Война Олега с сыновьями Мономаха продолжалась ровно полгода: с начала сентября 1096 г. по самый конец февраля 1097 г. По-видимому, можно поискать основания и для более точной датировки письма.

Сочинения Владимира Мономаха. Письмо Владимира Мономаха князю Олегу Святославичу

Предисловие, комментарии и перевод А.Ю. Карпова

Письмо Владимира Мономаха его двоюродному брату князю Олегу Святославичу сохранилось в единственном списке в составе комплекса сочинений ("Поучение", письмо, Молитва) в Лаврентьевской летописи, где оно помещено под 1096 г. — годом войны между Владимиром и Олегом (ПСРЛ. Т. 1. Стб. 252—255). Летописец никак не разделил эти сочинения, поэтому остается не вполне ясным, на каких словах заканчивается собственно "Поучение" и с каких слов начинается письмо Мономаха Олегу; неясно также, дошел ли до нас текст письма целиком, или какие-то части его утрачены. Принятое в современной литературе разделение двух памятников (начало письма: "О многострастныи и печалныи…"), предложенное еще первым издателем "Поучения" А. И. Мусиным-Пушкиным и обоснованное И. М. Ивакиным, является в известной степени условным. (А. Ф. Бычков и Е. Ф. Карский в изданиях Лаврентьевской летописи за начало письма принимали: "Но все дьяволе наученье…"; И. И. Срезневский: "Да се ти написах…"; Н. В. Шляков: "Что есть добро и красно…".)

Обстоятельства, при которых было написано письмо, определяются, благодаря летописи, достаточно точно. В конце лета 1096 г. Олег, изгнанный в мае Владимиром Мономахом и киевским князем Святополком Изяславичем из Чернигова и потерпевший в начале июня поражение под Стародубом, начинает новую войну против Мономаха и выступает к Мурому, который незадолго до этого захватил сын Мономаха Изяслав (как выясняется из письма, крестник Олега). 6 сентября в битве у города Изяслав был убит. Олег не ограничился возвращением принадлежавшего ему Мурома, но занял Суздаль и Ростов, принадлежавшие Мономаху. Старший сын Мономаха Мстислав, княживший в Новгороде, обратился к Олегу с предложением о посредничестве в мирных переговорах, обещая не мстить за брата. Олег, однако, отказался, угрожая захватить еще и Новгород. Мстислав двинул против Олега свои войска и вынудил его оставить Ростов и Суздаль (который Олег предварительно сжег) и укрыться в Муроме. Мстислав вновь предложил переговоры, и на этот раз Олег ответил согласием — но, как оказалось, лживым. 21 февраля (в Федорову субботу Великого поста) 1097 г. Мстислав получил известие о том, что Олег внезапно начал военные действия и угрожает нападением. Ему удалось наскоро собрать войска, к тому же 26 февраля к Мстиславу подошел его младший брат Вячеслав, присланный отцом. 27 февраля в битве "на Кулачьце" Олег был разбит и бежал в Муром, затем в Рязань, откуда также вынужден был бежать. Мстислав заключил мир с муромцами и рязанцами и вновь предложил Олегу мир, который теперь был принят. На этом война с Олегом завершилась (ПСРЛ. Т. 1. Стб. 236—240).

Письмо Мономаха напрямую связано с этими событиями. Исследователи единодушны в высокой оценке этого памятника, прежде всего, с нравственной точки зрения. И в самом деле, Мономах прощает убийцу своего сына (при том, что погибший приходился крестным сыном Олегу, т. е. было совершено двойное преступление, своего рода сыноубийство!), сам кается (!) перед ним и утешает (!) его и предлагает заключить мир, забыв о прежних обидах. Как отмечает Д. С. Лихачев, мировая история не знает "ничего похожего" на это "письмо победителя Мономаха к своему побежденному врагу" (Лихачев Д. С. Великое наследие. М., 1979. С. 142—144). В отношении этой справедливой оценке можно, пожалуй, сделать лишь одно уточнение: у нас нет уверенности в том, что письмо Мономаха было написано после окончательного поражения Олега; скорее, как мы увидим, наоборот.

Война Олега с сыновьями Мономаха продолжалась ровно полгода: с начала сентября 1096 г. по самый конец февраля 1097 г. По-видимому, можно поискать основания и для более точной датировки письма.

Еще И. М. Ивакин отметил, что, судя по содержанию самого письма, оно было написано до битвы на Кулачке: во-первых, Мономах не считал войну с Олегом оконченной ("али хочеши тою убити, а то ти еста", — писал он Олегу о своих сыновьях); во-вторых, ко времени написания письма два сына Мономаха "ели" "хлебъ дедень", т. е. находились в своем уделе, а сам Олег сидел "в своемъ" — именно такая ситуация сложилась после того, как Олег в первый раз отступил к Мурому, а Мстислав занял Суздаль. Следовательно, делает вывод И. М. Ивакин, письмо написано в декабре 1096 — январе 1097 г. (Ивакин И. М. Князь Владимир Мономах и его Поучение. Ч. 1: Поучение детям; Письмо к Олегу и отрывки. М., 1901. С. 3, 4).

Этот вывод можно уточнить. В самом начале письма (если мы верно определяем слова, которыми оно начинается в летописи) Мономах как будто обнаруживает знакомство с молитвословиями недели мясопустной (канун масленицы). Завершается же письмо прямой цитатой из тропаря, который читается в Псалтири после 3-й кафизмы и который звучит в церкви на утрени в понедельник, соответствующий т. н. "3-му гласу". В 1097 г. это песнопение звучало в церкви, в частности, понедельник сырной седмицы (9 февраля) (Об этом писал Н. В. Шляков: О поучении Владимира Мономаха // ЖМНП. 1900. Июнь. С. 228—230, 236; однако он относил интересующий нас текст (и в начале, и в конце письма) к "Поучению" Владимира Мономаха и, в соответствии со своей датировкой "Поучения", искал для него место в церковном календаре 1106 г.)

Еще более существенно другое обстоятельство. В своем письме Мономах упоминает о младшем брате Мстислава, готовом принять участие в переговорах ("то ти седить сынъ твои хрьстныи с малым братомъ своимь"). Ранее считалось, что речь идет о малолетнем Юрии (будущем Долгоруком), дату рождения которого — 1090 г. — называет В. Н. Татищев (История Российская. Т. 2. С. 96). Однако, как показали последние исследования (см.: Назаренко А. В. Неизвестный эпизод из жизни Мстислава Великого // Отечественная история. 1993. № 2. С. 69), эта дата ошибочна: Юрий появился на свет от второй жены Мономаха (умершей в 1107 г.), причем брак с ней был заключен, во всяком случае, после 1096 г. (в письме к Олегу Мономах упоминает как о живой о матери Изяслава, т. е. о своей первой жене Гиде Гаральдовне). В таком случае, возникает вопрос: кто же был тем "малым братом" Мстислава, который упоминается в послании? Ясно, что речь идет об одном из трех младших сыновей Мономаха от его первого брака — Святославе, Ярополке или Вячеславе. О первых двух источники в связи с событиями междоусобной войны ничего не сообщают. Зато о Вячеславе известно, что он был послан отцом с половцами на помощь Мстиславу. Исходя из того, что Вячеслав во главе конного половецкого отряда появился у Суздаля в четверг 2-й недели Великого поста, можно предположить, что он выступил из Переяславля незадолго до начала поста, т. е. на сырной седмице (масленице) (9—14 февраля) 1097 г. В таком случае, кажется очень вероятным, что именно через Вячеслава и должно было быть передано послание Мономаха Олегу и именно Вячеслав (младший на тот момент из сыновей Мономаха) и имелся в виду как "малый брат" Мстислава, сидящий вместе с братом, "хлебъ едучи дедень". (Именно так полагал еще Н. М. Карамзин, мнение которого было поддержано В. А. Кучкиным: Формирование государственной территории Северо-Восточной Руси в X—XIV вв. М., 1984. С. 69.)

Предложенная датировка письма позволяет несколько уточнить позицию Мономаха в отношении Олега. Владимир Всеволодович, несомненно, искренне предлагал Олегу мир. Однако одновременно с исполненным христианского смирения и братолюбия письмом он посылал войско своему старшему сыну для возможного противодействия тому же Олегу. В этом нет и тени двоедушия, зато есть прозорливость умудренного опытом князя. В отличие от Мстислава, поверившего в искренность Олега и распустившего свои войска, Мономах допускал два варианта развития событий. Можно быть уверенным, что если бы Олег пошел на мир, Мономах сдержал бы те обещания, которые давал в письме. (Как он сдержал их после поражения Олега.) Случилось по-другому, и не он был в том повинен. Заметим, кстати, что именно посланное вместе с Вячеславом войско из союзных Мономаху половцев решило исход битвы на Кулачке и, в итоге, исход войны между Мономахом и Олегом.

Предисловие, комментарии и перевод А.Ю. Карпова приведены по изданию: Карпов А. Ю. Великий князь Владимир Мономах. М.: Русскiй мiръ, 2006 (серия Русскiй мiръ в лицах).

ТЕКСТ
О я, исполненный многими страстями (1) и печальный! Много борешься, душа, с сердцем, и одолело сердце мое (2), потому что тленны мы. Помышляю, как предстать пред Страшным судией, не покаявшимся и не примирившимся между собою (3). Ибо кто говорит: "Бога люблю, а брата своего не люблю" — ложь это (ср. 1 Ин. 4, 20). И еще: "Если не простите брату прегрешения его, то и вам не простит Отец ваш Небесный" (ср. Мф. 6, 15). Говорит пророк: "Не ревнуй злодеям, не завидуй делающим беззаконие" (Пс. 36, 1); "как хорошо и как приятно [жить] братьям вместе!" (Пс. 132, 1).

Но всё наущение дьявольское. Вот ведь были рати при умных дедах наших, при добрых и блаженных отцах наших. Дьявол ведь не хочет добра роду человеческому, ссорит нас. А написал я это тебе, потому что принудил меня сын твой (4), которого ты крестил, что сидит возле тебя; прислал ко мне мужа своего с грамотой, [так] говоря: "Уладимся и смиримся. А братцу моему суд [Божий] пришел (5). Так не станем мстителями за него, но положимся на Бога, когда предстанут они пред Богом. А Русской земли не погубим" (6). И я, видя смирение сына своего, сжалился и, Бога устрашившись, сказал: он, молод и неразумен, так смиряется, на Бога уповает — я же человек грешен, грешнее всех людей. Послушал я сына своего, написал тебе грамоту: примешь ли ее с добром или с поруганием, об этом узнаю из твоего писания.

Этими ведь словами я предупредил тебя, чего я ждал от тебя, смирением и покаянием желая от Бога [отпущения] прежних своих грехов. Ибо [и] Господь наш, не человек, но Бог всей вселенной — что захочет, во мгновение ока все сотворит, — Сам претерпел насмешки, и плевание, и побои; и на смерть предал себя, владея жизнью и смертью. А мы что суть, люди грешные и злые: сегодня живы, а наутро мертвы; сегодня в славе и чести, а назавтра в гробу и в забвении, [и] другие собранное нами разделят. Посмотри, брат, на отцов наших: что взяли они и на что им одежды их? Но только и есть у них, что сделали душе своей.

Такими словами, брат, следовало тебе, пославши ко мне, опередить меня. Когда же убили дитя мое и твое (7) пред тобою, следовало бы тебе, увидев кровь его и тело его, увянувшее, словно цветок, только что расцветший, словно агнец заколотый, сказать, стоя над ним, проникнув [в] помыслы души своей: "Увы мне, что сотворил! Воспользовавшись неразумием его, ради неправды мира сего призрачного, добыл грех себе, [а] отцу и матери — слезы". Подобало тебе сказать вслед за Давидом: "Знаю, грех мой всегда предо мною" (Пс. 50, 5). Не из-за пролития крови, [но] свершив прелюбодеяние, помазанник Божий Давид посыпал голову свою и плакал горько — тот час отпустил ему согрешения его Бог. Богу бы тебе покаяться, а ко мне грамоту написать утешительную, а сноху мою (8) послать ко мне — ибо нет в ней ни зла ни добра, — обняв ее, оплакал бы мужа ее и ту свадьбу их, вместо пения — ибо не видел я первые радости их, ни венчания их за грехи мои. Бога ради пусти ее ко мне скорее, с первым послом, чтобы, испустив слезы с нею, поселил ее рядом. И сядет она, словно горлица на сухом дереве, жалеючи, а я утешусь о Боге.

Тем ведь путем шли деды и отцы наши. От Бога ему суд пришел, а [не] от тебя. Если бы ты тогда свою волю сотворил и Муром добыл, а Ростова не занимал (9), но послал ко мне, то мы бы отсюда уладились. Но сам рассуди: мне ли подобало к тебе посылать, или тебе ко мне? Да если бы ты велел дитя [моему]: "Сошлись с отцом", десять раз я бы послал.

Дивно ли, если муж погиб на войне? Так умирали лучшие в роду нашем (10). Не надо было ему выискивать чужого и меня в стыд и печаль вводить. Научили ведь его отроки, чтобы себе добыть, — а ему добыли зло. Да если начнешь каяться Богу и ко мне будешь добр сердцем, послав посла своего или епископа (11), то напиши грамоту с правдою — тогда и волость добром получишь, и сердце наше обратишь к себе, и лучше будем, чем прежде: ни враг я тебе, ни мститель. Не хотел я ведь крови твоей видеть у Стародуба (12). Но не дай мне Бог видеть кровь ни от руки твоей, ни от повеления своего (13), ни от кого-нибудь из братьев. Если же я лгу, то Бог меня ведает и крест честной! Если же в том я грех совершил, что пошел на тебя к Чернигову из-за поганых, то в том я каюсь и о том братии печалился и еще им поведал, потому что человек есмь.

Если тебе добро, то… Если же худо, то вот сидит сын твой крестный с малым братом своим (14), хлеб едят дедовский (15). А ты в своем сидишь (16) — об этом и рядись. А если хочешь убить их — то вот они у тебя. Ибо не хочу зла, но добра хочу братии и Русской земле. А что ты хочешь силой взять, то мы давали тебе и у Стародуба… отчину твою. Бог свидетель, что мы с братом твоим (17) рядились, да не может он без тебя рядиться. И не сделали мы ничего дурного, не сказали: ссылайся с братом, пока не уладимся. Если же кто из вас не хочет добра и мира христианам, то не дано будет от Бога душе его узреть мира на том свете. Не от нужды говорю тебе, не из-за беды какой по Боге, сам услышишь. Но душа моя дороже мне всего света сего.

"На Страшном суде без обвинителей себя обличаю" (18), и прочее.

КОММЕНТАРИИ
1. Обычно "многострастныи" переводят как: "многострадальный" (Ивакин, Орлов, Лихачев, Понырко). Однако, учитывая общий настрой всего письма, предпочтительнее, кажется, принять другое значение этого слова (ср. Словарь древнерусского языка (XI—XIV вв.). Т. 5. С. 70), а именно то, которое приведено в настоящем переводе.

2. Перевод не бесспорный. Д. С. Лихачев, например, переводит: "Много борешься, душа, с сердцем и одолеваешь сердце мое". Однако кажется более вероятным, что Мономах сетует на то, что именно сердце одолевает душу его, "зане тленьне сущи".

3. Как отметил Н. В. Шляков, эти слова Мономаха обнаруживают сходство с молитвословиями недели мясопустной (канун масленицы) или сырной (прощеное воскресенье). Ср. седален на утрени недели мясопустной: "Помышляю день страшный, и плачуся деяний моих лукавых: како отвещаю безсмертному царю; коим же дерзновением воззрю на судию блудный аз…" (Шляков // ЖМНП. Июнь. С. 224—225).

4. Предлагается исправление: "сын мой". Но можно принять и написание оригинала, так как хотя речь идет о сыне Владимира Мономаха Мстиславе, далее подчеркивается, что он был крестным сыном Олега Святославича.

5. Сыну Мономаха Изяславу, убитому в ходе войны с Олегом 6 сентября 1096 г.

6. Согласно "Повести временных лет", Мстислав неоднократно предлагал Олегу мир, обещая выступить посредником в его переговорах с отцом, — вскоре после занятия Олегом Суздаля и Ростова, после отступления к Мурому и наконец после битвы на Кулачке. Ниже Мономах, по-видимому, еще раз цитирует письмо Мстислава (см.), причем близко к тому тексту первого послания Мстислава Олегу, который читается в летописи.

7. Из этих слов явствует, что Изяслав, как и Мстислав, был крестным сыном Олега.

8. Вдову убитого Мономахова сына Изяслава.

9. В соответствии с завещанием Ярослава Мудрого, Муром считался уделом отца Олега князя Святослава Ярославича, а Ростов принадлежал к уделу отца Мономаха Всеволода Ярославича.

10. Возможно, Мономах цитирует письмо своего сына, о котором он говорил выше. Ср. в летописи слова Мстислава, обращенные к Олегу: "Аще и брата моего убил [еси], то есть не дивьно: в ратех бо и цари и мужи погыбають" (ПСРЛ. Т. 1. Стб. 238).

11. О каком епископе идет речь, не ясно. Из дальнейшего видно, что Олег к моменту написания письма находился в Муроме, входившем в состав Черниговской епархии. Но о тогдашнем черниговском епископе Иоанне (ранее 1087—1111) известно, что он большую часть своего пастырского служения тяжело болел ("лежа в болести летъ 25"); следовательно, едва ли он мог сопровождать Олега в Муром. Возможно, имеется в виду ростовский епископ. В 90-е гг. XI в. ростовскую (суздальскую) кафедру возглавлял постриженник Печерского монастыря Ефрем.

12. Владимир Мономах и Святополк Изяславич осаждали Олега в Стародубе в мае-июне 1096 г. в течение тридцати трех дней. Князья заключили мир на том, чтобы им всем собраться в Киеве на княжеский съезд, однако Олег нарушил данное им обещание и начал войну с сыновьями Мономаха за Муром и Ростов.

13. И. М. Ивакин, а вслед за ним А. С. Орлов и Д. С. Лихачев поправляют на: "от повеленья твоего". Однако такая правка не кажется обязательной: Мономах говорит о всех князьях, включая в их число и Олега, и себя, и прочих.

14. Мстислав Владимирович, бывший крестным сыном Олега, ко времени написания письма он находился в Суздале. Относительно "малого брата" Мстислава, мнения исследователей расходятся. Ранее полагали, что речь идет о Юрии (будущем Долгоруком), находившемся в Ростове или Суздале. Однако ко времени написания письма Юрий еще не появился на свет. Более вероятно, что имеется в виду Вячеслав, явившийся на помощь Мстиславу.

15. Т. е. в уделе деда своего.

16. Из этих слов Мономаха видно, что ко времени написания письма Олег находился в своем уделе, т. е. в Муроме.

17. Князем Давыдом Святославичем.

18. Мономах цитирует тропарь, читающийся в Псалтири после 3-й кафизмы, а также на утрени в понедельник, глас 3-й. Ср.: "На страшнемь при бе-суперникъ обличаюся, безъ осведитель осужаюся" (Псалтирь 1296 г.); "На страшном судищи без оглагольников обличаюся, без свидетелей осуждаюся, книги бо совестныя разгибаются, и дела сокровенная открываются…" (современный молитвослов) (Шляков. Июнь. С. 227—230, 236). В соответствии с православным календарем, в 1097 г. это песнопение звучало в церкви, в частности, в понедельник сырной седмицы (9 февраля).

© Все права защищены http://www.portal-slovo.ru

 

Поделиться:

Воспользуйтесь поиском по сайту: