Арина Галина Александровна, кандидат психологических наук старший преподаватель факультета психологии МГУ им. Ломоносова

ПСИХОСОМАТИЧЕСКИЙ СИМПТОМ КАК ФЕНОМЕН КУЛЬТУРЫ

Арина, Г.А. Психосоматический симптом как феномен культуры / Г.А. Арина // Телесность человека: междисциплинарные исследования: [Сб. ст.] / Философское общество СССР и др. [Отв. ред. В.В. Николаева, П.Д. Тищенко] – М., – 1991. – 159с. – С. 48 – 58

Мысль о способностях и функциях сознания порождать феномены, симптомы телесных нарушений живет в современной медицинской и психологической науке и практике какой-то странной двойной жизнью: утверждаясь все прочнее в прикладных интерпретативных схемах практикующих врачей и психологов, превращаясь зачастую в удобный конструкт-миф “все – от нервов”, в науке идея активной роли механизмов сознания оказывается редуцированной до скромной и неопределенной идеи “влияния”. Мифологический панпсихологизм прекрасно уживается с “научным” представлением о здоровом теле как хорошо отлаженной машине, для которой вмешательство психологических (сознательных) сил только разрушительно. В этом пункте неожиданно пересекаются построения 2-х теорий-антагонистов – психоанализа и кортико-висцеральной. Согласно этим взглядам, здоровая телесность человека предетерминирована и, в идеале, – рефлекторна. Содержательный анализ и критику данного подхода в контексте проблемы сознания см. в работе Зинченко В.П. за 1990 год. Логическое следствие подобного рассуждения выглядит довольно парадоксально: освобождение от жестких пут предетерминированности телесность получает через болезнь, ибо получает свое субъективное существование, новые степени свободы и регуляции. По той же логике психосоматический феномен отождествляется с симптомом, так как обретает право на существование только в цепочке причинно-следственных связей, закономерностей болезни. При такой постановке вопроса здоровая телесность оказывается оторванной, отделенной от психоcоматичеокой феноменологии, а значит, и от психосоматической проблемы. Абсолютизация патогенеза симптома выводит за рамки психосоматической проблемы обширное поле феноменов психической саморегуляции и произвольного контроля телесных и вегетативных функций, и наконец, отрывает саму проблему от развивающегося контекста нормальной психологии.

Преодолеть “коллекционирующий” характер психосоматических исследований, соединить в единой концептуальной схеме онтогенез телесности и актуалгенез психосоматических расстройств возможно на основе пересмотра определения объекта психосоматической проблемы: нужно утвердить и операционализировать представление о телесности как явлении культурно-историческом и развивающемся (Л.С. Выготский). Согласно этому подходу, главный вектор развития телесности совпадает о центральной линией развития любой психической функции и видится как преобразование ее (телесности) в универсальный символ и орудие (12). Телесность встраивается в общий ход психического развития как необходимое условие и инструмент его, и подобно любой психической функции, обретает знаково-символический характер, “культурную” форму.

Предпосылки анализа психосоматических явлений как знаково-символических были созданы еще в психоанализе. Исходным и ключевым моментом психосоматического симптомообразования З. Фрейд считал конфликтный смысл. Сам процесс его воплощения в симптом Фрейд описывал с помощью образа реки, текущей по двум руслам: препятствие на пути движения потока бессознательных смыслов и переживаний в первом русле с необходимостью ведет к переполнению в русле, соединенном с ним, – это и есть прорыв бессознательного. Для Фрейда не имеет принципиального значения, произошел ли прорыв в сфере телесных функций (и тогда возникает такой психосоматический симптом как конверсия) или в сфере открытого поведения (и тогда возникают многочисленные симптомы “психопатологии обыденной жизни”). На вопрос о носителе смысла в телесном русле нет однозначного ответа, но можно вычленить 2 пути, 2 механизма прорыва в телесную сферу:

· в первом случае, носитель – телесные иннервации, а симптом – вариант нормального выражения чувств в телесных иннервациях, закрепившийся в силу ситуативных совпадений с определенными переживаниями. Эта линия анализа нашла свое дальнейшее развитие в трудах Кеннона, Селье, последователей школы Психосоматической Медицины.

· главные черты второго механизма – его неспецифичность, “отвязанность” от содержания переживаний, смыслов. Психосоматический симптом выполняет функцию разрядки напряжения. Описанный – динамический – аспект процесса симптомообразования задает предмет собственно психофизиологических исследований, определяет границы психосоматического феномена внутри психофизиологических соотношений. В исследовательском плане обладает определенной автономией, позволяющей изучать процессы симптомообразования как вне контекста культуры, так и вне психологического онтогенеза.

Первый путь симптомообразования раскрывает содержательную компоненту прорыва смысла. Носитель смысла – язык тела. Психосоматический симптом – конверсия – с помощью органов тела, на языке тела в форме аллегории воплощает конфликтный смысл. Актуалгенез симптома является производным от истории развития личности, ее онтогенеза: и конфликтный смысл и форма его объективации в симптоме детерминированы характером и стадией опредмечивания либидо. В такой постановке психосоматической проблемы содержатся многие важнейшие предпосылки культурно-исторического подхода к телесности: симптомогенез содержательно и структурно зависит от характера и хода социализации человека; психосоматический симптом возникает на основа собственно человеческого психического новообразования – смысла, имеет знаково-символический характер; вписан в контекст межличностных отношений. В рамках психоанализа психосоматическая проблема обрела два интереснейших для психологического исследования аспекта – выбора симптома и выбора органа. Ответить на вопрос о том, каким образом произошел выбор симптома и выбор органа – это и значит, во многом, разрешить проблему симптомогенеза.

Однако общие недостатки психоаналитического подхода имеют свою проекцию и в конкретной модели процесса симптомообразования. В модель заложены жесткие ограничения, связанные прежде всего с представлением о природе и содержании самого конфликтного переживания. Согласно психоанализу, порождающий конверсию смысл укоренен в раннем периоде развития личности, он эгоцентричен по направленности, по содержанию – отвечает принципу удовольствия, функционирует только в пространстве межличностных отношений. Конверсия, в узком смысле слова, – коммуникативный жест самопрезентации. Конверсионный симптом не столько символичен (воплощает смысл), сколько аллегоричен, ибо он изначально рассчитан на своего истолкователя (возможно, не только в интрапсихологическом плане, но и в интерпсихологическом). Он существует не столько из-за чего-то, сколько ради, для чего-то. Психоанализом рассмотрен единственный и очень специфичный вид симптома, для которого паттерны механизмов “из-за чего” и “для чего” во многом совпадают или закономерно между собой взаимосвязаны, а смыслы, воплощенный в симптоме и обретенный в результате психоаналитической интерпретации, принадлежат единому смысловому образованию.

В дальнейшем расширение границ понятия конверсии шло по пути абсолютизации описанных в психоанализе характеристик процесса симптомообразования: смысл всем симптомам приписывался жестокий, коммуникативный, смысл (протоязык по Шашу), либо смысловая компонента симтомообразования, наполнялась за счет эгоцентрической направленности личности и принципа удовольствия. Найдя вариант ответа на вопрос для чего существует симптом, психоанализ не ответил на вопросы из-за чего и как он существует. Осталось неясным, могут ли смыслы иного содержания и происхождения объектироваться в психосомтаическом симптоме-феномене. В дальнейшем было показано, что для заболеваний психосоматической специфичности характерно иное конфликтное переживание, чем для истерического конверсионного симптома (15). Не решенной также осталась и проблема поиска такого носителя смысла, который сохранял бы его содержание. Предположенный на эту роль язык тела скорее метафора, чем конкретный интрапсихический механизм, так как здесь опущена вся цепь посредников от смысла до симптома-жеста.

Вопрос о посреднике между бессознательным и симптомом занял центральное место в концептуальных построениях Лакана и его школы. По мнению Лакана, определяющим звеном, средством структурирования смысла и объективации его в симптоме является язык. Главный теоретический тезис: бессознательное структурировано как язык, опирается на предположение, что структура речи, языка прозрачна для психологических смыслов. Смысл себя проявляет через игру означающих. В соответствии с такой моделью происхождения симптома предполагается и лечение – избавление от симптома как поиск адекватного дискурсивного означающего. Однако остается неясным, открытым вопрос, каким образом надличное и безличное означающее становится на уровне индивидуального сознания и индивидуальной жизнедеятельности, в том числе и телесной. Ответ на этот вопрос невозможен, если признать единственной формой существования означающего его дискурсивную, языковую природу. Подход Лакана обладает высокой клинической валидностью для невротических расстройств поведения и личности, но не раскрывает функциональные струтуры психосоматической связи (1). Проблема означения и его роли в соматизации приобретает исключительный статус в связи с изучением особой группы феноменов, объединенных общим названием алекситимия. Сам термин указывает на неспособность психосоматических больных выразить, описать в словах свои внутренние переживания. Больные испытывают трудности в различении чувств, при необходимости отделить события телесной жизни от душевных состояний и т.д. Невербализуемость и недифференцированность структур внутреннего опыта, как считают многие исследователи, в своей основе имеют недостаточность символических функций и средств (14). Немногочисленные и, главное, успешные попытки психокоррекционной работы с алекситимиками (8), направленые на развитие и расширения арсенала средств символического выражения переживаний, базируются, на наш взгляд, на принципе гармонизации двух слоев опыта человека – смыслов и значений. Таким образом, клиническая феноменология, экспериментальные данные, концептуальные модели психосоматического симптомообразования позволяют предположить, что содержание и структура, организация субъективного психологического опыта играют важнейшую роль в актуалгенезе психсоматических расстройств и определяют процесс социализации телесности. Теоретический анализ в структуре целостного опыта вычленяет такую его составляющую как взаимоотношения смысла и значения, которые в контексте психосоматических взаимоотношений приобретают драматический характер.

По нашему замыслу, краткая экспозиция узловых моментов психосоматической проблемы должна была продемонстрировать возможность и необходимость нового поворота в ее анализе, трансформации в проблему опосредования. На наш взгляд, это позволит дополнить принцип культурно-исторического подхода к психосоматическому феномену психологической моделью процесса симптомообразования.

Безусловно, преждевременно говорить о том, что такая модель уже существует, но некоторые основания ее можно предложить для обсуждения.

1. Психосоматический феномен не тождествен психосоматическому симптому, он является следствием закономерной социализации телесности человека. Характер психосоматического феномена является производным от психологических новообразований, трансформируется в соответствии с логикой психологического развития. Путь социализации телесных феноменов пролегает через усвоение (означивание) и порождение телесных знаков, расширение сети телесных действий. Первичный носитель психосоматического феномена – диада “мать-дитя”, благодаря чему символический план изначально существует наряду с натуральным планом психосоматического феномена (12). В совместно-разделенных телесных действиях матери и ребенка мать выполняет функцию означивания и осмысления (наполнения смыслом) витальных потребностей и телесных действий ребенка. В диаде телесные действия ребенка изначально оказываются вписанными в психологическую систему “образа мира”, обретают 5-е квазиизмерение (17). Содержание и структура телесных действий определяются развитием системы значений и смыслов. Одной из ранних форм существования значения и, видимо, центральной для анализа процесса психосоматического симптомообразования, является та его форма, которая себя осуществляет на языке чувственной модальности (9) – как начальное звено процесса формирования образа тела и как посредник между более поздними и развитыми формами значения. Следующий этап развития телесных, психосоматических феноменов связан с организующей ролью системы значений уже на уровне репрезентации, на уровне символического манипулирования в плане представлений. (Не этот ли этап развития психосоматического феномена рассматривается в школе Лакана!). Главным медиатором телесных действий становится вербализуемый образ тела, обретающий многообразие смысловых характеристик в контексте целостного “образа мира”.

Можно предположить, что преобразование смысловой стороны психосоматических феноменов диктуется, определяется этапами развития смыслового, интенционального компонента деятельности ребенка (смена ведущей деятельности, возникновение психологических новообразований). Так, первичный коммуникативный план существования осмысленных психосоматических феноменов с возрастом теряет свою актуальность. (Видимо, правомерно считать жестовый характер истерического симптома проявлением регрессии – возвращения к наиболее раннему смысловому контексту симптома). Следующий этап развития психосоматических феноменов связан с включением в них гностических действий, обретающих самостоятельный смысл и преобразующих психосоматическую связь. Этот этап характеризуется интересом ребенка к собственному телу, поиском средств вербального и иного символического обозначения телесных событий. Ребенок учится различать описывать свое телесное Я (3), формируется система интрацептивных категорий. Новый этап социализации телесности связан, видимо, с возникновением рефлексивного плана сознания, способного порождать новые смысловые системы, трансформировать устоявшиеся. Разделение телесного и духовного Я делает тело и его феномены участником внутреннего диалога, порождающего новые жизненные смыслы. (Видимо, здесь надо искать точку отсчета для возникновения ипохондрических черт личности).

2. Актуалгенез психосоматических симптомов детерминирован достигнутым уровнем социализация телесности. Модель симптомообразования можно представить как процесс взаимоперехода, взаимодействия единиц сознания: Смысла, Значения, Чувственной Ткани, Биодинамической Ткани (6, 4). Среди всего многообразия психосоматических симптомов выделяется класс феноменов, процесс возникновения которых можно теоретически осмыслить и эмпирически исследовать как процесс движения и взаимодействия единиц сознания (по Леонтьеву, а не как часть оппозиции “сознание-бессознательное”). Данному классу принадлежат симптомы, которые встречаются при неврозах, истерии, ятрогении, психогенных и хронических болях, ипохондрии и т.д. (см. статью А.Ш. Тхостова в этом сборнике).

Принципиальной характеристикой такого симптома является то, что структурно он является феноменом сознания, существует как соматоперцептивный образ. Процесс симптомообразования повторяет структурно познавательный акт, который начинается с познавательной гипотезы, запускающей особое интрацептивное действие. В генерировании системы гипотез-ожиданий интрацептивного стимула себя воплощает образ мира, носитель 5-го квазиизмерения значений и смыслов. Суть симптома состоит в том, что вне зависимости от характера подтверждающей или опровергающей его стимуляции система (личностный смысл)-(значение)-(чувственная ткань) приобретает характер устойчивой структуры.

Такого рода явления фиксируется и в области предметного восприятия (9). В данном случае процесс симптомообразования во многом совпадает с процессом становления соматоперцептивного образа. Корни психосоматических расстройств, согласно этой модели, нужно искать в отклонениях развития каждой составляющей (смысл, значение, чувственная ткань, биодинамическая ткань) и в нарушениях операционально-технических средств их соединения. Схематично укажем некоторые механизмы симптомообразования, которые могут быть поняты на основе данной модели.

Первичные психосоматические симптомы могут в своей основе иметь 2 принципиально разных источника:

· 1-й тип симптома психофизиологический по своей природе связан с нарушением предпосылок собственно человеческой симптоматики: первичные дефекты биодинамической или чувственной ткани, базовой эмоциональной регуляции телесных проявлений.

· 2-ой тип симптомов детермирован ситуацией совместно-разделенных телесных действий в диаде мать-дитя. Симптом может выступать как следствие нарушений в знаково-символическом опосредовании социализации телесности. Он может иметь характер задержки в развитии категориальных систем образа тела, или в ситуации симбиоза с матерью телесные проявления излишне долго и стереотипно сохраняют коммуникативный смысл, тем самым задерживая становление гностических и отрефлексированных телесных действий.

В основе многих психосоматических симптомов можно обнаружить недооснащенность, недифференцированность системы значений: неразвитые образа тела, категориальные оценочные шкалы интрацепции, сложности перехода от операциональных, предметных значений к более развитым формам вербальным (11).

Модель позволяет по-новому операционализировать и понять психоаналитический тезис о том, что соматизация наступает как следствие поломки защитных механизмов личности (Бассин Ф.В. и др., 1978). Если защитные механизмы понимать как определенный способ воплощения смысла в значениях, преобразование значений, направленных на предотвращение конфликта значащих переживаний (10, с. 100), то ситуация поломки может выглядеть как переход к более примитивным эмоциональным, чувственным системам значений, которые служат механизмом запуска ранних психосоматических стереотипов по типу кольца Бернштейна. Тем самым, определенные психофизиологические механизмы включаются в неадекватную им по смысловому содержанию ситуацию, не будучи с нею содержательно связанными. В отличие от истерического симптома здесь смысл воплощенный и смысл, поддающийся интерпретации, принадлежат к разным смысловым образованиям.

Также понятно, что и феномен алекситимии может иметь гетерогенную природу:

· неразвитость систем означения телесного опыта, трудности перехода от эмоциональных универсалий к вербальным системам значений. Данный механизм обнаруживает себя в корреляции между харктером, глубиной и частотой соматизации, с одной стороны, и когнитивной недифференцированностью, диффузностью структур категоризации субъективного опыта, с другой;

· неразвитость смысловой саморегуляции, несформированность деятельности смыслопорождения, что ведет к нарушениям развития телесного Я человека. В этих условиях психосоматические феномены могут получать неадекватно завышенную ценность в системе смысловой иерархии личности (см. работы Николаевой В.В. и ее учеников).

Подводя итог, можно констатировать, что психосоматический феномен есть закономерное следствие и проявление процесса социализации телесных функций в онтогенезе. Психосоматический симптом, его актуалгенез отражает достигнутый уровень опосредования психологических явлений и действий знаково-символическими орудиями, представляет собой воплощение смысла через систему значений в чувственной и биодинамической ткани.

Развитый психосоматический феномен обладает особыми характеристиками: как феномен сознания, он включает в свою структуру все единицы сознания: смысл, значение, чувственную и биодинамическую ткань; как феномен человеческой жизнедеятельности приобретает черты высших психических функций (социален по происхождению и характеру функционирования, опосредован, и в некоторых случаях, даже произволен).

Возможности эмпирических исследований, экспериментальной проверки положений представленного здесь подхода, открываются при изучении отдельных систем телесных действий. В настоящее время совместно с А.Ш. Тхостовым и И.В. Молдовану проводится экспериментальное исследование роли интрацептивных действий в психосоматическом симптомообразовании.

 

Литература:

1. Бассин Ф.В., Прангишвили А.С., Шерозия А.Е. Роль неосознаваемой психической деятельности в развитии и течении соматических клинических симптомов. // Бессознательное: природа, функции, методы исследования. Тбилиси, 1978, т. 2, С. 195-215.

2. Выготский Л.С. Собрание сочинений. М., 1984.

3. Дорожевец А.Н., Соколова Е.Т. Исследования образа тела в зарубежной психологии. // Вестн. Моск. ун-та, сер. 14. Психология, 1985, 4, с. 39-49.

4. Зинченко В.П. Проблема “образующих” сознания в деятельностной теории психики. // Вестн. Моск. ун-та. Сер. 14, Психология, 1988, Л 3, с. 25-34.

5. Зинченко В.П. Наука – неотъемлемая часть культур? // Вопросы философии, 1990, 1, с. 33-50.

6. Леонтьев А.Н. Деятельность. Сознание. Личность. М., 1977.

7. Леонтьев А.Н. Психология образа. // Вестн. Моск. ун-та. Сер. 14, Психология, 1979, 2. с. 3-13.

8. Семенова Н.Д. Групповая психологическая коррекция в системе реабилитационно-профилактических мероприятий с больными бронхиальной астмой. // Автореферат канд. дисс. М., 1988.

9. Смирнов С.Д. Психология образа: Проблема активности психического отражения. М., 1985.

10. Соколова Е.Т. Проективные методы исследования личности. М., 1980.

11. Стеценко А.П. Понятие “образ мира” и некоторый проблемы онтогенеза сознания. // Вестн. Моск. ун-та. Сер. 14, Психология, 1987, 3., с. 26-37.

12. Тищенко П.Д. Жизнь как феномен культуры. // Биология в познании человека. М., 1989, с. 243-253.

13. Фрейд 3. Введение в психоанализ. Лекции. М., 1989.

14. Warnes, H. Alexithymia, Clinikcal and Therapeutic Aspects. Psychother. Paychosom., 1986, v.46, p. 96-104.

15. Wittkower, E.D., Warnes, H. Historical Survey of Psychosomatic Medicine. // Бессознательное: природа, функции, методы исследования. Тбилиси, 1978, т. 2, с. 239-252.

Поделиться:

Воспользуйтесь поиском по сайту: