 |
Уровни остановки внутреннего диалога
|
|
|
|
| Уровень | Трансформируемая область описания мира | Связанные с включением данного типа ОВД точки и области ЭТ | Предпочтительные методы достижения |
| I | Отношение субъект-объект: идеи об организации себя и мира; структуры, связи; их ценности; паттерны реагирования | Горловой центр (ЦПШ); солнечное сплетение, фронтальная пластина | Медитативаная техника «свидетель»,или «третья точка» |
| II | Базисные детерминанты: пространство-время, линейность, смыслы и цели (жизнь и смерть) | Центр межбровья, центр пупа, даньтянь, «корень» ЭТ* | Активизация периферического зрения, ритмическое дыхание, релаксация, коцентрация внимания на внешних слоях ЭТ |
| III | Схема тела, различение сна и яви, пассивных и активных типов психической деятельности | Центр головы, поле внимания «голова-руки» «стержень» ЭТ | Концентрация на внутреннем звуке, интенсивное, ритмическое дыхание, ходьба Силы |
| IV | Перцептивные гештальты, развал сенсориума, остановка интерпретационных механизмов | Центр макушки головы, центр над макушкой головы, область перед лицом, «лоно внимания» (затылок) | Концентрация внимания над макушкой головы и методы из пункта III |
* "Корень" ЭТ, "стержень", фронтальная пластина и проч. - термины, введенные мною для обозначения определенных частей человеческого кокона. Его строение подробно рассмотрено в книге "После Кастанеды: дальнейшее исследование". "Корень" - нижняя часть ЭТ находится основной канал энергообмена с планетарным полем, "стержень" - накопительная структура в центре ЭТ, по своему расположению почти совпадающая с позвоночником.
Энергетическое тело человека реагирует на различную глубину остановки внутреннего диалога таким образом, что возникает впечатление своеобразной, распространяющейся по фронтальной пластине кокона "волны", которая последовательно меняет состояние полевых структур.
|
|
|
Не задумываясь, мы часто воспринимаем термин "тональ", или "описание мира", как некую абстракцию, но видение тех процессов, что протекают в коконе человека во время остановки внутреннего диалога, обнажает энергетическую сущность этого, казалось бы, сугубо информационного явления.
Собственно говоря, это простое открытие можно сделать, наблюдая за практикой безупречности. Каждый факт психоэмоциональной трансформации (например, ослабление или исчезновение страха смерти, чувства собственной важности и пр.) непосредственно демонстрирует себя в изменении характера светимости определенных полей кокона. А поскольку каждое из этих полей оказывает давление на точку сборки и интенсивность свечения "гало", окружающего ее, то мы можем достаточно ясно наблюдать, как манифестации эмоциональной жизни человека определяют позицию восприятия и все вытекающие из новой позиции эффекты (реагирование, тип энергообмена, степень полевого влияния ЭТ субъекта на внешние объекты, а также многое другое вплоть до способности к Трансформации как таковой).
Мы знаем, что внутренний диалог (его характер и интенсивность) тесно связан с эмоциональной жизнью субъекта. Можно условно говорить о том, что тип внутреннего диалога и есть определенное проявление психоэмоционального статуса. Ибо чем ближе мы к полной остановке ВД, тем меньше склонны испытывать страх смерти, чувство собственной важности, жалость к себе. Будучи элементами описания мира, эти эмоции следуют за внутренним диалогом, поддерживающим и обеспечивающим их энергией. Остановив некий тип "движений" внутреннего диалога, мы автоматически лишаемся возможности переживать тот или иной эмоциональный феномен.
|
|
|
Например, легко заметить, что характер эмоционального реагирования по мере остановки внутреннего диалога качественно меняется. Уже начиная со второго уровня ОВД, эмоциональные проявления почти полностью утрачивают свой собственно "ментальный" характер, восприятие эмоциональных движений становится преимущественно телесным. Рефлексия исчезает, и проявляется первичная соматическая реакция на внешнюю среду.
Любопытно заметить, что это можно рассматривать как характерный симптом остановки внутреннего диалога. С другой стороны, телесными реакциями управлять куда сложнее, чем реакциями рефлексивными. Уже на первом уровне ОВД телесность эмоций становится довольно заметной. Выражаясь простым языком, вы не способны толком испугаться, но ваше тело непроизвольно дергается - причем порой так, что вы чувствуете импульс возбуждения, проходящий через всю нервную систему, начиная с периферии почти до корня головного мозга.
