Главная | Обратная связь | Поможем написать вашу работу!

Философско-психологическое и естественно-научное обоснование учения о невменяемости

Введение

Проблема невменяемости является основной проблемой не только уголовного права, но и судебной психиатрии. Развитие учения о невменяемости возможно лишь в тесной связи философских, правовых и психологических положений с клиническими психиатрическими воззрениями на психические заболевания.

Важнейшим условием правильного решения проблемы невменяемости, как в теоретическом, так и в практическом плане, является научно-материалистическое понимание психической деятельности и, прежде всего, той ее стороны, которая выражается в произвольных поступках и действиях (волевые проявления).

Проблемы вменяемости-невменяемости и возраста уголовной ответственности в уголовно-правовой теории и практике занимают особое место и привлекают к себе внимание многих исследователей.

Не менее важно и соответствие уголовно-правовых норм невменяемости естественнонаучным данным о процессах нормальной и патологической психической деятельности. Вменяемость является предпосылкой вины. В соответствии с основными положениями уголовного законодательства уголовную ответственность за совершенное деяние могут нести только физические лица, являющиеся вменяемыми. Только сознательный характер поступков и действий лица делает его ответственным за то, что он совершает, а закон вправе потребовать от него совершения тех или иных действий или, наоборот, воздержания от них.

Философско-психологическое и естественно-научное обоснование учения о невменяемости

Проблема вменяемости (невменяемости) затрагивает одну из наиболее сложных сторон в вопросе взаимоотношения человека и общества, личности и государства - ответственности личности перед обществом и государством или, иначе говоря, способности (неспособности) быть признанным ответственным за свое общественно-опасное поведение.

Философское обоснование правовых воззрений о вменяемости (невменяемости) 1 непосредственно "упирается в проблему свободы воли"2. Вопрос о человеческой свободе, о свободе воли волновал умы философов на протяжении многих столетий, но свою зрелость философские проработки на эту тему приобрели в немецкой классической философии, ярчайшими представителями которой являются И. Кант и Г.В. Гегель. И один, и другой считали, что человек обладает свободой воли и поэтому признается вменяемым, а, следовательно, и способным нести ответственность за содеянное. Но обоснование тезиса о свободе человеческой воли и содержание, вкладываемое ими в это понятие, было различным.

В своих философских построениях И. Кант при решении вопроса о свободе человеческой воли как необходимом условии возможности вменения и личной ответственности за принимаемое человеком нравственное решение исходит из разграничения мира природы и мира человека, мира явлений и мира "вещей в себе", а также из утверждаемой им идеальности времени.

Согласно И. Канту свобода воли есть, прежде всего, независимость ее от каких-либо внешних определяющих ее причин. Свобода воли означает независимость ее от необходимости, господствующей в природе. Однако этим сущность понятия свободы воли не исчерпывается.

Вопрос о философско-этическом обосновании учения о возрасте уголовной ответственности не имеет самостоятельного значения, поскольку недостижение лицом определенного уровня возрастной зрелости рассматривалось в случае совершения им деяния, достойного уголовного порицания, как одна из причин для признания его невменяемым.

Согласно учению И. Канта, свобода воли не может быть объяснена по законам природы, но ее наличие необходимо предполагается у всех разумных существ, которые сознают в себе волю как способность определяться к действию в качестве разумного существа, то есть по законам разума, независимо от природных инстинктов. При этом следует учесть, что для И. Канта нравственный закон коренится в самой воле разумного существа и имеет значение для воли каждого разумного существа, а его существование служит бесспорным доказательством свободы человеческой воли, которое одновременно является и условием, дающим возможность осознать эту свободу. Таким образом, понятия категорического императива и свободы человеческой воли, согласно И. Канту, настолько тесно соединены между собой, что свободу можно определить как независимость воли от всякого другого закона, за исключением только морального.

Человек, как утверждал И. Кант в своей "Критике чистого разума", есть одно из явлений чувственно воспринимаемого мира, мира природы и, следовательно, его действия и поступки как явления подчинены необходимым законам природы, они находятся "в сплошной связи с другими явлениями и могли бы быть выведены из них как их условий и, следовательно, вместе с ними были бы членами единого ряда естественного порядка", поэтому "в отношении этого эмпирического характера нет свободы". Таким образом, утверждается абсолютная детерминированность поведения человека в мире природы, вследствие чего даже сама постановка вопроса о вменяемости субъекта и его ответственности за свои поступки представляется лишенной всякого смысла.

Проступок или преступление есть звено в цепи явлений, следовательно, его совершение причинно обусловлено и определяется эмпирическим характером человека. Логичным в данном случае показался бы вывод о полной невменяемости и, следовательно, безответственности человека, совершившего этот проступок или преступление. Но, тем не менее, И. Кант не снимает вопрос об ответственности лица, его совершившего, потому что последняя, с его точки зрения, наступает не за дурную природу человека и не за влияющие на него обстоятельства или образ жизни, а основывается на законе разума. При этом сам разум рассматривается им как такая причина, которая могла и должна была определить поведение человека к иному действию, и определить независимо от всех найденных эмпирических условий, поскольку эмпирический характер человека обусловливается, согласно кантовскому учению, в конечном счете, его умопостигаемым характером, который сам ничем не обусловлен, то есть сам безусловен и свободен. Это означает, что любой поступок приписывается не "эмпирическому", а "умопостигаемому" характеру человека и поэтому, когда человек совершает преступление, вина целиком ложится на него, ибо, несмотря на все эмпирические условия поступка, разум его был свободен.

Таким образом, предпосылкой ответственности лица за совершенный проступок является наличие у него, как у разумного существа, свободной воли.

Это означает, что в концепции И. Канта уголовное вменение является разновидностью нравственной ответственности или, по крайней мере, имеет с ней общее основание, фундаментом которого автор считает признание лица свободной причиной совершенного поступка, причинность которого непостижима.

Поэтому, с точки зрения И. Канта, вменяемость есть такое состояние человека, когда он обладает свободой воли, а невменяемость есть такое состояние человека, когда он свободной волей не обладает. Решение же вопроса о невменяемости, по мнению И. Канта, есть решение чисто психологической проблемы.

Другим виднейшим представителем немецкой классической философии, которого среди прочих волновала и проблема свободы человеческой воли, является Г.В. Гегель. Он, как и И. Кант, рассматривал свободу воли как необходимое условие вменения в вину лицу совершенного им неблаговидного поступка. Но если И. Кант считал, что свобода воли есть постулат практического разума, который необходимо принять на веру, то для Г.В. Гегеля свобода воли есть необходимое звено в общей цепи развития абсолютного духа. Поэтому Г.В. Гегель, в отличие от И. Канта, не противопоставляет свободу и необходимость, а наоборот, пытается показать их взаимосвязь. Он полагает, что свобода означает познание необходимости.

И если мир, по Г.В. Гегелю, есть воплощение, самореализация некоего абсолютного духа, развивающегося по определенным, только ему присущим, необходимым объективно разумным законам, то законы необходимости и есть законы развития этого абсолютного духа.

А человек, считал Г.В. Гегель, тогда становится свободным, когда познает эти законы необходимости. Поэтому свободной волей философ признавал волю, находящуюся в согласии с законами развития абсолютного духа.

Под самой же свободой воли Г.В. Гегель также понимал нечто иное, чем И. Кант. И особенность такого понимания данной категории связана с взглядами философа на взаимоотношение мышления и воли. Если для философии И. Канта был характерен разрыв между мышлением и волей, то гегелевской философией он отвергался в принципе.

Положения теории Г.В. Гегеля позволяют сделать вывод о том, что наличие разума и воли, по мнению философа, является самым общим условием вменения. Вменяемость как свойство субъекта преступления "состоит в утверждении, что субъект в качестве мыслящего знал и хотел... ".

Сущность же состояния невменяемости Г.В. Гегель видит в такой степени "неопределенности власти и силы самосознания и благоразумия", которая приводит к тому, что лицо не может быть признано мыслящим и волящим. Указывает он и на возможные причины признания такого состояния: "Неопределенность, - отмечал философ, - которая, однако, может приниматься во внимание лишь тогда, когда речь идет об идиотизме, сумасшествии и т.п. и о детском возрасте, ибо лишь такие решающие состояния уничтожают характер мышления и свободу воли и позволяют рассматривать совершившего поступок, не почитая в нем мыслящего и волю".

Само же состояние невменяемости состоит в том, что "представление субъекта находится в непосредственном противоречии с действительностью", то есть подлинный характер совершаемого деяния лицом не осознается.

Таким образом, если в философии И. Канта невменяемость, исходя из противопоставления им мышления и воли, определялась как такое состояние человека, когда он не обладает свободной волей, то в философии Г.В. Гегеля, базирующейся на единстве мышления и воли, состояние невменяемости характеризовалось одновременно двумя признаками - и отсутствием свободы воли у лица, и отсутствием у него способности мышления.

Можно сказать, что понять точку зрения А. Шопенгауэра на проблему свободы человеческой воли невозможно, не уяснив, хотя бы в общих чертах, его концепцию воли как основной категории его философского учения.

Именно воля, по А. Шопенгауэру, лежит в основе всего, что нас окружает. Она тождественна себе всегда и во всем, во всех своих проявлениях: в тяготении, магнетизме, электричестве, в росте кристаллов, в жизни растений, животных и человека. Это означает, что все многообразие мира есть обнаружение воли.

На уровне психики, там, где происходит раздвоение воли на объект и субъект, она становится сама для себя представлением, то есть объективируется и познает себя в понятиях. Мир, таким образом, предстает перед человеком, прежде всего, как "созерцание созерцающего", как представление. Но отсюда вовсе не следует, что не существует больше никакой другой реальности, кроме духовной.

А. Шопенгауэр различает мир в себе, независимый от чувств человека, то есть мир, где господствует воля, и мир, каким его человек видит и познает, то есть мир феноменальный. А. Шопенгауэр подчеркивал, что по своей природе воля является вещью в себе. Если же говорить о человеке, то именно воля определяет его сущность. Она, по мнению философа, как ничто иное, предельно раскрывает человеческое существо.

Поэтому не случайно в вопросе о соотношении воли и сознания человека, А. Шопенгауэр на первое место ставит волю и считает, что она определяет сознание человека, а не наоборот. Разум вообще у него выступает эпифеноменом воли, который задним числом объясняет и обосновывает решение, уже принятое волей. Человек, следовательно, прежде всего существо волящее, а уж потом мыслящее.

Таким образом, свобода воли человека заключается для А. Шопенгауэра в соответствии действий изначальной и глубоко скрытой природе субъекта: "Все сводится к тому, каков кто есть".

Теоретические предпосылки материалистического учения о невменяемости в трудах отечественных психиатров.

Детерминированность поведения человека условиями внешнего мира, как и его внутренними побуждениями, не предопределяет фатально его действий ввиду активной роли сознания и способности человека регулировать свое поведение.

"Волевое действие человека всегда опосредовано более или менее сложной работой его сознания." (1). Интеллектуальный процесс, включаясь в волевой акт, превращает его в действие, опосредованное мыслью. Отсюда вытекает сознательный характер волевых действий, т.е. осознание последствий своего поступка.

Условия вменяемости и невменяемости, связанные с состоянием психического здоровья человека, получают свое естественнонаучное обоснование в данных физиологии высшей нервной деятельности. Положения трудов И.П. Павлова о произвольных действиях человека и роли второй сигнальной системы как высшего регулятора человеческого поведения особенно важны для рассмотрения данной проблемы.

При дальнейших исследованиях П.К. Анохина, Н.А. Бернштейна, И.С. Бериташвили и др. в области нейрофизиологии были получены данные, конкретизирующие наши представления о материальном субстрате произвольной деятельности, о физиологической основе психической деятельности, психической активности и способности человека прогнозировать свои поступки при взаимодействии с окружающей средой. С точки зрения естественнонаучного обоснования способности к вменению большое значение имеют исследования физиологических механизмов системной деятельности головного мозга, участвующих в осуществлении активных действий, их коррекции в процессе выполнения и в предвидении еще не совершенного действия.

Это - афферентный синтез, обратная афферентация и акцептор действия, обеспечивающие сложные акты выбора поведения, его оценки и предвидения его последствий. Тем самым раскрываются естественнонаучные основания способности человека отдавать себе отчет в своих действиях и руководить ими в зависимости от предъявляемых к нему требований. Способность нормального человека нести ответственность за содеянное, быть вменяемым соответствует положению, высказанному И.П. Павловым: "Во мне остается возможность держать себя на высоте моих средств. Разве общественные и государственные обязанности и требования - не условия, которые предъявляются к моей системе и должны в ней производить соответствующие реакции в интересах целостности и усовершенствования системы?" (2).

Такая трактовка условий, определяющих индивидуальную ответственность, полностью соответствует не только правовым, но и социально-этическим нормам общества.

При возникновении психического заболевания болезненные расстройства психики, выражающиеся в определенной совокупности симптомов и синдромов, могут приводить к нарушению сложных форм поведения и социальных взаимоотношений человека.

При психозах нарушается отражательная деятельность головного мозга, и болезненно искаженное отражение объективных отношений реальной действительности лишает человека возможности сознательно относиться к своим действиям, регулировать свое поведение.

Выраженные болезненные расстройства психики могут приводить к таким нарушениям социальных взаимоотношений больного, к таким действиям, которые, будучи общественно опасными, в то же время исключают личную юридическую ответственность больного за совершенное.

А.Л. Чижевский, опираясь на исследования физиологов (в частности, на работы И.А. Павлова), сделал логически безупречный вывод: творя и действуя в физико-химической среде с ее климатическими особенностями, человеческий организм испытывает влияние климата, которое прямо отражается на состоянии организма.

Система органическая в свою очередь неразрывно связана с психической системой, и в результате этой неразрывной связи изменения в организме отражаются естественным образом на психике человека: "Таким образом, состояние психики обусловлено состоянием организма. А, следовательно, нарушения в деятельности тех или иных органов (сердечно-сосудистой, эндокринной, нервной системы) должны повлечь за собой соответствующего характера изменения в отправлениях психической сферы. Поэтому поведение - это есть деятельность всего организма по отношению к внутренней, физиологической и внешней, физической среде.

Эта деятельность превращается при посредстве нервно-мозгового аппарата в феномен ощущения и представления и формирует личность вообще и ее поведение в каждый данный момент".

Путем анализа клинической практики В.В. Николаева выявила следующую закономерность: "При соматических заболеваниях с хроническим течением, нарушением обмена, интоксикацией иногда наблюдаются психопатоподобные явления. Чаще всего возникают стойкие расстройства настроения … Наряду с неврозо- и психопатоподными состояниями наблюдается психотическая симптоматика. Таким образом, в патологии "обнаруживается значительно меньшее соответствие между внешними воздействиями и внутренними условиями.

С одной стороны, внешние воздействия, зачастую очень незначительные, гораздо легче расстраивают целенаправленность, а с другой - раз возникшие колебания могут продолжаться долго уже независимо от внешних условий". Хроническое соматическое заболевание способно повлиять на психику так, что расстраивает целевые установки индивида, меняет его характер, эмоциональную реакцию на раздражители.

Заключение

Часто возражения против ограниченной вменяемости возникают с судебно-психиатрической точки зрения. Границы понятия ограниченной вменяемости чрезвычайно расплывчаты и неопределенны, с этим вынуждены согласиться и ее противники. К ограниченно вменяемым предлагается относить тех субъектов, у которых имеются достаточно выраженные психические аномалии, не исключающие, однако, вменяемости, - это одна точка зрения. Фактически это такие случаи, когда трудно решить, вменяемо или невменяемо данное лицо, как это всегда бывает при выраженных аномалиях, не достигающих степени психоза.

Список литературы

1. Рубинштейн С.Л. Основы общей психологии. М., 1965.

2. Павлов И.П. Полное собрание трудов. Т.3, кн.2.М. - Л., 1951.

3. Кудрявцев В.Н. Проблемы причинности в криминологии // Вопросы философии, 1971, № 10.

Воспользуйтесь поиском по сайту: