 |
Как Добрыня город освободил
|
|
|
|
Владимира Антонова
New Atlanteans
2007
ББК 82.3(Рос)-443
Д 573
УДК 821.161.1᾽5-363
| Д 573 | Добрыня: Былины / Сост. А.Б.Зубкова; ред. В.В.Антонова. — New Atlanteans, Canada 2007 — 76с. ISBN 978-1-897510-04-9 |
Эта книга — о том, как жить по Правде, служить Добру и расти духовно.
Пусть её читают родители и педагоги — детям, сами дети, сами родители, а также все остальные люди.
© А.Б.Зубкова, В.В.Антонов, 2007.
Ветер ласковый тебя зовёт по имени —
Зовёт слушать про подвиги про Добрынины:
Как Добрыня-Богатырь на Земле нашей жил,
Как Добрыня-Богатырь Отцу-Богу служил.
Песни давние ветер поёт про дни старинные,
Сказы честные ведёт да былинные.
Поёт ветер про любовь да про смелость,
Да про дружбу крепкую, да про верность,
Да про Землю нашу Матушку любимую,
Да про мудрость Добра всесильную!
Ветер ласковый тебя зовёт по имени —
Зовёт слушать про подвиги про Добрынины:
Как Добрыня-Богатырь на Земле нашей жил,
Как Добрыня-Богатырь Отцу-Богу служил.
Как Добрыня
Богатырём стал
тро! Ночь прошла, день настаёт!
Утро! Над землёю Солнце встаёт!
— Утро! Утро! — ухнула сова да спать полетела.
— Солнышко встаёт! Всему жизнь даёт! — зарянка запела.
Птица-бекас в небо поднялась, в небе голубом песня полилась:
— Небо чисто! Прекрасна земля! Простор бескрайний вижу я!
Вниз полетела, хвостом запела:
— Землю мою люблю-ю-ю-ю-ю-ю-ю-ю-ю!
… Каждый день так происходит из века в век: солнце встаёт — наступает рассвет!
Было то — во времена давние, во времена старинные. Родился на Земле нашей Добрыня — силою да добротою наделён невиданной. Как подрос Добрыня до возраста — собираться стал он в дороженьку, стал просить позволения у матушки:
|
|
|
— Дозволь мне, родимая, в путь пуститься: узнать, зачем я родился, зачем на Землю явился, как Землю от зла защищать, как Добру во всём помогать?
Отпустила Добрыню матушка, отпустила родимая. Говорила она Добрыне в напутствие таковы слова:
— Есть у всех людей одна Матушка — Мать-Земля. Где бы ни был ты — она с тобой будет: ведь сердце её любящее с моим в один стук бьётся! Землю нашу защищай-оберегай!
И есть у всех людей один Отец — Бог. Он — всему Создатель, всем Родитель. Где бы ни был ты — Он всегда с тобою! Ты Его заповеди соблюдай, советы слушай, дело, Им порученное, исполняй!
И есть на свете сила одна великая да добрая — любовь эта сила зовётся, нет силы сильнее!
Обнял Добрыня матушку — да в путь отправился.
… Долго ли, коротко ли идёт, видит: в поле кобылица прекрасная скачет, ветер вольный гриву её ласкает. Лёгок и свободен бег её, над землёй она словно летает, травы густые не приминает. А с ней жеребёночек — матери под стать.
Поклонился Добрыня кобылице земным поклоном, просит её:
— Отпусти со мной сына твоего: станет он мне не слугой, а другом-товарищем!
Поглядела кобылица Добрыне в глаза — и отпустила с ним сына своего. Да велела год целый на него не садиться, пока в силе он не укрепится.
Добрыня с жеребёночком друзьями стали, год целый по полям, по лесам вместе шагали, вместе в речках чистых купались, вместе солнышку улыбались!
Вырос конь Добрыне под стать, без слов научился его понимать, через реки бурные может скакать, дни и ночи без устали может бежать.
Долго ли, коротко ли едет Добрыня по Земле. Да всюду, куда ни заедет, — нет счастия у людей! Живут везде люди хилые да унылые, не радостные. Позабылись законы стародавние, поисчезла у них любовь бескорыстная!
Видит Добрыня: не добрый стал народ. Видит он слёзы вдов да сирот, старики судьбу свою клянут, бранятся, молодые их не почитают, старухи ругаются да плачут, над жизнью прошедшей причитают. Позабыли дéвицы, где души краса, удаль молодецкая на убыль пошла. Детки рождаются редко, да и те — хворые да хилые. Род на род войной идёт, истребляют люди себя! Князья во вражде живут, славы да богатства ищут, мира не ведают…
|
|
|
Стал Добрыня думать, как беде той помочь, да не придумает никак. Стал он людей спрашивать: отчего так живёте, да и вообще — зачем?
Одного спросил:
— Ты зачем, человече, живёшь?
— Не знаю… Живу — потому что живу…
— А что делаешь?
— Работаю, ем да пью…
— А что делать умеешь?
— Умею камни носить, мне за это есть да пить дают.
— А камни-то — зачем?
— Не знаю…
Другого спрашивает:
— А ты зачем, человече, живёшь?
— Не знаю…
— А что делать умеешь?
— Умею кулаками бить…
— А за что бьёшь, да и кого?
— Да бью, кого велят! Мне за это дают много наград…
Кого ни спросит Добрыня — не знают люди, зачем живут да отчего не счастливы.
Стал тогда Добрыня Землю-Матушку спрашивать:
— Ты, Земля-Матушка любимая, на себе всех нас взрастившая, скажи: отчего дети твои в беде живут да в несчастии, как им помочь, как беду превозмочь?
Отвечала Добрыне Мать-Земля:
— Не просто детям моим помочь. И не каждому это по плечу. Сила на это нужна великая, любовь чистая, да терпение, у которого нет конца…
— Научи меня, как ту любовь, силу да терпение обрести, — попросил Добрыня.
— Видишь, Река Света Живого течёт надо мной, словно ветер солнечный живой? Это — нежной Любви Божественный Поток! Стань этим Светом и детей всех моих обними! Да главный наказ Мой запомни: любовью всё рождается, любовью исцеляется, любовью преображается!
Слился Добрыня со Светом, полетел над Землёй, увидел, как Свет всё живое омывает. Тот, кто любовью Свету отвечает, — нежность да ласку в ответ получает. Тот же, в ком злоба да тоска живут, — того словно черви изнутри грызут, Света Божьего он не ощущает, сам свет не излучает, всю милость Бога от себя отталкивает да отвергает…
— Теперь прильни к груди моей, Добрынюшка, послушай, как бьётся сердце моё материнское! Пойми, откуда сила моя берётся да терпение…
Стал Добрыня Землю-Матушку обнимать, в самой глубине стуку сердца её внимать. Со всею силой Земли он слился, Светом лучезарным наполнился, мудрости глубокой научился; словно на ладони — каждого может теперь подержать, всю судьбу человека любого может узнать!
|
|
|
И Земля-Матушка говорит ему:
— Ступай теперь ко Святым Горам, встретишь там Святогора-Богатыря. Есть у него для Богатырей оружие особое, не каждый его подымет, не каждому по плечу. Только тот, кто всю жизнь свою до минутки последней готов служению Богатырскому посвятить, может оружие то носить. Проси у него меч преображающий да щит, зло отражающий, — он тебе их даст.
Приехал Добрыня ко Святым Горам, по уступам поднялся, к небу самому добрался. Навстречу ему Святогор-Богатырь: сам как Гора огромен, силой небывалой наполнен.
Поклонился Добрыня Святогору-Богатырю:
— Послала меня к тебе Земля-Матушка. Хочу я Отцу-Богу служить: Землю оберегать, добро да правду защищать, людям помогать. Говорила она, что хранишь ты оружие Богатырское, которое не каждый подымет, которое не каждому по плечу.
— Что ж, Добрыня, чисты помыслы твои, руки сильны, да и сердце у тебя огнём горит сияющим! Выбирай меч и щит по себе!
Выбрал Добрыня меч преображающий да щит, зло отражающий.
Подивился Святогор:
— Хорошо ты выбрал! Теперь, чтобы бе ' ды на Земле победить, должен ты, Добрыня, щит да меч закалить, силой великой наполнить.
Тут налетела туча чёрная да грозная, сила в ней огромная.
Поднял Добрыня щит, со всей своей силой собрался, отразил напор, черноту рассёк мечом.
Вспыхнул меч красным огнём! Туча расступилась, дождиком чистым оборотилась, землю полила — да и пропала.
Не успел Добрыня дух перевести, на сияние меча новое полюбоваться, глянь — другая тучища близится, больше прежней. Наехала, силой страшной навалилась… Поднял Добрыня щит, от натиска в землю по пояс ушёл. Но вспомнил, как со всею силой Земли прежде сливался — удержал напор щитом, отразил натиск. И рассёк тучищу мечом. Словно молнией золотой сияющей вспыхнул клинок! Расступилась, рассеялась туча, небо светом нежным Землю осветило. СтоQт Добрыня, красотой и величием неба любуется, меч его светом золотым сияет.
|
|
|
Да не успел он наглядеться — тут в третий раз налетела тучища, наступила силища злая, и нет ей конца да краю! Поднял щит Добрыня — да не хватает ему силы против всей мощи той злой устоять, нет возможности тот напор сдержать… Тут открыл Отец-Бог Добрыне Свою Силу Великую, слился Добрыня с этой Силой — щит словно зеркало засверкал, меч Огнём Божественным засиял! Ударил Добрыня мечом — рассеялась туча, солнце открылось, светом своим всё озарило!
Тут благословил Бог-Отец Добрыню:
— Ступай теперь, верши службу Богатырскую: Землю от бед оберегай, добру во всём помогай, зло везде пресекай, людей любовью да мудростью преображай!
Да совета у Меня спрашивать не забывай!
И помни, что не тот враг страшен, что снаружи, а тот опасен, что внутри!
Помни ещё, что есть слова мудрые да добрые, исцеляющие. Если вовремя слова такие сказаны — то сила их великая изменит то, что и мечу не под силу! Если сможешь рассказать людям, зачем человек на Земле живёт, — то уйдут печаль да злоба, счастье расцветёт! Станет каждый человек тогда всё живое ощущать, станет гармонию и радость создавать, законы любви познáет, сам Светом сияющим станет, будет по законам Моим жить, в любви и радости жизнь на Земле творить! И тех, кто всё это сумеют познать, — бери их в Мою Богатырскую рать!
И дал Отец-Бог Добрыне в дорогу хлебушка насущного волшебного. Свойство у хлеба того Божьего — особенное: не убывает хлебушек, если им с другими делишься!
Отправился Добрыня в путь-дороженьку, в дорогу не близкую, на жизнь целую проложенную, в дорогу — Богатырскую!
Святогор-Богатырь Добрыне удачи пожелал, да новых Богатырей на Земле поискать завещал: чтобы хранили Землю-Матушку Богатыри, чтобы не убывала слава Богатырская в веках!
… Вот так и стал Добрыня Богатырём.
Стал он ездить по Земле, стал службу Богатырскую совершать: беду отгонять, души людские исцелять.
Как Добрыня город освободил
дет Добрыня по лесам, едет Добрыня по полям, силу свою Богатырскую чует. Огнём горит-полыхает сердце Богатырское, руки силою полнятся, всю Землю готовы любовью обнять!
Смотрит Добрыня вдаль: где оно — то дело, что сегодня свершить суждено?
Видит — город на горе… Ставни заслонены, ворота заперты… Люди там в неволе, в страхе живут, свободы не знают…
Огляделся Добрыня, осмотрелся: нет врагов — а всё позакрыто-позаперто! Нет опасности — а страх живёт у людей тех внутри…
… А вокруг — красота да приволье!… В чистом поле гуляет ветер вольный! Речка чиста и быстра, рыб серебристых полна! Лес — в нём стволы-великаны купола листвы держат руками-ветвями!
|
|
|
Звери — вольные! Рыбы — вольные! Птицы — вольные! А люди — невольные… Нет врагов — а страх есть, нет ига — а рабство есть!…
И если выходят те люди из города запертого — всем вокруг неволю и смерть несут: птицу поймают — в клетку сажают, а то и убьют, рыб сетями пленят, душат, зверей арканом да капканом ловят, мучают… Никому добра не несут те люди неволи и страха — да и сами несчастливы!…
Сел Добрыня на бережку речки чистой, призадумался: как беде помочь? Хлебушек достал, трапезничать стал. Свойство-то у хлеба этого, Богом подаренного, особенное: если им с другими делиться, то не убывает хлеб сей, сколько ни отдавай!…
Птички к Добрыне прилетели, зверюшки подбежали, рыбки подплыли… Угостил Добрыня их всех хлебушком. И стал совета спрашивать:
— Почему, вы, птички, волю любите, а люди в городе сем не любят?
Отвечают птицы:
— Мы утро каждое встречаем, видя солнышко, — и петь нам хочется! Небо видим синее прекрасное — и летать нам хочется! Песни о любви, о красоте, о свободе — каждый папа у нас поёт — и детки песни те слушают и запоминают…
Люди же — они в тёмных комнатах живут, солнышка не зрят, неба не видят! Где же им свободы захотеть, если они про неё не ведают даже? Ибо отцы, в неволе выросшие, лишь рабству деток своих учить могут!…
Поблагодарил Добрыня птичек.
Стал зверей лесных спрашивать:
— Почему вы, звери лесные, волю любите, а люди не любят?
Отвечали звери лесные, пушистые:
— Землю мы чуем, как она нас на себе несёт. Если норки роем — Земля нас от опасности укроет, спать уложит, зимой согреет, летом прохладу подарит… Тропки-дорожки мы лапками ощущаем, запах каждой травинки знаем… Ночью мы звёздным покрывалом небесным укрыты, днём — светом прозрачным умываемся. Свободные и счастливые мы на Земле живём! Она нам — как мать: напоит, накормит, от опасности сбережёт…
Люди же… Землю-Мать позабыли да разлюбили они! И не ощущают они тепла её, помощи её, защиты её! Как же им свободными по ней ходить, в счастье жить?!…
Поблагодарил Добрыня зверей лесных.
Стал рыбок спрашивать: почему люди свободу не любят?
Ничего не сказали рыбки, лишь с обидою на людей серебристым изгибом спинок чешуйчатых блеснули на солнце — и погрузились в прозрачное течение вод речных, скрылись в глубине…
Поклонился Добрыня рыбкам.
Стал Добрыня думать: как же людям показать небо и Землю, воды и Солнце, как песню о свободе им пропеть?
А навстречу ему калики перехожие с сумáми идут, стонут-воют песню нищенскую свою:
— Подай нам, добрый человек, на пропитание!… Бедные мы, бедные, несчастные!… Солнце нас жжёт, ветер продувает, на голой земле спим, косточки болят… Бедные мы, бедные, несчастные!…
Отломил Добрыня каликам хлебушка, одному в руки дал. Тот себе за пазуху сунул, со спутником не делится, слово благодарное Добрыне не говорит…
Второй кричит-причитает:
— Дай-подай!…
Дал и второму хлебушка… Тот — так же…
Начал им Добрыня про хлеб чудесный рассказывать, который не убывает, если им с другими делиться… Да они слушать не стали, замахали руками, дальше пошли… Каждый свой кусок до последней крошки съел — да так нищим и остался…
Стал Добрыня Отца-Бога спрашивать:
— Как души разбудить в народе сем?
Говорит тогда Бог такие слова:
— В сердце человеческом — ключ к Свободе! Это — любовь бескорыстная! Разбудишь любовь в душах, запросятся они на Свободу — забудут страхи, ибо любовь всех страхов сильнее!
— Как же любовь разбудить?
— Реши сам…
Подъехал Добрыня к воротам железным, стал стучать. Не отворяют ворота… Стукнул тогда со всею силою Богатырской — задрожали ворота, стукнул другой раз — зашатались, стукнул третий — с петель слетели да на землю упали.
Поехал Добрыня по улицам — словно свежий ветер полетел, словно песня звонкая полилась, словно сила чистая потекла… Ветер ставни в домах распахнул, солнце ярче засияло, птицы за Добрыней летят, гимны свободе поют. Дивятся люди! Осветили солнечные лучи жилища их, и увидели они, что там — лишь пыль да хлам ненужный. И самые смелые на улицу устремились.
Добрыня деток на коня перед собой сажал, сказы сказывал, песни пел. На площадь множество людей вышло. Дивятся!
Стал им Добрыня говорить, что каждый может в себе победить змея о семи головах. Головы эти: ненависть, страх, лень, обида, гнев, зависть да уныние. И тогда, победив их, свободен станет каждый человек, засияет в душе любовь ярким солнышком!
— Слышите ли вы, люди, как сердце в груди стучит? Это —любовь сердечная в клетке, как птица, бьётся, на свободу просится!… Распахните руками душ сии клетки тесные — как окно отворяют! Пусть в груди свет любви воссияет чистый и яркий — как солнышко! Пусть тот свет во все стороны льётся, ширится! Улыбнитесь друг другу ласково! Посмотрите: небо синее — как высóко, прозрачно и чисто! Солнышку — благодарность за свет, за тепло, за жизнь — каждый может устами сердца говорить! И тогда — свет любви вашей, из груди излившись, всё пространство вокруг наполнит! Разольётся над простором душа свободная, крылья нежные и широкие расправит, всё живое любовью обнимет: и Землю-Мать, и всех, кто на ней живут!
Пошли люди с Добрыней к речке чистой, омылись водами прозрачными. А Добрыня им дальше сказывает — про Реку Света Живого, что над землёй течёт, всё Собой омывает, лелеет, да про Землю-Мать, что любовью всё питает и взращивает, про Отца-Бога, Который Своей Любовью — всему Создатель, Который с каждым готов говорить, помогать на Пути Любви каждому.
Стал Добрыня из молодцев собирать рать — чтобы не перевелись на Земле Богатыри, чтобы было кому людям о свободе поведать! Ведь стоят по всей Земле города запертые, живут в них люди невольные!
… И по сей день в краях тех ещё живут сказы о том, как победил Добрыня змея того семиглавого и людей тысячи освободил.
… А Добрыня дальше едет. Едет Добрыня по лесам, едет Добрыня по полям, силу свою Богатырскую чует. Огнём горит-полыхает сердце Богатырское, руки силою полнятся, всю Землю готовы любовью обнять!
Как Василиса
премудрой стала
дет Добрыня по Земле, людей от врагов защищает. В руках его щит Огненный, стрелы ему не страшны, на поясе — меч, небывалой ковкой выкованный, не простым огнём закалённый. Целое войско один Добрыня победить может. Если выедет супротив отряда вражьего — страх на того нападает, кто со злом на сёла да города идти задумал. Поднимет Добрыня щит Огненный — стрелы в него не летят, обнажит меч сияющий — и нет силы супротив него равной. Конь под ним Богатырский без поводьев седока слушает, мысль каждую понимает, каждым шагом силу Земли-Матери ощущает.
Едет Добрыня по густым лесам, по чистым полям — всему сердце его радуется: и зверю лесному, и птице вольной, и травам густым… А как заедет туда, где люди живут, — закручинится…
Приехал Добрыня в деревню, куда его защитником звали. Стоят дома крепкие да богатые. Стоят заборы высокие, кольями ощетинились. За заборами собаки на цепях сидят: лают-воют, до хрипоты гавкают, до того надрываются, что на людей бранящихся похожими стали… Не выходят люди Богатыря встречать, хлебом-солью потчевать, на ночлег с дороги дальней не приглашают, только руками показывают в сторону ту, где войско вражеское стоит…
Запечалился Добрыня: как же защищать тебя, Земля-Матушка, когда так Богатыря дети твои встречают, даже водицы ключевой не поднесут… Да ладно, не привыкать!…
И поехал в чисто поле ночевать, к битве готовиться.
Вдруг откуда ни возьмись девочка-замухрышка Добрыне навстречу выходит. Сама маленькая, тельце щупленькое, не видно, в чём душа держится, рубашонка старенькая, в заплатках вся, две косички, как хвостики мышиные торчат, носик востренький в конопушечках. Только глазки у девочки добрые: золотые искорки в них горят, кабы улыбнулась девочка — засверкали бы.
Поклонилась она Добрыне земным поклоном и протянула воды ключевой в ковшичке, да ягодок земляничных в ладошке.
Принял Добрыня подношения, поблагодарил сердечно за ягодки душистые, за водицу чистую, за добро да ласку.
— Как же звать-величать тебя, лапушка? — спрашивает.
— Василиса-сиротка, — довольная похвалой, отвечает девочка.
— Что же тебя никто в дом свой не взял?
— Брали меня в работницы, да не управилась я, — пожав худенькими плечиками, Василиса отвечала.
Отломил Добрыня Василисе хлебушка, объяснил про свойства его волшебные, и говорит:
— Ступай из деревни этой, Василисушка. Тут битва будет. Иди туда, где утром солнышко восходит, там людей добрых встретишь.
Утром выехал Добрыня в чисто полюшко, видит уже рать иноземную, а на сердце тяжело… Чем же лучше врагов те люди, что в довольстве сами живут, а сиротку не приютили…
Едет Добрыня воинству навстречу…
Едет Добрыня, а щит Огненный не подымает…
Едет Добрыня, а меч свой не обнажает…
Вот уж стрелы вражьи летят…
Едет Добрыня, а щит Огненный не подымает…
Едет Добрыня, а меч свой не обнажает…
Уже кровь из ран Добрыни на сы´ру землю течёт…
Едет Добрыня, а щит Огненный не подымает…
Едет Добрыня, а меч свой не обнажает…
Испугались враги, бросились прочь от воина того, которого смерть не берёт…
… А Добрыня на землю упал, кровью тело истекает, но смерть его не берёт…
Погрузился он в забытье, видит пред собой Солнце Ясное Великое, слышит голос Отца-Бога ласковый, внутри сердца великого говорящий:
— Ты пошто, Добрыня, службу Мою оставить задумал? Зачем ты щит опустил Огненный, что Я закалял, меч оставил, что Я тебе вручал? Кабы всё на Земле в порядке было, кабы люди все жили в любви да ласке, разве послал бы Я тебя вершить службу Богатырскую? Возвращайся, исполняй Дело своё: сила тебе на то и дана Мною да разумение!
Слова строгие говорил, но Любовью и Нежностью обнял Бог-Отец Добрыню.
Открыл Добрыня глаза, а над ним Василиса стоит, раны его живой водою омывает. Рядом конь стоит Богатырский.
Зажили раны на теле Добрынином, будто и не было вовсе.
А Василиса ему и говорит:
— Возьми меня, Добрыня, с собой, а то как тебя без присмотра оставлять?!
Посадил Добрыня Василису перед собой на коня да поехал.
Поехали они через деревню, где Василиса жила. Люди вроде и рады, а не благодарят Добрыню за защиту. Только мальчишки на улицу выбежали и кричат:
— Дай нам силушки своей, Богатырь! Дай! Дай! Дай!
Решил Добрыня с мальчишками поиграть. Слез с коня, Василисе поводья дал подержать. Снял с себя поясочек узорчатый вышитый и говорит:
— Давайте в «дай-дай» играть! Вот у меня поясок волшебный, в нём сила большая. Кто его наденет — во сто раз сильнее станет! Давайте поясок перетягивать: кто перетянет, тому и достанется поясок со всей его силой.
— Хитрый ты больно: нам тебя не перетянуть, обманываешь нас! — мальчишки ему в ответ.
— Да я одним мизинчиком буду тянуть…
— Ну ладно! — согласились мальчишки.
Все перепробовали, но супротив мизинца Добрыниного никто не оказался силён.
Тогда Добрыня и говорит:
— А вы все вместе тяните!
Уцепились мальчишки все вместе, а Добрыня поясочек-то с мизинчика спустил — и победа за ребятами вышла. А они драться начали: кому теперь пояском владеть, самым сильным быть.
Добрыня им и говорит:
— Так не выйдет у вас ничего! Вы поясок ведь вместе добыли — и сила у вас будет только тогда, когда вы вместе дружно делать дело будете. Пойдёт один отцу помогать дрова колоть — вы вместе все поработайте — и вмиг работа сполнится. Пойдёт другой из вас отцу помогать крышу чинить — вы ему тоже все подсобите. Так у вас и возрастёт сила общая! А до возраста Богатырского дорастёте — у каждого станет такая сила, как у всех вместе.
Поблагодарили Добрыню мальчишки, а Добрыня им главную заповедь стал говорить:
— Зовут меня Добрыней — и в поясе сем сила добрая! Но если её на злое дело направить, уйдёт сила навсегда и не вернётся более…
Призадумались ребятки, как им дальше жить… И стали добру, труду и дружбе помаленьку учиться, силу Богатырскую обретать.
… А Добрыня с Василисой дальше поехал.
Днём Василису перед собой посадит, сказы ей сказывает, всё вокруг показывает, ночью Василиса сзади под плащом спрячется, ручонками зацепится — и спит. Когда враг на подходе, Добрыня Василису на дерево высокое посадит, а сам битву ведёт.
Стóит Добрыне меч направить — трепещут от страха и прочь бегут те, кто недоброе задумали: грабёж ли, убийство ли, захватничество ли. Вражью злобу — на злящегося щит отражает. А меч Чистотой великой сияет, кровью не обагрённый. Есть сила великая в нём: сила Любви, которая превыше силы смерти. Сила та — от Отца-Бога получена.
Но всё же несподручно Добрыне с Василисой службу Богатырскую вершить. Искал он дом, где бы выросла Василиса премудрой да прекрасной.
Долго ли, коротко ли ездили, видит — дом стоит добрый да крепкий, поле ухожено, земля плодоносит, яблоньки от яблочек к земле ветви наклонили. Жили в доме том три брата: Микула, Ярослав да Иванушка и сестрица их Марья-Искусница.
Выходит навстречу гостям Марья-Искусница. Собой — красавица: статная, румяная, косы — густые, русые, руки — сильные да нежные, глаза — будто всё небушко отразили в ясный день! Поклонилась Добрыне Марья-Искусница, в горницу зовёт — рада Богатыря принять, себя-красавицу показать…
— Где же ты, диво-Богатырь, спутницу такую сыскал неказистую? — спрашивает.
А Василиса не зря с Добрыней ездила, научилась слово неприветливое без обиды встречать.
Добрыня руку Василисе на плечико положил, улыбнулись они, поклонились хозяйке в землю, в горницу прошли.
Стал Добрыня хозяевам подарки дарить.
Первый подарок Марье-Искуснице протянул:
— Это — зеркальце волшебное, в нём душа человеческая во всей своей красоте отражается. Возьмёшь ли, Марьюшка?
С радостью взяла красавица зеркальце, глянула, чтоб собой полюбоваться,… — да зарделась вся от стыда… Аж слезинки на глаза навернулись…
— Оставишь ли себе подарок? — Добрыня спрашивает, да на Марьюшку поглядывает.
— Оставлю… Спасибо тебе, Добрынюшка! Спасибо тебе особое, Василисушка, ты прости меня, неразумную да заносчивую, за слово неласковое! Оставайся в доме нашем жить, я тебе сестрой буду доброю! А зеркальце волшебное нам двоим службу сослужит: ты в него тоже смотреть иногда станешь — и краше меня вырастешь! А я тебя выучу и хлебы печь, и полотно ткать, и узоры шёлковые искусно вышивать!
Улыбнулся Добрыня: хорош первый подарок получился! Достаёт и братьям Марьиным подарки:
— Это — плуг хлебородный, да топор искусный, да дудочка, сердца пробуждающая и веселящая. Выбирайте, что кому по нраву!
Выбрал Микула, старший брат, плуг, благодарит Добрыню:
— По сердцу мне твой подарок, Добрыня, буду хлеб растить, людей кормить, да не затупится плуг!
Выбрал Ярослав, средний брат, искусный топор, благодарит Добрыню:
— По сердцу мне твой подарок, Добрыня, буду дома добрые и красивые строить — людям на процветание!
Выбрал Иванушка, младший брат, дудочку, сердца пробуждающую и веселящую, поблагодарил Добрыню. Поднёс дудочку к губам — заиграл… И полилась музыка дивная, будто водичка весенняя побежала, будто листочки зелёные раскрылись, будто цветы душистые зацвели… Если люди, работая, музыку ту услышат — то работа в радость превратится! Если в праздник дудочка песню запоёт — счастье подарит! Если ссора возникнет — заговорит дудочка — и забудут люди, о чём вышел спор, да и как это вообще злиться можно?!…
Василисушка обрадовалась игре Иванушки, танцевать принялась, искорки золотые в глазках ярким светом загорелись!
— Спасибо тебе, Добрыня, за главный подарок, за сестрёнку младшенькую, — Марья и братья её говорят.
Тут Добрыня прощаться стал:
— Ну вот, теперь ты слушай мой наказ, Василисушка! Если сумеешь его исполнить — не только прекрасной, но и премудрой станешь! Поручаю тебе смотреть, чтобы не затупился плуг хлебородный, чтобы не лежал без дела топор искусный, чтобы не замолкла дудочка, дýши пробуждающая и веселящая! А если забудется кто, то вы с Марьюшкой тотчас зеркальце ему несите волшебное, чтобы душа своё отражение увидела и застыдилась!
Говорит Василиса:
— Позвольте, братцы мои добрые и сестрица ласковая, до околицы Добрыню проводить.
— Проводи — да скорее домой возвращайся! — отвечают.
Взял Добрыня Василису за руку, и пошли неспешно, а Василиса вопросы задавать стала:
— Скажи, Добрыня, как зеркальце то волшебным сделалось?
— Если готов человек увидеть отражение души своей без прикрас — любое зеркальце волшебным делается!
— Скажи, Добрыня, а как плуг волшебным стал?
— Встретил плуг руки добрые да сердце горячее — и силой волшебной исполнился для добрых дел!
— И топор — так же? И дудочка — песню души Иванушкиной прекрасной запела?
— Да. Умница ты, Василиса, что тайну волшебства настоящего поняла! Ты теперь подрастай да с братьями и Марьюшкой людям помогай! Дары им дарите волшебные, души пробуждайте от сна!
Обнял Добрыня Василису. Побежала она домой радостная! Посмотрел ей Добрыня вслед из-под руки Богатырской, увидел, что вырастет Василиса премудрой и прекрасной, многим людям сумеет помочь!
… А Добрыня дальше едет.
Едет Добрыня по Земле, людей от врагов защищает. В руках его — щит Огненный, стрелы ему не страшны, на поясе — меч, небывалой ковкой выкованный, не простым огнём закалённый. Целое войско один Добрыня победить может. Если выедет супротив отряда вражьего — страх на того нападает, кто со злом на сёла да города идти задумал. Поднимет щит Огненный — стрелы в него не летят, обнажит меч сияющий — и нет силы супротив него равной. Конь под ним Богатырский без поводьев седока слушает, мысль каждую понимает, каждым шагом силу Земли ощущает.
Три подвига Добрыни
дет Добрыня по лесам, едет Добрыня по полям словно солнце в груди Богатырской сияет! Нет дела, что бы не по плечу было силушке Богатырской! Нет супротив него противника, который мог бы его победить!
Увидит красну дéвицу — краса в ней расцветёт, словно яблонька весной. Увидит мóлодца — и сила в нём возрастёт добрая. Увидит дедушку ли, бабушку ли — взглянет Добрыня в душу, где любовь да молодость живут, — и исцелятся немощи старческие, улыбка добрая в глазах засветится. Улыбнётся Добрыня каждому и скажет:
— Так теперь и живи!
И живут люди, слову Добрыни следуя, заповеди Любви и Добра соблюдая, — чтобы был лад в домах, чтобы свет сиял в сердцах!
… Едет Добрыня, дозор свой Богатырский ведёт.
Видит — камень посреди трёх дорог лежит. Надпись на камне гласит:
«Кто налево пойдёт — тому женату быть.
Кто направо пойдёт — тому богату быть.
Кто прямо пойдёт — тому убиту быть.»
Удивился Добрыня: кто здесь свои такие порядки завёл? Все три дороги проверить решил.
Поехал Добрыня налево: «Не Богатырская это доля — женатым быть!», — думает, — «Поеду, посмотрю!»
Долго ли, коротко ли ехал, видит: стоят два терема высокие, узорные. К ближнему терему Добрыня подъехал. В нём — дéвицы нарумяненные, брови сурьмою подведённые, красою броскою дéвицы блистают, нарядами нескромными соблазняют. Бросились они Богатыря встречать-обнимать. Хотят вином пьяным угощать, хотят лебёдушками жареными потчевать… Хотят Богатыря допьяна напоить — да ограбить…
А Добрыня на них удивляется, пьяного вина не пьёт, лебёдушек жареных не ест, красою нарисованной не соблазняется.
Стал Добрыня им слово молвить:
— Для того ли вам тела даны прекрасные, чтобы ими богатство добывать? Не в богатстве мирском ведь счастье человеческое! Жалко мне вас, бедных-несчастных: вы про счастье да радость не слышали даже, богатство души с вином утекло, радость — как лебедь, пойманная и убитая, умерла… Старость к вам придёт и смерть за нею — а любви вы так и не узнаете, зря жизни свои растратите…
Не слыхали дéвицы прежде таких речей, испугались, как про старость и смерть услышали, заплакали, краска по щекам потекла…
А Добрыня их спрашивает:
— Где же юноши, которые ваше вино пьяное пили, лебёдушек ели?
Дéвицы отвечают:
— Кто ушёл голый да босый, а другие — как мы живут, — и на соседний терем указывают, где юноши девиц завлекают, вином пьяным поят и богатство тем добывают…
— Приводите их сюда скорее! Вместе вы жили неправедно — вместе вам и ответ держать, содеянное исправлять!
Собрались перед Добрыней юноши и дéвицы. Стал им Добрыня про жизнь и про смерть рассказывать, про счастье и любовь бескорыстную объяснять. Стал им говорить, что за дело каждое недоброе должен человек ответ держать, зло содеянное исправлять.
— Выберите друг другу спутников: дéвица — юношу, юноша — дéвицу. И ступайте по земле, отдавайте то, что у других брали неправедно, всем, кому сможете, — помогайте! Только тáк сердца ваши освободятся! И друг друга тогда полюбить сможете! Да ведь и только в любви сердечной детки добрые да ласковые родятся! Только в любви сердечной новая жизнь для вас наступит: обретёте счастье такое, которому старость да смерть не страшны!
Сделали юноши и дéвицы по слову Добрынину, пошли по земле богатства награбленные раздавать, добру и бескорыстию учиться, любовь потерянную искать.
А Добрыня к камню вернулся, мечом надпись первую рассёк. Исчезла надпись, будто и не было вовсе.
… Поехал Добрыня направо: «Не Богатырская доля — богатым быть!», — думает, — «Поеду, посмотрю!»
Долго ли, коротко ли ехал, видит: гора перед ним — золота полна и каменьев драгоценных россыпи, под горой — кости человеческие грудами белеют, вокруг горы́ — людишки мешки со златом и каменьями тащат, надрываются, да не унести им всё то злато, которое жадность взять хочет.
А в горе Горыныч-змей о тридцати головах сидит, сладко ест, сладко спит, косточки человеческие под гору сплёвывает. Всегда у него наготове обед: словно цепи тяжёлые, богатство людей к горе приковало, всё больше взять хотят — и не уйти никогда!
Собрал Добрыня людей, под тяжестью непосильной согнувшихся. Стал им слово молвить. Рассказал по Горыныча-змея, что в горе живёт, рассказал, что лишь то человеку принадлежит, что он с собой унести в мир инóй сможет, только тем человек истинно владеет, что подарить готов, только то богатство возрастает-приумножается, которое делу доброму служит.
Стали люди распрямляться-освобождаться. Пошли дарить то, что с собой взять смогли, преумножать дела добрые да слова Добрынины другим людям рассказать и историю о золотой горе поведать.
Тут Горыныч-змей почуял себе недоброе: куда ни глянет — нет никого, только слитки и каменья драгоценные… Один Добрыня пред горой стоит, Горыныча-змея поджидает.
Налетел Горыныч-змей на Добрыню, огнём из тридцати голов поплёвывает, дымом смрадным попыхивает.
А Добрыня ему и говорит:
— За что так наказан ты, бедный Горыныч-змей?
Все головы Горыныча на Добрыню зашипели:
— Зачем ты сюда пришёл? Смерть свою искал? — Так знай, что нашёл! Не увидят тебя на земле больше, не сносить тебе твоей головы: косточки твои обглодаю, на место видное сложу, чтобы не было Богатырям соблазну мне мешать жить припеваючи! Жил я без забот, не тужил, каждый день на обед ко мне очередь была, златом люди к горе, как цепями прикованные, ходили. Ты людей освободил — за то страшной смертью умирать будешь!
— Это мы ещё посмотрим, кто кого, — улыбнулся Добрыня, щит свой Огненный поднял, меч сияющий обнажил.
И закипела битва.
Горыныч-змей огнём полыхает, на Добрыню налетает. Добрыня щитом огонь тот отражает, броню со змея мечом сбивает.
Сутки бьются, другие бьются, на третьи сутки стал Горыныч-змей голым: не одной чешуйки на теле его не осталось. Рассёк тогда Добрыня его на части: каждой голове по части досталось.
Поползли тридцать змеек по земле, повинились перед Добрыней.
И сказал им Добрыня:
— За то, что столько людей загубили, жизни вам — в змеиных телах проживать, каждый год кожу змеиную спускать, пока не останется злобы и яда в душах ваших! Тогда позволено будет вам стать лягушечками да ящерками — и познавать, как без злобы на Земле жить!
И Добрыня к камню вернулся, мечом надпись вторую рассёк. Исчезла надпись, будто и не было вовсе.
… Поехал Добрыня прямо: туда, где наречено убиту быть. «Не Богатырская это доля — убитым быть!», — думает, — «Поеду, посмотрю!»
Долго ли, коротко ли ехал, опасностей не видит.
Только стольный град перед ним стоит. Князь Добрыню встречает-привечает, за стол рядом с собой на место почётное сажает, хлебом-солью потчует. Гусляры ему славу поют, золотым шлемом его слуги княжеские венчают, латами узорными награждают. На перины мягкие, под одеяла шелковые спать Добрыню кладут. Славой и почётом окружён Добрыня — и нет опасности никакой! Время течёт, а ничто не меняется! Нет того, кому Добрыне помог
|
|
|
