Главная | Обратная связь | Поможем написать вашу работу!
МегаЛекции

Бхагавадгита — божественная песнь

 

Вот тот, на чьем знамени знак обезьяны,

Узрев кауравов на поприще брани,—

Пред тем, как посыплются стрелы в окружье.—

«О Кришна, — промолвил, вздымая оружье,—

Меж вражеских ратей, как раз посредине,

Мою задержи колесницу ты ныне,

Чтоб воинов мог разглядеть я порядки,

С которыми биться мне надобно в схватке,

Кого здесь собрал, ради битвы неправой,

Царя Дхритараштры потомок лукавый».

И Кришна, услышав от Арджуны слово,—

Меж войск, озиравших друг друга сурово,

Огромную остановил колесницу

Пред теми, кто сталью одел поясницу,

Пред Бхишмой и Дроной, — сказав величаво:

«Теперь посмотри, каковы кауравы».

Предстали пред Арджуной дети и внуки,

Отцов и сынов увидал сильнорукий,

И братьев, и родичей, близких по крови,—

Каленые стрелы у всех наготове!

Враждой сотоварищей прежних расстроен,

Смятенье и робость почувствовал воин.

Арджуна сказал, — «Где закон человечий?

При виде родных, что сошлись ради сечи,

Я чувствую — руки мои ослабели,

Во рту пересохло и дрожь в моем теле,

Мутится мой разум, и кровь стынет в жилах,

И лук я удерживать больше не в силах.

Зловещие знаменья вижу повсюду.

Зачем убивать я сородичей буду?

Мне царства, победы и счастья не надо:

К чему мне, о Кришна, сей жизни услада?

Те, ради кого нам победа желанна,

Пришли как воители вражьего стана.

Наставники, прадеды, деды и внуки,

Отцы и сыны напрягли свои луки,

Зятья и племянники, дяди и братья,—

Но их не хочу, не могу убивать я!

Пусть лучше я сам лягу мертвым на поле:

За власть над мирами тремя, а тем боле

За блага земные, — ничтожную прибыль!—

Нести не хочу я сородичам гибель.

В убийстве сынов Дхритараштры какая

Нам радость? Мы грех совершим, убивая!

Ужели мы смерть принесем этим людям?

Счастливыми, близких убив, мы не будем!

Хотя кауравы, полны вероломства,

Не видят греха в истребленье потомства,

Но мы-то, познавшие ужас злодейства,

Ужели погубим родные семейства?

С погибелью рода закон гибнет вместе,

Где гибнет закон, там и рода бесчестье.

Там жены развратны, где род обесчещен,

А там и смешение каст из-за женщин!

А там, где смешение каст, — из-за скверны

Мучения грешников будут безмерны:

И род, и злодеи, что род погубили,

И предки, о коих потомки забыли,

Лишив прародителей жертвенной пищи,—

Все вместе окажутся в адском жилище!

А касты смесятся, — умрет все живое,

Разрушатся все родовые устои,

А люди, забыв родовые законы,

Низринутся в ад: вот закон непреклонный!

Замыслили мы ради царства и власти

Родных уничтожить... О, грех, о, несчастье!

О, пусть без оружья, без всякой защиты,

Я лягу, потомками Куру убитый!»

Так Арджуна молвил на битвенном поле,

На дно колесницы поник, полон боли,

Лицо закрывая, слезами облитый,

Он выронил стрелы и лук знаменитый.

Познавший томящую боль состраданья,

От Кришны услышал он речь назиданья:

«Как можно пред битвою битвы страшиться?

Смятенье твое не достойно арийца,

Оно не дарует на поприще брани

Небесного блага и славных деяний.

Отвергни, о Арджуна, страх и бессилье,

Восстань, чтоб врагов твои стрелы разили!»

Арджуна стенал: «Как, стрелой оперенной,

Мне с Бхишмой сражаться, с наставником Дроной?

Чем их убивать, — столь великих деяньем,

Не лучше ль в безвестности жить подаяньем?

Убив наших близких, мы станом ли чище?

О нет, мы вкусим окровавленной пищи!

Еще мы не знаем, что лучше в сраженье:

Врагов победить иль познать пораженье?

Мы жизнью своей наслаждаться не сможем,

Когда Дхритараштры сынов уничтожим.

Я — твой ученик. Ты учил меня долго,

Но в суть не проник я Закона и Долга.

Поэтому я вопрошаю, могучий,

Ты должен мне ясно ответить: что лучше?

Мне счастья не даст, — ибо сломлен скорбями,—

Над смертными власть или власть над богами,

И вот почему я сражаться не стану!»

Сказал — и замолк, в сердце чувствуя рану.

А Кришна, с улыбкой загадочной глянув,

Ответил тому, кто скорбел меж двух станов:

«Мудрец, исходя из законов всеобщих,

Не должен жалеть ни живых, ни усопших.

Мы были всегда — я и ты, и все люди

Подобны нам, вечно и впредь мы пребудем.

Как в теле, что всем в этом мире досталось,

Сменяются детство, и зрелость, и старость,-

Сменяет так личность тела, и смущенья

Не ведает мудрый в ином воплощенье.

Есть в чувствах телесных и радость и горе;

Есть холод и жар; но пройдут они вскоре;

Мгновенны они... И, не будь с ними связан,

О Арджуна, ты обуздать их обязан!

Лишь тот, ставший мудрым, бессмертья достоин,

Кто стоек в несчастье, кто в счастье спокоен.

Скажи, — где начала и где основанья

Не существованья и существованья?

Лишь тот, кому правды открылась основа,

Увидел границу того и другого.

Где есть бесконечное, нет прекращенья,

Не знает извечное уничтоженья.

Тела преходящи; мертва их отдельность;

Лишь вечного Духа жива беспредельность.

Не плачь же о том, что слезы недостойно,

И если ты воин, — сражайся, как воин!

Кто думает, будто бы он есть убийца,

И тот, кто в бою быть убитым боится,—

Равно неразумны: равно не бывают

И те, кто убил, и кого убивают.

Для Духа нет смерти, как нет и рожденья,

И нет сновиденья, и нет пробужденья.

Извечный, — к извечной стремится он цели;

Пусть тело мертво, — он живет в мертвом теле.

Кто понял, что Дух вечно был, вечно будет,—

Тот сам не убьет и убить не принудит.

Смотри: обветшалое платье мы сбросим,

А после — другое наденем и носим.

Так Дух, обветшалое тело отринув,

В другом воплощается, старое скинув.

В огне не горит он и в море не тонет.

Не гибнет от стрел и от боли не стонет.

Он — неопалимый, и неуязвимый,

И не увлажняемый, не иссушимый.

Он — всепроникающий и вездесущий,

Недвижный, устойчивый, вечно живущий.

А если он есть, — и не зрим и не явлен,—

Зачем же страдаешь ты, скорбью подавлен?

Но, если бы даже ты жил с убежденьем,

Что Дух подлежит и смертям и рожденьям,—

Тебе и тогда горевать не годится:

Рожденный умрет, а мертвец возродится.

Так должен ли ты предаваться печали,

Поняв, что неявлена личность вначале,

Становится явленной в середине,

Неявленность вновь обретя при кончине?

Кто Духа не видел, подумает: чудо!

И тот, кто увидел, подумает: чудо!

А третий о нем с изумленьем внимает,

Но даже внимающий — не понимает!

Всегда он бессмертен, в любом воплощенье,—

Так может ли смерть принести огорченье?

Исполни свой долг, назиданье усвоя:

Воитель рожден ради правого боя.

Воитель в сраженье вступает, считая,

Что это — ворота отверстые рая,

А если от битвы откажешься правой,

Ты, грешный, расстанешься с честью и славой.

Ты будешь позором покрыт, а бесчестье

Для воина горше, чем гибель в безвестье.

Отважные скажут: «Он струсил в сраженье».

Презренье придет, и уйдет уваженье.

Насмешки и брань ты услышишь к тому же

От недругов злобных; что может быть хуже!

Убитый, — достигнешь небесного сада.

Живой, — на земле насладишься, как надо.

Поэтому, Арджуна, встань, и решенье

Прими, вступи, многомощный, в сраженье!

Признав, что удача подобна потере,

Что горе и счастье равны в полной мере,

Признав, что победе равно пораженье,—

В сраженье вступи, чтоб не впасть в прегрешенье!

Услышал ты доводов разума много:

Внемли же, чему учит светлая йога.

К законам ее приобщиться готовый,

Возмездия — кармы — разрушишь оковы.

На этом пути все усилья успешны,—

Велики они, потому что безгрешны,

И смерть не страшна, если даже досталась

Тебе этой благости самая малость.

На этом пути разум целен и прочен,

У прочих — безволен, расплывчат, неточен.

Так Брахманы, веды читая бесстрастно,

Вещают цветисто: «Лишь небо прекрасно!

Исполните все предписанья, обряды—

Достигнете власти и райской отрады!»

Но разум, что к власти исполнен пристрастья,

Не знает самадхи — восторга и счастья!

Относятся веды к трем гунам — к трем свойствам

Природы со всем ее бренным устройством.

Отвергни три гуны, стань вольным и цельным!

Избавься от двойственности.

С Беспредельным

Сольешься и собственности не захочешь,

Себя, Вечной Сущности предан, упрочишь.

Нам веды нужны лишь как воды колодца:

Чрез их глубину Вечный Дух познается!

И так, не плодов ты желай, а деянья,

А ради плодов прекрати ты старанья.

К плодам не стремись, не нужна их услада,

Однако бездействовать тоже не надо.

Несчастье и счастье — земные тревоги—

Забудь; пребывай в равновесии — в йоге.

Пред йогой ничто все дела, ибо ложны,

А люди, что жаждут удачи, — ничтожны.

Грехи и заслуги отвергни ты разом:

Кто к йоге пришел, тот постиг Высший Разум.

Отвергнув плоды, сбросив путы рожденья,

Достигнешь Полета и Освобожденья.

Когда к заблужденьям не будешь причастен.

Ты станешь, от них отрешенный, бесстрастен

К тому, что услышишь, к тому, что услышал:

Из дебрей ты шел и к простору ты вышел.

Как только твой разум осилит Писанье,

Ты к йоге придешь, утвердясь в Созерцанье».

Сын Кунти спросил: «Есть ли признак, примета

У тех, кто достиг Созерцанья и Света?

Какие поступки, слова и дороги

У мудрого, светлой достигшего йоги?»

Ответствовал Кришна, мудрец богородный:

«Когда человек, от желаний свободный,

Привержен лишь радости, в нем заключенной,—

Тогда он святой, от всего отрешенный.

Кто в счастье спокоен и стоек в несчастье,

Не ведает гнева, и страха, и страсти,

И не ненавидит, и не вожделеет,—

Тот к йоге всей сутью своей тяготеет.

И если, как лапы свои черепаха,

Вбирает он чувства свои, чтоб от праха

Отвлечь их, — от вкуса к бездушным предметам,—

Его ты узнаешь по этим приметам.

Предметы уходят, предел им назначен,

Но вкус к ним еще мудрецом не утрачен:

Он вкус к наслажденьям в себе уничтожит,

Как только увидеть он Высшее сможет.

Ведь даже идущий путем наилучшим

Порой подчиняется чувствам кипучим,

Но, их обуздав, он придет к Высшей Цели

И станет свободным, — безвольный доселе.

Где чувства господствуют — там вожделенье,

А где вожделенье — там гнев, ослепленье,

А где ослепленье — ума угасанье,

Где ум угасает — там гибнет познанье,

Где гибнет познанье, — да ведает всякий,—

Там гибнет дитя человечье во мраке!

А тот, кто добился над чувствами власти,

Попрал отвращенье, не знает пристрастий,

Кто их навсегда подчинил своей воле,—

Достиг просветленья, избавясь от боли,

И сердце с тех пор у него непорочно,

И разум его утверждается прочно.

Вне йоги к разумным себя не причисли:

Вне ясности нет созидающей мысли;

Вне творческой мысли нет мира, покоя,

А где вне покоя и счастье людское?

То сердце, что радостей алчет и просит,

У слабого духом весь разум уносит,

Как ветер стремительно и невозбранно

Уносит корабль по волнам океана.

Так знай же, могучий на битвенном поле:

Там — разум и мудрость, где чувства — в неволе.

Все то, что для всех — сновиденье, есть бденье

Того, кто свое пересилил хотенье,

А бденье всего, что познало рожденье,

Для истинно мудрого есть сновиденье.

Как реки текут в океан полноводный—

Вот так для желаний есть доступ свободный

К уму мудреца; он пребудет в покое,

Но только не алчущий блага людское!

Свободный от самости, верной тропою

Придет он, поправ вожделенье, к покою.

Ты Высшего Духа постиг состоянье?

С ним слитый, отвергнешь дурное деянье.

Пусть даже к нему ты придешь при кончине,—

Поймешь, что в нирване пребудешь отныне!»

Сын Кунти сказал: «Если, мне в назиданье,

Превыше деянья ты ставишь познанье,

Тогда почему, разуменьем богатый,

На страшное дело толкаешь меня ты?

Сознанье туманишь двусмысленной речью.

Ответствуй мне ясно: где благо я встречу?»

И Кришна сказал: «Для стремящихся к йоге

Я прежде уже указал две дороги:

Для жаждущих с Сущностью Вечной слиянья

Есть йога познанья и йога деянья.

В бездействии мы не обрящем блаженства;

Кто дела не начал, тот чужд совершенства.

Однако без действий никто не пребудет:

Ты хочешь того иль не хочешь — принудит

Природа тебя: нет иного удела,

И ей повинуясь, ты делаешь дело.

Кто чувства поправ, все же помнит в печали

Предметы, что чувства его услаждали,—

Тот, связанный, следует ложной дорогой;

А тот, о сын Кунти, кто волею строгой

Все чувства поправ, йогу действия начал,—

На верной дороге себя обозначил.

Поэтому действуй, бездействию - дело

Всегда предпочти; отправления тела—

И то без усилий свершить невозможно:

Деянье — надежно, бездействие — ложно.

Оковы для мира, — бездушны и мертвы

Дела, что свершаются не ради жертвы.

О Арджуна, действуй, но действуй свободный!

Поведал нам Брахма, творец первородный,

Людей вместе с жертвой создав: «Размножайтесь

И, жертвуя, жертвой своей насыщайтесь:

Себя ублажайте, богов ублажая,

И будет от жертвы вам польза большая.

Приняв эти жертвы в небесном чертоге,

За них наградят вас довольные боги,—

Иначе предстанут пред вами ворами,

Когда на дары не ответят дарами!»

Остатками жертвы питаясь, мы чище

От этой становимся праведной пищи,

А люди, которые жертв не свершают,

Все сами съедая, — греховность вкушают.

От пищи возникли все твари живые,

А создали пищу струи дождевые,

От жертвы — дождя происходит рожденье,

А жертва — есть действия произведенье,

А дело — от Брахмы, а Брахма — Bcecyщий,

А значит, он в жертве, нам благо несущей.

Кто этому круговращенью враждебен—

Игралище чувств, — и кому он потребен?

Но тот, кого Атман насытил всецело,

Кто в Атмане счастлив, — свободен от дела.

В сем бренном твореньи не видит он цели

В не сделанном деле и в сделанном деле.

Он самопознания выбрал дороги,

В ничьей на земле не нуждаясь подмоге.

Итак, делай то, что ты делать обязан.

Блажен, кто творя, ни к чему не привязан.

Тем Джанака славен был Царь и другие,

Что мудро дела совершали благие.

И ты, поддержания мира во имя,

Служи, делай благо трудами своими.

Кто выше других, — тот учитель по праву,

Он всех своему подчиняет уставу.

Постиг я три мира, свершил все свершенья.

Но действия не прекращаю движенья.

А если б не действовал я, то в безделье

Все люди бы жить, как и я, захотели,

Исчезли б миры, если б дел я не множил,

Все касты смешав, я б людей уничтожил.

Как действуют в путах деяний невежды,—

Пусть также и мудрый, исполнен надежды,

К плодам не привязан, ко мне обращенный,

Деянья свершает для блага вселенной.

Кто черпает мудрость в познанье высоком,

Незнающих пусть не смутит ненароком:

Они, пребывая в своем заблужденье,

Деянием пусть обретут наслажденье.

Здесь в Майи владениях - вечная сила,—

Всё делают гуны; кого ж ослепила

Гордыня, — решают: «Мы делаем сами».

Но тот, кто взирает познанья глазами,

Поймет, что единая сущность — основа

И чувств и предметов, что снова и снова

Три гуны вращаются в гунах природы,—

И, к ним не привязан, достигнет свободы.

Но кто совершенным познаньем владеет,—

Познавшего несовершенно не смеет

Смущать. Ибо что разумеет незрячий?

А ты, о воюющий, действуй иначе.

От самости, от вожделенья избавлен,

Ты каждым поступком ко мне будь направлен,

Будь Высшему Атману предан глубоко,

Сражайся — и ты не услышишь упрека!

Разумный, ученье мое постигая

И веря, что эта стезя есть благая,

Без ропота действуя долгие годы,

Одним лишь деяньем достигнет свободы.

А тот, кто мое отвергает ученье,

Кто ропщет, к предметам питая влеченье,—

Погибнет, безумный, познанья лишенный!

Ты понял ли, Арджуна, эти законы?

Природе всегда все живое подвластно,

И даже мудрец поступает согласно

Природе своей, — так к чему противленье?

И чувств отвращенье, и чувств вожделенье—

В предметах телесных; и то и другое—

Враги; отврати их владычество злое!

Исполнить пусть плохо, свой долг самолично,

Важней, чем исполнить чужой сворхотлично.

Погибнуть, свой долг исполняя, — прекрасно,

А долгу чужому служенье — опасно!»

Арджуна спросил: «Что же это от века,

Всегда побуждает на грех человека,—

К тому же силком, вопреки его воле?»

И Кришна, причастный учительской доле,

Ответил: «То — страсть, что возникла из скверны,

То — гнев пожирающий, неимоверный.

Как зеркало — мутью, огонь — темным дымом,

Как пленкой — зародыш, так ненасытимым

Желанием все мирозданье одето:

Желание — недруг познанья и света.

Враг мудрости — мудрых ввергает в пыланье

То алчное пламя в обличье желанья!

В рассудке и чувствах оно пребывает,

Людей, ненасытное, с толку сбивает.

А ты, обуздав свои чувства сначала,

Врага порази, чья утроба взалкала,—

Прозренье и знанье пожрать захотела!

Считая, что чувства важнее, чем тело,

Познанье важнее всех чувств, но сознанье

Превыше познанья в моем пониманье.

А выше сознания — Он, Безграничный.

Себя утверди в его сути Сверхличной,

Врага уничтожь, — да обрящет кончину

Противник, надевший желанья личину!»

Сын Кунти спросил: «Что же выше ты ставишь?

Гляжу отреченье от действий ты славишь,

Но хвалишь ты так же и действия йогу.

Что лучше? Развей мою, Кришна, тревогу».

Ответствовал Арджуне праведник строгий:

«К высокому благу ведут обе йоги,

Но йоги деянья важнее значенье:

Она превосходит от дел отреченье.

Тот стал Отрешенным, кто делая дело,

И зло обуздал, и желания тела.

«Две йоги различны», — глупец поучает,—

Но знай, преуспевший в одной, получает

Обеих плоды, ибо слиты даянья

И йоги познанья, и йоги деянья.

Без Бхакти любви отрешенья труднее,

И праведник, преданный йоге, скорее

С Великим и Сущим достигнет слиянья:

Себя победив и отринув желанья,

Возвысится мыслью в стремлении светлом,

И, действуя, не загрязнится при этом.

Кто, истину зная, добро насаждает,—

«Не делаю я ничего, — рассуждает,—

Касаясь, вкушая, внимая, взирая,

Дыша, говоря, выделяя, вбирая».

Встает ли с восходом, ко сну ли отходит,—

Он, праведный, ведает, что происходит:

«То чувств и предметов телесных общенье,

А я не участвую в этом вращенье».

Кто, действует мне посвящая деянья,

Того не касается Майи влиянье,—

Не так ли, скатившись, от пыли очистив,

Вода не касается лотоса листьев?

Свободный, с предметами чуждый общенья,

Во имя благого самоочищенья,

Всем: разумом, чувствами, сердцем и телом

Пусть действует, дело избравший уделом.

Отвергший плоды обретает отраду,

Кто жаждет плодов, попадает в засаду.

Счастливец в покое живет благодатном,

Не действуя в городе девятивратном.

Не делает Бог — властелин совершенный —

Ни делателей, ни деяний вселенной,

Дела с их плодами творец не связует,—

Природа сама по себе существует.

Ни зло, ни добро не приемлет Всевластный.

Окутало мудрость, как мглою ненастной,

Неведенье, распространив ослепленье.

Но те, кому Бог даровал просветленье,

Разрушили знанием это незнанье,

И Высший, как солнце, явил им сиянье.

Постигнув его и себя в Нём, Высоком,

Ушли они, выиграв битву с пороком.

В слоне и в корове, в жреце и в собаке,

И в тех, кто собак поедает во мраке,

И в том, что дряхлеет и что созревает,—

Единую сущность мудрец прозревает.

Чей разум всегда в равновесье, в покое,—

Сей мир победил, победил все земное,

И не умирая, и не возрождаясь,

Пребудет он, в духе святом утверждаясь,

Не станет, достигнув покоя, безстрастья,

От счастья смеяться, страдать от несчастья.

Он Высшего Духа постигнет главенство,

И преданный Духу, вкусит он блаженство,—

Затем, что предметов телесных касанье

Не даст наслажденья, а только терзанье:

Они преходящи, в них — бедствия лоно,

Безгрешный отверг их душой просветленной.

Лишь тот, кто, еще не дождавшись кончины,

Равно и отрады презрел и кручины,

Свой гнев пересилил и чувств самовластье,—

Обрел настоящее, прочное счастье!

Кто светится внутренним счастьем, — не внешним!—

Тот с Высшим и в мире сливается здешнем.

Подвижник, живя ради блага людского,

Избавясь от двойственности и сурово

Свой гнев обуздав, уничтожив обманы,

Грехи, заблужденья, — достигнет нирваны:

Мудрец, от земных отрешенный желаний

И с Атманом слитый, — приходит к нирване.

Отринув предметы, презрев суесловье,

Направив свой взор напряженный в межбровье,

В ноздрях уравняв с выдыханьем дыханье,

Стремлений и чувств погасив полыханье,

Избавясь от страха, — мудрец безупречный

Приходит к свободе и высшей и вечной.

Познавший меня, всех миров господина,—

Того, кто есть подвига первопричина,

Кто жертвы вкушает, любя все живое,—

Мне преданный Бхакта пребудет в покое!»

И Арджуна молвил: «Светла твоя милость,—

Исчезла незрячесть; душа озарилась;

Я стоек; не знаю сомненья былого;

Твое, о наставник, исполню я слово!»

Поделиться:





Воспользуйтесь поиском по сайту:



©2015 - 2024 megalektsii.ru Все авторские права принадлежат авторам лекционных материалов. Обратная связь с нами...