Г. В. Ф. ГЕГЕЛЬ. Феноменология духа

[введение]

(Вопросы философии. 2009. № 10. с. 140-151)

 

Переход от необходимости к свободе имеет тот смысл, что природное сводится к свободе как своей истине. Имея дело с сознанием, мы должны рассматривать не необходимую идею, но то, что знаем прямиком из сознания. В сознании же мы имеем в первую очередь Я. Что представляем мы себе, говоря "Я"? Наше представление должно согласовываться с тем, что определено согласно понятию. Таково единственно необходимое определение, и вопрос теперь в том, по праву ли приписывается этой ступени наименование "Я".

18.1.1828. Я есть всеобщее, простое, что различает и разом снимает различение и само имеет только всеобщее, простое в качестве предмета. Я есть всецело чистое и пустое, полностью простое самому себе равное, целиком лишенное определений. (Всеобщность же есть не сообщность (Gemeinschaftlichkeit) многих - эта последняя есть лишь рефлексивная всеобщность - но как раз такое абстрактное равенство самому себе.) Я есмь всеобщее; но когда я говорю "Я", то обладаю собой как своим предметом, я есмь это движение внутри самого себя, для-себя-бытие, отношу себя к самому себе, всеобщее ко всеобщему. Тут полное отсутствие различения, и все же различение; различение, которое не есть различение, - снятое различение. Итак, определение, к которому пришли, мы по праву назвали "Я". Я, и то, к чему я отношу себя, также есть Я. Но при ближайшем рассмотрении оказывается, что внутри Я положено и другое определение, а именно Я есть совершенно всеобщее, но одновременно, говоря "Я", я имею в виду только лишь это Я, исключая всех других. Я есть всеобщее в бесконечной единичности. Я есть простое [всеобщее], но одновременно Я есмь абсолютно единичное. Таково различение внутри Я. В рассудке всеобщность и единичность противопоставлены, но Я есть абсолютный пример их положенности как тождественных, объединенных в одном определении. Бесконечное есть всеобщее. Я есть бесконечное и одновременно точечное конечное; различения угасли, вплоть до наивысших. Тем самым состоялось возвращение к себе, так что простое относится к простому. Этот результат заключает в себе и вот что: простое стало простым благодаря отрицанию непосредственного и различений, выявившихся в этом непосредственном. Такое отнесение простого возникло путем отрицания непосредственного - [и есть] самостность, отношение самостности. Тут содержится отрицание непосредственного; непосредственное же отлично от простого. Душа, какова она природно, неистинна, и потому должна положить

себя как она есть в себе. Душа непосредственна. Это чудовищное противоречие, и душа снимает его; душа есть процесс отрицания отрицания, т.е. абсолютная отрицательность, или то, что мы называем единичностью, - не непосредственное чувственное единичное, но единичное, которое есть субъект, единичное, которым мы обладаем в для-себя-бытии. Более того, отношение всеобщего ко всеобщему, простого к простому содержит отрицание отрицания. Противоречие не вредит понятию. Всякое спекулятивное понятие имеет внутри себя противоречие, развитое отрицание, различение, включенное в общую связь. Все есть противоречие, но противоречие разрешенное.

Я есмь всецело чистое, простое, всеобщее, но непосредственно с этим и противоположное - единичность, " это ". Я есмь разрешение этого противоречия. Простое абстрактное тождество рассудка есть смерть; беспрестанное разрешение противоречия, беспрестанно выделяющегося в этом процессе разрешения, чтобы опять быть разрешенным, есть жизненность духа, понятия и т.д., так что всеобщее пришло к своему существованию, к свободному существованию; всеобщее суще в форме всеобщности. Я обладает всеобщим как своим предметом, всеобщее есть для некоего другого и тем самым оно есть наличное бытие. И определение, при помощи которого Я полагает наличное бытие, само есть всеобщее; ведь всеобщее в определенности само есть всеобщее, простое в форме простого.

Кажется, будто это простая абстракция и ее можно обнаружить где угодно; кажется, будто она не так уж и значима; по видимости, Я - простой корень нашего самосознания - не высказывает ничего важного. В природе мы находим довольно всеобщего: пространство, время, становление равным самому себе, [само] становление (как) такое всеобщее. Или, например, синее - тоже некоторое всеобщее. Но все они существуют не в форме всеобщности; это всеобщности, не существующие для себя. Такое всеобщее, как пространство, не может быть предъявлено. Только внутри Я пространство впервые приходит к существованию, в котором имеет форму всеобщности. Так же и животное существует лишь как единичное "это"; животному недоступно, что его род, субстанциальная всеобщность - быть животным - и есть искомая всеобщность. Имеется синее, животные и т.д., но форма их существования - лишь единичность, а не сама всеобщность. Животные ощущают друг друга, но друг для друга они суть лишь как единичные. Если животное - одна из таких всеобщностей - и приходит к существованию [в форме всеобщности], то случается это исключительно (внутри) нас, внутри Я. Что всеобщее существует для всеобщего, в этом - вершина [называемая] Я (das Hohe des Ichs). Тут указанное бесконечное и простое есть для себя; называть же это можно как угодно иначе.

Сознание содержит это Я, но вначале Я соотнесено с некоторым предметом вообще. Я есть это различение внутри себя, это отталкивание, так что это всеобщее относится ко всеобщему; вообще Я таково, что относится как всеобщее к единичности, как бесконечное к конечному, и оба суть простое единство.

Отношение бесконечности к конечности по видимости совершенно отлично от отношения всеобщности к единичности, но эта единичность [тут] сама есть всецело абстрактная конечность, единичность. А потому - целиком всеобщая единичность, бесконечная конечность. Конечное раскрывается, ведь я конечен с очень многих сторон; таково раскрытие моей единичности, но как единичность это раскрытие само есть целиком всеобщее. Каждый есть некоторый "этот". Единичность, субъективность сама есть эта абсолютная отрицательность, отрицание отрицания, возвращение всеобщности к себе, самоуравнивание всеобщности с собой, что претворяет указанную определенность, в которой она суща (ist), в неопределенное всеобщее. Единичность сама есть соотнесенность с собой - как отрицание отрицания - отрицательная соотнесенность, соотнесенность отрицания, но отрицания, направленного на самого себя. Другое относится к другому, и оба суть то же. Это отрицание тем самым есть соотнесенность с собой, само всеобщность; стало быть, сама эта единичность есть соотнесенность с собой = всеобщность, - некоторое различение, которое, пусть оно и существует, не есть различение. Я есть существующее понятие; помимо этого понятие нигде не существует [как понятие]; как Я оно существует как свободное понятие. Все вещи суть понятие, но лишь в себе, они не существуют как понятие, как свободное понятие. Понятие существует в природе в модусе внешнести; эта реальность [природы] находится в пространстве, в этом лесу и т.п., но это не понятие которое существует свободно, свободно есть при самом себе. В том-то и несчастье природы, что понятие в ней не свободно при самом себе, будучи отдано на откуп внешности. Внутри сознания мы имеем Я и соотнесенность с некоторым предметом; это-то мы впервые вообще и называем сознанием. Я есть исключающее; эта соотнесенность простого с самим собой, коей мы обладаем внутри самости облика, есть исключающее. Я есть соотносящаяся с собой отрицательность, для-себя-бытие. Эта отрицательность отрицательна по отношению к самой себе. Отрицательность есть соотнесенность с самим собой; стало быть, это отталкивание себя от себя самого; стало быть, исключение самого себя положено как исключение своего отрицательного; стало быть, [возникает] некое другое. Я соотносит себя с самим собой, но так, что оно обладает определением некоторого другого, называемого предметом, тем, что противостоит Я.

Что мы преднаходим, то [всегда] непосредственно. Я в своей непосредственности охватывает все то, что мы в «Антропологии» называли душой. Я становится для себя, свободным благодаря тому, что исключает из себя эту непосредственность. Свобода духа состоит в знании о том, что он владеет внутри себя этой тотальностью, приобретает ее, делает своей собственностью, так что все это его представления, мысли, определения и т.д. Но прежде Я абстрактно, Я исключающее и обладает тем, что оно исключило, как своим отрицательным. Таково сознание; некоторое другое есть и имеет значение бытия-преднаходимым; это определение бытия самостоятельно, в нем содержится то, что исключено из меня, и я соотношу себя с [этим] сущим. Это сущее, содержание сознания – определения, принадлежащие процессу ощущения вообще. [Например,] красный цвет, коль скоро мы рассматриваем его лишь в форме ощущения, есть определенность души, но что красное есть нечто красное – это объективность сознания. Более высокая ступень [всегда] такова, что обладает предшествующей ступенью как своим предметом; здесь [предшествующая ступень] – определенность души, отрицательное по отношению к Я, не-Я. Эта тотальность – душа – есть вообще содержание того, что находится внутри сознания Я, и Я есмь в то же время соотнесенность с этим предметом, он есть для меня. Я как сознание обладает наличным бытием, Я обладаю наличным бытием, т.е. я есть для другого и другое есть для меня. Бытие духа есть душа, оно есть нечто для меня.

Феноменология – есть являющийся дух, дух в его наличном бытии, которое следует ухватить в противоречии; потому это наличное бытие и есть только являющийся дух. Тут я свободен, и как свободный я есмь только лишь при самом себе, и ни при чем другом. Но есть и другое; мне противостоит некоторый предмет, мое другое, исключенное сущее, и я соотношусь с этим предметом, с этим отрицанием меня самого. Но соотнесенность подразумевает тождество, [т.е.] сообщество в наихудшей форме. Этот предмет есть мое определение, он внутри меня, мое представление (если позволительно уже здесь применить это выражение). Он есть некое идеальное, я есмь субъект, и предмет этот принадлежит не самому себе, но мне, он внутри меня. Это противоречие двойного рода: а) предмет есть, но как предмет он здесь не самостоятелен, а соотносится со мной, и соотносится сущностно, внутри сознания у него нет иного смысла; а если он и есть что еще, то это принадлежит уже духу. б) Эти противопоставленные определения суть внутри меня, я есть это свободное и соотнесен со своим отрицательным; стало быть, я есмь вне себя. Это мое и не мое, я соотнесен с самим собой и, будучи соотнесен с самим собой, в то же время не соотнесен с собой.

Таким образом, это дух в разладе с собой, не примиренный, и как раз потому [лишь] являющийся; положенное противоречие, отношение.

Всякое отношение предполагает две самостоятельные стороны, и каждая из них имеет смысл только в соотнесенности. [К примеру,] причина лишь тогда причина, коль скоро не остается при себе, в соотнесенности с самой собою, но соотнесена со своим отрицательным – действием, следствием. Философия позволяет осознать, что и отношения, в которых нет ничего дурного, содержат внутри себя противоречие. Так и здесь: Я свободен, соотнося себя с собой, но в том, что я самостоятелен, [заключено,] что я самостоятелен как сознательный, т.е. не соотносящий себя с самим собой. Душа есть то непосредственное, где противоречие не положено; вторая же сторона – положенное противоречие, разность в соотнесенности. Цель здесь в том, чтобы решить проблему сознания. Дух – вот решение этой проблемы, разрешенное противоречие, противоречие как примиренное. Поэтому путь к примирению – где Я освобождается от этой соотнесенности со своим другим, своей несвободы – определяется так, что объект, предмет изменяется в Я, [но сознанию] кажется, будто это изменение происходит в самом предмете. Этот предмет изменяется так, что сам определяет себя к тому, чтобы стать Я. Таков переход сознания в самосознание; я отношу себя к тому, чтобы стать Я. Таков переход сознания в самосознание: я отношу себя к некоему предмету, моему отрицательному, но это отрицательное само есть Я. Тут противоречие снято, но меньшей мере с одной стороны; Я соотносится с некоторым своим отрицательным, но это последнее само есть Я. Самосознание тут само еще абстрактно; как самосознание оно еще обременено различием.

Третья [ступень]: Я определяет себя как всеобщее самосознание. Сперва оно было Я, сущим вообще, абстрактно сущим. Вторая [ступень]: Я, имеющее предметом Я, абстрактное самосознание, некое Я, обладающее также неким самостоятельным, которое есть Я. Внутри этого предмета я обладаю самим собой, но в то же время [он предстает мне] как личностный, как такое мое отрицательное, что эта отрицательность есть лишь некоторый момент. С ним я обладаю утвердительной соотнесенностью как с некоторым Я. Покуда это Я есть мое отрицательное, имеются единичные самосознания, но коль скоро истина моего самосознания определяет себя как всеобщее, я оказываюсь на третьей ступени: разумом, зная обо всем содержании, что оно мое, столь же мое, как и это Я; и, во-вторых, зная, что особенность, обособленность моей самости исчезает, и я есмь не как это единичное Я, но как Я всеобщее. Самосознание как некоторое внутри себя всеобщее есть разум. Тут не только реализация Я, но и снятие его одностороннего определения – соотноситься с некоторым сущим, своим отрицательным. В указанном продвижении снимается подобная односторонность. Эта абстракция отрицает себя, [отрицает] это отрицание. Но в равной мере это и реализация понятия.

Я=Я как таковое для себя, т.е. это свободное, это тождество его с самим собой в идеальности его инобытия, так что другое есть лишь снятие, - тем самым Я находится при самом себе. Внутри Я мы обладаем (1) простой идеальностью, (2) идеальностью инобытия и (3) тождеством обеих. Таково понятие Я. Ход сознания, рассматриваемый нами, есть реализация понятия; то, что положено в понятии, в этой простоте – идеальность другого и единство обеих [сторон] – есть абстрактное. Реальность такова, что каждый из этих моментов получает конкретное значение, что каждый из них сам есть все понятие в целом. Так, в дружбе две стороны образуют такое целое. Каждый есть Я, и такое Я, которое не единично и неприступно лишь, но снявшее само себя, подвергнувшее отрицанию, и его сознание соотнесено с собой внутри самосознания другого. Каждый поэтому есть целое, все понятие Я в целом. Это реализованное сознание, это всё моменты, [каждый момент есть] всё Я в целом, а целое этих целых заключается в том, что соотнесенность обоих этих Я сама есть Я. Я есмь сознание как сознание тождества, единства обеих этих [сторон]. Эта реальность понятия есть цель: Я, понятие должно сделаться идеей. Это всеобщее самосознание, разум, есть тогда идея, понятие, соотносящее себя со своей реальностью, так что это понятие есть сама идея, а целое есть единство понятия и реальности, так что различение [понятия и реальности] - никакое не различение. Я определяет себя, и форма этого определения явлена как изменение объекта. Я есмь сознание; а способ, каким определено мое сознание, зависит от того, каким объектом я обладаю. [Так,] я есмь рассудочное сознание постольку, поскольку предметом моего знания выступает нечто рассудочное. Я, коль скоро мой предмет - само Я, есмь самосознание. Определение Я - есть ли оно самосознание и т.п. явлено в объекте; способ, каким сознание определено, приходится на предмет.

Оставайся предмет тем же - тогда и Я оставалось бы сознанием, определенным одним и тем же способом. Так, если бы истина мира заключалась в чувственности, то Я оставалось бы чувственным сознанием. Но истина мира такова, что чувственное обладает неким внутренним; его субстанция, законы, всеобщее, род - вот истина чувственного бытия. Предмет обладает различенными определениями, но не [как] рядоположенными; напротив, отличенность этих определений необходима, а их связность сущностна, такова, что предмет [исходя из них] изменяется в себе самом и переходит от своих непосредственных (неистинных) определений к истинным.

Сознание выказывается в том, как определен предмет. Предмет же изменяет свои определения, и изменение это есть изменение необходимое, необходимое продвижение, диалектическое движение. Чувственное изменяется, и указанная необходимость изменения есть то, что называется диалектикой. Коль скоро предмет изменяется необходимо и содержит диалектическое движение в самом себе, то изменяется также и сознание, диалектическое приходит в движение, ведь формы сознания приходятся на объект. Это продвижение таково, что Я становится себе реальным внутри своего предмета, обладая тут самим собой (реальность понятия), и тем самым Я есть идея.

Цель духа как сознания в том, чтобы отождествить свое явление и свою сущность, достоверность самого себя возвысить к истине. Достоверность самого себя есть то же, что и сознание вообще, вкупе с рефлексией о том, что нечто находится внутри нашего (непосредственного) сознания. Я знаю нечто, увидел нечто, будь это содержание внешним или внутренним предметом. Сознание есть знание о нечто вообще, а достоверность означает, что это нечто содержится внутри моего сознания, что это содержание сплочено со мной. Я вижу это, и потому достоверно считаю, что так оно и есть. Сознание таково, что я соотношу себя с неким предметом; эта соотнесенность и есть достоверность того, что я так соотнесен с ним; тут он положен в единстве с моим Я, тождествен со мной. Я знаю это столь же достоверно, как и то, что я есмь. Такова достоверность самого себя. Ее должно возвысить к истине. Поэтому то, что знаемо, еще не истинно. Тут различены понятие и действительность. Сознание в своем понятии, Я, есть само понятие в его свободном, но еще абстрактном существовании. Истина заключена в идее; так, чтобы реальность соответствовала, была адекватной, тождественной понятию; так, чтобы то, что есть в понятии, было и в реальности. Предмет есть понятие; ближайшей реализацией понятия выступает самосознание, где Я имеет Я своим предметом, [а следующей реализацией -] высшая истина, разум. Когда в [повседневной] жизни мы знаем, например, что огонь обжигает и т.п., то разом с этим мы знаем, что к таким "истинам" дух равнодушен и называться истинами они не заслуживают.

Существование, которым дух обладает внутри сознания, прежде всего конечно, и конечность эта заключена в формальном (Formellen). Формальное состоит в том, что понятие только должно стать наличным моему сознанию. Нечто, некая вещь еще не понятие. То, что я знаю внутри своего сознания, есть лишь нечто, вещь, еще не понятие. Предметность - поскольку она моя, раз я о ней знаю - есть определение моего сознания, она еще всецело абстрактно моя, я еще не обладаю понятием о ней.

Ущербность сознания в том, что мой предмет есть мое отрицательное, что у него, так сказать, слишком много объективности. Внутри самосознания предмет есть само Я; тут [наоборот] слишком мало объективности. Внутри самосознания содержание всецело мое, здесь не наличествует различение, преобладает тождество. К истине принадлежат обе стороны: и единство сознания (самосознания), где понятие есть Я, и различение сознания; - [так образуется] третье, принцип духа, свобода духа, созерцание себя самого, разум. Внутри каждого предмета, как он есть, разум обладает собой и вместе с тем знает, что это предмет, что предмет есть. Ход сознания изображен в феноменологии духа.

Здесь рассматривается только то отношение, которое мы называем сознанием, и ничего сверх этого, сверх логического определения, определения абстрактного Я. Коль скоро дух превосходит это отношение (быть сознанием) и становится [собственно] духом, его определения становятся совсем иного рода. Право, нравственность и т.д. принадлежат дальнейшим определениям духа, но и в них дух сознателен; сознание повсеместно, однако это лишь одна из форм духа, подчиненная более высоким определениям. Нравственность есть содержание, закон волящего разума; эта разумная воля есть мой дух, и когда я лично поступаю безнравственно и за это наказываем законом, то я наказываем моим [собственным] законом. Но об этой нравственной субстанции, поскольку она моя, я знаю, что она есть, что она есть в себе и для себя. Таков характер духовного, что оно обладает определением: быть субъективным - Я, мое - и одновременно объективным - оно есть. Внутри того отношения, которое называется сознанием, этот закон есть мое отрицательное. В нравственности и т.д. это противоречие, характерное для сознания, снято, но на указанные высшие области приходится и мое знание об этой снятости. В феноменологии мы трактуем не только сознание, но также и дальнейшее содержание духа в той мере, в какой оно приходится на сознание.

[а. Сознание как таковое]

Вначале мы должны рассмотреть сознание как таковое. Понятие есть целое, всеобщее, но [здесь] оно сводит себя самого к одной только из сторон, само сокращается до некоей абстракции, особенного лишь. Вообще говоря, сознание есть 1.непосредственное чувственное сознание; 2. воспринимающее сознание; 3. сознание как рассудок.

Сознание - это всеобщее, но еще целиком абстрактное, всеобщее лишь в его простой соотнесенности с самим собой, непосредственное. Конкретное всеобщее означает: чрез обособленность опосредовать себя самим собой внутри [своей] единичности. Абстрактная всеобщность есть непосредственность, так что и сознание есть непосредственное, чувственное сознание. Это непосредственное сознание таково, что обладает пред собой предметом непосредственно же, как сущим предметом, вещью, как для себя сущим единичным предметом. И это то, что мы называем чувственным сознанием: непосредственное знание о некоем предмете, так что я непосредственно соотнесен с этим предметом, он мне тождествен, его содержание положено внутри меня. Сознание содержит лишь то определение, что предмет есть отрицательное меня самого. Это суждение (Urteil) и есть сознание. Я, субъект, и есть эта абстракция; поэтому предмет его так же абстрактен, единичен, как рефлектированный в себя. Этот предмет есть, т.е. он есть не только в соотнесенности со мной, но и с самим собой, не только для другого, но и для себя, или единичен. У предмета нет другого определения, кроме того, что он есть. Эта единичность есть то же, что и я есмь, субъективность, но как отрицательное меня. Чувственное сознание - богатейшее из всех; всеми чувствами мы открыты [миру], в каждом миге нам предстает обширная и величественная картина. Это богатство контрастирует с бедностью определенности, характеризующей сознание. Богатство это есть не что иное, как душа, коль скоро она становится Я, исключает саму себя; - к душе относится тотальность всех определений, заключенных в душевном процессе ощущения. Это содержание исключено, мы целиком отбросили содержание ощущения; Я стало чистым, свободным, отделившим от себя содержание. Я исключающе: что оно исключает, так это свою непосредственную природность, свою душу и определения непосредственной природности.

Кантовская критика схватила дух как сознание. Она имеет дело лишь с феноменами, а не с философией духа, занята рассмотрением исключительно являющегося духа. Кант начинает вот с чего: внутри нашего сознания мы обладаем двояким [содержанием] - принадлежащим ощущению (субъективным) и объективным - различение phaenomena и noumena. Мое ощущение, (например, ощущение твердого) - это субъективная аффектация, но когда я, отбросив эту аффектацию, говорю "это есть твердое, нечто твердое", начинается освобождение. Первое - содержание чувственного изобилия - принадлежит душе, второе же содержание образуют определения иного рода, а именно, определения "бытие", "единичность", "причина" и "следствие" и т.п. Они называются объективными определениями. Богатство чувственного сознания совпадает с богатством ощущения; но в отношении определений мысли оно, напротив, оказывается наибеднейшим, потому что Я внутри этого непосредственного [чувственного] сознания еще всецело абстрактно. Чувственному сознанию невдомек, что те определения, которыми предмет наделен, которыми он обладает [якобы] как ноумен, - так вот, этими определениями предмет обладает только чрез мое посредство, в соотнесенности со мной. Обыденное сознание не знает, что Я есмь определяющее. Предмет обыденного сознания - не само сознание, не соотнесенность Я с предметом, но лишь предмет как таковой.

Первая ступень - сознание вообще, [вышеуказанная] ступень 1: непосредственное сознание. Тут я соотношу себя с сущим, знаю о нем; Я есмь знание [о том], что есть, но знание это еще охвачено внешними или же внутренними определениями процесса ощущения. Предмет непосредствен и сущ; в своем первом определении он еще не есть целое, но только простое непосредственное, лишь одна сторона сознания. Целое же - это сознание, или Я в соотнесенности с предметом. Тогда, при более подробном рассмотрении, этот предмет есть некоторое сущее, наличное сущее, некая вещь, единичное. Предмет содержит то определение, что он для себя сущ, в себя рефлектирован; бытие как в себя рефлектированное есть нечто, вещь или единичное. Вот то, что нам противостоит: целый узел логически различенных определений. Это нечто, для-себя-сущее, вещь, единичное.

Все оставшееся богатство [содержания] принадлежит частью последующим нашим определениям мысли, частью многообразию ощущения. Что мы здесь должны рассмотреть, так это указанное базовое определение и дальнейшее продвижение. Нам следует вкратце проследить продвижение этой категории. Предмет есть некое единичное. В нашем созерцании единичное называется также "здесь и сейчас". Чувственные предметы - те, что суть для нас посредством чувств. Каким определением обладают такие предметы? Вообще, определение чувственного - непосредственная единичность. Формы этой единичности таковы: пространство и время. Объект, предмет здесь должно брать лишь как некоторое внешнее по отношению к Я; [но] предмет оказывается внешним и самому себе. Ближайшее определение предмета - в том, что он есть. Ту свободу, чтобы быть для себя, быть в себе самом тотальностью, предмет приобретает, лишь когда вступает в отношение с духом. Пространство есть вне-себя-бытие предмета в самом ce6e. To, что существует во времени, есть вне-себя-бытие, но не покоящееся, не спокойное; напротив, его бытие сущностно сплочено с определением небытия. Эта форма чувственного принадлежит, при более подробном рассмотрении, созерцанию. Что наличествует в мире, то есть; но оно не постоянно, а напротив, изменяется, становится неким другим. Вещь обладает многими свойствами, инобытие в самом себе тоже явлено как ее свойство. Вещь есть указанное простое внутри себя сущее, отличное от тех отличенностей, что мы называем свойствами. Непосредственное единичное (не как субъект) обладает своими различениями в самом себе. Эти различения, свойства, содержание суть чувственный материал, принадлежащий ощущению, содержание ощущения, полагаемое в такой форме [предметности], - ведь ощущения суть не что иное, как соотнесенности чувственного материала с Я. Определения ощущения положены теперь внутри самого Я. Ведь Я освободилось от своей непосредственности, от своего предиката ощущения.

Но и внутри чувственного сознания мы уже превзошли чувственное, и вот почему. Пусть мы говорим: вот она, некоторая вещь перед нами, вот это нечто; [но] это определения мысли - ведь наш взгляд способен выхватить лишь [отдельные] качества данного нечто, но не само это нечто [в целом]. Для животных не существует никакого нечто, вещи, ничего единичного. [Дело в том, что] определения ощущения суть для меня, т.е. это я действую на чувственное, вкладываю в него свои определения, определения абстрактного Я. Это превосхождение непосредственного - рефлексия - есть одновременно содержание того, что мы имеем перед нами. Итак, мы рефлектированы, и предмет сознания есть в равной мере некое рефлектированное - что-то обширное (ein Breites). Это уже не непосредственность, но соотнесенность, опосредование; чувственная определенность положена не так, чтобы быть для самой себя, но так, чтобы быть принадлежащей вещи, получать поддержку посредством вещи, обладать в вещи своим носителем. Вещь точно так же не непосредственна, но опосредована через Я, так что я соотношу себя с ней. (с. 140-148)

…Вся философия заключается ни в чем ином, как во вскрытии различных видов единства.

Должно знать: материи не суть то, что получают из восприятия. В моем восприятии имеется, пожалуй, светлое, холодное, теплое и т.п., однако свет или теплота не предстоят мне здесь как нечто самостоятельное - но лишь как теплота вот этих вот тел. Того, что теплота есть нечто само по себе устойчивое, я не могу извлечь из опыта. Она встречается мне лишь в некотором комплексе многих других [свойств]. Указанные материи суть подготовленные мышлением определения, изолируемые представлением. В физике говорят: должно принимать эти материи, иначе объяснение невозможно; [но] это принятие изнутри, из рефлексии. Пусть, например, в восприятии имеется золото; где есть одна материя, там не может быть другой, и потому [говорят, что] тепловое вещество проникает в поры. Это вещество, или материя, само опять же пористо, так что в него проникает электрическое. Коль скоро материи так соединены, единства не должно возникнуть; [ведь] где одна материя, там нет другой. Но поры - лишь мыслительные вещи (Gedankendinge), рефлексии, коих не существует. И в этом противоречие. Непосредственное следствие этого вот в чем: данное чувственное, коль скоро к нему применяется рефлексии, высказывается как такое, которое не есть в себе, - как явление. Итак, ближайший результат в том, что воспринятое есть лишь что-то себе противоречащее, себя снимающее, не устойчивое для себя - т.е. явление.

[Но] невозможно отказаться и от бытия-определенным для себя самого. Мне противостоит некое бытие, я делаюсь предметным, противостоящим [ему], выставляю его вовне; это мысль, пред-полагающая себя как не-Я, как отрицательное себя. Это явление не истинно, но все же истинное есть; истинное отлично от явления, но все-таки оно есть. Получается такое вот удвоение: 1. данное вещество как не-бытие, как явление; 2. оно же как бытие, отличное от непосредственного чувственного. Это истинное называют "внутренним" вещи; и напротив, "внешнее" означает явление. Так рождается третье определение: 1. сознание, 2. вплетение рефлексии в данное чувственное вещество, 3. отделение внутреннего от этого вещества.

Сознание есть то, что обыкновенно именуют рассудком. Указанное внутреннее - простая покоящаяся субстанция, но сущностно сплоченная с данным явлением. Ход был таков: логическое содержание выделяется из определения явления и приходит к внутреннему как результату. Поскольку оно результат, это внутреннее вещи есть некое определенное содержание и выступает паче всего в форме силы и закона. Явление есть сущностно некоторое многообразное, но рефлектированное во внутреннее, некое различение во внутреннем. Это противоречие есть во внутреннем успокоенное противоречие, сплоченность необходимости = закон. Сам закон не лежит на поверхности явления; найти его стоит немалых усилий. Законы эти суть теперь внутри явления; явление же должно им противоречить. Они обладают, во-первых, простым существованием в качестве закона, но не позади явления, а напротив, руководя им. В явлении не может случиться ничто из того, чего нет в законе. Восприятие содержит противоречие, и закон есть первое противоречие, два определения, неотделимые друг от друга; эта неразделимость различенного есть необходимость. Таков закон магнетизма: где есть северный полюс, есть и южный; бытие одного в то же время и бытие другого; коль есть одно, вместе с ним непосредственно имеется и другое. Бытие северного полюса есть в равной мере его небытие, оно же бытие южного полюса; бытие положительного электричества столь же и его небытие, бытие отрицательного электричества. Закон, сущность, кои не были бы в явлении, вовсе не были бы законом и сущностью. Что выказывает себя в явлении, есть закон. Явление - манифестация закона. Чувственное наличное бытие есть не что иное, как самоовнешнение закона.

Так определил себя предмет сознания; таково логическое продвижение необходимости. Логический ход идет от абстрактного непосредственного к необходимости; так определяет себя сам объект. Объект разумен, он есть некое определение и движение своего определения. Закон - [всегда] некий особенный закон, [но] имеет супротив себя другой закон своим условием. Мир явлений стремятся постичь как царство, систематизацию, с помощью законов. Такова третья ступень.

От этого в § 423 мы переходим к самосознанию в его понятии, для нас, в себе, так что сознание сущностно предстает как самосознание. Рассматривая, чем мы обладаем в необходимости, в законе, мы обнаруживаем, сколь нераздельно связаны тут двое различенных. Единство этих различений - не абстрактно пустое, но определенное единство. Определенность есть различение. Единство различенных есть понятие вообще. В понятии налично и противоречие, но разом как снятое. Это совершенно иное единство, нежели былое единство многообразного; здесь единство лишь в том, чтобы самому непосредственно быть этим процессом различения, здесь оно само в своем определении обладает этим различением. Единство тут выступает лишь как такое разъятие (Dirimieren), в котором различение есть и [одновременно оно] никакое, снято, так что результатом оказывается неразделимость; - это различение, снятое в единстве, и единство различенных, принадлежащих единству.

Обратив рассмотрение на предыдущую нашу точку зрения, [мы увидим, что] сознание покоилось только на Я и на другом, моем отрицательном. Теперь же мы обнаруживаем, что внутреннее различение, т.е. различение истинное - никакое не [самостоятельное] различение. Рассудок трудно привести к тому, что различение вовсе не самостоятельно; говорят же, что положительное электричество соотнесено с отрицательным, но в опыте ведь всякий раз дана нераздельность обоих. Опыт, истинным образом схваченный, выказывает понятие. Это также некоторая ступень рефлексии различения как такового; последняя выказывает себя и в пространстве, [где] различенные рядоположены, но здесь она в самом деле приходит к указанной форме истинного существования. Сознание упорствует в том, что Я есмь и предмет есть, и оба самостоятельны. Теперь, когда в себе определение объективного, или предмета, как и определение сознания, таково, что их различение -никакое не различение, различение сознания и предмета исчезло.

Поскольку [ступень] 2. сознание остается, постольку Я есть исключающее, Я суще как такое деятельное, исключающее, и оно обладает еще одним предметом. Но предмет этот определен по-другому по отношению к Я: как некоторый непосредственно тождественный с Я, так что он, пожалуй, есть некое другое, но такое, что различение это - никакое не различение. Для нас эта форма - что различение есть никакое - есть истина. Она выступает как особая разновидность (Art) наряду с другими разновидностями сознания (если можно это назвать "разновидностью"). Это - самосознание. Тут я различаю себя от себя, обладаю некоторым предметом, неким другим, но это другое непосредственно взято обратно; предмет, о котором я знаю, не различен от знающего о себе.

 

Поделиться:

Воспользуйтесь поиском по сайту: