 |
Сновидения, принятые за реальность
|
|
|
|
Сон выступает как временная потеря человеком чувства своего собственного бытия в мире. В состоянии сна человек не осознает входящее в его духовный мир содержание. Погружаясь в сон, он как бы уходит от мира и отстраняет от себя его раздражения. Во время сна у человека появляются сновидения. Пробуждаясь, он соотносит увиденное во сне с реальностью.
Длительное одиночество в условиях сурдокамеры в ряде случаев приводит к тому, что сновидения сливаются с реальностью и не могут быть из нее вычленены. Во время одного из опытов дежурный врач ошибочно включил свет в сурдокамере через 20 минут после отбоя. Испытуемый П. утром в отчетном сообщении доложил об этом нарушении. Через три дня он вновь доложил о несвоевременном включении света в предшествующую ночь, хотя на самом деле свет не включался. Это явление было расценено нами как сновидение, принятое П. за реальность.
На возможность смешать сновидение с реальностью в условиях экспериментального одиночества указывают и зарубежные исследователи. Судя по отчетам испытуемых, смешение сновидений с реальностью не такое уж редкое явление. Так, У. Уиллис рассказывает: "Внезапно впереди показался свет. Я тут же вскочил на ноги. Свет привиделся мне во сне, но я понял это не сразу. Я был уверен, что видел огонь на самом деле, однако спустя некоторое время решил, что ошибся" 227.
Подобные явления возможны и в обычной обстановке. Приведем запись из дневника физиолога Ф. М. Майорова: "Под утро в полудремотном состоянии неясно, как в тумане, мелькнула мысль, что скоро должна прийти няня. Потом заснул и видел во сне, что няня уже пришла и пересекла комнату от стола к шкафу. Проснулся и под впечатлением яркости сновидения стал проверять: пришла она или нет? Никого не было. Оказалось, что не пришла" 228. В данном случае, как и в ранее описанных, ясно прослеживается смешение сновидения с реальностью. Эти феномены были названы нами (О. Н. Кузнецов, В. И. Лебедев) "субъективно ореализованными сновидениями".
|
|
|
На ранних этапах развития человечества сновидения часто смешивали с реальностью. Л. Леви-Брюль в работе "Первобытное мышление" (М., 1930) приводит наблюдения над первобытными племенами на островах Фиджи. Жители этих островов отождествляли сон и действительность. Укушенный в сновидении змеей человек лечился так же, как если бы змея укусила его наяву. Свидетельства этнографов об отсутствии строгого разграничения сновидений и реальных событий у людей, стоящих на более низких ступенях развития, приводятся и в книге А. Г. Спиркина "Происхождение сознания" (М., 1960). Очень часто путают сновидения с реальностью дети. Человечество в ходе исторического развития выработало определенные критерии для дифференциации сновидений от реальности, которые усваиваются ребенком в процессе своего развития.
Что же именно помогает человеку отличить сновидения от реальности?
В обычных условиях, пробуждаясь от сна, человек практически всегда осознает те образы, которые он видел во сне. Это объясняется тем, что, поскольку во время сна кора головного мозга находится в состоянии активации, пробуждение обычно бывает быстрым, и, проснувшись, человек отдает себе непосредственный и полный отчет об окружающей обстановке. Подобный сдвиг в содержании самосознания настолько ясен и легко различим, что возможность спутать образы, порожденные сном, и внешние впечатления чрезвычайна мала.
В условиях экспериментального одиночества человек иногда медленно выходит из состояния сна и лишь постепенно осознает окружающую его внешнюю среду, что и затрудняет, по нашему мнению, различение сновидения и реальности, особенно когда снятся не фантастические, а самые обыкновенные события. Если в обычных условиях человек может выяснить, приснился ли ему сон, или же что-то произошло на самом деле, расспросив об этом родственников, знакомых, т. е. воспользоваться социальными коррекциями, то в условиях одиночества вероятность спутать сновидения с реальностью значительно возрастает, поскольку здесь нет возможности проверить свои сомнения, если даже они и появились.
|
|
|
Для отличения сновидений от реальности нашим испытуемым в ряде случаев приходилось принимать во внимание, возникло ли данное восприятие в постели или же в рабочей зоне, сопоставимо ли оно с другими событиями, имевшими место в сурдокамере. Но все равно у некоторых испытуемых до конца опыта оставались сомнения: бодрствовали они или спали. Так, в дневнике испытуемого читаем: "Во время записи физиологических функций 24.XII в 13 часов 30 минут, кажется, уснул. Потом увидел, что вошел Эдик. Так ли это? Вторник - дежурство врача Ростислава Борисовича. Я тут же попросил по радиопереговорному устройству передать привет Эдику... Это для того, чтобы затем проверить себя". Но в этот день Эдика в лаборатории не было (даже если бы он и был, то возможность его входа в камеру исключалась), а на записи биотоков мозга в указанное время в течение семи минут была типичная картина "быстрого" сна.
Следует отметить, что ореализованное сновидение может повлечь за собой неадекватное поведение человека. Приведем наблюдение врача X. Ибрагимова: "Однажды ко мне в поликлинику два милиционера привели испуганного, дрожащего человека. Он рассказал, что вел большой автобус. Его сменщик не пришел, пассажиров было много, и его уговорили в суточный рейс ехать одному. При въезде в город на большой скорости он врезался в колонну солдат. От их крика он обезумел, выскочил из автобуса и спрятался. Милиционеры смущенно пожимали плечами и говорили, что никаких солдат автобус не давил и что вообще в городе аварий не было. Шофер просто заснул и увидел во сне то, чего больше всего боялся в жизни" 229.
Таким образом, можно утверждать, что, основываясь на личном и социальном опыте, человек способен, во-первых, осознать сам факт сна, а во-вторых, отделить сновидение от реальности по ряду социально обусловленных признаков. Отсутствие социальных коррекций в условиях одиночества ставит субъекта в крайне затруднительное положение, поскольку сам факт пробуждения не всегда может помочь ему правильно ориентироваться в действительности.
|
|
|
Глава IX
В изолированной группе
Конечно, самые сильные раздражения - это идущие от людей. Вся жизнь наша состоит из труднейших отношений с другими, и это особенно болезненно может чувствоваться.
И. П. Павлов
Прежде чем говорить о компенсаторных защитных реакциях в процессе переадаптации к такому фактору, как групповая изоляция, следует раскрыть механизм психогенного воздействия этого фактора.
Под постоянным взглядом
Одной из причин эмоциональной напряженности в условиях изоляции является то, что люди постоянно находятся на глазах друг у друга. "...Одно из величайших мучений,- отмечал русский психиатр С. С. Корсаков,- это не иметь возможности быть одному, вечно быть под взглядом..." 230 Об условиях групповой изоляции Р. Бэрд пишет: "Люди могут в полном согласии работать вместе при свете солнца, когда труд поглощает их энергию, а условия жизни позволяют отстраниться друг от друга, если какая-нибудь случайная причина вызовет их нервное раздражение. Совсем иначе обстоит дело в полярную ночь. Уйти некуда. Вся жизнь ограничена четырьмя стенами... товарищи постоянно наблюдают за тобой - кто открыто, кто тайком - ведь досуга так много!" 231
Как уже говорилось, при помощи телевидения и других устройств за испытуемыми, находящимися в сурдокамере, ведется непрерывное наблюдение. В связи с этим представляют большой интерес самонаблюдения космонавтов и испытателей, находящихся под воздействием этого фактора. Г. Т. Береговой рассказывает: "День и ночь телемониторы сурдокамеры пристально следили за каждым моим жестом, за каждым движением. Для успешного хода эксперимента это было и необходимо и важно. Но нельзя сказать, чтобы это было приятно. Скорее наоборот. И чем дальше, тем больше..."232 "...Самое неприятное в тренировках в сурдокамере заключается в том,- пишет В. А. Шаталов,- что ты постоянно ощущаешь на себе внимательное око медиков, которые непрерывно наблюдают за тобой..." 233 Характерна запись в дневнике, сделанная врачом-испытателем: "Чрезвычайный контроль с той стороны просто переходит грани приличия - ведь они включили магнитофон, сидят и пишут все, что заметят и услышат. И все это как-то неприятно действует и щекочет нервы". Даже в тех случаях, когда нет непосредственного наблюдения, а только ведется регистрация физиологических функций по телеметрии, люди испытывают эмоциональную напряженность. Космонавт А. В. Филипченко свидетельствует: "Неприятное ощущение вызывали и специальные датчики, укрепленные под матрацем (в комнате отдыха, где космонавты находятся в период подготовки к старту.- В. Л.). Чуть шевельнешься - по проводам к дежурному врачу тут же летит сигнал: человек нервничает!"234
|
|
|
Особенно чувствительными к фактору "публичности" в наших экспериментах оказались женщины. Испытуемая Н. в отчетном докладе говорила: "Больше всего меня угнетало не одиночество... а то, что за мной наблюдали". Поведение женщин в сурдокамере значительно менялось по сравнению с повседневными условиями. Испытуемая А. в обычных условиях была оживлена, всегда свободно держалась при общении в различных психологичеcких исследованиях. В условиях сурдокамеры у нее наблюдалась постоянная заторможенность, движения были экономичны и ограничивались только тем, что было строго необходимо для выполнения программы. Испытуемая "как бы сжалась в комочек", желая скрыть от назойливого взгляда экспериментатора свой внутренний мир. У испытуемой Б. в условиях сурдокамеры наблюдалась постоянная любезная, однообразная, несколько обезличенная, эмоционально маловыразительная улыбка. Ее движения и позы были как бы продуманны и нарочито изящны, чего не наблюдалось в повседневной жизни. Испытуемая "как бы подавала себя экспериментаторам". Повышенная чувствительность женщин к "внешней оценке наблюдателей", по-видимому, во многом зависит от сравнительно более высокой значимости для женщин внешнего впечатления по сравнению с мужчинами.
Об аналогичных психических состояниях свидетельствуют и люди, находившиеся в тюрьме под постоянным наблюдением надзирателей через особые отверстия ("глазки", "окошечки") 235
Почему же постоянная публичность вызывает столь тягостные переживания?
|
|
|
Согласно социально-психологической теории "социальных ролей личности", в поведении людей всегда есть нечто заданное обществом, его нормами, запретами и традициями. При выполнении той или иной социальной роли человек в какой-то мере становится "актером" на великой сцене жизни. Так, руководитель на глазах своих подчиненных, будучи цельной личностью, а отнюдь не лицемером, все же ведет себя иначе, чем, например, в домашней обстановке. "У себя наедине мы часто позволяем себе то, чего не делаем на людях" 236,- говорил И. П. Павлов. А. М. Горький в небольшом очерке "Люди наедине с самими собой" изложил ряд наблюдений над тем, как человек ведет себя, оставшись в одиночестве. О том, что люди по-разному ведут себя на глазах у других и находясь в одиночестве, свидетельствуют и многочисленные документы, отснятые "скрытой камерой".
Когда человек знает, что за ним наблюдают, он все время старается удержаться в какой-то ролевой функции, что вызывает эмоциональную напряженность. "Нельзя ни на минуту расслабиться, забыться,- пишет В. А. Шаталов,- все время думаешь о том, что медики фиксируют каждое твое движение, каждый твой жест и делают соответствующие выводы" 237. На это же указывают и исследователи Арктики и Антарктики: "Человек (в условиях зимовки.- В. Л.) просматривается со всех сторон, как рыба в аквариуме, и надо быть в постоянном напряжении, все время контролировать себя даже в самых мелких мелочах. А это не может не действовать на психику" 238.
По мнению В. В. Борискина и С. Б. Слевича, основным фактором, определяющим эмоциональную напряженность в условиях изоляции, является нахождение под постоянным наблюдением. "Человек, постоянно находясь в обществе одних и тех же людей,- пишут они,- вынужден строго контролировать свои эмоции. И чем меньше людей на станции, тем больше психическая напряженность"239. П. П. Волков также отмечает, что необходимость совместного проживания в непосредственной близости друг от друга, постоянная необходимость подавлять свои истинные чувства и желания обусловливают эмоциональную напряженность сотрудников гидрометеорологических станций, которая "в конце концов выливается в открытый конфликт"240. Об этом же свидетельствуют испытуемые, находящиеся в условиях экспериментальной групповой изоляции. "Как трудно бывает временами спокойно смотреть в глаза другому,- пишет один из участников годичного гермокамерного эксперимента.- А ведь сидеть за одним столом, дышать одним воздухом и находиться в весьма ограниченном помещении нам придется еще много месяцев. Никуда нельзя уйти!" 241
Неполная открытость духовного мира человека сопоставима с прикрытостью определенных участков его тела. И та и другая социально детерминированы и в своей основе имеют чувство стыда. Это чувство явно сопротивляется полному обнажению человеком как своего духовного мира, так и своего тела. Если в обычных условиях человек может скрывать от других мысли и чувства, обуревающие его в данный момент, то в условиях групповой изоляции это представляет большие затруднения, что и вызывает эмоциональную напряженность. В подтверждение сказанного приведем несколько наблюдений и самонаблюдении. Исследователь Антарктики Р. Бэрд пишет: "Когда сорок различных индивидуальностей ведут скученное существование в течение долгих месяцев... все, что делаешь, говоришь, даже думаешь, становится достоянием всех. Тут уж никого не обманешь. Рано или поздно должна вскрыться сущность человека... Этот неизбежный процесс может превратить полярную ночь для некоторой категории людей в кромешный ад" 242. Психическое состояние в условиях групповой изоляции, когда трудно скрывать свои переживания от других, один из испытуемых образно сравнил с "психологическим стриптизом". О доступности проникновения в духовный мир других людей в условиях групповой изоляции Е. Терещенко пишет; "Мне представилась возможность увидеть человека, его душу, как бы под увеличительным стеклом" 243. В ряде случаев на этапе неустойчивой психической деятельности фактор публичности может вызывать у лиц, наиболее болезненно переносящих состояние "наблюдаемости", своеобразный комплекс переживаний физической обнаженности и психической открытости. Так, когда Г. Т. Береговому стало тягостно переносить постоянное наблюдение за ним экспериментаторов, он, чтобы избавиться от этого, повесил на объективы телекамер несколько бумажных салфеток. По требованию экспериментаторов ему пришлось их снять. Через некоторое время ему стало казаться, что окуляры мониторов начали за ним слежку. "Внезапно я почувствовал себя чуть ли не голым,- пишет он.- Ощущение было настолько неожиданным и острым, что захотелось ощупать себя, чтобы убедиться в том, что и без того было ясно: я одет..." 244
Как уже отмечалось, испытуемая Н. также тягостно переживала то, что за ней непрерывно наблюдали. Эта мысль не покидала ее не только в свободное время, но и в период выполнения работы, предусмотренной программой. Она рассказывала, что постоянно следила за собой, боясь "выглядеть неприлично". В конце опыта ей стало казаться, что экспериментаторы, находящиеся в аппаратной, читают ее мысли по лицу, глазам, мимике, по электроэнцефалограммам, что она "полностью раскрыта". Она безуспешно пыталась бороться с состоянием "раскрытости", а после выхода из сурдокамеры некоторое время чувствовала себя неловко с сотрудниками, проводившими эксперимент. Мысль, что о ней известно больше, чем бы она хотела, не покидала ее. Хотя реакция испытуемой на фактор постоянного наблюдения и не являлась приспособительной, мы отнесли ее не к нервно-психическому заболеванию, а расценили как переходную фазу от здоровья к болезни.
При развитии психического заболевания у человека в условиях постоянной "публичности" нередко появляется бредовое переживание воздействия или слежения за ним других членов экспедиции. "Во время своей первой зимовки в Литл-Америке,- пишет Р. Бэрд,- я много часов провел с человеком, который находился на грани убийства или самоубийства из-за воображаемого преследования со стороны другого человека, бывшего ранее его верным другом. От этого никто не гарантирован" 245.
Таким образом, при постоянной публичности в условиях групповой изоляции эмоциональная напряженность обусловливается необходимостью постоянно удерживать себя в определенной ролевой функции, а также стремлением скрыть от окружающих свои мысли и переживания. Отсутствие возможности побыть наедине с собой требует от человека собранности, контроля за своими действиями.
Потребность в уединении
В условиях постоянной публичности у многих наших испытуемых актуализировалась потребность в уединении. На актуализацию этой потребности во время длительных групповых полетов также указывают и космонавты. В. И. Севастьянов пишет, что в космическом полете "наряду с общением человеку необходимо уединение, удовлетворение потребности побыть наедине с собой" 246.
Д. Линдсли я другие считают обеспечение каждого космонавта индивидуальным отсеком для сна и проведения свободного времени существенным условием успешного выполнения длительных полетов. Ссылаясь на опыт антарктических групп и другие аналогичные ситуации, они утверждают, что длительное совместное использование одного жилого отсека двумя индивидами чревато опасностью перерастания мелких межличностных столкновений в серьезные конфликты, трудно поддающиеся контролю. По их мнению, "потребность в уединении, одиночестве и территориальности проявляется даже при кратковременном пребывании в ограниченном пространстве и имеет тенденцию усиливаться со временем"247.
Исследователь Антарктиды М. К. Могилянцев пишет: "В замкнутом коллективе оттачивается способность людей понимать эмоциональное состояние друг друга. Казалось бы, хорошо, но это очень опасно - узнавать друг друга до дна в условиях плохой совместимости, ведь на дне можно отыскать слишком многое, чтобы уязвить человека и сильней, и больней. Даже если вы не ищете ссоры, то все равно угадываются те варианты поведения коллеги, от которых вы уже устали. И не сегодня, не вчера - много раньше. Итак, людей мало - голод по людям, вокруг одни и те же лица, но нет никакой возможности не только утолить этот голод, нет возможности и побыть наедине с собой"248. О потребности членов антарктической экспедиции в уединении Р. Бэрд рассказывает: "Было у нас несколько человек, которые, невзирая на холод, ежедневно выходили на прогулки. Иногда мы шли группами, но чаще гуляли поодиночке... потому что каждому хотелось побыть наедине с собой" 249.
Чтобы сделать более сносной жизнь семи - десяти человек, живущих в условиях групповой изоляции, М. Маре считает необходимым при строительстве помещений для полярных зимовок предусматривать, "чтобы у каждого члена экспедиции была отдельная, хотя и маленькая комната. Это условие необходимо для морального здоровья обитателей"250, Представляет интерес наблюдение К. Борхгревинка, участника экспедиции из десяти человек, впервые в мире проведшего зимовку в Антарктиде в 1889-1890 гг. Он пишет: "Деревянные койки располагались вдоль стен одна над другой. По совету врача койки были забраны переборками, так что нам приходилось влезать в них и вылезать через отверстие, занавешенное куском материи. Доктор считал, что многим полезно и даже необходимо по временам оставаться в одиночестве; правильность этого вскоре подтвердилась... На протяжении антарктической ночи мы так надоедали друг другу, что иногда можно было наблюдать следующую картину: кто-нибудь, собираясь вылезти, осторожно поднимает свою занавеску, чтобы убедиться, что в комнате нет чуждого, ненавистного лица. Увидя товарища, который уже выбрался из своей койки... он снова задергивает свою занавеску, как если бы увидел отрубленную голову Медузы" 251.
Когда не имеется возможности для прогулок, люди в условиях групповой изоляции стараются всеми способами изыскать возможность для уединения. Так, в годичном эксперименте в условиях гермокамеры испытуемые каждые десять дней менялись спальными полками, расположенными в виде яруса. А. Н. Божко пишет, что каждый ждал с нетерпением своей очереди попасть на верхнюю полку, так как она "позволяет максимально изолироваться". При плавании на плоту "Таити-Нуи", рассказывает А. Бэрн, члены экспедиции радовались наступлению ночи, "ибо, когда наступала ночь, мы не видели друг друга". По данным В. Д. Ткаченко, 50% членов рядового состава сейнеров, вынужденные жить в кубриках, испытывают желание побыть наедине с собой.
При невозможности удовлетворения потребности в уединении в условиях групповой изоляции наблюдаются две формы защитных механизмов. Первая из них - полная раскрытость душевного мира перед другими участниками группы.
В 1930-1934 гг. в Гренландии на "Ледниковом щите" была основана база, на которой остались зимовать К. Рили и М. Линдсей - люди разного характера и темперамента. Во время зимовки у них были сняты все преграды в общении, что привело к психологической открытости. М. Линдсей вспоминал: "И хотя дни, проведенные вместе на "Ледниковом щите", уничтожили всякие преграды между нами, как это ни странно, подобная близость никогда больше не восстанавливалась (по возвращении в обычные условия жизни.- В. Л.)"252. О психологической открытости во время плавания на папирусном судне "Ра" Т. Хейердал писал: "Мы жили словно в общежитии - никаких тайн, круглые сутки друг у друга под боком и на виду"253. На феномен психологической "обнаженности", "выворачивания себя наизнанку" в условиях групповой изоляции указывали Д. Линдсли и другие.
Переадаптировавшиеся к условиям групповой изоляции люди переставали стесняться друг друга и своей телесной обнаженности. Сопоставляя плавание на "Ра-1" и "Ра-2", Ю. А. Сенкевич отмечал: во время плавания на "Ра-2" обнаружилось, что "мы перестали друг друга стесняться. Разгуливаем, фигурально говоря, в неглиже, не боимся ненароком задеть собеседника словом или жестом, откровенность наших реплик иногда чрезмерна и граничит с бестактностью"254.
Второй формой компенсаторных механизмов при невозможности остаться наедине с самим собой является периодическая аутизация 255, достигаемая путем погружения в собственный мир во время ведения дневниковых записей. Об этой форме компенсации можно судить по многочисленным свидетельствам людей, оказавшихся в условиях групповой изоляции.
Так, В. И. Севастьянов рассказывал, что в полете он и П. И. Климук вели дневниковые записи: "Устраивались кто где... и писали. Это необходимое состояние, когда человек уходит от повседневных и общих мыслей и забот. Наш опыт, я думаю, говорит о том, что важно уметь в определенное время и на определенный срок уединиться в своих мыслях" 256, Д. Скотт писал: "Пустынность имеет мало общего с уединением. Там (на "Ледниковом щите".- В. Л.) у нас было гораздо меньше возможности для уединения, чем в обычной жизни... Уединение являлось нам лишь в сновидениях или в мечтах, либо в несколько иной форме, когда мы писали дневники" 257. Благоприятное влияние дневниковых записей интимного характера на психическое состояние людей в условиях групповой изоляции отмечали также Борхгревинк, Бэрд и другие.
Об этом же свидетельствуют участники длительных экспериментов в камерах в составе небольших групп. Е. И. Гавриков: "Чувствую, что дневник становится отрадой, хочется писать. Наверное, действует ограничение общения..." С. П. Кукишев: "...он (Гавриков.- В. Л.) так измучил меня своими охами-вздохами... показной, как мне казалось, флегмой и нарочитой негативностью суждений, что было очень трудно не выдать своего состояния словом, тоном или жестом, поведением, отношением. Выручил дневник. Не будь этого канала, куда выливались бы все переживания дня и момента, одна сорвавшаяся фраза могла бы стать причиной пагубных последствий" 258. А. Н. Божко: "В таких условиях, когда нет возможности "излить душу", дневник становится единственным молчаливым другом и всегда верным союзником... Вот почему день за днем я веду дневник событий нашей жизни. То же делает и Герман и, вероятно, по тем же соображениям" 259.
Специфическим психогенным фактором, действующим в условиях групповой изоляции, является информационная истощаемость партнеров по общению.
|
|
|
