окружает меня, прокляни меня, даже если не можешь понять; я не перестану выполнять свою работу, и продолжу дело своей жизни под влиянием дыхания Господа! Счастливы звезды, которые отдыхают, которые сияют, подобно юным королевам в мирном обществе Вселенной! Я, объявленный вне закона местный скиталец, владения которого — бесконечность. Они обвиняют меня в том, что я несу огонь планетам, тепло которых я возрождаю; они обвиняют меня в том, что я навожу ужас на звезды, которые освещаю; они упрекают меня в том, что я нарушаю вселенскую гармонию, потому что я не вращаюсь вокруг их центров, хотя я объединяю их одну с другой, направляя свой пристальный взгляд к единственному центру всех солнц.
|
|
|
ак что не сомневайся, о, прекраснейшая постоянная звезда! Я не буду затмевать твой мирный свет; скорее я отдам тебе свое тепло и свою жизнь. Я исчезну с небес, когда я истрачу себя, и мой роковой конец будет достаточно славным! Знай, что пламя, возгорающее в храме Господнем, несет Ему славу, будь то свет золотого канделябра или пламя жертвоприношения. Пусть каждый из нас выполняет свое жертвоприношение».
Произнеся эти слова, комета исчезает в бесконечном пространстве, распустив свои огненные волосы, и создается впечатление, что она пропала навсегда.
Затем в аллегорических повествованиях Библии появляется и исчезает Сатана.
«Итак, был день, — говорится в книге Трудов, — когда сыновья Господа пришли, чтобы предстать пред своим Господином, и среди них был Сатана. И Господь сказал Сатане: «Зачем пришел ты?»
тогда Сатана ответил Господу: «Потому, что я хожу взад и вперед по земле, поднимаюсь и спускаюсь на нее».
Гностическая доктрина, найденная на Востоке нашим знакомым и путешественником, объясняет происхождение Света с точки зрения, выгодной для Люцифера.
«Самосознающая истина есть живая мысль. Истина есть мысль сама по себе, а сформулированная мысль есть речь. Когда Вечная Мысль пожелала иметь форму, она сказала: «Да будет свет».
ысль порождает Слово: «Да будет свет», потому что Слово само есть свет разума. Несозданный свет, который является воплощением Божественного Слова, горит, поскольку желает быть видимым.
огда Господь сказал: «Да будет свет!», был создан Разум, и появился Свет.
Затем Разум, сотворенный дыханием Господа» принял форму сияющего ангела, которого небеса приветствовали под именем Люцифера. Разум пробудился и осознал всецело свою природу через высказывание Божественного Слова: «Да будет свет». Он почувствовал себя свободным, так как Господь призвал его к бытию, и, с поднятой головой и распростертыми крыльями, воскликнул: «Я не буду рабством».
|
|
|
«Тогда ты будешь страданием», — сказал Несозданный Голос.
«Я буду свободой», — ответил свет.
«Гордость совратит тебя, сказал Высший Голос, — и впредь ты будешь нести смерть».
«Я борюсь со смертью для того, чтобы завоевать жизнь», — снова промолвил созданный свет.
след за тем, Господь испустил из Своей груди сияющий шнур, которым лишил свободы прекрасного ангела, и, удерживая его, ринулся сквозь ночь, которую тот бороздил со славой. Он полюбил порождение Своей мысли и молвил с улыбкой: «Как прекрасен был свет!»
Господь не создавал страдания; разум принял его, чтобы стать свободным. И страдание стало условием, наложенным на свободу бытия Им, единственным, кто не ошибается, так как Он бесконечен.
ущностью разума является суждение, а сущностью суждения — свобода. Глаз не может в действительности видеть свет, не имея возможности открываться и закрываться. Если бы он возжелал быть постоянно открытым, то стал бы рабом и жертвой света и утратил бы способность видеть, дабы избавиться от мучений.
аким образом, счастье Разума не в том, чтобы утверждать Бога, а в свободе отрицать Его. Итак, Разум, который отрицает, неизменно что-нибудь утверждает, поскольку это свидетельствует о его свободе. Вот почему, именно с этой точки зрения, богохульство прославляет Господа, а ад необходим для блаженства небес.
Если бы свет не отталкивался тенью, не существовало бы видимых форм. Если бы первые ангелы, не столкнулись с глубинами тьмы, то созидательная работа Бога не была бы завершена, и не было бы тогда различия между созданным и основным светом.
Никогда Разум не познал бы милосердия Господнего, если бы не потерял Его. Никогда бесконечная любовь Господа не засияла бы в радости его прощения, если бы Блудный Сын Небес не покинул Дома Отца Своего.
огда все было светом, света не было нигде; он наполнял грудь Бога, который трудился, чтобы нести его вперед. И когда Он сказал: «Да будет свет!», Он тем самым позволил тьме оттолкнуть свет, и Вселенная вышла из хаоса.
унт ангела, который с самого начала отверг рабство, стало сущностью равновесия мира. Вселенная восхищалась этой любовью к свободе, которая заполнила пустоту вечной ночи и выдержала гнев Господа.
Но Бог не может ненавидеть достойнейшего из Своих детей, и Он испытывает его Своим гневом только для того, чтобы поддержать его Своей властью. И также Само Слово Господа, как будто ревнуя к Люциферу, пожелало спуститься с небес и пройти с триумфом сквозь тени ада. Оно пожелало быть запрещенным и проклятым. Люцифер предвидел тот ужасный час, когда будет кричать, сотрясаясь в судорогах агонии: «Господи, Господи, почему Ты покинул меня?»
Подобно утренней звезде, предвещающей восход солнца, мятеж Люцифера стал предвестником грядущего воплощения Господа. Возможно, Люцифер своим падением в бездну породил мириады звезд, которые зажглись в лучах его славы. Возможно, наше солнце является таким же демоном среди звезд, как Люцифер — звездой среди ангелов. Несомненно то, что именно по этой причине оно так спокойно взирает на ужасные муки человечества и долгую агонию Земли — потому что оно свободно в своем одиночестве и сияет своим светом».
аковы были наклонности ересиархов ранних веков. Некоторые, подобно офитам, поклонялись демону в образе змеи: другие, подобно каинитам, оправдывали бунт первого ангела и мятеж первого убийцы. Все эти ошибки, все эти призраки, все эти ужасные идолы анархии, которые Индия противопоставила в своих символах магическому Тримурти, нашли священников и поклонников в христианстве. Демон не упоминается нигде в Бытии; аллегорическая змея обманывает наших первых родителей.
Вот традиционный перевод святого писания: «Итак, змея была более хитрой, чем кто-либо из зверей, которых создал Господь Бог». Но вот, что говорит Моисей: (Мы приводим версию перевода Фабра де Оливе) «...естественное притяжение (вожделение) было страстью, влекущей за собой всю примитивную жизнь (внутренняя деятельность Природы)».
Таким образом, слово, произнесенное Моисеем, прочтенное со знанием символики каббалы, дает описание и определение магического Всеобщего Посредника, представленного во всех теогониях в виде змеи; этому Посреднику иудеи дали имя Од, когда он демонстрирует свою активную.силу, когда он представляет свою пассивную силу Об и, Аоур, если он проявляет себя полностью в своей уравновешенной силе как творец света на небесах и золота среди металлов. Именно поэтому старая змея обвилась вокруг Мирта и положила свою алчную голову у ног Девственницы, которая является символом посвящения.
Девственница же показывает новорожденного ребенка павшим ниц трем магам и принимает от них, в обмен на эту милость, золото, мирр и ладан.
аким образом, доктрина служит всем иерархическим религиям, чтобы сокрыть возможности естественных сил, которые имеют в своем распоряжении посвященных. Религиозная формула состоит из этих слов, полных таинственности и силы, которая заставляет богов спуститься с небес и подчиниться воле людей.
Иудеи заимствовали свои секреты у Египта, Греция послала своих жрецов, а затем и своих теософов в школу великих пророков, Рим Цезаря, изрытый катакомбами, обрушился на Церковь, и символика была восстановлена из остатков всех культов.
- Власть, которая производит комбинации
- Получатель и пассивный производитель форм
- Естественный и центральный огонь уравновешивался двойной поляризацией
Согласно Евангелию, посвящение, провозгласившее в дальнейшем власть Христа, было написано по-иудейски, по-гречески и на латыни, и стало выражением всеобщего синтеза.
ллинизм, эта великая и прекрасная религия формы, на самом деле вещала о приходе Спасителя не менее активно, чем пророки иудаизма. Легенда о Психее — это ультрахристианская абстракция. И культ Пантеонов, после восстановления его Сократом, подготовили алтари для того единого Бога, хранителем которого стал Израиль. Но Синагога отказалась от своего Мессии, и иудейские письмена были сокрыты от затуманенных глаз иудеев. Римские гонители клеймили эллинизм, и он не мог быть восстановлен притворным воздержанием философа Юлиана по прозвищу, возможно несправедливому, Отступник, поскольку его христианская вера никогда не была искренней.
Далее последовало невежество средних веков, противопоставившее святых и девственниц богам, божествам и нимфам; глубокий смысл тайн эллинов был доступен менее, чем когда бы то ни было; Греция не только растеряла традиции своих древних культов, но отделилась от латинской церкви, и, таким образом, для глаз латинян стали недоступны греческие письмена, а для глаз греков — латинские. Надпись на Кресте Спасителя совершенно стерлась, и остались лишь таинственные начальные буквы.
Но когда наука и философия, примирившись с верой, объединят все разнообразные символы, тогда в памяти людей восстановятся великолепные старинные обряды, свидетельствующие о прогрессе человеческого разума в интуитивном постижении света Господнего. Но из всех форм прогресса наиболее великой будет та, которая, возвращая ключи Природы в руки науки, навсегда пленит отвратительный призрак Сатаны, и, объяснив все непонятные явления, разрушит империю пережитков и глупого легковерия.
ыполнению этой работы мы посвятили свою жизнь, и даже готовы отдать ее ради самых трудных и сложных исследований. Мы должны освободить алтари путем свержения идолов; мы желаем, чтобы человек разума снова стал жрецом и королем Природы, и мы должны сохранить при помощи толкования все образы всеобщего святилища.
Пророки говорили притчами, потому что восприятие провидца — это чувство гармонии или чувство всеобщих аналогий, оно всегда образно. Принятые дословно простонародьем, эти образы превратились в идолов или непостижимую тайну. Обобщенные и упорядоченные образы легли в основу символики. Таким образом, символика исходит от Бога, тем не менее, она может быть сформулирована людьми. Откровения сопровождали человечество на протяжении веков, трансформируясь в соответствии с человеческими склонностями, но всегда выражали все ту же истину.
Истинная религия одна: ее догмы просты, но охватывают абсолютно все. В то же время, огромное разнообразие символов превратилось в книгу девизов, обязательных для воспитания человеческого духа. Гармония внешней красоты и поэзия формы должны открыть Бога новоявленному человечеству; но вскоре Венера получила себе в соперницы Психею, и Психея очаровала Любовь. Вполне закономерным оказалось то, что культ формы вынужденно уступил место амбициозным мечтам, увенчавшим красноречивую мудрость Платона.
ак было подготовлено пришествие Христа; и это событие произошло, потому что мир ожидал его; и чтобы стать популярной, философия преобразовалась в веру. Освобожденный самой верой, человеческий мозг стал протестовать против школы, которая пыталась материализовать свои знамения, и деятельность римского католицизма была неумышленной подготовкой освобождения сознания и становления основ всеобщей ассоциации. Все это было естественным и нормальным развитием божественной жизни человечества; так как Бог — это Душа всех душ, тот недвижный Центр, к которому притягивается всё мыслящее.
Человеческий разум уже пережил свою утреннюю зарю; его день на подходе, а вслед за ним последует угасание; но Бог останется неизменным.
Жителям Земли кажется, что полное силы Солнце восходит утром, сияет в полную силу в полдень, а вечером, изнуренное, уходит на отдых. Несмотря на это, именно Земля вращается, в то Время как Солнце остается неподвижным. Следовательно, веря в человеческий прогресс и в неизменность Бога, свободный человек уважает религию в ее прошлых формах и поносит Юпитера не больше, чем Иегову. Он все еще приветствует блистательный образ Аполлона и обнаруживает его сходство с прославленным ликом воскресшего Спасителя. Он верит в великую миссию католической иерархии и находит удовлетворение в наблюдении за священниками средневековья, которые противопоставили религию абсолютной власти королей в виде контроля над последней; но он протестует вместе с революционными веками против рабства сознания, которое папская власть лишала воли. Он более рьяный протестант, чем Лютер, поскольку не верит даже в непогрешимость Аугсбургской Конфессии, и более рьяный католик, чем Папа, так как не боится, что религиозное единение будет разрушено недоброжелательством двора. Он больше верит в Бога, чем римские политики в идею объединения как средство спасения империи; он уважает древний возраст Церкви, но не боится, что она погибнет; он знает, что ее видимая смерть на самом деле окажется преобразованием и славным успением.
Автор этой книги чувствует, подобно восточным магам, потребность выйти вперед и узнать снова, что Божественный Учитель, чью колыбель они приветствовали, Великий Инициатор всех веков. Все Его враги были побеждены; все те, кто проклинал Его, умерли; а Он — бессмертен.
Завистники поднялись против Него, вдохновленные единым намерением; фанатики, объединившись, чтобы уничтожить Его; они короновали себя и объявили Его вне закона; они стали ханжами и обвинили Его; они назначили себя судьями и вынесли Ему смертный приговор; они превратились в палачей и казнили Его; они принудили Его выпить отвар болиголова; они распяли Его; они забросали Его камнями; они сожгли Его и развеяли Его пепел; а после они сотряслись от ужаса, когда Он восстал перед ними, стыдя их Своими ранами и рубцами. Они полагали, что убили Его в колыбели в Вифлееме, но Он оказался живым в Египте. Они повели Его на вершину горы, дабы низвергнуть; толпа мучителей окружила Его и уже торжествует, уверенная в Его гибели. Слышен плач: не плач ли это того, Кто стоит измученный на краю пропасти? Они бледнеют и переглядываются; а Он, спокойно и скорбно улыбаясь, проходит сквозь толпу и исчезает. Вот еще одна гора, которую они уже обагрили Его кровью! Вот Крест, могила и воины, охраняющие Его склеп. Безумцы! Склеп пуст, а Тот, Кого они охраняли как умершего, мирно шествует между двумя путешественниками по дороге в Эммаус. Где Он? Куда Он направляется?
Предостерегите властителей мира. Скажите кесарям, что их власть под угрозой! Кто угрожает ей? Нищий, не имеющий камня, чтобы подложить под голову. Человек из народа, обреченного на смерть в рабстве. Какое оскорбление! Или безумие! Это не имеет значения. Кесари приводят в боевую готовность все свое войско; кровавые эдикты объявляют вне закона беглеца; повсюду возведены эшафоты; открыты амфитеатры, заполненные львами и гладиаторами; пылают погребальные костры; льются потоки крови; и кесари, уверенные в своей непобедимости, отваживаются добавлять другое имя тем, кого перечисляют среди своей добычи. Затем они умирают, и их собственный апофеоз развенчивает богов, которых они защищали. Ненависть мира объединяет Юпитера и Нерона в общем презрении. Храмы, превращенные в склепы, рушатся на объявленный вне закона пепел, на останки идолов, на развалины империй, и только Он, Тот, Кому кесари бросили обвинение, за которым следовало столько спутников, которого пытало такое множество палачей — только Он живет, только Он царствует, только Он торжествует!
Несмотря на это, Его ученики вскоре злоупотребят Его именем; гордыня войдет в святилище; те, которые должны были принести весть о Его воскрешении, попытаются увековечить Его смерть, так что они смогут питаться, подобно воронам, Его постоянно восстанавливающейся плотью. Вместо того чтобы подражать Ему в Его святости и проливать кровь за своих детей в вере, они лишат Его свободы в Ватикане, и Он уподобится другому, прикованному на Кавказе, и станут они стервятниками этого божественного Прометея.
Но какое значение имеет их дурной сон? Они могут пленить только Его образ; Он же сам свободен и полон сил, он шествует от изгнания к изгнанию, от завоевания к завоеванию. Можно связать человека, но невозможно пленить Слово Господа; речь свободна, и ничто не может прервать ее. Она осуждает безнравственных, и поэтому они стараются заглушить ее; но смертными являются именно они, а Слово Истины остается судить память о них!
Орфей мог быть нанят жрецами Вакха; Сократ мог залпом осушить чашу с ядом; Иисус и Его апостолы могли погибнуть в немыслимых муках; Ян Гус, Иероним из Праги и огромное количество других героев было сожжено; Святой Варфоломей и Сентябрьская резня поочередно настигали свои жертвы; казаки, кнуты и сибирские пустыни все еще находятся в распоряжении русского императора; но дух Орфея, Сократа, Иисуса и всех мучеников будет всегда жить среди их умерших преследователей, среди разлагающихся порядков и рушащихся империй. Это — Святой Дух, Дух единственного Божьего Сына, Которого Святой Иоанн представил в своем Апокалипсисе стоящим между золотыми канделябрами, потому что Он является центром всего мира; держащим семь звезд в Своей руке, как семена новых небес; и посылающим вниз на землю свою речь, изображенную символом обоюдоострого меча.
огда упавший духом мудрец спит в ночь сомнений, Дух Христа восстает и бдит. Когда народы, утомленные трудами, совершаемыми для их освобождения, ложатся и засыпают на своих цепях. Дух Христа восстает и протестует. Когда слепые фанатики бросают себя в пыль старых храмов, Дух Христа восстает и молится. Когда сильный становится слабым, когда добродетель подкупается, когда все гнется и опускается в поисках постыдных пастбищ, Дух Христа восстает, устремив пристальный взгляд в небеса и ожидая часа Своего Отца.
Христос выполняет роль священника и короля с величайшим достоинством. Христос, положивший начало новому времени, приступил к созданию новых священников и новых королей при помощи науки и, прежде всего, милосердия.
Древние маги были священниками и королями, и приход Спасителя был предсказан им звездой. Эта звезда была магической Пентаграммой, на каждом конце которой начертана священная буква. Это символ разума, который управляет при помощи объединенной силы четырех элементарных сил; это Пентаграмма магов, Сияющая Звезда Детей Хирама, прототип уравновешенного света. По направлению к каждому из этих концов поднимается луч света, излучающий силу, она представляет собой Великий и Верховный Анатор Природы, которым является тело человека. Магнетическое влияние заканчивается двумя лучами, идущими от головы, каждой руки и ноги. Положительный луч уравновешен отрицательным. Голова соотносится с двумя ногами, каждая рука — с рукой и ногой, каждая из двух ног — с головой и одной рукой. Этот направляющий знак уравновешенного света представляет собой дух порядка и гармонии, это знак всемогущества мага, и поэтому, если он разбит или неправильно написан, то становится звездным искажением, ненормальным или неподдающимся управлению астрального света и, следовательно, околдованностью, извращением, безумием — словом, всем тем, что маги называют печатью Люцифера.
рис.Печать Соломона
Существует и другая печать, которая также символизирует Таинства Света, а именно — Печать Соломона. Восставшие духи удерживаются предъявлением пятиконечной Сияющей Звезды или Печати Соломона, потому что каждая несет им доказательство их безрассудства и грозит им единоличной властью, которая станет мучить их, призывая к порядку. Ничто не терзает так сильно, как доброта. Ничто так не отвратительно для безумия, как разум. Но если невежественный оператор пользуется этими знаками, досконально не разбираясь в них, он употребляется слепцу, читающему лекцию о свете слепым, или неграмотному человеку, обучающему детей читать.
«Когда слепец ведет слепца, — сказал Великий и Божественный Жрец, — оба падают в яму».
А теперь, дабы подвести итоги сего пространного вступления, несколько слов в заключение.
Если бы вы были слепы как Самсон, разрушая опоры храма, то его руины обрушились бы на вас. Чтобы повелевать природой, мы должны быть сильнее природы, сопротивляясь ее притяжению. Если ваш мозг будет полностью свободен от предубеждений, предрассудков и недоверия, вы будете управлять духами. Если вы не подчинитесь слепым силам, они будут вам повиноваться. Если вы будете мудры как Соломон, вы выполните работу Соломона. Если вы будете святы как Христос, вы выполните работу Христа.
Для того чтобы направлять луч неустойчивого света, мы должны утвердиться в постоянном свете. Чтобы повелевать стихиями, мы должны господствовать над их проявлениями. Вместо того чтобы безрассудно отваживаться, мы должны ЗНАТЬ; вместо того, чтобы хотеть, мы должны отважиться; мы должны ЖЕЛАТЬ, чтобы овладеть империей, а для того, чтобы царствовать, мы должны ХРАНИТЬ МОЛЧАНИЕ.
^ ^ ^ 
Глава 1. ПРИГОТОВЛЕНИЯ
Каждое невоплощенное намерение — это пустое намерение, и речь, выражающая его — тщетная речь.
Действие становится действием лишь тогда, когда оно определяет волю. Поэтому, как говорится в священных и символических книгах, люди будут судимы не по их мыслям и намерениям, а по их делам. Для того чтобы быть, мы должны действовать.
Уже наступило время, когда необходимо говорить о магических работах; мы больше не будем останавливаться на теориях и абстракциях; мы коснемся реальности, и мы вложим чудесный посох в руки посвященного, говоря ему в то же время: «Не довольствуйся тем, что мы скажем тебе, действуй самостоятельно». Мы должны теперь иметь дело с деятельностью относительного всемогущества, завладев великими секретами природы и принудив ее служить просвещенной и несгибаемой воле.
Наиболее известными магическими ритуалами являются либо мистификации, либо загадки, и мы близки к тому, чтобы впервые за столько веков сорвать завесу с оккультной таинственности. Вот рассуждения, в которых мы должны черпать силу и мужество, дабы встретиться лицом к лицу со всеми опасностями этого рискованного предприятия.
агическая работа — это совершенствование естественной силы, но силы более высокой по отношению к обычным явлениям природы. Она является результатом науки и практики, которые поднимают человеческую волю над ее нормальными границами. Сверхъестественное — это то же естественное, но в экстраординарном состоянии, или верховное природное; чудо — это явление, производящее впечатление на толпу благодаря своей неожиданности; удивительное — это то, что удивляет; чудеса — это эффекты, поражающие того, кто несведущ в их природе. Чудеса существуют только для невежественных, но поскольку едва ли у человечества существует какая-либо абсолютная наука, сверхъестественное еще вполне может быть достигнуто, и так, несомненно, во всем мире.
Позвольте нам начать с заявления, что мы верим во все чудеса потому, что на личном опыте убедились в их реальности. Конечно, существуют еще такие чудеса, которые мы не можем объяснить, но мы воспринимаем их как не менее объяснимые. От большего к меньшему, от меньшего к большему, результаты относительно строги.
Но для того, чтобы сделать чудо, мы должны быть вне нормальных условий человечества; мы должны быть либо отвлечены мудростью, либо возбуждены безумием, либо быть выше всех страстей, либо оставаться вне их, чего можно достигнуть в состоянии экстаза или безумия.
аково первое и наиболее необходимое приготовление оператора. Отсюда, по ниспосланному провидением или роковому закону, маг может использовать всемогущество только в обратной пропорции своим материальным интересам; алхимик создает тем больше золота, чем больше он отказывается от благ и чем больше он чтит бедность, которая защищает секреты magnus opus. Только посвященный, чье сердце бесстрастно, будет повелевать любовью и ненавистью тех, кого он сделает инструментом своей науки. Миф о Генезисе является правдой, и Бог позволяет достичь древа истины лишь тем, кто достиг самоотречения и не жаждет его плодов.
ак что ты, кто изыскивает в науке средства удовлетворить свои страсти, остановись перед этим роковым путем: ты не найдешь ничего, кроме безумия и смерти.
Значение народной традиции состоит в том, что дьявол раньше или позже отступает под напором священников. Маг должен быть бесстрастным, трезвым и целомудренным, незаинтересованным, непроницаемым и неприступным для любого рода предрассудков или страхов. У него не должно быть телесных дефектов, и он должен обладать стойкостью перед искушениями и трудностями. Первая и наиболее важная из магических операций — это достижение этих редких качеств.
расть принудительно проецирует астральный свет и насильственно толкает Универсального Посредника на непредвиденные действия, но она не в состоянии с легкостью обуздать то, к чему она принуждает, и поэтому ее судьба сходна с судьбой Ипполита, растерзанного его же собственными лошадьми, или Фалария, оказавшегося жертвой орудий пыток, которые он применял к другим.
Человеческая воля, реализованная в действии, подобна пушечному ядру и не отступает ни перед какими препятствиями. Она либо проходит сквозь них, либо погружается в них, но если она движется вперед терпеливо и настойчиво, то никогда не пропадет; она подобна волне, которая раз за разом возвращается и в конце концов бесследно стирает железо.
Человека может усовершенствовать привычка, которая становится, согласно пословице, его второй натурой. При помощи настойчивости и выполнения в определенной последовательности атлетических упражнений, сила и жизненная активность тела могут быть развиты до необычайных пределов.
о же самое происходит с силами души. Господствуете ли вы над другими? Учитесь желать. Как можно научиться желать? Это первый секрет магического посвящения, и для того, чтобы сокрыть его, древние хранители жреческого искусства окружили его пеленой таинственности. Они не признавали ни одного желания до тех пор, пока оно не было доказано. И они были правы. Сила оправдывается достижением. Праздность и забывчивость — враги желания. Именно по этой причине все религии умножили свои обряды и усложнили свои ритуалы.
Чем больше мы отрицаем себя во имя идеи, тем большую силу мы приобретаем в пределах этой идеи. Разве не любят сильные матери именно тех детей, которые причинили им больше всего страданий и доставили больше всего беспокойства. Точно так же сила религии поселяется исключительно в несгибаемой воле того, кто ее практикует. Если существует хоть один человек, верующий в Святое Жертвоприношение Мессы, то обязательно будет существовать священник, чтобы исполнить ее для него; и если существует священник, который ежедневно цитирует свой требник, будет на свете существовать Папа.
Обряды, которые кажутся самыми незначительными и самыми чуждыми для предполагаемого результата, напротив, ведут к этому результату путем воспитания и тренировки воли. Если крестьянин вставал каждое утро в два или три часа и проходил большое расстояние от дома, чтобы собрать побеги одних и тех же трав перед восходом солнца, он сможет совершить множество чудес, просто потому, что переносит эти травы на себе, так как это будет проявлением его воли, и вследствие этого будет все то, что требуется ему для выполнения его желаний.
Для того чтобы выполнить что-либо, мы должны верить в свою способность это сделать, и эта вера должна сразу же воплоща
|
|
|