Более глубокие уровни (второй и третий) сопровождаются отчетливым ощущением, что ваше тело вообще живет собственной жизнью. И это совершенно нормально, поскольку энергетическое тело возвращается к тому состоянию без рефлексии, когда любое высшее млекопитающее просто бежит от опасности, забирается в убежище или впадает в ступор - не испытывая страха в человеческом понимании. Если же речь заходит о чувстве собственной важности, то он трансформируется в специфический инстинкт "хозяина территории" (если можно так выразиться). Область описания мира, отвечающая за социальное значение (из осознания которого и возникает чувство собственной важности), перестает функционировать уже на втором уровне остановки внутреннего диалога. В этом состоянии ваше тело может напасть на конкурента, оттолкнуть противника. (Интересно, что такое состояние нередко возникает в результате психологического шока и становится фоновым состоянием для, например, убийств, совершенных в "состоянии аффекта"). Тело действует самостоятельно - оно пользуется теми поведенческими моделями, которые достались ему генетически от более примитивных предков. Большая часть значений и смыслов. утрачивает свою силу, но реактивные паттерны (способы реагировать: на окружающее, доставшиеся нам по наследству и превратившиеся в, бессознательные штампы) сохраняются. Что же касается жалости к себе, то она на этом уровне может выразить себя приступом кататонии.
|
|
|
Таким образом, на промежуточных уровнях остановки внутреннего, диалога диссоциация тела и осознания может проявить себя достаточно драматично. Как правило, спасает ситуацию то, что пребывание в этих состояниях длится недолго (минуты, редко - десятки минут). Традиционные йоги и оккультисты к этим уровням просто не стремятся, так как их вполне удовлетворяет самое поверхностное состояние, достигаемое при помощи метода "третьей точки", или техники "свидетель". На этом уровне рефлексия просто замедляется и в первую очередь устраняет свойственное человеку антагонистическое отношение "субъект - объект", "Я - Мир". Здесь возможен покой и наблюдение как бы со стороны за спектаклем, который разворачивается силой космической иллюзии - майи. Тело "знает" о том, что рефлексия может включится в любой момент, а потому не особенно демонстрирует свою самостоятельность. Это удобная позиция, но, к сожалению, она никуда не ведет.
Толтекская техника, будучи более эффективной, одновременно опаснее и драматичнее в своих проявлениях. Нечто подобное нам известно из дзэнских техник, которые вполне могли нарушить естественное равновесие между сознанием и телом, что так и называлось "дзэнской болезнью". Неспособность целостного организма уладить свои отношения с социумом без участия рефлексии и есть главная причина душевных расстройств такого типа. Поскольку ученики дзэн стремились к "абсолютному безмолвию", т. е. к полной остановке внутреннего диалога, не на определенное время, необходимое для смещения точки сборки (они просто не знали о ее существовании), а навсегда (что невозможно, так как это разрушает сам субъект восприятия), они при помощи своих эффективных технологий оказывались на втором, а иногда и на третьем уровне ОВД, пытаясь изо всех сил зафиксировать это состояние. Эти усилия оказывались гибельными. Тело, освобожденное от рефлексии и практически полностью свободное от контроля тоналя, вело себя не просто асоциально, а именно безумно. Всякое эмоциональное движение демонстрировало себя наиболее простым способом - в виде энергетического факта (а не факта осознания). Всякое напряжение разряжалось так, как оно должно разряжаться без учета тональных условностей. И этот разлад фиксировался самой дзэнской практикой все больше и больше. Дон Хуан сказал бы, что дзэнские монахи потакали себе в этом разладе - просто потому, что никто не пояснил им, куда, собственно, ведет такое индульгирование.
|
|
|
Итак, мы должны усвоить три простых факта:
- длительным и устойчивым состоянием остановки внутреннего диалога может быть только первый его уровень, на котором рефлексия еще не настолько подавлена, чтобы устранить саму возможность любого самоконтроля и сталкинга;
- четвертый уровень ОВД (полная остановка) не является тем состоянием, в котором практик должен пребывать длительно (т. е. часами). Это пиковое состояние, задача которого ограничивается лишь снижением до нуля фиксации точки сборки и ее естественным смещением;
- промежуточные уровни ОВД (второй и третий) не могут быть местом специальной и длительной фиксации. Задача практика - преодолеть их быстро и решительно, опираясь на свое несгибаемое намерение.
Первый уровень остановки внутреннего диалога. Медитативная техника "свидетель", или "третья точка". Этот уровень связан с центром говорения и солнечным сплетением (диафрагмой), хотя в той или иной мере охватывает всю фронтальную пластину кокона. Достичь его сравнительно просто, но внутренний диалог вовсе не затихает (как принято полагать), он по-прежнему активен в центральных зонах (центр пупа - "просвет", нижний даньтянь и центр головы), которые оказывают основное давление на точку сборки.
В результате концентрация на первом уровне ОВД ведет лишь к некоторому углублению точки сборки и соответствующему расширению области свечения осознания. Главные механизмы, удерживающие позицию точки сборки, сохраняют свою активность. Отсюда - легкое возвращение в состояние привычной рефлексии. Состояние ограничивается лишь чувством общего ослабления рефлексивных механизмов и повышения независимой чувствительности тела. Само по себе данное состояние не влечет за собой никаких трансформационных эффектов. По сути, это просто более гармоничная позиция, допустимая внутри "человеческой формы". Она может быть сколь угодно длительной или даже постоянной. Радует практика периодическими "всплесками" экстрасенсорного восприятия в некотором (довольно узком) диапазоне - например, видение "ауры", предчувствия, вещие сны и т. п. Будучи вполне органичным, легко убеждает практика, что это состояние - именно то, к чему он стремился. В течение нескольких лет становится новой областью стагнации, мало чем отличающейся от изначального положения точки сборки.
|
|
|
Второй уровень остановки внутреннего диалога. Здесь начинается тот процесс перефокусировки внимания, который вкратце был описан, когда мы говорили о дзэнских психотехниках. Отправляя внимание "вниз", в область диафрагмы, мы не только реанимируем в себе "комплекс рептилии" (как было сказано выше). Здесь открываются куда более широкие возможности - с одной стороны, большая часть смыслов и значений описания мира теряет свою актуальность, с другой - начинается "отключение" важнейших социально выученных координат самого нашего существования - например, пространство и время, линейность.
Таким образом, на этом уровне тело возвращается в среду, лишенную координат. Для него существует лишь настоящее, основные ограничения пространства - времени (из которых происходят страх смерти, чувство собственной важности, жалость к себе) исчезают. Здесь тело проявляет свою самостоятельность и в определенных ситуациях ведет себя неадекватно. Надо учесть, что это состояние в определенном смысле парадоксально. Например, угроза смерти не ведет к немедленному бегству или активной обороне - с одной стороны, страх смерти здесь не существует, с другой - тело все еще не обрело энергетической самостоятельности, оно как бы "замерло" в настоящем и, как правило, пассивно. Тело открыло для себя лишь одну истину - время условно. Ему все еще не дано знать, что активность и пассивность энергетического состояния - это модусы энергетического кокона, решающие его дальнейшую судьбу. Здесь, как ни странно, открывается простота и легкость самоубийства (возможно, средневековые самураи находили выход из любой ситуации в харакири, добравшись именно до этого промежуточного уровня). Здесь начинается безумие "дзэнской болезни", ибо социальные ограничения выглядят чужеродными и бессмысленными.
На этом уровне остановки внутреннего диалога резко снижается интенсивность полей, связывающих точку сборки с центром межбровья, центром пупа ("просветом") и нижним даньтянем. Слабеет также связь ТС с могучим жгутом эманаций, находящимся в "корне" энергетического тела. Таким образом, точка сборки погружается еще дальше - в те области ЭТ, где чувствительность по-настоящему выходит за пределы человеческого кокона. Это - тот промежуточный уровень, где легко и просто сосредоточить произвольное внимание на внешних, поверхностных слоях энергетического поля, где физическое тело перестает быть однозначным и не вызывающим сомнения разграничителем внешнего и внутреннего пространства. Если вы ощутили эту характерную неопределенность границы тела, если почувствовали обилие аморфных, но сильных сигналов из пространства, окружающего физическое тело, оттуда, где, по мнению тоналя, есть лишь воздух и нет никаких нервных окончаний, это значит, что вы достигли второго уровня остановки внутреннего диалога. Помните, что этот уровень не должен стать объектом фиксации. Он - промежуточный, и надо приложить усилие, чтобы сделать еще один шаг. Здесь помогает ритмическое дыхание, концентрация на внешних слоях ЭТ, но главным движителем всегда остается намерение. Оно не даст вам остановиться.
Третий уровень остановки внутреннего диалога. Этот уровень весьма динамичен, а потому легко ускользает от внимания практика. Дело в том, что здесь тональ становится настолько пассивным, что практически перестает различать бодрствование и сон, а равно пассивность и активность собственной психической деятельности.
Тело полностью берет власть в свои руки. Диссоциация осознания и тела может граничить с патологией в том случае, если вы задержитесь на этом уровне остановки внутреннего диалога. Примером такого состояния может служить непроизвольное вращение туловища, когда
Кастанеда пытался найти нужную сторону света, неуправляемое бегство из угрожающей ситуации (вспомните известный сюжет с "горными льдами" и т. п.). Последующие воспоминания об этом состоянии, как правило, "сноподобны". Вы не уверены в реальности происходящего до такой степени, что спрашиваете у себя и у очевидцев: "Неужели я это сделал?" Тональ занимает здесь самую крайнюю позицию - ни во что не вмешивающегося наблюдателя. Он не переживает эмоций, так что тело как будто оказывается "на воле" - оно движется помимо осознания, оно переполнено тактильными ощущениями, природа которых неясна. Все реакции и эмоции концентрируются в центре физического тела и конечностях - спазмы, дрожь, порывистые движения, мгновенные и совершенно необдуманные реакции на все окружающее.
Обычно на такой глубокий уровень ОВД приводит "ходьба Силы". Иные техники тоже могут завести так далеко, но это, скорее, случайность.
Ослабление полей, привязывающих точку сборки к определенной позиции, здесь охватывает центральный (базисный) компонент тонального внимания, а именно треугольник "глаза (голова) - руки". Второй сдерживающий пояс полевых структур идет к основанию "стержня". Его ослабление уже вторично, и по сути есть следствие отстранения перцептивного центра от всякого собственного описания, включая важнейший базисный элемент - основополагающую диаду "бодрствование - сон". Это эмпирическое наблюдение явственно демонстрирует нам, что является фундаментом человеческого описания мира, что важнее даже пространства и времени. Это - режим восприятия, а именно те его варианты, что даны человеческому существу изначально - явь и сновидение.
Фиксация на этом уровне неминуемо порождает полную социальную дезадаптацию, т. е. душевную болезнь. Поэтому толтек стремится проскочить этот опасный уровень максимально быстро. Здесь можно также найти вдохновляющие эпизоды вроде сновидения-наяву или выхода тела сновидения на фоне непрерывной работы первого внимания. Все это - флуктуации, которые ни в коем случае не должны вас остановить.
Четвертый (последний) уровень остановки внутреннего диалога. Как мы уже отмечали, на этом уровне заканчивается сам факт "описания мира". Последние полевые сегменты, сохраняющие свою притягательную для точки сборки силу, окончательно деформируются и перестают поставлять сенсорную информацию, доступную интерпретации. Это - область перед лицом, "лоно внимания" (затылок), макушка головы и зона кокона, расположенная над ней. Отпустив собственное внимание на волю через зону диафрагмы и брюшной полости, мы в единый миг открываем, что освобожденная область концентрированного осознания словно "всплывает" в верхнюю часть энергетического тела. Это уже не поиск "третьей точки", который характерен для первого уровня ОВД, это даже не медитация на сахасрара-чакре. Переживание, сопровождающее описанные выше техники, всегда определенно и позиционирует восприятие внутри пространственно-временного континуума. Оно отстраняет мир, но не убирает его осмысление.
Движение, которое имеет место на четвертом уровне ОВД, почти инстинктивно и по сути представляет собой "разрядку" последней энергетической области кокона, удерживающей фиксацию точку сборки. Это своего рода "взрыв", не подчиняющийся контролю произвольного внимания.
Если этот процесс растягивается на несколько десятков секунд, то мы оказываемся в состоянии "остановки мира". (Подробнее об этом см. главу "Видение".) Так или иначе, мир прекращает свое существование. Точка сборки выталкивается возбужденными полями в необычную позицию, которую невозможно предугадать. Поскольку эта позиция, как правило, не освоена нашим произвольным вниманием, мы сталкиваемся с "развалом сенсориума" в большей или меньшей степени. Узнавание здесь невозможно, "схема тела" отсутствует. Восприятие демонстрирует невообразимый хаос из обрывков тональных конструкций и непосредственного видения.
Энергообмен на несколько секунд становится во много раз плотнее, в результате чего гомеостазис нарушается и полевые сегменты начинают приобретать новые формы. "Просвет" увеличивается и сильно "толкает" точку сборки - то вверх, то вниз, в соответствии с присущими этому каналу ритмами поглощения-выделения энергии.
Как правило, защитные механизмы энергетического тела срабатывают достаточно быстро, и хаотическое движение полей внутри кокона останавливается. Здесь и заключен шанс, предоставляемый толтекской дисциплиной. Если точка сборки остановилась в необычной позиции, то практик всегда имеет возможность с помощью произвольного внимания (своеобразного сталкинга восприятия) удержать ее от возвращения. Полноценная сборка восприятия в новой позиции (имеющая не только информационный, но и энергетический смысл) - и есть достижение второго внимания наяву. Если же вам удастся сохранить "плавающее" состояние ТС, то это будет " сновидение-наяву ".
Так остановка внутреннего диалога делает доступными два наиболее экзотических и таинственных состояния, упоминаемых в книгах Кастанеды.
То же самое достигается при помощи техники неделания. Это - непосредственный метод, который касается лишь управления вниманием и восприятием. По своей природе он близок сновидящим, ибо так или иначе имитирует сновидение. Не всем он дается легко, хотя в случае удачи неделание заменяет остановку внутреннего диалога, минуя описанные выше "промежуточные уровни". Метод перцептивного неделания направлен на непосредственную остановку всех интерпретаций воспринимаемого. Иными словами, что бы вы ни воспринимали (визуально, аудиально, кинестетически), вы отказываетесь это узнавать и оценивать. Одним лишь своим намерением вы превращаете воспринимаемый мир в хаос.
Этот метод прост в описании (обратитесь к книгам Кастанеды!), но сложен в исполнении. Одна из главных проблем заключается в том, что тональ обманывает сам себя, следовательно, знает, что он делает и для чего. Можно ли обмануть тональ, если именно он принимает решение заняться неделанием? Казалось бы, мы сталкиваемся с неразрешимым противоречием.
Дон Хуан бы сказал Кастанеде: "Не делай, и все". И был бы прав, потому что здесь любые хитрости уводят от цели. Секрет неделания - в, предельной простоте, с которой тональ не может смириться. У всего, должна быть цель, может, даже схемы, планы и алгоритмы. Когда мы, засыпаем или просыпаемся, наше "эго" почему-то не задает себе вопрос: с какой целью я закрываю/открываю глаза? Или, например, эго не задает себе идиотского вопроса: с какой целью я в данный момент сижу на унитазе? Можно, конечно, и до этого дойти, если много думать о жизни, во всех ее проявлениях - но это уже, согласитесь, некоторая патология.
Неделание - естественное состояние осознания, не занимающегося саморефлексией. Оно подобно дыханию, чиханию, жеванию, испусканию газов и пр. куче действий, которые происходят с нами регулярно и составляют жизнь организма, до которой тональ не удосужился добраться. Конечно, когда мы ПРИНИМАЕМ РЕШЕНИЕ заняться неделанием, это - работа тоналя. А что еще может принимать решение? Дело в том, чтобы, приняв решение (и даже сформулировав для себя некую цель), тональ по-настоящему качественно СОСРЕДОТОЧИЛСЯ НА ПРОЦЕССЕ - тогда неделание "обманет" и отключит его.
Иными словами, В СОСТОЯНИИ НЕДЕЛАНИЯ ТОНАЛЬ ЗАБЫВАЕТ О ЦЕЛИ, ПОТОМУ ЧТО ЗАБЫВАЕТ О САМОМ СЕБЕ.
Как только вы забудете, зачем созерцаете тень от куста, и перестанете понимать вообще - тень это или еще какая штука, вы ОКАЖЕТЕСЬ В СОСТОЯНИИ НЕДЕЛАНИЯ. Чем чаще вы будете погружаться в подобное "забытье", тем легче. Но начинается все с нескольких секунд.
Что же касается общего "ожидания результата" от подобной практики (и не только неделания, но и любой иной), которое, как правило, тут же "просыпается", стоит нам выйти из состояния, то это уже относится к безупречности. Ибо все эти "ожидания" так или иначе, происходят от главной заботы тоналя, которую дон Хуан называл " ОЗАБОЧЕННОСТЬ СОБСТВЕННОЙ СУДЬБОЙ".
Рассмотрев вопрос под этим углом, вы непременно заметите, что "озабоченность" растет из все того же страха смерти, чувства собственной важности, жалости к себе. Стану ли я видящим? Обрету ли я магическую силу? Познаю ли я Реальность, если буду заниматься неделанием? - спрашивает наше чувство собственной важности (а страх смерти поддакивает - мол, умрешь зря, жизнь на глупости растратишь; жалость к себе горько твердит - бедный я, глупый, напрасными делами занимаюсь, мог бы большего в жизни достичь...)
ПОЛНОЕ И БЕЗОГОВОРОЧНОЕ ПРИНЯТИЕ БЕЗУПРЕЧНОСТИ - единственное, что избавит нас от подобных глупостей. Так мы в очередной раз приходим к практической целостности толтекского знания.
Безупречность, неделание, остановка внутреннего диалога - то, что естественным образом приводит нас к сновидению, - парадоксальному состоянию осознания, которому посвящены следующие главы этой книги.
Глава 5
СНОВИДЕНИЕ I: МЕТОДЫ
"...И юноши ваши будут видеть видения, и старцы
ваши сновидениями вразумляемы будут.
И на рабов Моих и на рабынь Моих в те дни
излию от Духа Моего, и будут пророчествовать."
Иоиль 2.28 - О, Деян. 2.17 - 19
И по сей день сновидение кажется человеку явлением таинственным. И Типы восприятия во время сна со сновидениями слишком разнообразны, чтобы судить о них однозначно. Сны бывают яркими и тусклыми, осмысленными и пустыми, цветными и черно-белыми. Более того, сны могут быть "вещими", наделять знаниями, могут вводить в заблуждение или принимать форму откровенной фантастики.
До того как Карлос Кастанеда опубликовал свои сообщения о толтекской дисциплине, никто не рассматривал сновидение как способ восприятия - со своим типом внимания, со своими специфическими искажениями и тем комплексом проблем, который свойственен любому режиму восприятия внешнего мира. Естествоиспытатели склонялись к тому, что сновидение по природе своей бессмысленно и только отражает некие психофизиологические процессы в организме сновидца. К этому, по сути, сводятся идеи, например, Хобсона и Маккарли (1977) о том, что образы сновидения - всего лишь интерпретация беспорядочных разрядов нервной энергии, накопившейся в клетках нижнего мозга, или популярные среди психоаналитиков взгляды на сновидение как образную разрядку накопившихся психических напряжений в области бессознательного, исполняющую роль естественной психогигиены. Иные исследователи приписывали снам творческую функцию. Их точка зрения, в общем, сводится к тому, что в процессе сновидения накопленная информация рассортировывается, организуется определенным образом, благодаря чему во сне становятся явными некоторые скрытые закономерности или взаимосвязи. Таким образом в сновидении разрешаются проблемы, поставленные наяву.
Мистический взгляд на сновидение был всегда почти что прямо противоположным. Здесь, наоборот, полагали, что именно в сновидении "душа освобождается от телесных покровов" и хотя бы мельком имеет возможность взглянуть на истинное положение дел в царстве потустороннего, Царстве Истины. Утонченные метафизики находили в сновидении путь к "мистическому союзу с бытием", "воспоминание своей истинной природы", а ориенталисты искали здесь тропинку к Нирване или самадхи.
И тот и другой подход до сих пор остается только домыслами, гипотезами и надеждами.
Зато с древнейших времен известна связь между идеями сна и смерти. М. Элиаде упоминает, что в греческой мифологии Сон и Смерть, Гипнос и Танатос - два брата-близнеца. Конечно, Элиаде говорит о мифологии, но дело в том, что подобная мифология ведет свое начало из самой бездны времен, с тех самых пор, как человеческий тональ приобрел свои первичные очертания.
Во сне мы всегда покидаем мир привычного восприятия и реагирования, во сне умирает наше эго, и об этом не мог не догадываться примитивный человек на заре цивилизации, когда еще само слово эго было невозможным.
Мы знаем, что толтекское знание дает объяснительную модель для такого положения дел. Точка сборки в сновидении смещается, а вместе с ней смещается весь комплекс привычных реакций, идей, представлений о себе - дневное "я" словно бы умирает. И страх смерти - главный консервирующий сигнал тоналя - прекращает сновидение, не позволяет ему стать осознанным, не дает ему превратиться в полноценный режим восприятия. Любой "выход из тела" обычного человека пугает, любая осознанность сна страшит его, потому что там он не находит целого комплекса привычных черт самого себя. С одной стороны, ему как воспринимающей единице открыто слишком много, с другой - от него как от стереотипного существа, к которому он привык за долгие жизни в социуме, осталось слишком мало.
Какое дело нам до мифов тысячелетней давности! Смерть предстает всякий раз ощутимо и явно, и для этого не надо изучать антропологию - достаточно войти в осознанное сновидение. Хотя история человеческого отношения к сновидению дает богатую пищу для размышлений.
С одной стороны, Высшая Сила (как бы ее ни называли представители разных религий) дает человеку шанс "пробудиться", обрести знание, память, бессмертие и свободу. С другой - сам факт "пробуждения во сне" отравлен фундаментальным страхом смерти. Ибо что есть "пробуждение во сне"? Для нашего тоналя это, помимо всего перечисленного выше, "освобождение от физического тела". Иными словами, переход в мир иной, в обитель мертвых - пусть блаженных и знающих, но уже не живых в том смысле, как мы привыкли это понимать. Вот корень иллюзии. Вот - основная преграда, бессознательное препятствие, построенное нами самими, чтобы удержать себя в рамках монотонного мира. Одна часть нашей психики все время норовит "сбежать", "освободиться", зато другая - темная, тяжелая и инертная - стремится пребывать в покое: она ищет лекарства и упражнения, панацеи любого рода, лишь бы сохранить тело в нынешнем его виде - как можно дольше, желательно вечно.
Вокруг этой темы разворачивается целая драма, куда более серьезная и напряженная, чем любые изыски нашего - в общем-то, довольно примитивного - воображения. Авторы романов ужасов и кровавой беллетристики содрогнулись бы, проникнув в эту вечно потаенную и завораживающе-убийственную область.
Человек мечется между двумя бессознательными страстями - он не хочет умирать и он не хочет жить. Обычный сон всегда дарит нам временное, сиюминутное разрешение этого безумного конфликта.
Ночная греза - это хитрая тропинка, по которой можно хоть пару минут погулять почти каждую ночь, испытывая удовлетворение от невозможного состояния не-жизни и не-смерти. Недаром люди, которым, долгие годы в силу физиологических расстройств не снятся сны, которые они способны запомнить, жалуются на нескончаемое утомление, на общую затрудненность как физической, так и психологической жизни.
Выражаясь метафорически, сон - это ангел смерти, который в последнюю секунду пожалел нас и не убил насовсем. Он оставил нам память о своих призрачных, промежуточных царствах, где нет ничего и есть все, а потом удалился до следующего сновидения.
Миф требует от нас хотя бы иногда воздерживаться от сна. Вспомните историю Гильгамеша, который не добился бессмертия только потому, что не смог бодрствовать шесть дней и шесть ночей. Таких примеров антропологи могут привести огромное множество. Оставаться бодрствующим, пишет Элиаде - знаток всемирной мифологии и мировых религий, - значит "обладать в полной мере своим сознанием, присутствовать в мире духа".
Но что это означает на самом деле?
Опираясь на толтекское знание, мы вправе предположить, что человек был от века обеспокоен не проблемой сна как такового, а проблемой "утраты осознанности". Изначально сон для высших млекопитающих был простой реакцией на смену дня и ночи, и единственной его функцией было - восстановление сил и пребывание в состоянии "естественного анабиоза", пока не взойдет Солнце, чтобы начать новый день, содержанием которого была охота на других живых существ, или поедание растительности, или размножение. Иными словами, это был вынужденный "простой" организма. Ночь - не лучшее время для биологической активности существ, имеющих развитую нервную систему. Однако есть и другие существа, для которых ночь - время активности и охоты. Системой охраны спящего животного, судя по всему, и было состояние сновидения. То есть, с одной стороны, животное спит и сохраняет (восстанавливает) силы, с другой - оно достаточно бдительно, чтобы быстро отреагировать на изменение среды или приближение естественного врага.
Легко догадаться, что речь идет о простом, природном смещении точки сборки. Большая часть восприятия сфокусирована на внутреннем состоянии организма, но какая-то (пусть очень малая) - одновременно следит за тем, что происходит вокруг.
Думаю, только для человека сновидение ассоциируется со смертью. Просто потому, что только человек обладает ярко выраженным дневным "я" и всерьез беспокоится о его сохранности (ведь он социален, от него ждут определенного поведения, у него есть о6раз себя - куда деться от этой маски!). Человек, утративший свое "социальное лицо", - мертвый человек.
Обратная, "высокая" сторона этого же по сути процесса - переход н чуть ли не сверхчеловеческое состояние. По крайней мере в то состояние, где возможна связь с духами, силами, магическое управление обстоятельствами и внешней природой. Это "сновидение" шаманов. Они не "умирают" для своего социума, они становятся над ним. Фактически, эти люди - правители своего племени, народа, этноса. Но и здесь мы находим специфическую символику "социальной смерти" - практически во всех культурах Земли шаманы (или жрецы), принимая решения за свой народ и управляя им, ничего не требуют для себя. Они выше - и этим все сказано.
Царь, возжелавший больше дани или больше наложниц, ни у кого не вызовет удивления. Он - человек мира, воплощенная материальная власть. Он хочет войны - будет война. И т. д.
Шаман (или жрец) стоит так высоко, что не имеет права требовать от своего народа материальных благ. Он - воплощенная не-земная Сила, он не-социален в общепринятом понимании. Потому что он вошел, в сновидение полностью, а значит, перестал быть социальным существом. Он - всего лишь ретранслятор, ему прощаются ошибки в интерпретациях, но не прощаются претензии на реальную власть и реальное, богатство.
Судьба толтекского сновидящего во многом повторяет судьбу шамана, священника, жреца. Несмотря на то, что организация социума за последние тысячелетия радикально изменилась, он остается по ту сторону мира. Соплеменники бессознательно полагают, что ему и без того, слишком много дано - жизнь после жизни, знание выше любого рационализма, власть над непостижимыми аспектами бытия. Он - живой мертвец, он - победивший смерть. Сновидящий бодрствует и сохраняет свое сознание там, где обычный человек впадает в паралич и беспамятство.
Путь сновидящего - постепенный переход из одного состояний бытия в другое. Каждый переход (в глазах "нормальных" людей) - смерть. А сновидец продолжает жить и даже рассказывать о своих по хождениях в областях, недоступных "живому", т. е. стереотипному, социальному существу.
Толтекская мыслительная парадигма внятно разъясняет, почему сновидцу становятся доступны иные миры, иные способности и силы, почему он обретает знание, для которого цивилизация "нашего мир даже не сочинила слов. (Во-первых, само явление осознанного сновидения нарушает нормальное "описание мира", во-вторых, оно никогда н становилось массовым настолько, чтобы эту призрачную, переменчивую область оформлять человеческим языком.).
Современная нейрофизиология в процессе изучения сновидений от века считавшихся царством невербализуемых образов, попыталась было решить вопрос механистически. После того как была обнаружена функциональная асимметрия головного мозга, сновидения автоматически приписали бурной деятельности правого полушария. Это казалось логичным - действительно, наяву доминирует левое (вербальнологическое) полушарие, во сне - правое (наглядно-образное).
Однако все оказалось не так просто.
Например, Кастанеда сообщает, что во время сновидения точка сборки погружается вглубь и влево - выходит, что энергетическое тело человека зеркально отражает активность физического или Кастанеда нафантазировал. Однако уже во второй половине 90-х годоов (т. е. намного позже, чем были написаны все основные кастанедовские труды) выяснилось, что именно левое полушарие ответственно за проникновение сновидящего в осознанное сновидение.
Так, В. Л. Голубев и Е. А. Корабельникова, исследуя психофизиологию сна, относительно недавно подтвердили это положение в клинических условиях. В частности, они сообщили следующее:
"Проблема межполушарных взаимодействий во сне до настоящего времени остается дискутабельной. Целью нашей работы являлось исследование особенностей характера сновидений у здоровых и у больных при невротических расстройствах в зависимости от
|
|
|
