Краева Л.Б., Ломова И.О., Рыбаков В.В.

Философия. Задания для практических занятий. Учебно-методическое пособие. — СПб: ПОЛИКОНА, 2019. — 114 с.

 

ISBN

ББК 87.3

УДК 1.101

 

Авторы:

Краева Лариса Борисовна, кандидат философских наук; Ломова Ирина Олеговна, кандидат философских наук; Рыбаков Всеволод Вячеславович, кандидат философских наук, преподаватели ФТМИ Университета ИТМО.

Редактор:

Осипов Святослав Владимирович, студент факультета ИТиП Университета ИТМО.

Ó Санкт-Петербургский национальный исследовательский университет
информационных технологий, механики и оптики, 2019

ÓКраева Л.Б., Ломова И.О., Рыбаков В.В., 2019

Оглавление

 

Введение. Философия: предмет и метод.............................. 5

Выдержки из текстов с вопросами для обобщения............ 13

Х. Ортега-и-Гассет «Что такое философия?»............. 13

Джон Локк «Опыт о веротерпимости»........................ 19

Н.Я. Данилевский «Россия и Европа»......................... 25

З. Фрейд «Будущее одной иллюзии»........................... 31

И. Кант «Основы метафизики нравственности»....... 37

Ж. Бодрийяр «Прозрачность зла»................................ 41

Ж.-П. Сартр «Экзистенциализм — это гуманизм».... 47

М. Хайдеггер «Что такое метафизика?»..................... 55

М. Шелер «Положение человека в космосе»........... 63

К. Маркс «Экономическо-философские
рукописи 1844 года»........................................................ 69

И. Кант «Критика чистого разума».............................. 73

Тесты на определение автора и названия философского текста 81

Примеры контрольных работ и вопросов для устного обсуждения 97

Тест по Философии.......................................................... 97

Примеры контрольных работ по философской терминологии. 99

Примеры контрольных работ по философским концепциям  101

Перечень тем для дискуссии и дебатов. Вопросы для самоконтроля  103

Примерные темы практических занятий и докладов по философии  107

Занятие 1. «Философия, предмет и методы
философии».................................................................... 107

Занятие 2. «Политическая философия как философия свободы» 107

Занятие 3. «Этика как философия любви»................ 108

Занятие 4. «Философские проблемы научного
знания»............................................................................ 108

Занятие 5. «Философия истории. Концепция единства исторического процесса (формационная)»............................................................ 110

Занятие 6. «Философия истории. Культурно- цивилизационная концепция» 110

Занятие 7. «Философская антропология и экзистенциализм» 111

Занятие 8. Письменный анализ текстов...................... 111

 

Введение.
Философия: предмет и метод

Что такое философия? Слово «философия» древнегреческое, возникло в античности и означает «любовь к мудрости». Философия существует, развивается и преподаётся с древнейших времён до наших дней. Возникает следующий вопрос:

В чём заключается актуальность философии? Актуальность и востребованность философии определяется, в первую очередь, её мировоззренческой функцией. Вопросы идеологического выбора и самоопределения были и будут актуальны для каждого человеческого поколения в каждом обществе и решаются уникальным и индивидуальным образом, в то же время традиционно опираясь на три основы мировоззренческих систем: Бог, мир и человек. В зависимости от отношения к этим понятиям формируются три основных типа мировоззрения: мифологическое, религиозное и философски-научное. Чтобы определить разницу между этими типами мировоззрения, необходимо описать уровни бытия, которые так или иначе задействованы в структуре этих мировоззрений. Бытие изучается на физическом и метафизическом уровне, о которых стоит поговорить поподробнее.

Если мы описываем физический мир, то, исходя из перечисления множества объектов и явлений, можем прийти к выводу, что всё физическое ограничено пространством и временем, и только в границах пространства и времени может существовать. Таким образом, физический мир проявляется как пространственно-временное существование, мир феноменальный, становящийся и разрушающийся. Очевидность физического ставит под сомнение необходимость определения метафизического, однако метафизическое оказывается необходимой частью мировоззрения.

Что же такое метафизика и метафизическое? Это сущность, то есть основной смысл любого пространственно-временного существования. Можно привести такой пример сущности относительно существования: представьте, что ученики пришли в школу в определённое время в определённом для урока месте, и на этом уроке они решали задачу, связанную, например, со скоростью движения пешеходов и велосипедистов; спустя несколько часов другие ученики другой школы на другом континенте решали точно такую же задачу, сформулированную на другом языке и в других учебниках. Время и место проведения школьных уроков, количество учеников в классах, обсуждение на разных языках заданий, решение задач были пространственно-временными явлениями физического мира, существованием. Сущностью этих пространственно-временных процессов, их самодостаточным основанием или субстанцией, была та математическая истина, которую надо было найти в результате решения задачи. Зависела ли эта математическая истина от времени и места решения задачи? От языка, на котором были сформулированы условия задачи? От цвета стен в классе? От того, сколько учеников смогли решить задачу правильно? Математическая истина осталась неизменной независимо от всех пространственно-временных обстоятельств, сопровождавших процесс решения задачи. В этом примере математическая истина и приобретаемый учениками навык решения задач как смысл образовательного процесса выступает субстанциальной сущностью по отношению к существованию, метафизическим по отношению к физическому. При этом математическая истина не утратила бы своего значения, даже если бы никто вообще в мире не решал эту задачу. Таким образом, в данном примере математическая истина оказывается примером вневременной внепространственной сущности, соотносящейся с процессами пространственно-временного существования. Древнегреческий философ Платон изложил это соотношение метафизического и физического в своей концепции «мира идей». Краткий смысл концепции заключается в следующем: есть «мир идей», внепространственных вневременных сущностей, и есть «мир вещей», существование которых ограничено определённым пространством и временем, и предопределено идеей вещи, которую мы могли бы назвать основной функцией вещи. Например, идея стула заключается в основной функции стула быть сиденьем со спинкой, но без подлокотников, что и отличает идею стула от идеи мебели с другим функциональным предназначением, например, табуретки как сиденья без спинки или кресла со спинкой и подлокотниками.

С точки зрения этой концепции, по-настоящему реален мир идей, он не подвержен разрушению и девальвации, идеи проникают в мир вещей посредством эманации, «проистечения» идей в мир, при этом мир вещей лишь искажённое отражение мира идей. Значительно позже представитель немецкой классической философии И. Кант утверждал, что предмет метафизики «Бог, свобода и бессмертие». Возвращаясь к описанию типов мировоззрений, можно охарактеризовать особенности соотношения физического и метафизического в каждом из них.

Для мифологического мировоззрения характерна слитность физического и метафизического, природного и неприродного, естественного и сверхъестественного, то есть мифологическое мировоззрение отличает синкретизм (слитность) сознания. На примере мифов и легенд Древней Греции мы можем увидеть этот синкретизм в описании присутствия богов, героев и других мифологических персонажей в физическом мире и социальном мире людей. Для религиозного и философско-научного мировоззрения характерно разделение физического и метафизического уровня бытия, однако между этими двумя типами мировоззрения присутствуют другие существенные различия. Для религиозного мировоззрения характерны наличие культа и догмы, несвойственные философско-научному мировоззрению. Религиозному мировоззрению соответствует в обществе религия как социальный институт с соответствующими функциями, а философско-научное мировоззрение проникает в науку и образование как социальный институт. И тут снова возникает вопрос:

В чём заключается предмет и каковы методы философии как науки? Ответ уже частично сформулирован выше: философия изучает метафизическое и физическое, сущность и существование. Однако поиск сущностных аспектов существования свойственен и другим наукам, поэтому предмет философии можно конкретизировать по определённым дисциплинам, в совокупности характеризующим разные стороны философского знания: онтология как учение о бытии, гносеология как теория познания, логика как наука о формах мысли (понятие, суждение, умозаключение), философская антропология как учение о человеке, этика как наука о морали и эстетика как наука о прекрасном.

Предмет философии может также конкретизироваться в более подробных исследованиях философских проблем, например, теология и теодицея могут изучаться как аспект философии религии, эпистемология как часть философии науки, история философии как необходимое осмысление философского знания и его неотъемлемая рефлексия. Предмет философии заключается также и в её названии, то есть философия понимается как любовь к мудрости. Однако, безусловно, следует различать житейскую мудрость и философию как науку. Житейская мудрость, как обобщение эмпирического опыта разных людей, заключает в себе систему взаимных опровержений типа «Сам погибай, а товарища выручай» против «Своя рубашка ближе к телу», или «Без труда не вытащишь и рыбку из пруда» против «Работа не волк, в лес не убежит», и тому подобных. Таким образом, житейская мудрость, не претендуя на поиски сущности и метафизические обобщения, принципиально отличается от философии в научном аспекте.

 Существенным разграничением «мудрости» и философии является также использование определённых методов философского дискурса и познания. Метафизический метод используется для изучения сущностных аспектов бытия в его статичности, диалектический метод учитывает взаимную противоречивость бытия и существования как источник всеобщего развития, формально-логический метод выстраивает принципы доказательности и аргументации.

Для поисков истины ещё древнегреческий философ Сократ использовал риторический метод майевтики, который в контексте вопрошания, провокации и приведения аргументации собеседника к абсурду способствовал рождению «истины в споре».

Политическая философия также может использовать историко-сравнительный метод. Например, древнегреческий философ Аристотель написал трактат «Политика», обобщив на основе сравнения исторические принципы политических устройств различных городов-полисов. В политической философии может применяться и практический метод, например, идеи философии «естественного права», формулировавшей принципы прав и свобод человека, со временем трансформировались из дискурса философских эссе и трактатов в политическую и юридическую действительность конституционных систем современных государств. В теории познания могут применяться методы эмпиризма и рационализма.

Философы, сформулировавшие принципы эмпирического метода (Ф. Бэкон, Т. Гоббс, Дж. Локк) утверждали, что сознание человека является от рождения «чистой доской» (tabula rasa), и познание совершается как результат обобщения эмпирических данных методом индукции, то есть обобщения от частного к общему. Этот метод актуален не только в гносеологии, но и успешно применяется во всех естественных науках, связанных со сбором и обобщением эмпирических данных.

Рационалистический метод обосновывался как противоположность эмпирическому. Философы-рационалисты (Р. Декарт, Г. Лейбниц, Б. Спиноза) обосновывали ту точку зрения, что человеческое познание возможно благодаря существованию «врождённых идей», способствующих систематизации поступающего к нам эмпирического опыта. Что же такое «врождённые идеи»? Р. Декарт утверждал, что к врождённым идеям относится утверждение «Мыслю, значит, существую» («Cogito ergo sum»), то есть мышление и есть характеристика существования, поэтому мы имеем возможность доопытно получить достоверное знание, изучая структуры, обеспечивающие наш мыслительный процесс. Таким образом, наше сознание уже содержит какие-то аксиоматические истины и механизм распознавания истинного и ложного, позволяющие развивать доказательный дискурс.

Для объяснения сущности «врождённых идей» можно использовать пример, не относящийся к эпохе возникновения рационализма. Мы можем представить себе, что у каждого из нас здесь и сейчас абсолютно новый компьютер, и эти компьютеры изначально абсолютно одинаковые. Что необходимо, чтобы компьютеры работали? Прежде всего, энергия как для человека и человеческого сознания — жизненная сила. Для обработки же поступающей информации необходимо программное обеспечение, поэтому можно провести аналогию, что предустановленная операционная система и является аналогом «врождённых идей». В процессе использования компьютера мы индивидуально заполняем и сохраняем файлы документов, сохраняем на память фото из телефонов или картинки из Интернета, и содержание нашего персонального компьютера становится индивидуальным и неповторимым, хотя обобщение поступающего опыта возможно благодаря предустановленным стандартным программам.

Рационалисты считали, что человеческому сознанию врождённо свойственно предустановленное знание, и, открывая его, мы можем систематизировать поступающий опыт и получать новое знание, применимое на практике. Исходя из метода рационализма, Р. Декарт развивал геометрию, а Г. Лейбниц алгебру, а особенность математического знания и точных наук заключается в возможности a priori доказать необходимое знание, проверить его методом альтернативного доказательства или обратным действием, и только потом применить на опыте.

Развитие точных наук и программирования стало возможным благодаря развитию рационалистической дедукции, то есть познания от общих принципов к частным примерам.

Рассуждая о методах философии, необходимо охарактеризовать методы, относящиеся к вопросу об отношении сознания и материи. Идеалистический метод утверждал первичность сознания относительно материи, материалистический метод, наоборот, первичность материи по отношению к сознанию. Например, представители описанного выше рационалистического метода были объективными идеалистами, то есть представителями того направления, которое считало, что наше знание имеет объективный характер и «врождённые идеи» предустановлены Божественным сознанием, первичным по отношению к материальному миру. Необходимо заметить, что философский материализм не сводится к эмпиризму, и материалистическая точка зрения не отвергает метафизические категории. Таким образом, методы философии многообразны и применимы к различным её направлениям.

 

Выдержки из текстов с вопросами для обобщения

Х. Ортега-и-Гассет
«Что такое философия?»

Мы должны поставить вопрос о том, почему человеку вообще приходит в голову заниматься философией.

Почему у человека — вчера, сегодня, завтра — возникает желание философствовать? Нужно получше разобраться в том, что скрывается за привычным словом «философия», чтобы затем ответить на вопрос, «почему» люди философствуют.

В этой новой перспективе наша наука вновь обретает черты, свойственные ей во времена расцвета, хотя в процессе развития и мышления некоторые из них приняли новую, более строгую форму. Что представляет собой, на наш взгляд, возрождённая философия?

Я собираюсь ответить на этот вопрос, выделив ряд её признаков, через определение которых я постепенно, день за днём, буду раскрывать общий смысл понятия.

Первым на ум приходит определение философии как познания Универсума. Однако это определение, хотя оно и верно, может увести нас в сторону от всего того, что её отличает: от присущего драматизма и атмосферы интеллектуального героизма, в которой живёт философия и только философия. В самом деле, это определение представляется contrapposto [1] возможному определению физики как познания материи. Но дело в том, что физика сначала очерчивает границы последней, и только затем берётся за дело, пытаясь понять её внутреннюю структуру. Математик также даёт определение числу и пространству, то есть все частные науки стараются сначала застолбить участок Универсума, ограничивая проблему, которая при подобном ограничении часто перестаёт быть проблемой. Иными словами, физику и математику заранее известны границы и основные атрибуты их объекта, поэтому они начинают не с проблемы, а с того, что было бы только частью, куском, фрагментом. Итак, философ, в отличие от любого другого учёного берётся за то, что само по себе неизвестно. Нам более или менее известно, что такое часть, доля, осколок Универсума. По отношению к объекту своего исследования философ занимает совершенно особую позицию, философ не знает, каков его объект, ему известно о нём только следующее: во-первых, что это не один из остальных объектов; во-вторых, что это целостный объект, что это подлинное целое, не оставляющее ничего вовне себя, и тем самым, единственное самодостаточное целое. Но как раз ни один из известных или воображаемых объектов эти свойством не обладает. Итак, Универсум — это то, чего мы, по существу, не знаем, что нам абсолютно неизвестно в своём положительном содержании.

Совершая следующий круг, можно сказать: другим наукам их объект даётся, а объект философии как таковой — это именно то, что не может быть дано; поскольку это целое нам не дано, оно в самом существенном смысле должно быть искомым, постоянно искомым. Ничего удивительного в том, что наука, которая должна начинать с поисков своего объекта, то есть проблематична даже по своему предмету и объекту, по сравнению с другими науками ведёт менее спокойную жизнь и не может наслаждаться тем, что Кант называл der sichere Gang [2]. Философия, исповедующая чистый теоретический героизм, никогда не шла этим надёжным, спокойным и буржуазным путём. Как и её объект, она является универсальной и абсолютной наукой, ищущей себя. Так назвал её первый знаток нашей дисциплины Аристотель: философия — наука, которая себя ищет.

Однако в вышеприведённом определении «философия — это познание Универсума», слово «познание» имеет иное значение, чем в прочих научных дисциплинах. Познание в строгом, изначальном смысле — это конкретное позитивное решение проблемы, то есть совершенное проникновение субъекта в объект с помощью разума. Итак, будь познание только этим, философия не могла бы претендовать на свою роль. Вообразите, что нам в нашей философии удалось доказать, что конечная реальность вселенной конституирована абсолютно своенравной, авантюрной и иррациональной волей, — в действительности это считал своим открытием Шопенгауэр. Тогда не может быть и речи о проникновении субъекта в объект, ибо иррациональная реальность будет непроницаема для разума, однако никто не сомневается, что это безупречная философия, не хуже других, для которых бытие в целом прозрачно для мысли и покорно разуму — основная идея всего рационализма.

Тем не менее, мы должны сохранить смысл термина «познание» и заявить, что если в самом деле он преимущественно означает проникновение мысли в Универсум, то можно установить шкалу ценностей познания в соответствии с большим или меньшим приближением к этому идеалу. Философия, в первую очередь, должна определить максимальное значение этого понятия, одновременно оставив открытыми его более низкие уровни, которые впоследствии окажутся теми или иными методами познания. Поэтому я предлагаю, определяю философию как познание Универсума, понимать под этим целостную систему умственной деятельности, в которую систематически организуется стремление к абсолютному знанию. Итак, совокупность мыслей может стать философией при одном условии: реакция разума на Универсум должна быть такой же универсальной, целостной — иначе говоря, должна быть абсолютной системой.

Таким образом, от философии неотделимо требование занимать теоретическую позицию при рассмотрении любой проблемы — не обязательно решать её, но тогда убедительно доказывать невозможность её решения. Этим философия отличается от других наук. Когда последние сталкиваются с неразрешимой проблемой, они просто отказываются от её рассмотрения. Философия, напротив, с самого начала допускает возможность того, что мир сам по себе — неразрешимая проблема. И доказав это, мы получим философию в полном смысле слова, точно отвечающую предъявленным к ней требованиям.

Для прагматизма и всех так называемых «естественных» наук, неразрешимая проблема — не проблема, при этом неразрешимость понимается как неразрешимость с помощью заранее установленных методов. Следовательно, проблемой в них называется «то, что можно решить», а поскольку решение состоит из определённых манипуляций, — «то, что можно сделать». На деле прагматизм — это практицизм, подменивший собой любую теорию… Но в то же время, это честная теория, в которой выражен познавательный метод частных наук, хранящий следы практической деятельности, не стремящейся к чистому знанию, и, следовательно, не признающий неограниченных проблем.

Спрашивается, откуда берётся это влечение к Универсуму, к целостности мира, лежащее в основе философии? Это влечение, которое якобы отличает философию, есть просто-напросто врождённая и спонтанная жизнедеятельность нашего разума. Понимаем мы это или нет, когда мы живём, стремясь к окружающему миру, полноту которого чувствуем или предчувствуем. Человек науки — математик, физик — расчленяет эту целостность нашего жизненного мира, отделяя от него кусок, делает из него проблему. Если познание Универсума, или философия, не поставляет истин по образцу «научной истины», тем хуже для последней.

«Научную истину» отличают точность и строгость её предсказаний. Однако эти прекрасные качества получены экспериментальной наукой в обмен на согласие не покидать плоскость вторичных проблем, не затрагивать конечные, решающие вопросы. Это отречение возводится ею в главную добродетель, и нет нужды повторять, что только за это она заслуживает аплодисментов. Но экспериментальная наука — только ничтожная часть человеческой жизнедеятельности. Там, где она кончается, не кончается человек. Если физик, описывая факты, задержит руку там, где заканчивается его метод, то человек, живущий в каждом физике, волей-неволей продолжит начатую линию до конца, подобно тому, как при виде разрушенной арки наш взгляд восстанавливает в пустоте недостающий изгиб.

Задача физики — отыскать начало каждого происходящего в данный момент события, то есть предшествующее событие, его вызывающее. Но этому началу, в свою очередь, предшествует другое начало вплоть до первоначала. Физик отказывается искать это первоначало Универсума, и правильно делает. Но, повторяю, человек, живущий в каждом физике, не отказывается, и волей-неволей устремляется душой к этой первой загадочной причине. Это естественно. Ведь жить — значит общаться с миром, обращаться к нему, действовать в нём, задумываться о нём. Поэтому человек в силу психологической необходимости практически не может не стремиться обладать полным представлением о мире, целостной идеей Универсума. Этот выходящий за её пределы облик мира — груб он или утончён, осознан или нет — проникает в душу каждого человека и начинает управлять нашим существованием гораздо успешнее научных истин. В прошлом веке хотели остановить человеческий разум там, где кончается точность. Это насилие, это игнорирование конечных проблем получило название агностицизма.

Подобное нельзя ни оправдать, ни извинить. Ибо неспособность экспериментальной науки своими силами решить главные вопросы ещё не повод для того, чтобы, повторяя изящный жест лисы перед недосягаемым виноградом, называть их «мифами», советуя от них отказаться. Как можно жить глухим к конечным, драматическим вопросам? Откуда пришёл мир, куда идёт? Какова в конечном счёте потенция космоса? В чём главный смысл жизни? Мы задыхаемся, сосланные в зону промежуточных вторичных вопросов. Нам нужна полная перспектива, с передним и задним планом, а не изуродованный пейзаж, не горизонт, лишённый манящего мерцания далей. Не зная стран света, можно сбиться с пути. И безразличие к конечным вопросам не оправдать ссылкой на то, что способ их решения не найден. Тем более, мы должны в глубинах нашего бытия с болью прислушаться к их требовательному зову! Разве исчезает жажда знаний, если её нельзя утолить? Пусть эти вопросы неразрешимы, но они не исчезают, а с наступлением ночи приобретают особый драматизм в дрожащем свете звёзд; ведь звёзды, по словам Гейне, это тревожные мысли ночи, сотканные из золота. Север и юг служат нам ориентирами, хоть это и не соседние города, куда можно съездить, купив железнодорожный билет.

Этим я хочу сказать, что нам не дано отказываться от конечных вопросов: хотим мы того или нет, они проникнут в нас в том или ином обличье. «Научная истина» точна, однако это неполная, предпоследняя истина, она неизбежно сливается с другим видом истины — полной, последней, хотя и неточной, которую беззастенчиво называют мифом. Тогда научная истина плавает в мифологии, да и сама наука в целом является мифом, великолепным европейским мифом.

Вопросы по тексту:

1. Что изучает философия, что является объектом и предметом философского знания?

2. Какие задачи решает философия как наука?

 

Джон Локк
«Опыт о веротерпимости»

Главная причина, из-за которой вопрос о свободе совести, вот уже несколько лет вызывающий среди нас многочисленные толки, становится всё запутанней, из-за которой не стихают споры и усиливается вражда, состоит, как мне кажется, в том, что обе стороны: одна, проповедующая полную покорность, другая, отстаивающая всеобщую свободу в делах совести, — одинаково горячо и ошибочно предъявляют слишком большие требования, но не определяют того, что имеет право на свободу, и не указывают границ произвола и покорности.

Ведь если бы люди могли мирно и тихо жить вместе, не объединяясь под властью определённых законов и не образуя государства, то не было бы никакой необходимости ни в правителях, ни в политике, которые созданы лишь для того, чтобы в этом мире охранять одних людей от обмана и насилия других…

Приняв за посылку, что правитель должен предпринимать действия или вмешиваться во что-либо только ради обеспечения гражданского мира и охранения собственности своих подданных, давайте в дальнейшем рассмотрим мнения и поступки людей, которые по отношению к терпимости разделяются на три разновидности.

Во-первых, все такие мнения и поступки, которые сами по себе не касаются государства и общества; а таковыми являются все практические мнения и поступки по отношению к безразличным вещам;

Во-вторых, такие, которые по своей собственной природе не хороши и не плохи, но касаются общества и отношений людей друг с другом; а таковыми являются все практические мнения и поступки по отношению к безразличным вещам;

В-третьих, такие, которые касаются общества, но в то же время по своей природе хороши или плохи; таковыми являются нравственные добродетели и пороки.

I. Я утверждаю, что только первая разновидность, а именно спекулятивные мнения и вера в бога, имеет абсолютное и всеобъемлющее право на терпимость.

…справедливое притязание на неограниченную терпимость имеют место, время и способ моего поклонения богу, потому что сие происходит всецело между господом и мной и, принадлежа попечению вечности, выходит за пределы досягаемости и воздействия политики и правительства, которые существуют только ради моего благополучия в этом мире: ибо правитель — это лишь посредник между человеком и человеком; он может отстоять меня от ближнего, но не может защитить от бога. Сколько бы зля я ни терпел, повинуясь правителю в других делах, он может возместить причинённое мне зло на этом свете; но, приневолив меня следовать чужой вере, он не способен восполнить мне ущерба в мире ином…

Разумно ли, чтобы тот, кто не может принудить меня купить дом, заставлял бы меня на свой лад стараться о приобретении царства небесного; чтобы тот, кто по праву не может предписать мне правил сохранения здоровья, навязывал мне способы спасения души; чтобы тот, кто не может выбрать для меня жены, выбирал веру… Соблюдаю ли я пятницу с магометанином, субботу с иудеем, воскресенье с христианином, молюсь ли я по форме или нет, поклоняюсь ли я богу, участвуя в разнообразных и пышных церемониях католиков или соблюдая более скромные обряды кальвинистов, — во всех этих поступках, когда они совершаются искренне и по совести, я не усматриваю ничего, что само по себе может сделать меня худшим подданным моего государя или худшим ближним моему собрату-подданному, если только из гордыни или тщеславного упоения собственным мнением и тайной убеждённости в собственной непогрешимости, я, присвоив себе нечто сродни божественной власти, не стану приневоливать других думать заодно со мной или же порицать либо злословить их, если они не подчинятся. Такое в самом деле случается часто; но это вина не веры, а людей, не следствие той или иной формы вероисповедания, а результат развращённой, честолюбивой человеческой природы…

Из этих посылок, как я полагаю, следует, что каждый человек имеет полную и неограниченную свободу мнений и вероисповедания, которой он может невозбранно пользоваться без приказа — или вопреки приказу — правителя, не зная за собой вины или греха, но всегда при условии, что делает это чистосердечно и по совести перед богом, сколько дозволяют его знания и убеждения. Однако если к тому, что он называет совестью, примешивается сколько-нибудь честолюбия, гордыни, мстительности, партийных интересов или чего-либо подобного, то соразмерно сему будет и его вина, и в такой мере он ответит в судный день.

II. Я утверждаю, что все практические начала, или мнения, с помощью которых люди считают себя обязанными упорядочивать отношения друг с другом, такие, как, например, что они могут рожать детей или распоряжаться имуществом по своему усмотрению, что они могут работать или отдыхать, когда найдут нужным, что полигамия или развод законны или незаконны и т.д., что такие мнения и вытекающие из них действия, равно как и прочие безразличные вещи, также имеют право на терпимость, однако лишь в той степени, в какой они не ведут к беспорядкам в государстве и не приносят обществу больше вреда, чем пользы. Ибо, за исключением тех из них, которые явно направлены на разрушение человеческого общества, все эти мнения являются либо безразличными, либо неясно какими, и притом правитель и подданный, каждый по-своему, грешат ими, а потому первый должен вникать в них лишь настолько, насколько его законы и вмешательство в такие мнения могут способствовать благополучию и безопасности народа. Однако, ни одно из таких мнений не имеет права на терпимость на том основании, что оно якобы есть дело совести и кто-то убеждён, будто придерживаться его либо грех, либо долг; ведь совесть или убеждённость подданного едва ли может быть мерилом, по которому правитель может или должен отмерять законы, каковые должны соответствовать благу всех его подданных, а не убеждениям их части, ибо, зачастую находясь в противоречии одно с другим, они необходимо порождали бы противоречивые законы; а поскольку ничего безразличного, на что бы не посовестился бы посягнуть тот или иной, просто нет, терпимость к людям во всём, чему они, как они утверждают, по совести не могут покориться, приведёт к исчезновению всех гражданских законов и всякой власти правителя, так что если вы будете отрицать полномочия правителя по отношению к безразличным вещам, над которыми он, как признано всеми сторонами, обладает юрисдикцией, то есть останетесь без закона и правительства.

И я думаю, все легко согласятся, что создание законов в иных целях, кроме обеспечения безопасности правительства и защиты жизни, имущества и свобод народа, т.е. сохранения целостности, заслужит наисуровейший приговор на великом судилище не только потому, что злоупотребление властью и доверием, которыми обладает законодатель, наносит человечеству, для чего блага единственно и учреждены правительства, более сильный и непоправимый вред, чем что-либо ещё, но также потому, что здесь он не подответственен никакому суду…

Если этими мнениями и законами и принуждением правитель попытается ограничить свободу людей или приневолить их к тому, что противно искренним убеждениям их совести, они должны делать то, что требует от них совесть, насколько могут без насилия, но притом одновременно обязаны спокойно подчиниться наказанию, какое закон налагает за подобное неповиновение, так как посредством этого они обеспечивают себе благодать на том свете и не нарушают спокойствия этого мира, не согрешают против верности богу и королю, но обоим отдают должное, ибо и правитель, и они сами одинаково заинтересованы в своей безопасности.

III. …ибо будь общества способны прожить, а люди — наслаждаться миром и безопасностью без того, чтобы эти обязанности вменялись велениями и карами закона, то законодателю безусловно не пришлось бы предписывать их какими-либо правилами, так как он мог бы оставить исполнение этих обязанностей целиком на волю и совесть своего народа…

Правитель не имеет ничего общего с благом человеческих душ или с заботами людей в иной жизни, но возведён в сан и облечён властью только для того, чтобы люди спокойно и удобно жили друг с другом в обществе, чему уже приведено достаточно доказательств.

Вопросы по тексту:

1. Каким образом Дж. Локк обосновывает свободу совести?

 

Н.Я. Данилевский
«Россия и Европа»

Глава V.
Культурно-исторические типы и некоторые законы их движения и развития.

Начну прямо с изложения некоторых общих выводов или законов исторического развития, вытекающих из группировки его явлений по культурно-историческим типам.

Закон 1. Всякое племя или семейство народов, характеризуемое отдельным языком или группой языков, довольно близких между собою, — для того чтобы родство их ощущалось непосредственно, без глубоких филологических изысканий, — составляет самобытный культурно-исторический тип, если оно вообще по своим духовным задаткам способно к историческому развитию и вышло уже из младенчества.

Закон 2. Дабы цивилизация, свойственная самобытному культурно-историческому типу, могла зародиться и развиваться, необходимо, чтобы народы, к нему принадлежащие, пользовались политической независимостью.

Закон 3. Начала цивилизации одного культурно-исторического типа не передаются народам другого типа. Каждый тип вырабатывает её для себя при большем или меньшем влиянии чуждых, ему предшествовавших или современных цивилизаций.

Закон 4. Цивилизация, свойственная каждому культурно-историческому типу, тогда только достигает полноты, разнообразия и богатства, когда разнообразны этнографические элементы, его составляющие, — когда они, не будучи поглощены одним политическим целым, пользуясь независимостью, составляют федерацию, или политическую систему государств.

Закон 5. Ход развития культурно-исторических типов всего ближе уподобляется тем многолетним одноплодным растениям, у которых период роста бывает неопределённо продолжителен, но период цветения и плодоношения — относительно короток и истощает раз навсегда их жизненную силу.

Первые два вывода не требуют больших пояснений; сомневаться в них невозможно…

Более подробного рассмотрения и разъяснения третий закон культурно-исторического развития. История древнейших культурно-историчес<

Поделиться:

Воспользуйтесь поиском по сайту: