О зороастризме у алан в VII-IX ВВ.

(Рудницкий Р.Р.)

В начале I тыс. до н.э. на территории Средней Азии и позднее Ирана происходит религиозная реформа, связанная с именем пророка первой религии откровения Зороастра. Согласно зороастрийской традиции, место рождения пророка и время деятельности определялись как Согд, «и за 300 лет до Александра» — VII в. до н.э. (Пьянков И.В., 1996, с. 17, 23; Соколов С.Н, 1998, с. 9).

Зороастризм зарождается в среде оседлых скотоводов и землевладельцев, носителей «язовских» археологических культур (Дьяконов И.В., 1971, с. 132; Пьянков И.В., 1996, с. 19, 20) при сильном влиянии северного скифо-сакского мира (Абаев В.И., 1990, с. 201). При этом ряд исследователей (В.И. Абаев, М. Бойс, Ф. Грен) возлагает на скифов и саков сохранение чистого зороастризма в эллинистический период (Абаев В.И., 1990, с. 204; Абдуллаев К., 1994, с. 242).

На рубеже II-I тыс. до н.э. у восточных иранцев сложилась политеистическая религия, которая несла как общеиндоевропейские и иранские черты, так и черты древнеземледельческих культов Средней Азии и Ирана. Разрушить этот языческий политеизм и ввести поклонение одному богу — Ахура-Мазде — было призвано учение Зороастра, сформулированное в Гатах, древнейшей части священной книги зороастрийцев Авесты. Борьба с древними культами нашла отражение в запустении ряда среднеазиатских храмов в начале I тыс. до н.э. (Сарианиди В.И., 1989, с. 154), а первоначальный зороастризм храмы отрицает. Однако вера в древних богов была так сильна, что со временем они заняли подчиненное место в зороастрийском пантеоне, «явившись» творениями Ахура-Мазды. Это нашло отражение в более поздней части Авесты —Яштах. Одновременно возрождается традиция строительства храмов при приоритете культа огня.

В изучении зороастризма, особенно у бесписьменных народов, очень важное место занимают археологические источники. Археологически фиксируемым свидетельством зороастризма служат храмы огня, погребальные памятники, предметы материальной культуры.

Рассмотрим материальные свидетельства проникновения именно зороастрийских черт в религию ира-ноязычных народов, проживавших на территории Северного Кавказа.

В VII в. до н.э. степи Предкавказья заселяют скифы, поклонявшиеся тем же богам и стихиям, как и все иранцы, но крайняя воинственность их нашла выражение в кровавых человеческих жертвоприношениях на «алтаре» богу войны (Геродот, IV, 59). Однако археологами найдены не только алтари богу войны, но и святилища огня. Одно из святилищ огня исследовано в степном Ставрополье у с.Александровское под насыпью большого кургана. Построено оно по зороастрийским канонам и, по мнению автора раскопок, создано скифами, вернувшимися из азиатских походов (Петренко В.Г, 1989, с.218, цветная вклейка). В IV-III вв. до н.э. причерноморская скифская культура и религия сильно «пострадали» от эллинской, боги стали антропоморфными и позднее скифские верования даже отдаленно нельзя назвать зороастрийскими.

В следующий период (IV в. до —VI в. н.э.) в среде сарматов и алан сохраняется вера в богов общеиранского пантеона, в культах приоритет сохраняют почитание солнца и огня. К первым векам н.э. относятся святилища огня на Алхан-Калинском городище в Чечне и на Юцком селище южнее г. Пятигорска (Кузнецов В.А., 1992, с.286-288). В культовой практике играли важную роль наркотические вещества. Широко использовался огонь и в погребальной практике.

Религия и культы ираноязычных племен, обитавших в Предкавказье в VII в. до н.э. — VI в.н.э., не имели ряда определяющих черт зороастризма, прежде всего в погребальном обряде.

Ситуация коренным образом меняется к началу VII в.н.э. С VI в. на территории Западной Алании (Пятигорье, Верхнее Прикубанье) появляются носители зороастризма — согдийцы, в связи с началом функционирования Предкавказского участка Великого шелкового пути (Гумилев Л.Н., 1993, с. 46; Кузнецов В.А., 1993, с. 17).

Необходимо отметить еще один возможный путь проникновения зороастризма к аланам — через северо-восточный Кавказ, через Дербент, где находился персидский гарнизон (Кудрявцев А.А., 1982, с. 77). Близ Дербента на городище Урцеки раскопано зороастрийское святилище огня, датированное В.Г. Котовичем VIII в. По сообщению арабского автора Абу-Ха-мида Ал-Андалуси (Ал-Гарнати), в Дагестане в XII в. проживала группа «зирихгеранов», практиковавших зороастрийский способ обращения с покойниками, мясо которых срезали и скармливали птицам, а кости хранили в мешках (Рапопорт Ю.А., 1971, с. 9, 27).

На территории Западной Алании известны как храмы, связанные с культом огня и солнца, так и погребения по зороастрийскому погребальному обряду.

Одно из святилищ огня, исследованное в верховьях Кубани на Хумаринском городище, интерпретирован авторами раскопок как храм огня, построенный по классическим зороастрийским канонам (Биджиев Х.Х., Гадло А.В., 1979, с. 41, 42, рис. 8). Х.Х. Биджиев и А.В. Гадло датировали храм VIII в.; построен же он был, по их мнению, группой «поклонников зороастризма», мигрировавших после разгрома арабами основных центров этой религии. Эта же причина, по мнению В.В. Бартольда, привела к миграции в Дагестан «зирихгеранов», практиковавших зороастрийский погребальный обряд (Рапопорт Ю.А., 1971, с. 27). В.А. Кузнецов также считает святилище на Хумаринском городище зороастрийским храмом огня (Kuznetsov V.A., 1996, Р. 197-204).

 

Однако Хумаринский храм огня ныне интерпретируется как святилище бога Тенгри, построенное болгарами (Винников А.З., Афанасьев Г.Е., 1991, с. 118-131), а также святилище, связанное с земледельческими культами (Албегова З.Х., 2000, с. 6). Здесь необходимо остановиться на различии Хумаринского храма и святилищ Маяцкого селища и синхронных болгарских селищ, например, на Втором Власовском могильнике в Воронежской области (Синюк А.Т. Березуцкий В.Д., 1991, с.250-261). Большинство культовых построек, названных в работах А.З. Винникова, Г.Е. Афанасьева и З.Х. Албеговой, располагается на могильниках или вблизи от них, т.е. прослеживается прямая связь с культом предков, а не земледельческим (Албегова З.Х., Гусаков М.Г., 1996, с. 7-9; Албегова З.Х., 2000, с. 6) или бога Тенгри (Винников А.З., Афанасьев Г.Е., 1991, с. 118-131). Рядом с Хумаринским храмом огня могильника нет, да и быть не должно, в связи с зороастрийскими представлениями о чистоте огня (Авеста, Видевдат, 8,7). Еще одна черта — наличие останков жертвенных животных — отличает Хумаринский храм и, например, культовую постройку 21 Маяцкого селища, где найдены черепа свиньи (Албегова З.Х., 1996, с. 7-9), и болгарское святилище на Втором Власовском могильнике, где находились черепа и кости лошадей и овцы (Синюк А.Т., Березуцкий В.Д., 1991, с. 256, 257). В храме на Хумаре нет костей жертвенных животных, т.к. кровавое жертвоприношение в зороастризме считается грехом (Брагинский И.С., 1998, с. 53). Отдельные кости, как и керамика, в заполнении храма на Хумаре происходят из культурного слоя.

Заметим, что в одну группу строений, по мнению З.Х. Албеговой (Албегова З.Х., 2000, с. 6), связанных с земледельческим культом, наряду с Хумаринским храмом и постройкой 21 Маяцкого селища попадает и тюрский поминальный комплекс VIII в. из Мокрой балки у г. Кисловодска, опубликованный В.А. Кузнецовым (Кузнецов В.А., 1985, с. 206-212). Таким образом, общая форма вышеназванных построек, квадрат в квадрате, привела к смешению Хумаринского зороастрийского храма огня и синхронных языческих святилищ в одну аморфную группу культовых построек VIII-IX вв.

Святилище, имеющее первостепенное значение для характеристики религии алан в VIII-IX вв., расположено на городище Нижний Архыз и известно в литературе как «круг» или «цирк». Исследования последних двух десятилетий, проведенные В.А. Кузнецовым, А.А. Демаковым, В.А. Фоменко, В.Н. Каминским, У.Ю. Элькановым, позволили в полной мере охарактеризовать назначение данного сооружения. По мнению В.А. Кузнецова, «Круг» являлся «племенным языческим храмом солнца и огня» (Кузнецов В.А., 1992, с. 289), функционировавшим в X-XII вв. (Кузнецов В.А., 1993 б, с. 107). Однако в Х в. Западная Алания официально принимает христианство. Центром Аланской епархии и средоточием христианских храмов становится Нижне-Архызское городище (Кузнецов В.А, 1992, с. 313-319). Христианская церковь никогда не была веротерпимой, получая поддержку обращенных в веру владетелей и царей, сразу начинала борьбу с другими религиозными культами. Вряд ли христианизация алан шла без борьбы со старой верой. В Х в. круглый храм в Нижнем Архызе в лучшем случае пришел в упадок или сменил приоритет функций на каледарно-астрономические, а вероятнее всего был разрушен. Построен же этот храм был, видимо, в VIII в.

 

Круглый храм использовался «как пригоризонтная солнечная обсерватория высокого класса точности» (Демаков А.А., Фоменко В.А., 1998, с. 36), что подтверждают радиально расходящиеся от центра стены (Эльканов У.Ю., Демаков А.А., 1996, с. 164, 165), проемы в стенах, направленные наточку летнего и зимнего солнцестояния, выделение направления на точку равнодействий, использование многочисленных визиров в виде «лунок, выложенных камнями, каменных карандашей и дисков» (Демаков А.А., Фоменко И.А, 1998, с.35, 36; 1999, с. 8-15).

Нижнеархызский круглый храм является не абстрактным аланским святилищем солнца и огня, а зороастрийским храмом. Круглоплановые храмы и алтари известны в азиатском зороастрийском зодчестве (Сарианиди В.И., 1990, с. 164; Искусство древнего Ирана, 1976, с. 167). В.А. Кузнецов отмечает, что на аэрофотоснимке Нижне-Архызского городища «в северо-восточной части «цирка» четко видна вытянутая с юга на север длинная шестиугольная постройка, далеко выходящая за окружность круга» (Кузнецов В.А., 1993 б, с. 110) и являвшаяся более ранним сооружением. Постройка подобной формы, естественно, не была бытовой. Видимо, это более ранний храм. Аналогии данной культовой шестиугольной постройке в аланских древностях мне не известны Но в Средней Азии, по данным Масуди, в Х в. известны шестиугольные храмы Сатурна у манихеев, астральные культы которых возникли на основе зороастрийских (Кызласов Л.Р., 1999, с. 199). В связи с отмеченным наблюдением звезд в древности на Нижнеархызском городище (Демаков А.А., 1999, с. 4-7), о чем свидетельствуют чашечные камни с изображениями созвездий, заметим, что наблюдение звезд — одна из характерных черт зороастризма (Авеста, Тиштр-Яшт). Зафиксированные следы горения в виде углей и золы в «круге» предполагают наличие священной части зороастрийского храма — помещения, где сохранялся вечный огонь. Таким помещением могла быть пристройка с внутренней стороны в восточной части «круга» (Демаков А.А., Фоменко В.А., 1999, рис. 6). В круге найден глиняный горшок, заполненный древесным углем, возможно, в такой посуде сохранялся и поддерживался чистый огонь, доступ к которому имели только жрецы (Гуревич Л.В., 1990, с. 81).

Аланские святилища огня, например, Алхан-Калинского городища, сопровождаются многочисленными останками жертвенных животных — лошадей и овец (Кузнецов В.А., 1992, с. 286). В Нижне-Архызском круглом храме нет костей животных, что также говорит в пользу его зороастрийской принадлежности. Битые кости животных, обломки керамики и другой хозяйственный мусор попали на территорию круглого храма уже после того, как он был заброшен.

По всей площади храма найдены каменные диски, по мнению А.А. Демакова и В.А. Фоменко, являющиеся составной частью астрономических визиров круга. Вероятно, эти каменные диски изображали солнечный диск. Крылатый диск «фараор» — единственное изображение, которое допускается чистым зороастризмом (Терапиано Ю., 1993, с. 16) — и доныне венчает вход в храмы у парсов (Бойс М., 1988, цветная вклейка).

Таким образом, на территории Западной Алании зафиксированы два зороастрийских храма огня: «кафедральный» — в Нижнем Архызе и местного значения — на Хумаринском городище.

При дальнейших разысканиях зороастрийских святилищ необходимо обратить внимание на обследование вершин гор, т.к. именно на вершинах гор, по сообщению Геродота (I, 131,132), персы приносят жертвы Зевсу (Ахура-Мазде). Так, культовые постройки зафиксированы в XIX в. на вершинах гор-лакколитов Пятигорья — Бештау (Каталог выставки..., 1902, с. 8) и Машук (кольцевое сооружение из камня). К сожалению, в настоящее время на вершинах обеих гор построены рентрасляторы и древние сооружения уничтожены.

В начале XX в. краеведом Е.П. Савельевым была опубликована журнальная заметка «Храм солнцепоклонников на горе Бештау». Мной был произведен осмотр объекта, описанного в заметке. На восточном склоне центральной вершины горы Бештау, на вершине Есенинских скал, находится интересный природный объект — пирамидальной формы камень высотой около 3-3,5 м с куполообразным помещением внутри и широким отверстием арочной формы, обращенным на восток. Камень столь причудливой формы возник благодаря эоловой эрозии (Сафронов И.Н., 1953, с. 26). С площадки скалы перед камнем открывается широкая перспектива в восточном направлении. Каких-либо древних предметов вблизи камня нет. Поэтому подтвердить или опровергнуть догадку Е.П. Савельева нельзя.

Однако существование зороастрийских храмов огня должно дополняться специфическими погребениями по зороастрийскому погребальному обряду. Одним из его свидетельств являются захоронения очищенных человеческих костей (Авеста, Видевдат, 6, 50,51). На территории Средней Азии одним из типов костехранилищ были оссуарии керамические, каменные, алебастровые (Рапопорт Ю.А., 1971), появившиеся в V-IV вв. до н.э. (Вишневская О.А., Рапопорт Ю.А., 1997, с. 158) и широко бытовавшие в VII-IX вв.

В начале 1970-х гг. на юго-восточном подножии горы Верблюд, в 10 км западнее г. Железноводска, при земляных работах у хут. Порт-Артур был найден керамический оссуарий — яйцевидный сосуд охристого цвета, содержавший человеческие кости. К сожалению, ныне этот оссуарии утерян. Место находки в середине 1980-х гг. осматривал археолог В.А. Фоменко, что отражено в его записях, хранящихся в архиве Железноводского музея. Позже, в 1997 г., мной были проведены разведки у г. Верблюд, выявившие поселение и городище VI — нач. VIII вв. на западном склоне и западной вершине горы, а также руины недостроенной крепости в седловине горы. Датировка крепостных стен, сохранившихся на высоту 2,5 м, затруднена в связи с отсутствием археологических находок. В архиве пятигорского археолога Н.М. Егорова, хранившемся у В.А. Кузнецова, есть сведения о древней мощеной дороге, зафиксированной в 2 км севернее горы Верблюд, по правому берегу р. Кумы. По мнению В.А. Кузнецова, данный участок входил в систему дорог, связанных с функционированием Шелкового пути (Кузнецов В.А., 1993а, с. 33). Дальнейшие исследования у горы Верблюд, возможно, выявят и другие памятники, свидетельствующие о проникновении зороастризма.

 

На территории Западной Алании в VII-X вв. известно несколько типов погребальных сооружений: «земляные» катакомбы, грунтовые могилы, каменные ящики, склепы, кремационные захоронения и скальные погребения. Зороастрийская идея изоляции мертвого тела человека от священных стихий земли и воды (Авеста, Видевдат, 6, 46, 8), исключает из возможных типов зороастрийских погребений подземные катакомбы, грунтовые могилы, каменные ящики, подземные склепы. Кремирование же трупа каралось смертью (Видевдат, 8, 73, 74).

В VII в. на территории Западной Алании появляется новый тип погребений, а именно захоронения в скалах. В настоящее время библиография по вопросу о происхождении скального обряда погребения на Северном Кавказе насчитывает не один десяток статей.

В 1971 г. выходят две работы, посвященные рассмотрению скальных захоронений Карачаево-Черкессии и района Кисловодска — Т.М. Минаевой и А.П. Рунича. Начиная именно с этих работ, наметились два основных направления в интерпретации возможных причин возникновения скального обряда, однозначно связываемого с аланами (Минаева Т.М., 1971, с. 112), и, предположительно,— с проникновением болгар (Рунич А.П., 1971, с.177, 178). Позже А.П. Рунич уже не отождествлял погребения в скалах с болгарами. Тогда же были выделены два основных типа скальных захоронений — в искусственно вырубленных камерах и в естественных скальных навесах, расщелинах, гротах с изоляцией тела с помощью каменного заклада (Минаева Т.М., 1971; Рунич А.П., 1971, с. 167-178). Эта типология может быть дополнена только отдельными деталями конструкций. Также с аланами данный тип погребений связывался Е.П. Алексеевой (1971, с. 92), В.А. Кузнецовым (1992, с. 215), И.В. Каминской (1989, с. 141; 1991, с. 51, 52; 1993, с. 82). «Загадочность» появления скальных погребений позволила ряду исследователей искать в носителях этого обряда тюрок, болгар, адыгов. Гипотеза А.П. Рунича о возможной связи скальных погребений с болгарами нашла поддержку у В.Б. Ковалевской (Ковалевская В.Б., 1981, с. 89). В пользу тюркской принадлежности скальных погребений высказался Х.Х. Биджиев (Биджиев Х.Х., 1983, с. 59). Более обстоятельно версия о алано-болгарской принадлежности погребений в скалах сформулирована А.А. Демаковым (Демаков А.А., 1990, с. 36-47).

Рассмотрим аргументы, приведенные исследователями в пользу тюркской принадлежности «скальников». В 1960-х гг. в советской археологии общепризнанными считался факт принадлежности керамических котлов с внутренними ручками болгарскому этносу (Кузнецов В.А., 1964, с. 34-39). Поскольку на 1971 г. котлы в Предкавказье были найдены только в районе скальных погребений, то было высказано предположение о возможной связи скальных погребений с проникновением тюрок-болгар (Рунич А.П., 1971, с. 177, 178). По данным Г.Е. Афанасьева и О.В Лопан, котел с внутренними ручками встречен в катакомбном захоронении VII в. в могильнике Клин-Яр у Кисловодска (Афанасьев Г.Е., Лопан О.В., 1996, с. 20). Котлы также встречены и в кремационных захоронениях VIII в. в районе Кисловодска (консультация В.А. Лученкова). Это означает, что данный тип посуды использовался всем населением Кисловодской котловины, практиковавшим разные погребальные обряды.

Кроме этого, расселение болгар в Кубано-Терском междуречье и переселение той части алан, которая практиковала катакомбный обряд погребения, на Дон исследователи датируют началом VIII в. (Кузнецов В.А., 1997, с. 166), а скальные погребения появляются не позднее середины VII в.

Болгары в VI-X вв. хоронили в грунтовых ямах, в частности, с заплечиками (Плетнева С.А., 1981, с. 70, рис. 45). Известны единичные болгарские «грунтовики» на могильниках других этнических групп, например, на кремационном Молдавановском могильнике VIII-IX вв. в Закубанье (Тарабанов В.А., 1997, с. 24-27). В Кисловодской котловине на могильнике у Катыхинской балки, рядом со скальными погребениями, на склоне исследованы катакомбное захоронение IX в., склеп и болгарские захоронения в узких грунтовых ямах (консультация В.А. Лученкова). Это говорит об исключительной устойчивости болгарского погребального обряда.

Заметим, что скальных погребений нет в других местах расселения болгар, где есть скальные выходы. Один из таких районов — Ставропольская возвышенность. По результатам разведок В.Н. Каминского в 1992 г. на Татарском городище VIII-X вв., авторских (совместно с А.Ф. Ермаком) в окрестностях Татарского городища, горы Бударка и городища VIII-Х вв. у ст. Темнолесской, а также авторских в 1999 г, близ городищ VIII-X вв. на горе Стрижамент, можно сделать вывод, что скальных погребений VIII-X вв. на Ставропольской возвышенности нет. Хотя в округе названных городищ множество естественных скальных навесов и гротов.

В качестве возможного прототипа северокавказских скальных захоронений в естественных «нишах» Х.Х. Биджиев и А.А. Демаков видят тюркские скальные захоронения на Алтае. По сообщению В.И.Соенова, на 1991 г. на Алтае выявлено 18 пещер, гротов и расщелин скал, содержавших человеческие останки. Помимо погребений, это могли быть следы «кровавых человеческих жертвоприношений» (Соенов В.И., 1991, с. 21, 22). В.И. Соенов не охарактеризовал, что это за «кровавые жертвоприношения», может, это захоронения очищенных от мяса и расчлененных останков (?). Наиболее ранние захоронения относятся к гунно-сарматскому времени, но автор предполагает и наличие более ранних захоронений (Соенов В.И., 1991, с. 22), связанных с догуннским и дотюркским временем на Алтае. Да и причины возникновения скального обряда на самом Алтае пока не ясны: 18 скальных захоронений на Алтае пока не могут послужить прототипом для тысяч скальных погребений на Северном Кавказе. Отметим, что погребения в естественных пещерах, датированные ранее VII вв., известны на территории Пятигорья, на горе Развалка и Селитряных скалах у г. Железноводска. Одно из погребений этого пещерного могильника датируется V в.

В пользу тюркской принадлежности скальников приведен еще один аргумент: наличие тюркских рунических надписей, найденных С.Я. Байчоровым (Биджиев Х.Х., 1983, с. 60). Кроме С.Я. Байчорова, ни одному археологу, исследовавшему скальные погребения, — А.П. Руничу на Хасауте, Эшкаконе и в Кисловодской котловине, Т.М. Минаевой в Карачаево-Черкесии, А.А. Демакову в Нижнем Архызе и Теберде, Е.И. Савченко в Мощевой Балке, И.В. Каминской на Большой Лабе и Урупе, — не посчастливилось найти ни одной рунической надписи. Обнаруженные Т.М. Минаевой тамгообразные знаки, выбитые близ свальных погребений (Минаева Т.М., 1971, рис. 14, 17, 22), не говорят об их синхронности, т.к. в некоторых скальных погребениях есть надписи XIX-XX вв. на русском языке. Если в дальнейшем тюркские рунические надписи будут найдены в скальных захоронениях и будет доказана их синхронность, то это лишь засвидетельствует факт принятия некоторыми тюрками аланского погребального обряда. Не оставляют болгарам места среди погребенных в скалах и данные антропологов (Алексеев В.П., 1971, с. 233-240; Герасимова М.М, 1986, с. 27, 28).

Таким образом, нет ни одного сколь-нибудь весомого аргумента в пользу болгарской или иной тюркской южносибирской принадлежности погребенных в скальных могильниках.

По мнению А.А. Иерусалимской и Е.И. Савченко, в скальных погребениях хоронили представителей адыго-аланских племен (Иерусалимская А.А., 1984, с.43, 44; Савченко Е.И, 1996 б, с.130; 1999, с. 136). В районе Большой Лабы и Урупа отмечено проживание алан, адыгов и тюрок на одних и тех же городищах VIII-X вв., что соответственно фиксируется, по мнению И.В. Каминской, погребениями в скалах, каменных ящиках и кремациями (Каминская И.В., 1989, с. 141; 1993, с. 82). Скальных погребений западнее Урупа, на территориях, занятых в раннем средневековье адыгами, не известно. В могильнике Мощевая Балка краниологическая серия наибольшее сходство обнаруживает с группами аланского происхождения (Герасимова М.М., 1986, с. 28) и местный пласт прослеживается пунктирно. То есть, сосуществование алан и адыгов в VIII-IX вв. не привело к появлению одного народа — адыго-алан, и говорить можно лишь об аланах и адыгах без знака равенства.

Адыгский пласт населения в VII-IX вв. на территории Центрального Предкавказья (Хасаут), по предположению А.А. Иерусалимской, прослеживается также на основании ряда типов верхней одежды и одного типа обуви со швом вдоль подметки (Иерусалимская А.А., 2000, с. 60). Можно предположить обратное, что названные типы верхней одежды и обувь со швом вдоль подметки фиксируют аланский пласт населения на адыгских территориях. Несколькими строками ниже А.А. Иерусалимской сделан вывод о восприимчивости одежды к иноземной моде, особенно на трассе Шелкового пути, что почти исключает ее из этномаркирующих признаков.

В заключение «этнического» экскурса вновь повторимся. За исключением пунктирных следов местного кавказского субстрата, прослеживаемого по данным палеоантропологии, нет причин видеть в погребенных в «скальниках» болгар, других тюрок и адыгов.

Археологи уже высказывали версии о причинах появления скального обряда у алан. Общеизвестно предположение Т.М. Минаевой, что аланы начали хоронить в скалах из-за малоземелья (Минаева Т.М., 1971, с. 141). Естественно, данная версия неоднократно подвергалась критике (Рунич А.П., 1975, с. 75). Большинство же исследователей, даже предлагая свои версии, в заключении оставляли вопрос о причинах возникновения обряда погребения в скалах открытым (Биджиев Х.Х., 1983, с. 66; Демаков А.А., 1990, с. 47; Кузнецов В.А., 1997, с. 160).

В начале 1990-х гг. в частных разговорах и дискуссиях кисловодским археологом В.А. Лученковым неоднократно высказывалась идея о связи проникновения зороастризма по Шелковому пути и появления скального обряда погребения как следствия принятия частью алан зороастризма. Позже идею В.А. Лученкова осторожно поддержал и использовал в двух работах кисловодский археолог С.Н. Савенко (Савенко С.Н, 1994, с. 9; 1999, с. 81).

Кратко охарактеризуем основные требования зороастрийского погребального обряда, которые могут найти материальное отражение. При рассмотрении скальных аланских погребений необходимо будет сопоставлять их с археологически зафиксированными зороастрийскими погребениями в Средней Азии и Иране.

Похоронный обряд подробно описан в Авесте, в книге Видевдат, в основном в восьмом фрагарде (главе). Когда душа человека покидает тело, в него вселяется демон смерти — Друхш-йа-Насу (Видевдат, 7, 1, 2), тело человека становится нечистым и не должно осквернить разложением трех священных стихий: огня, земли и воды. Тело необходимо вынести из дома (Видевдат, 8, 2) и поместить в особое место на глиняном кирпиче, камне или извести, где пожирающие трупы собаки и птицы должны очистить его от мягких тканей (Видевдат, 8, 10). Кости следует сложить в закрытые костехранилнща— астоданы, изолированные от трех стихий с использованием камня, извести, глины (Видевдат, 6, 50, 51). Место, где выставлялись трупы — дахма, могло быть естественной возвышенностью или искусственным сооружением-платформой (Рапопорт Ю.А., 1971, с. 11), у парсов — башня молчания.

В хасаутском скальном могильнике на одном из скальных уступов еще в конце 1960-х гг. В.А.Лученковым, М.А. Гуськовым и В.Г. Ценцерой под руководством А.П. Рунича была обнаружена платформа, сложенная из обтесанных блоков песчаника. Размер сооружения 2х0,8 м при высоте 0,7 м. Между камнями платформы были найдены литые пуговицы — бубенчики и остатки ремня с бляшками, изображавшими головы кошачьих хищников (Рунич А.П., 1971, рис. 5, 43). Это пока единственная искусственно сооруженная дахма, зафиксированная на скальных могильниках. Хотя зороастрийский обряд требует оставить тело на дахме без одежды, в данном случае одежда была на покойном. Древний обычай выставлять тело на дахме обнаженным был оставлен в Иране после IX в. (Крюкова В.Ю., 1991, с. 244). Видимо, тело довольно долгое время лежало на дахме, после чего кости убрали, а на платформе остались обрывки одежды с пуговицами-бубенчиками и обрывки ремня с бляшками.

По сообщению Агафия Схоластика, в VI в. в обычае у персов было выставление трупов, после которого «остаются голые кости, беспорядочно разбросанные по полям» (цит. по: Рапопорт Ю.А., 1971, с. 17). Археологически зафиксировать подобную ситуацию почти невозможно.

Однако реально существовавшая погребальная обрядность, не меняя основополагающего принципа «не осквернения», в деталях могла отличаться от обряда, описанного в Видевдате. Отличия, без противоречия Видевдату, появляются у новых приверженцев зороастризма, часто с компонентами более ранних погребальных обычаев. В ахеменидском Иране, наряду с захоронениями очищенных костей в скалах (остотеки), существовали и трупоположення. Наиболее наглядным примером являются скальные гробницы персидских царей в Накш-и Рустаме (Искусство древнего Ирана, 1976, с.190, 191, рис. 125, 126). Известны и небольшие ниши и ямы, выбитые в скалах близ Персеполя, рассчитанные на трупоположение (Рапопорт Ю.А., 1971, с. 15).

По сообщению Бируни, у зороастрийцев существовал обычай оставлять трупы умерших в специальных сооружениях — наусах (Рапопорт Ю.А., 1971, с. 111). Археологами исследованы склепообразные наземные наусы-костехранилища на городище Пенджикент V-VIII вв. и Кафыр-Кале под Самаркандом. Внутренняя их площадь 4-10 кв.м, вдоль стен — суфы. Наусы содержали до 10 погребенных (Гафуров Б.Г, 1989, с. 343, 359-361). Трупоположения в них соседствуют с оссуариями и сдвинутыми в кучу костями, причем кости, несущие следы обгладывания собаками, единичны (Рапопорт Ю.А., 1971, с. 111, 112). В наусы помещались также керамические сосуды, медные монеты, личные украшения (Гафуров Б.Г, 1989, с. 361).

Таким образом, наиболее массовое погребальное сооружение зороастрийцев алан — скальная камерная гробница (наус у арабских авторов) — имела прототипы еще в Ахеменидском Иране. Трупоположение, порой сопровождавшееся вещами, особенно в захоронениях знати, практиковалось зороастрийцами в Средней Азии в VI-VIII вв. У аланских скальных гробниц был и свой, более ранний прототип — катакомба. Наличие инвентаря характерно для более поздних христианских аланских погребений X-XI вв. (Кузнецов В.А., 19936, с.157-184), особенно в захоронениях знати в Сентинском храме и Северном храме Нижнего Архыза.

При рассмотрении деталей скального обряда захоронения у алан использованы публикации А.А. Демакова (1990, с. 36-47; 1991, с. 90-106), И.В. Каминской (1989, с.140, 141; 1991, с. 50-52; 1993, с. 79-83), В.А. Кузнецова (1993 б, с. 117-136), А.П. Рунича (1971, с. 167-178; 1975, с. 5-26), Е.И. Савченко (1999а, с. 129-131; 1999, с. 125-139), а также консультации В. А Лученкова.

Заключение тела в скальную гробницу-камеру ставило целью не допустить осквернение плодородной земли и воды. Обычно выбирались обращенные в южную или восточную сторону скальные участки, где нет выходов грунтовых вод. Место захоронения — в скалах, и выбор материалов, применяемых при сооружении закладных стенок, также не случайны. Камень, глина и известь названы в Видевдате (8,10; 6,51) в качестве материалов для дахм и костехранилищ. Каменная кладка на глиняном растворе с многократной обмазкой глиной и затем побелкой известью или мелом, обмазка полов глиной или мощение каменными плитками — это выполнение требований зороастрийского обряда.

Известны как индивидуальные, так и коллективные захоронения. Так как абсолютное большинство погребений разграблено, то можно допустить, что погребались не только тела, но и очищенные солнцем или животными кости.

В зороастрийской погребальной обрядности важную роль занимали различные переносные носилки-катафалки и подстилки из соломы, прутьев, кусков дерева, помета животных и т.п., также призванные изолировать тело от земли (Видевдат, 8,8). Погребальные носилки-катафалки известны в изобразительном материале, например, на городище Топрак-Кала II в.н.э. (Ковалева Н.А., Рапопорт Ю.А., 1991, с. 201, рис. 2-4), отдельные экземпляры происходят из археологических раскопок в Средней Азии (Болелов С.Б., Мкртычев Т.К., 1998, с. 223, рис. 3).

Помимо подстилок из травы и бересты, в скальных погребениях широко применялись носилки из прутьев и платформы — катафалки. Одна из таких платформ-катафалков описана В.А. Кузнецовым. Это цельная доска размером 161х37 - 40х4,6 см с четырьмя ножками высотой 14 см (Кузнецов В.А., 1993 б, с. 130, рис. 95, 3). В одном из скальных погребений в ущелье р. Уллу-Кол, западнее Кисловодска, В.А.Лученковым были зафиксированы носилки из толстых прутьев. Причем нижние камни стенки-заклада перекрывали края носилок. Погребальные носилки были найдены и в других скальных могильниках Кисловодской котловины (в Мокрой балке, в Катыхинской балке и др.). В аланских катакомбах V-VII вв. подобных носилок-катафалков нет.

Каменные и глиняные гробы-саркофаги, найденные в Средней Азии и Иране (Рапопорт Ю.А., 1971, с.15, 119), на Северном Кавказе были заменены деревянными гробами. Экземпляры хорошей сохранности происходят из скального захоронения в балке Балабанке на Урупе (Ложкин М.Н., 1991, с. 69).

В камерах скальных погребений алан отсутствует заупокойная мясная пиша, находилась она исключительно рядом с гробницами на уступах. В камерах синхронных аланских катакомб (Афанасьев Г.Е., 1993, с. 38) и болгарских ямных погребениях (Савченко Е.И., 1986, с. 75) часто встречаются кости домашних животных. Рядом со скальниками нет также обычных на языческих аланских и тюркских могильниках скелетов лошадей и других домашних животных, приносимых в жертву.

Под погребенными в скальниках нет угольной подсыпки, но отмечены случаи очищения места будущей гробницы огнем. Отсутствие углей говорит о недопустимости соприкосновения трупа с огнем, тлеющим в углях.

Как видим, аланские скальные погребения, появившиеся в VII в., отвечали основным требованиям зороастрийского похоронного обряда — изоляции тела умершего от людей и животных, огня, земли и воды. Прототипы скальных захоронений и примененные материалы, а также ряд деталей обряда известны по археологическим раскопкам в зороастрийских Средней Азии и Иране.

Погребения по зороастрийскому обряду могли быть совершены и в наземных склепах, сконцентрированных в VII-IX вв. в верховья Кубани и ее притоков. Склепы верховьев Кубани находят аналогии в более ранних парфянских склепах, представляющих собой заглубленную сводчатую гробницу, в которой трупы укладывались на суфу (аналогия нарам северокавказских склепов), расположенную против входа, а когда они истлевали, кости сдвигали на боковые вымостки (Рапопорт Ю.А., 1971, с. 16). Парфянская традиция прослеживается в гробницах-наусах раннесредневекового Согда. Эволюция склепов верховий Кубани шла с учетом изменившейся религиозной ситуации в VII-VIII вв. «Специфика погребального обряда, не позволявшего предавать труп земле», уже была отмечена (Кузнецов В.А., 1993 б, с. 152).

Наземный склеп изолирует тело и от земли, и от воды. В склепах нет угольной подсыпки, а если и есть, то как единичное исключение (Кузнецов В.А., 1962, с. 57). Одной из конструктивных особенностей некоторых склепов является наличие двух камер — «погребальной и поминальной» (Кузнецов В.А., 19936, с. 137-139). Поминают покойников зороастрийцы в «день душ» во время Фравардина (Терапиано Ю., 1993, с. 35), приходящийся на конец года перед весенним равноденствием, когда персы, согдийцы и хорезмийцы, по Бируни, «ставили кушанья в наусы мертвецов» (Рапопорт Ю.А., 1971, с. 115).

Именно наземные склепы явились погребальным сооружением аланской знати в верховьях Кубани. Наиболее известны дольменообразные склепы на р. Кривой, где, по мнению В.А. Кузнецова, датировавшего склепы по изображениям XI-XII вв., были погребены члены правящей аланской царской династии (Кузнецов В.А., 1993 б, с.228, 229). Однако дольменообразные склепы «подчистую» ограблены, а датировка по изображению солнечных дисков на одном из разрушенных склепов (Кузнецов В.А., 1962, рис. 20) отодвигает нижнюю границу начала строительства склепов до VIII-IX вв. Причем рядом расположены наземные склепы рядового населения, датирующиеся по находкам VIII-XII вв. (Минаева Т.М., 1971, с. 66). Принятие христианства в Х в. действительно отмечено изображениями крестов. Показательны изображения собак на самом известном склепе. В зороастризме собака — второе по святости существо после человека. Собака играла важнейшую роль в практической погребальной обрядности, в которой известен ритуал сагдид (взгляд собаки), основанный на «способности» собаки видеть и изгонять взглядом демона смерти (Видевдат, 8,16). Функцию этого изображения как оберега уже отмечал В.А. Кузнецов (1962, с. 53). Культ царского огня и очага, отраженный в изображении котла и очажной цепи, также находит аналоги в культе царского огня в зороастрийских государствах.

В качестве возможного древнейшего прототипа аланских царских гробниц на каменном цоколе можно назвать наиболее известное погребальное сооружение зороастрийского правителя — гробницу Кира в Пасаргадах, представляющую собой каменный склеп, стоящий на ступенчатой пирамиде. Требования зороастрийского погребального обряда и традиции склепового погребального зодчества на Северном Кавказе, а также влияние традиций строительства склепов знати в Средней Азии и Иране и привели к созданию аланских царских гробниц на каменном ступенчатом цоколе.

На территории Западной Алании фиксируются зороастрийские храмы и погребения зороастрийцев-алан, рядовых — в скальных погребениях и наземных склепах, и знати (в том числе царей) — в дольменообразных гробницах на ступенчатом цоколе.

Какие же исторические события послужили причиной и сопутствовали принятию Западной Аланией зороастризма в качестве государственной и народной религии?

В 567 г. войска тюркского хана Истеми вторглись на Северный Кавказ, вплотную приблизившись к владениям алан, верных союзников Византии. Завоевание степей завершилось к 571 г. (Гумилев Л.Н., 1993, с. 47). В 568 г. между тюркским ханом и Византийским императором был заключен военно-политический союз, включавший торговый договор. Ведение переговоров с Византией осуществлялось согдийскими к

Поделиться:

Воспользуйтесь поиском по сайту: