Право и мораль. Право и договор

Мораль - это форма духа, которая возникает непосредственно из угасания одержимости религиозной идеи. Когда люди перестают видеть ясный смысл в совместном существовании, главной силой, удерживающей их в рамках общественно приемлемого поведения, становится абстрактное внутреннее чувство, позволяющее различить что хорошо, а что дурно[17].

В ряде случаев на фоне кризиса исходной религиозной идеи возникает ситуация религиозного плюрализма. Множество религий, выдвигая различные требования к человеческой активности, разрушают единство и стабильность общества. Результатом конкуренции религий становится выделение системы таких требований, которые всеобщи для большинства религий. Данная система и есть мораль. Мораль, таким образом, вбирает в себя все известные в данном обществе требования различных религий, которые способствуют единству и стабильности данного общества.

Право формируется как превращенная мораль только в тех случаях, когда моральный кризис общества сопровождается отсутствием почвы для формирования исторических традиций или когда присутствует множество различных, в том числе и исключающих друг друга обычаев.

Достаточно часто путаница в разрешении вопроса о соотношении права и морали основывается на неразличении морали и нравственности. Моральность каких-либо требований, как и их правовой характер, являются лишь признаками формы этих требований, но не их содержания. По содержанию одно и то же требование может быть моральным и правовым, в зависимости от того, в какой форме оно выражается – в форме абстрактного внутреннего императива или в форме внешнего силового требования. Нравственность – это характеристика содержания требования. В этом плане и правовые и моральные требования могут быть безнравственными, т. е. такими, которые исключают ситуации, в которых индивид должен жертвовать своими интересами ради интересов других людей.

Однако право и мораль могут расходиться в своих требованиях, и тогда возникают вопросы: законно ли следовать морали и морально ли соблюдать закон?

Мораль положительно оценивает право, если его содержание соответствует нравственным ценностям, и осуждает нарушения правопорядка, особенно прав и свобод граждан. Это осуждение относится и к тем случаям, когда нарушаются морально безразличные правовые нормы (нормы, определяющие структуру организаций и порядок их деятельности, порядок ведения протокола судебного заседания и т. п.). Однако там, где выполнение таких действий входит в чьи-либо обязанности (работников суда, нотариальной конторы), нарушение указанных норм (медлительность, небрежность) влечет моральное порицание виновных в этом работников[18].

Ряд правовых норм закрепляет моральные нормы и стимулирует их выполнение юридическими санкциями. Это относится к большинству норм уголовного права и иных норм, которые содержат запрет совершать наиболее вредные и опасные для общества деяния и определяют меры воздействия, применяемые к нарушителям таких запретов.

Некоторые юридические дела невозможно решить без учета моральных норм, конкретизирующих правовые нормы. Например, нормы уголовного права, определяющие ответственность за хулиганство, за оскорбление личности или клевету, а также нормы гражданского права, определяющие ответственность нанимателя жилого помещения, делающего невозможным для других проживание с ним в одной квартире (доме). Соответствующие нормы «бланкетны» в том смысле, что их содержание может быть раскрыто лишь с помощью норм морали. Безусловно, отсылки как таковой к иному нормативному акту в данном случае быть не может, но субъект, применяющий право будет вынужден апеллировать к своим собственным моральным принципам и принципам, действующим в данном обществе. Именно нарушение моральных норм в форме и при обстоятельствах, указанных в этих нормах права, образует состав правонарушения, вопрос о котором должен быть решен судом.

Между нормами права и нормами морали могут возникать противоречия, когда право требует одно, а мораль предписывает прямо противоположное. Примером подобного противоречия можно привести уголовный процесс, когда в качестве свидетелей допрашивались супруг или близкие родственники обвиняемого (подсудимого). По закону их отказ от дачи показаний или ложные показания должны повлечь уголовную ответственность. В то же время по моральным соображениям органы следствия и суд старались не привлекать их к такой ответственности, если только в стремлении выгородить близкого человека родственники обвиняемого не оговаривали заведомо невиновных, стремясь переложить на них вину за преступление. На сегодняшний день это противоречие в российском законодательстве устранено, что закреплено в статье 51 Конституции Российской Федерации[19].

В качестве общей причины противоречий права и морали авторы часто называют отставание законодательства от общественного развития. Подобный факт действительно имеет место, но лишь в том смысле, что законодатель не смог или не сумел предусмотреть все конкретные ситуации, на которые распространяются нормы закона, и лишь в последствии, после обнаружения противоречий внес соответствующие коррективы в действующий закон. Наиболее ярко данный факт подтверждается реальной действительностью в России. Законодатель нередко вслед за принятием нормативного акта принимает дополнения либо изменения к нему.

Наиболее общей причиной противоречий правовых и моральных норм является «формальная определенность» права, не всегда позволяющая распространить его действие на ситуации, требующие правового регулирования, но не предусмотренные правом, либо, наоборот, допускающая и требующая применения права к общественным отношениям, к которым мораль считает такое применение несправедливым.

Различие и сопоставление права и морали является одной из центральных проблем, как в философии, так и в теории права и на сегодняшний день.

Можно назвать три характерные черты, отличающие мораль и право:[20]

1. мораль устремлена к той цели, чтобы идеалы справедливости, добра, иные моральные требования воздействовали на человека преимущественно изнутри, через его сознание, духовный мир при помощи стимулов сознания и общественного мнения. Право – преимущественно внешний регулятор, который призван регламентировать людские поступки главным образом путем установления формально – определенных, писаных норм, содержащихся в законах, иных нормативно-обязательных документах, поддерживаемых властью;

2. мораль – это область «чистого» сознания, замкнутая на духовной жизни людей и не требующая обязательного внешнего, объективированного выражения. Право – институционный регулятор; оно в развитом обществе выступает как писаное право, входящее в жизнь общества в виде объективированной реальности, устойчивой догмы, не зависящей от чьего-либо усмотрения;

3. содержание морали самым непосредственным образом сосредоточено на долге, обязанностях, ответственности людей за свои поступки. Право призвано, в первую очередь, говорить о правах, оно сосредоточено на субъективных правах отдельных лиц, нацелено на то, чтобы определять и юридически обеспечивать статус субъектов, их юридические возможности и, следовательно, обусловленную правом свободу их поведения.

Договор – это одна из форм возникновения и осуществления права. Всякий договор в своей основе имеет баланс сил, т. е. невозможность для одной силы подчинить другую, а также на вытекающем отсюда компромиссе. Данный компромисс проявляется, с одной стороны, как компромисс интересов носителей равной силы, а с другой – как компромисс ценностей, ради которых та или иная сторона готова эту силу применить.

Когда общество не в состоянии строить свою жизнь на основе морали, и если при этом не существует условий для формирования общезначимых обычаев, оно превращает некий минимум морали, содержащий в себе необходимые условия продолжения его существования, в правовую систему, базирующуюся на основе всеобщего согласия. Общественное согласие, выразившееся в правовой форме, есть общественный договор [21].

Основной задачей теории общественного договора является выяснение механизма правового (договорного) происхождения государства. «Без собственного и договора каждого гражданина прямо или косвенно выраженного, - писал Т. Гоббс, - никому не может быть предоставлено право законодательства. Прямое согласие имеется в том случае, если граждане впервые устанавливают между собой форму правления государства или соглашаются подчиниться чьей-либо верховной власти. Косвенное согласие налицо в том случае, если они прибегают для охраны и защиты своих интересов против других к верховной власти или законам кого-либо. Ибо, требуя от других граждан для нашего блага повиновения какой-либо власти, мы тем самым признаем, что эта власть – законная».

Немецкий философ и юрист Христиан Томазий (1655 – 1728) так формулировал понимание права и нравственности с позиций договорной теории – нравственность существует тогда, когда господствует принцип: относись к другим так, как хотел бы, чтобы другие относились к тебе. А право – не делай другим того, что бы, как ты хотел бы, они не делали тебе. Нравственность, по Томазию, охватывает внутренний мир человека и определяется его сознанием, убеждениями, а нормы права регулируют внешние отношения между людьми и имеют принудительный характер.

Договорная теория понимания права исходит из приоритета активных сознательных, организационных начал в формировании права. Открытие, обсуждение и закрепление в конституциях норм естественного права (прав и свобод человека), а затем формирование положительного права (законодательства) предполагает приоритет разумного начала. Поэтому для этой теории, наряду с признанием естественного права, становится характерным и прикрепление положительного права к государству, которое и объявляется источником права. Следовательно, государственное принуждение также становится чертой права. Нормы объявляются принудительными. Так, перефразируя Р. Иеринга, В. И. Ленин утверждал: «право – ничто без аппарата, способного принудить к соблюдению норм права».

Если источником права является превосходящая сила, то право представляет собой объективацию воли господствующего класса; если же источником права является договор, предусматривающий взаимные ограничения, право в действительности представляет собой меру (норму) свободы. Универсальной формой превращения морали в право является договор. Следовательно, возникновение права из морали является ситуацией, при которой определение права как меры свободы и разграничения интересов является истинным.

В теоретическом плане такое понимание права исходит из утверждения, что для общества в такой же степени характерна свобода, в какой для природы характерна необходимость. «Право есть совокупность норм, с одной стороны предоставляющих, а с другой стороны, ограничивающих внешнюю свободу лиц в их взаимных отношениях», писал Е. Н. Трубецкой[22].

Кант определял право как совокупность условий, при которых произвол одного может быть согласован с произволом другого по общему для них правилу свободы. Юридические нормы, так или иначе, ограничивают свободу человека, устанавливая меру удовлетворения его интересов, которые связаны с интересами других лиц.

Разграничивая эти интересы, право тем самым устанавливает пределы их осуществления и, следовательно, ограничивает в этом отношении свободу человека[23].

Гегель писал, что почвой права, его необходимым пунктом является свободная воля, мир духа, порожденный им самим как некоторая вторая природа[24]. Наши современники также приходят к выводу, что в общественной жизни свобода человека выступает как его право, то есть, нормированная, урегулированная правовыми средствами свобода[25].

Конкретно-юридическим выражением свободы человека в её позитивном смысле, то есть в смысле возможностей, оставленных человеку договором, являются права человека. На них может претендовать каждый человек вне зависимости от обстоятельств.

 

Глава II Позитивное право

Позитивное право – это реальный, существующий в законах, иных документах, фактически осязаемый (и потому «позитивный») нормативный регулятор, на основе которого определяется юридически дозволенное и юридически недозволенное поведение и выносятся судами, другими государственными учреждениями юридически обязательные, императивно-властные решения[26].

Позитивное право представляет собой институционное образование: оно существует в виде внешне объективированных институтов, формализованных юридических норм, выраженных в законах, иных общеобязательных нормативных юридических документах.

Если неотъемлемым свойством естественного права является его вечность, то позитивное право складывается при переходе человечества к цивилизации, когда возникают основы для свободы отдельного человека – избыточный продукт в виде частной собственности и обособление отдельного индивида[27]. Решающую роль в формировании права играет его выражение в письменном виде. Позитивное право – это по природе своей писаное право.

Нельзя не учитывать, что на начальных стадиях своего формирования и в некоторых своих разновидностях позитивное право выступает не только в писаном виде[28]. Но именно в таких случаях оно является неразвитым и в значительной степени, сливаясь с правосознанием и неправовыми обычаями, не обладает в полной мере или вовсе не обладает изначальными для позитивного права достоинствами и свойствами нормативно – ценностного регулятора.

Главное достоинство позитивного права состоит в том, что оно, как крупный элемент общества, в условиях цивилизации представляет собой нормативно – ценностный регулятор. Право в таком, наиболее общем, виде призвано регулировать, то есть определять, вводить в известные рамки поведение людей, складывающиеся в обществе отношения.

Среди важнейших свойств позитивного права авторы в юридической литературе выделяют следующие:

1. всеобщую, обязательную нормативность – это свойство права имеет определяющее значение с социальной стороны – прежде всего для характеристики права как регулирующей системы, при помощи которой может быть достигнуто постоянное воспроизводство присущих данному обществу ценностей, условий и форм жизнедеятельности;

2. определенность по содержанию, то есть такую определенность, при которой в письменных документах оказывается возможным достигнуть предельной точности, ясности, конкретности в определении круга субъектов, прав, обязанностей, санкций, юридических гарантий и пр.;

3. формальную определенность, которая предстает как способ обеспечения предельной, максимальной определенности по содержанию;

4. государственную обеспеченность, то есть, высокую гарантированность действия права, возможность сделать реальным (главным образом при помощи государственной власти, его принудительной силы) вводимый порядок прав и обязанностей, «перевести» его в реальные жизненные отношения.

Приведенные положения об особенностях права как нормативно-ценностной регулирующей системы и о его свойствах помогает познать мысль знаменитого русского правоведа П. И. Новгородцева, полагающего, что право есть то начало, которое «постепенно осуществляется в истории»[29].

Позитивное право является конечной формой всякого права, представляющей собой данную в опыте объективную реальность[30].

Право и религия

Понимание сущности религии является довольно сложной задачей, для решения которой необходим особый подход, который удовлетворил бы в целом и религиоведов и юристов. Такой подход существует и называется «экзистенциальный подход», согласно которому ядром всякой религии является вероучение, содержащее предельные ответы на вопрос о смысле человеческой активности[31]. Такой подход не чужд и правоведам: «Назначением религии является выработка «смыслов», позволяющих человеку так или иначе освоиться и определить свое место в том мире, в котором он живет»[32].

В соответствии с этим подходом, всякое право, в конечном счете - это итог эволюции экзистенциальных (религиозных) оснований человеческой активности. В религии кроется предельная основа, конечный источник всякого права. Но право как система требований является наиболее отдаленной и независимой от религии системой. Самый естественный и логичный путь духа лежит через последовательность религия – мораль – обычай. Однако бывают случаи, когда религиозные требования непосредственно превращаются в правовые.

Право возникает непосредственно из требований религиозной идеи лишь тогда, когда группа людей, одержимых этой идеей, силой подчиняет себе группу других людей, не разделяющих данных религиозных убеждений. Чаще всего подобное превращение происходит в случаях, когда данная религиозная идея предполагает смысл такого навязывания. Например, носители исламской идеи в соответствии со своими убеждениями видят смысл в том, чтобы обратить неверных в правоверие силой (так называемый «джихад меча»), если исчерпаны все иные пути обращения.

Носители религиозной идеи, которые устанавливают правовую систему, вкладывают в нее свои религиозные ценности, которые, в свою очередь, для них самих носят сакральный характер, то есть имеют свой конечный источник, согласно их представлениям, в божественной воле, в космическом законе и т. п. Именно эти представления порождают теологические школы права, возводящие правовые установления к высшим основам мироздания. Таким образом, если признавать истинность тех религий, нормы которых непосредственно становятся правовыми, необходимо признавать и правоту соответствующих богословских концепций права.

Религиозное понимание сущности права как творения Бога до сих пор остается одним из направлений его теоретического осмысления. Первоначально естественное и божественное начала присутствовали и в теории естественного права. И сегодня неотомизм обращается к ним, объясняя сущность права. Однако уже с XVII в. теологическое направление начинает уступать первенство светским теориям.

В языческой древности, когда господствующей формой объяснения мира, был политеизм, источник, из которого происходит позитивное право, видели, прежде всего, в воле богов. Их ближайшими правовестниками провозглашались священнослужители (например, брахманы в Индии) и обожествляемые правители (ван – в Китае, фараон – в Египте). В представлении древних право обусловливалось волей богов и их «помазанников» - правителей государства. Все древние народы (египтяне, вавилоняне, евреи, индусы, персы и др.) дают божественное объяснение и обоснование своим законам.

История предоставляет множество свидетельств непосредственного либо опосредованного происхождения права из религии, как на Западе, так и на Востоке. Именно языческим религиям народов древнего Востока и древнего Средиземноморья право обязано такой категорией, как справедливость.

На уровне религиозных представлений, справедливость - это соответствие судьбы человека характеру его усилий. Представления о справедливости целиком вытекают из язычества. В результате кризиса языческой религиозности справедливость из мирового принципа превращается сначала в долг, а затем в формальное (внешнее) предписание, то есть право.

Язычество – это класс религий, признающих верховным принципом мироздания принцип мировой справедливости, согласно которому все награды и наказания, постигающие человека, так или иначе, заслужены им. Поэтому, чтобы нечто получить, человек должен стать достойным награды, в противном случае он своего никак не добьется.

Справедливость может осуществляться различными способами. Во-первых, она может осуществляться благодаря всемирному закону справедливости. Во-вторых, волей властвующих в мире богов, которые могут быть организованы по-разному – иерархически или беспорядочно, с верховным богом и без него. В-третьих, справедливость может осуществляться не непосредственно («заслужил – получил»).

Одним из древнейших и существующих до сегодняшнего дня примеров правовой реализации языческой идеи справедливости является индусское право. Индусская религия, включавшая в себя систему правил, детально регламентирующих всю общественную жизнь, предписывала определенный образ поведения.

Право и власть

Центральное значение среди правовых проблем, связанных с философией права, принадлежит группе вопросов о соотношении права и власти.

Существует ряд теорий, согласно которым право – это фактически то же, что власть. Но подобная интерпретация представляется не совсем верной. Нельзя на наш взгляд смешивать или путать право с властью. Власть является необходимым условием права, без которого его существование не представляется возможным. В то время как право не может существовать без власти, власть вполне может обойтись без права, поскольку может выражаться в чистом произволе, с которым право совершенно несовместимо. Но в таком случае существует опасность непринятия её населением страны со всеми вытекающими отсюда последствиями.

Власть выражает себя в командах, непосредственно подкрепляемых силой. Но такие команды не могут составлять никакой системы ни в смысле последовательности, не в смысле стабильности. Команды власти могут противоречить друг другу и меняться, обгоняя само время. Именно поэтому приказ суверена не может считаться правом и, безусловно, этим не может исчерпываться само право.

Даже в обстановке, когда правовые положения, нормы и принципы прямо отражают условия жизнедеятельности людей, соответствуют их интересам и поддерживаются обычаем, религиозным верованием, - даже в этом случае необходимы обеспечивающие и страховочные механизмы, которые гарантировали бы в любых ситуациях строгость и неукоснительность действия права. Основу таких механизмов составляет не что иное, как сила, которая может быть применена лишь властью. Здесь и далее понятием «власть» охватываются не все виды господства, а только господство в области организации общественных отношений и управления, то есть, система подчинения, при которой воля одних лиц (властвующих) является императивно обязательной для других лиц (подвластных).

В первобытном обществе в качестве носителей власти, имевшей непосредственно общественный характер, выступали родовые и племенные собрания, вожаки, воины – предводители и в не меньшей мере – старики (старейшины), нередко обладавшие в данной общности тираническими прерогативами.

С наступлением эры цивилизации с целью упорядочения резко усложнившихся общественных отношений потребовались более мощные институты регуляции. И именно тогда, с появлением государства и письменности, стало формироваться позитивное право – право, выраженное в юридических источниках и поддерживаемое предельно могучей властью – властью политической, государственной. Такая власть концентрируется в аппарате, обладающем инструментами навязывания воли властвующих, прежде всего – инструментами принуждения, а также институтами, способными придать воле властвующий общеобязательный характер. Наиболее пригодными для таких целей, наряду с церковными установлениями, оказались законы, учреждения юрисдикции, иные институты позитивного права, которые были объявлены «элементами государственности»[33].

Мировой опыт существования и функционирования государства и права говорит о том, что в праве выражается, прежде всего, воля властвующих. Вместе с тем, она, опасаясь социальных взрывов и утраты своего привилегированного положения, порой вынуждена считаться с волей и интересами подвластных[34].

Воля и интересы властвующих групп, слоев или классов, однако, не являются безграничными. Их эгоизм, как справедливо подмечал Г. Шершеневич, должен подсказывать им «благоразумие и умеренность в правовом творчестве». Помимо использования силовых средств, они могут охранять свои интересы также с помощью права, «тесно сплетая» свои интересы с интересами подвластных, «по возможности, не доводя последних до сознания противоположности»[35].

Власть может быть разумной, естественной, легитимной, законной, правовой, моральной, нравственной и т. д., но она же может быть и неразумной, противоестественной, нелегитимной, беззаконной, неправовой, аморальной и безнравственной.

Законная власть, то есть власть дозволенная или предписанная позитивным правом - это уже субъективное право влиять на поведение других людей. Содержанием такого права вполне может быть произвол. Но если осуществление власти регламентировано, то власть уже не является произвольной, но может являться моральной (если она регламентирована моральным чувством, совестью носителя власти), традиционной (если она регламентирована обычаем), правовой (если регламентирована правом).

Тотальная власть - это возможность влиять не только на всё поведение, но и на всю целиком активность другого человека. Чем детальнее право регламентирует проявления человеческой активности, тем оно тоталитарнее.

В соответствии с религиозной формой власти люди добровольно подчиняются власти, поскольку усматривают в этом ясный смысл, диктуемый той идеей, которой они одержимы.

Нравственная власть является, по мнению Ю. В. Тихонравова, властью жертвенной. Поскольку нравственность в определенных ситуациях жертвовать собственными интересами ради интересов других людей, нравственная власть превращается в самоотреченное служение, когда правитель жертвует собой ради тех, кем он правит (последний царь Афин Кодр, например).

Если посмотреть на рассматриваемую проблему с противоположной стороны, то несложно заметить, что право является основным и порой единственным препятствием на пути самовозрастания и ожесточения власти. Объяснить это можно двумя основными причинами:

1. законы, юрисдикционная, правосудная деятельность, крайне необходимые и незаменимые институты, при помощи которых власть оказывается способной с наибольшим эффектом проводить свою политику, имеют по своей и сути иное, «свое» назначение. Право призвано утверждать начала справедливости, гарантированной свободы поведения, защищать интересы человека, что не всегда находится в согласии с притязаниями и устремлениями власти.

2. право относится к числу внешних социальных факторов, которые благодаря своим свойствам способны свести власть к социально оправданным величинам, снять крайние, социально опасные, разрушительные проявления власти.

Из вышеизложенного можно сделать вывод, что право и власть столь взаимосвязаны и взаимообусловлены, что ни противопоставлять, ни пытаться выяснить, что над чем доминирует, нет смысла. В конечном итоге решающую роль играют природа и характер существующего в данном обществе строя, культура политического режима и особенно – «величина» власти, уровень и объем её концентрации в функционирующих государственных учреждениях и институтах.

Заключение

В науке термин "право" употребляется чрез­вычайно широко: в философии, в правоведении, социологии, антропологии. Существенным недостатком, на наш взгляд, является использование многими учеными данного термина применительно к любой доминирующей в обществе нормативной системе. В особенности это проявляется в сравнительном правоведении, которое сло­жилось во второй половине XIX в. в русле юриди­ческого позитивизма и отчасти позитивистской социологии права.

Их методология весьма продуктивна при ана­лизе развитых правовых систем стран европей­ской цивилизации, однако приводит к достаточно спорным выводам при обращении к норматив­ным системам иных цивилизаций. Р. Давид обра­щает на это внимание, но предпочитает не вда­ваться в дискуссию между «сторон­никами позитивизма и естественного права»^[36].

Действительно, эта дискуссия имеет давние кор­ни в европейском правоведении и приобретает в нем познавательный смысл. Однако европоцентризм, свойственный европейцам, приводит к тому, что они склонны использовать привычные понятия при исследовании иных культур. Поэто­му мы пишем и читаем о юридическом позитивиз­ме в древнем Китае и там же легко находим есте­ственно-правовые концепции, изучаем право ислама, индуизма, древнее право, по примеру Г. Мейна, и т.д. Собственно в такого рода слово­употреблении нет ничего негативного, если пи­шущий и читающий понимают степень условнос­ти, конвенциальности термина права в таком кон­тексте.

Однако строить рассуждения о правовом государстве невозможно с позиции преобладающего в России легистского правопонимания. Позитивисты отрицают естественные и неотчу­ждаемые права человека и говорят только о дарованных основ­ных правах и свободах граждан. Поэтому для них понятие правового государства оказывается бессмысленным: власть, дарующая права, не может быть ограничена этими правами.

Российские авторы в основном придерживаются социологического понятия государства как силы, господства, наиболее мощной организации власти у данного народа на данной территории, например, организации классового насилия. В таком понима­нии право – есть приказы власти, законы. С этой позиции логически невозможно не только правовое государство, но и даже конституционное право: если право – приказ государства, то как государство может приказывать самому себе? Логически возможна только конструкция государства законности: государство «самоограничива­ется» своими законами. Но и такая конструкция ущербна, ибо «государство законно­сти», по признанию его идеологов, в любой момент может отменить «связывающий» его закон.

Подход к праву, сводящий право вообще к позитивному праву, т.е. отождествляющий право и закон, характерен для юри­дической догматики и представлен в различных вариантах юриди­ческого позитивизма и легизма (от lex — закон). Здесь, следова­тельно, истина о праве исчерпывается волей законодателя, мнени­ем и позицией официально-властного установителя позитивного права.

Противоположный тип правопонимания – юридический – обосновывает необходимость различения права и закона. Такое теоретическое различение права и закона не только терминологически, но и понятийно, по своему смыслу выступает как общая теория для всех остальных частных слу­чаев подобного различения и тем самым позволяет понять и выра­зить момент общности и единства в познавательной ориентирован­ности, в смысловой структуре и предмете различных прошлых и современных философско-правовых учений.

Прошлые и современные философские учения о праве вклю­чают в себя тот или иной вариант различения права и закона, что собственно и определяет философско-правовой профиль соответст­вующего подхода. Речь при этом идет о дифференциации формулировок, в частности, о различении права по природе и права по человеческому установлению, права естественного и пра­ва волеустановленного, справедливости и закона, естественного права и человеческого права, естественного права и позитивного права, разумного права и позитивного права, философского пра­ва и позитивного права, правильного права и позитивного права и т.д.

История права – это история прогрессирующей эволюции со­держания, объема, масштаба и меры формального (правового) ра­венства при сохранении самого этого принципа как принципа лю­бой системы права, права вообще. Разным этапам исторического развития свободы и права в человеческих отношениях присущи свой масштаб и своя мера свободы, свой круг субъектов и отношений свободы и права, словом, своё содержание принципа фор­мального (правового) равенства.

Либертарное правопонимание, то есть объяснение права через понятие свободы, отражает с сего­дняшней точки зрения наиболее развитые формы государственности и права, сложившиеся в Западной Европе и Северной Америке. Вообще понятия «правовое государство» и «господство права» имеют отношение лишь к европейской правовой культуре. В современной России эта концепция сформулирована главным образом в многочисленных работах В.С. Нерсесянца. Эта концепция опирается на теоретическое различение права и закона, а также идеологию естественных прав и свобод человека. Причем, что особенно важно, непротиворечивую концепцию правового государства на наш взгляд, можно сформулировать только с такой теоретико-познаватель­ной позиции.

Список использованной литературы

1. Актуальные вопросы философии права. Ашхабад, 1981.

2. Алексеев С. С. Теория права. Изд. 2-е. М., 1995.

3. Алексеев С. С. Философия права: История и современность. Проблемы. Тенденции. Перспективы. М.: Норма. 1999.

4. Алексеев С. С. Философия права. М.: Норма. 1998.

5. Аржанов М. А. Государство и право в их соотношении. М., 1960.

6. Баскин Ю. Я. Очерки философии права. Сыктывкар, 1996.

7. Вальденберг. О задаче философии права // Вопросы философии и психологии. 1987. № 40.

8. Власть и право. М., 1990.

9. Гегель Г. В. Ф. Философия права. М.: Мысль. 1990.

10. Давид Р. Основные правовые системы современнос­ти. М., 1988.

11. Ершов Ю. Г. Философия права (материалы лекций). Екатеринбург, 1995.

12. Кант И. Критика чистого разума. М.: Мысль. 1994.

13. Керимов Д. А. Основы философии права. М, 1992.

14. Керимов Д. А. Предмет философии права // Государство и право. 1994. № 7.

15. Конституция Российской Федерации. М., 1993.

16. Кузнецов Э. В. Философия права в России. М., 1989.

17. Лейст О. Э. Три концепции права // Советское государство и право. 1991. № 12.

18. Ленин В. И. Полное собрание сочинений.

19. Лукич, Радомир. Методология права / Перевод с сербскохорватского В. М. Кулистикова. М., 1981.

20. Малинова И. П. Философия права (от метафизики к герменевтике). Екатеринбург, 1995.

21. Малинова И. П. Философия правотворчества. Екатеринбург, 1996.

22. Мальцев Г. В. Новое мышление и современная философия прав человека // Права человека в истории человечества и в современном мире. М., 1988.

23. Маркс К., Энгельс Ф. Сочинения. 2-е издание.

24. Нерсесянц В. С. Различение и соотношение права и закона как междисциплинарная проблема // Вопросы философии права. М., 1973.

25. Нерсесянц В. С. Философия права. Учебник для вузов. М., 1997.

26. Новгородцев П. И. Об общественном идеале. М., 1991.

27. Общая теория права: Учебник для юридических вузов / Под общей ред. А. С. Пиголкина. 2-е изд., испр. и доп. М.: Издательство МГТУ им. Баумана. 1996.

28. Общая теория права и государства. Учебник / Под ред. В. В. Лазарева. 2-е издание, перераб. и доп. М.: Юристъ. 1996.

29. О философии права. Лукич, Радомир. Белград, 1978.

30. Поздняков Э. А. Философия государства и права. М., 1995.

31. Редкин П. Г. Из лекций по истории философии права в связи с историей философии вообще. СПб., 1989.

32. Тихонравов Ю. В. Основы философии права. Учебное пособие. М: Вестник. 1997.

33. Тихонравов Ю. В. Религии мира. М., 1996.

34. Теория государства и права: Курс лекций / Под ред. М. Н. Марченко. М.: Зерцало, Тейс. 1996.

35. Червернин В. А. Основные концепции естественного права. М., 1988.

[1] Гегель. Философия права. М.: Мысль. 1990. С. 59.

[2] См.: О философии права. Лукич, Радомир. Белград, 1978; Керимов Д. А. Основы философии права. М, 1992. С. 5.

[3] Нерсесянц В. С. Различение и соотношение права и закона как междисциплинарная проблема // Вопросы философии права. М., 1973. С. 39.

[4] Лукич, Радомир. Методология права / Пер. с сербскохорватского В. М. Кулистикова. М., 1981. С. 70.

[5] Алексеев С. С. Философия права: История и современность. Проблемы. Тенденции. Перспективы. М.: Норма. 1999. С. 19.

[6] Мальцев Г. В. Новое мышление и современная философия прав человека // Права человека в истории человечества и в современном мире. М., 1988. С. 35.

[7] Кант И. Критика чистого разума. М.: Мысль. 1994. С. 431.

[8] Лукич, Радомир. Методология права. М, 1981. С. 76.

[9] Гегель Г. В. Ф. Философия права. М.: Мысль. 1990. С. 60.

[10] Гегель Г. В. Ф. Философия права. С. 60.

[11] Тихонравов Ю. В. Основы философии права: Учебное пособие. М: Ве

⇐ Предыдущая123

Поделиться:

Воспользуйтесь поиском по сайту: