Кто сердцем устремлён в небеса, тот восхищается духом.

Платонова Татьяна Юрьевна

Прокажённые

Кто сердцем устремлён в небеса, тот восхищается духом.

Кто сердцем устремлён в небеса, тот восхищается духом.

Дух того возрождается, кто непрестанно ищет.

Светильники духа зажигают стоящие выше, ибо ты есть основа, а они – Свет.

Небесный огонь ты высечь не способен. Ты есть светильник, который возжигают.

Дух твой взметнувшийся – камень основания.

Там, в небесах, есть всё, что пожелаешь, но что может желать сердце, высоко поднявшееся?

Мудрый не стремится к исполнению своих желаний. Мудрый исполняет желания других.

Мудрый служит другим. Человек же служит себе.

Глупец сомневается в других, человек сомневается в себе, мудрец ни в ком не сомневается.

Эгоизм – это опора большого эго.

Слух мудрого устремлён в сердце говорящего, а не на его слова.

Чтобы Господь захотел возжечь светильник твой, тебе нужно подготовить его подобающим образом.

Шедевры не рождаются быстро. Так и светильник готовь тщательно.

Если ты желаешь мудрости – ты получишь мудрость. Если ты желаешь святости – ты станешь святым. Но это будет полмудрости и полсвятости, ибо желание иметь их отнимет лучшую часть.

Не желай ничего, чтобы добиться всего.

Нарёкся ты человеком разумным. Так в чём же разумность твоя, человек?

Разумеешь ли ты, что говоришь? Разумеешь ли сны свои? Разумны ли мысли твои? Подчинены ли тебе чувства твои?

Что же ты за создание такое, человек, если ничего не знаешь о разумности своей?! И где же хранится разум твой?

Если ум твой – хранилище разума, то мысли должны подчиняться тебе.

Если сердце твоё – хранилище разума, то чувства должны подчиняться тебе.

Если голова твоя – хранилище разума, то ты должен контролировать слова свои.

Что из перечисленного подчиняется тебе? Владыка ли ты телу своему?

Ты не знаешь о словах, что слетают с языка твоего, ты не способен удержать гнев свой, а мысли разбегаются, словно муравьи. Не ты распоряжаешься собой, а значит, не можешь утверждать, что разумен.

Отыщи того, кто господствует в тебе, и поклонись ему. Если не желаешь кланяться, то сразись. Если начнёшь сражаться, то победи. Победу посвяти Господу.

Истинный владыка в тебе – Господь, но ты отдал власть другому. Так кто же ты? Неужели разумный?

В доме твоём хозяйничают враги, а ты стал слугой им.

Почему же ты не слуга Господу, а слуга врагам Его?

Мудрый станет хозяином в доме своём, а потом пригласит Господа в храм, что построил в теле своём.

Мудрый не даст воли чувствам, но положится на Господа.

Мудрый не разомкнёт уста, пока его не спросят.

Если человек допускает врагов в дом свой и не слушает Господа, то как вразумить его?

Обучайтесь молчанию, чтобы начать слушать Господа.

Покорите гнев свой, чтобы слышать Господа.

Успокойте мысли, чтобы они не разбегались, как муравьи.

Подготовьте себя к сошествию Духа Святого, чтобы Он, коснувшись светильника, возжёг его. Но что возжигать, если светильник не готов?

Ждёте Господа, а куда придёт Он? Призываете Дух Святой, а чего касаться Ему? Жаждете, чтобы руководил вами Учитель, но кто вы в доме своём – слуга или хозяин?

Учитель не берёт чужого. Так, пока имущество ваше – не ваше, не ждите Его.

Учителю не нужны унижающиеся, в страхе ходящие рабы. Учитель желает говорить с мужественным, установившим порядок в доме своём.

Если светильник духа готов, то Рука Всевышнего зажжёт его, ибо он – на Престоле.

Так, прежде чем звать, подготовьте тело своё, и знает пусть правая рука, что делает левая, а глаз пусть будет светлым.

Око своё направь к небесам и взывай разумом.

Если стал хозяином в доме, то узнал, где разум. Разум стрелой направь в сердце Господа.

Стой и не отвращай взора молитвенного от сердца Господа, пока не услышишь ответ на молитву твою. Что попросишь – то получишь, но попросишь ли? Думается, что ставший мудрым, молитву обратит в подношение, а жемчуга слов превратит в каменья драгоценные, Престол Господень украшающие. И отдаст всё, что имеет, и то, чего не имеет. Так стоят перед Господом. Вот ты обращаешь слух свой к тайному источнику звука. Но знаешь ли ты, сколько Врат проходит стрела духа, дабы пробиться к нему? Множество Врат. Количество их зависит от чистоты сознания твоего, искатель. За каждыми ты найдёшь целый мир, готовый разъяснить тебе законы мироздания и поделиться сокровищами имеющимися. Но дозволь сказать слово заветное: не прельщайся первыми откровениями и иди далее.

Будет мир провожать тебя до Врат следующих и предлагать царствие свое, но иди смело вперёд, ибо обителей у Отца нашего множество и в каждой ты встречен будешь сердцами благодарными.

Закричит тебе мир, что ты – единственный, кто способен выразить через слово человеческое законы его, нуждающиеся в облачении плотном. Но не смущайся этим, если цель твоя – выше.

Прежде всего, определись в цели своей. Зачем ты вошёл в Чертоги Познания? Что ищешь ты в Небесах высоких? Если пришёл ты взять сокровища небесные и отдать их людям – бери из любого мира. Неси Огонь, как Прометей, согревая людей теплом небесным.

Но если ты хочешь помочь людям взойти в Небеса Обетованные, то сам должен стать выше Небес Обетованных, войдя в Необетованные. Мало кто понимает, что обетование порождено иллюзией, а необетование – Истиной.

Итак, если ищешь Царство Истины, то не останавливайся в мирах многочисленных, но иди выше, за пределы обетования, за круг рождения и смерти, вкушая плоды Жизни Вечной.

Знаю, что может смущать тебя на пути: каждый мир готов выразиться через тебя, и ты не находишь сил отказать ему. А знаешь, почему? Потому что эго твоё ещё нуждается в питании и дух мира подпитывает его, превознося высоко и прося проявить милосердие.

Кто ты, забредший в поисках в миры небесные, человек земной? Ты ли имеешь разум? Ты ли хозяин себе? Подумай, став пред совестью своею: знаешь ли ты себя так хорошо, как знают тебя те, кто предлагают миры для царствования?

Человек разумный! Миров много, и цари в них нужны, но ты ли искомый мирами царь? Или они проверяют самомнение твоё, набрасывая покрова иллюзий на полусонные очи твои?

Вот ты стоишь пред великими мира открывшегося, за Врата которого долго пробивался. У тебя есть два пути: взять предлагаемые сокровища и отдать их людям или идти ещё выше.

И многие берут сокровища, влекомые благой мыслью послужить людям. Но ты плохо знаешь себя, искатель. Почему не нашёл другую мысль, спрятанную за первой?

Другая же мысль заключается в том, что жаль тебе расставаться с достигнутым. Кто знает, что находится выше? Кто знает, заберёшься ли туда? Встретят ли тебя там так, как встретили здесь?

И, маленькая мысль привязанности, оставляет тебя с достигнутым, на долгие жизни, закрывая Врата следующие.

Ликованием наполняется душа, когда ты проник в тайники заветные и услышал голос приветственный. Но поверь, что голос первый проверяет намерения твои и определяет способность идти дальше.

И если нет у тебя цели иной, как довольствоваться обретённым, то оставлен ты будешь служить в мире этом, хоть царём тебя в нём нарекут. Но если обнаружатся в тебе силы скрытые и цели далёкие, то будешь испытан сверх меры всякой, ибо Врата следующие легко не открываются.

Можешь радоваться тому, что уже имеешь, можешь, не довольствуясь, стремиться выше, благодаря голос мира за радушный приём.

Тебе решать, искатель! Идти далее, в неслышимое, неоткрытое – очень трудно, ибо нужно ломать эго, слишком высокое и прочное для мира следующего.

Мир уже открывшийся будет удерживать тебя, требуя послужить ему, и обращаться к совести твоей. Послужи, если знаешь, как потом отказаться от короны царской. Много ли царей отрекались от царства своего?

Мир уже открывшийся отблагодари, но, понимая иллюзорность его, найди силы нс привязываться к дарам заслуженным.

Труден путь по ступеням небесным. Как идти далее, когда голос мира открывшегося творит вместе с тобой? Как оставить его?

Не оставляй, но очищай себя. Голос мира одного благодарно передаст тебя следующему, если ты стал чище и разумнее.

Во всех иллюзорных мирах существует Иерархия Сил Светлых, готовая вести тебя дальше и выше. Она ждёт твоего решения. Она ждёт, чтобы человек плотский овладел словом, чувством и мыслью, став хозяином в доме своём. И чем более ты овладеваешь силами тела своего, тем далее восходишь по ступеням небесным, минуя миры иллюзорные.

Служи миру, но отрекись от мира. Будь выше посул всяких, если цель твоя – за пределами мира, за кругом рождений и смерти.

Ты хотел слышать Голос Безмолвия. Безмолвие богато голосами неслышимыми, ибо Голос Безмолвия тождественен чистоте твоей.

Ты, ступив в мир небесный, удостоился награды, дарованной тебе за первые попытки очистить сознание своё. Но это только начало великого пути – череды испытаний на упорство, смелость, преданность.

Иерархия Сил Светлых ждёт искателей, прошедших самые суровые испытания. В иллюзорных мирах, где люди страдают под игом собственного невежества, не осознавая неразумности своей, необходимы водители стойкие, не поддающиеся соблазнам.

Тем, кто прошёл путь до самого конца, доверено вести других, не открывая принадлежности своей к мирам необетованным, тайна которых постигается сердцем ищущим, свободным от привязанностей.

Каждый мир предлагает путь свой, но по мере продвижения к высочайшей цели своей, ты постигаешь, что все пути в единой точке сходятся, ибо ближе к Небесам Необетованным прекращается раздробленность, и множество иллюзорных миров становятся единым миром.

Постигается это сознанием твоим потому, что очищенное в полной мере, оно способно проникать через все миры, Врат не замечая. Тот же, кто восходит, Врата зрит, Стражами Порога останавливаемый из-за неразумности своей.

Мудрость вас вести может, но Мудрость – это не цель конечная, хотя для многих она привлекательной целью кажется.

Освобождение – вот цель высочайшая. Освободитесь от страха – и вы обретёте свободу личную. Освободитесь от привязанностей – и вы обретёте свободу духа.

Тот, кто жаждет идти, – не свободен. Тот, кто жаждет служить, – не свободен. Пока радость пребывания в Безмолвии, в тайных мирах, наполняет сердце ваше – вы не свободны.

Освободитесь – и приходите в любой мир, полный непонимания. Свободный человек не стяжает славу, ибо не к чему ей прикрепляться. Свобода ждёт тех, кто ступил на тропу самоосознавания, становясь хозяином в доме своём.

Бездна непонимания отделяет тех, кто живёт в мире тварном, от тех, кто ступил на путь Богопознания. Никогда язык сознания очищенного не поймут люди, считающие себя разумными.

Если пока вы ещё раболепствуете перед хозяином своим, не умея говорить то, что продиктовано совестью вашей, позволяя мыслям и чувствам руководить вами, вы не поймёте человека, ставшего на путь высшей добродетели – освобождения.

Разные взгляды у вас на мир. Идущий к освобождению понимает трагедию души, цепляющуюся чувствами за мнимую усладу – достижения духовные.

Как же расстаться с голосом безмолвным, с видениями понятными, с ликами дорогими? Полно вам, души мятущиеся! Неужели, высоко взойдя, вы их потеряете? Неужели с высоты вы не увидите всё, что сердцу было близко?

Помните, отказавшийся – обретает, привязывающийся – теряет.

Голос мира, который вы проходите в неуклонном восхождении, всегда будет доступен сознанию чистому.

Идите сквозь голоса и видения, не останавливаясь, имея цель перед собой высочайшую: разорвать круг Сансары и вернуться в него духом освобождённым.

Не держитесь за Голос Безмолвия, прилепляясь к нему душой и телом, ибо пока вы думаете о нём как о внешнем, вы потерять его можете. Но если он в дух ваш проник, то, как потерять можете то, что всегда с вами?

Если вы обрели Бога и Господь вошёл в вас, то, как может вечное бояться потерять вечное?

Призываю вас: не отвлекайтесь на голос мира или свет ангельский, но неуклонно восходите к Единому Сущему, ибо Ему нужны свободные.

Все миры, что вы проходите на великом пути вашем, реальные. Но вы постигаете иллюзорность их, поднимаясь выше.

Не судите тех, кто живёт в своей реальности: впереди их ждёт много разочарований от опознавания иллюзорности пути предыдущего. Если человек неуклонно всходит, то откровение об иллюзорности уже постигнутого – неизбежно. Если же он продолжает довольствоваться достигнутым, укореняясь в почву одного из многих миров вселенских, то знайте, что иллюзия надолго захватила в плен стремившегося.

Чтобы вновь стать стремящимся, нужно от многого отказаться, разрушив связи образовавшиеся. Кто способен силой неукротимой сломить сопротивление эго? Кто способен победить змея гордыни? Искатель!

К вам, искателям, слова Великого Путника обращены. Знаю течение реки Жизни, Вижу камни подводные, Говорю о том, что познал сердцем, Веду по пути, по которому Сам прошёл.

Вникни в предостережения Мои! Каждому суждено споткнуться, но не все должны падать. Будьте зоркими на пути вашем!

Песня странствий пусть наполнит сердца ваши, а музыка сфер приведёт к пустыне, даже звука песков не издающей. Постигни, что жизнь кроется в песках молчащих. Найди её и устремись как через Врата к Вечному Свету, никогда не останавливающемуся в движении своём.

ОМ! Это звук Жизни, многочисленные формы творящей. Пусть последние Врата откроются перед искателем, пропустив его за порог – цель исканий долгих. Что ты нашёл за ними, сияющий? Боюсь, что ничего такого, о чём можно поведать людям. Молчи, родной Мой, как молчит Великий Путник уже две тысячи лет, только с духом вашим общаясь.

Пролог. Часть 1. 1

Легенды гласят, что давным-давно, когда на Земле было немало прокажённых, им надевали колокольчики, чтобы звоном предупредить случайных прохожих об опасности. Прокажённые вызывали страх, ибо болезнь делала их агрессивными. Но многие были тихи и даже слишком подавлены, чтобы нападать на кого-то. Это они с большим правом могли опасаться людей, страх за жизнь, в которых подавлял человечность.

Прокажённые были хуже, чем изгои, – им не было места на Земле. Вечно странствуя в поисках приюта, они становились свидетелями многих историй, о которых никогда никому не могли поведать. Болезнь разъедала их плоть, заставляя молчать даже самых молчаливых. Страдая от телесных недугов, прокажённые больше заботились о пропитании и хотя бы относительном временном покое, но были и такие, что обращались к жизни духовной, понимая, что малое время, отпущенное им судьбой, стоит использовать для спасения души.

Я, странствуя по Земле во время своих редких уходов из Обители, встретился с небольшой группой прокажённых, находившихся в отчаянном положении. Они, увидев меня, остановились и по привычке сжались, ожидая ударов палками или проклятий, но я продолжал идти прямо к ним. Тогда они решили, что я такой же, как и они, тщетно вслушиваясь в наступающие сумерки, Но звука колокольчика не было, и тогда один из них спросил:

– Кто ты? Разве не понимаешь, что подходить к нам нельзя?

– М не можно, отмстил я. Ты тоже болен? Нет, моя плоть болеть не может. Уходи! – закричали они, страшась неизвестно чего. Что мог сделать с ними закон? Как наказать ещё больше, чем это уже было сделано самой жизнью?

– Не бойтесь, тихо ответил я, присаживаясь прямо на землю у их ног, – я не заболею и не причиню вам вреда.

Страх не оставлял их, но, подчиняясь моему спокойствию, они сели в тесный кружок, отворачивая лица и пряча руки.

– У меня нет ничего, кроме маленького кусочка хлеба. Возьмите, – я протянул им хлеб.

Ни один не шевельнулся, несмотря на то, что они уже давно были голодны. Я не уловил даже жадного взгляда, хотя и движение их душ было мне ведомо. Их души были чисты, и в них не гнездились змеи, хороня ничтожные мысли под гнётом молчания. Поведение моё было для них удивительным, и пока они не понимали его, они не могли доверять мне.

– Зачем ты разговариваешь с нами?

– Я много странствовал. Я хорошо знаю людей: у них чистые тела и грязные души. Здесь я вижу чистые души. Я могу помочь вам.

У некоторых страх и недоверие сменились гневом.

– Ты смеёшься над нами!

– Зачем мне это? – тихо ответил я. – Я же не сказал, что могу вылечить вас, избавив плоть от страданий. Я могу подсказать, как спасти души.

Они были из тех, кого уже начал волновать этот вопрос. Они пытались молиться, вспоминая нехитрые молитвы, выученные в детстве, они старались быть добрыми друг к другу. Это и была вся премудрость, известная им, надеясь на которую они хотели быть услышанными Богом.

– Вы хотели, чтобы пришёл ответ на ваши молитвы. Каким, вы его ждали?

Недоумение отразилось во всём их облике: действительно, не чуда ли жаждала душа их?

– Считайте, что Господь услышал вас и послал меня в помощь.

– Если Господь услышал нас, то мы молились правильно. Зачем же нам ты? – усмехнулся один из них.

– Ты прав, но Господь послал меня сказать вам, что молитвы даже нескольких жизней не спасут вас. У вас очень мало времени, и вы все это знаете. Почему же не использовать любую возможность?

– Ты не можешь быть с нами, – вдруг озабоченно сказал старший. – Если тебя увидят, то обвинят нас.

– О ком беспокоишься ты? – спросил я.

– Ты здоров, но от тебя отвернутся все знакомые – ведь ты общался с прокажёнными.

– Не беспокойся, – я протянул руку и коснулся его плеча, он же испуганно отпрянул, – я надену такую же одежду, как и у вас, и пробуду с вами столько времени, сколько понадобится.

– Почему? – спросил один, в словах выражая немой вопрос всех.

– Я хочу испытать свои силы, – ответил я.

– Тогда делай, как знаешь.

Эти люди уже много лет медленно умирали. Неизлечимая болезнь не сделала их подлыми или злобными, но сделала настороженными, недоверчивыми и боязливыми.

– Давайте ложиться спать, – сказал старший. – Рано утром нужно уйти отсюда. Лучше, чтобы никто не знал, что мы проходили здесь.

– Я разбужу вас засветло, предложил я, – Я знаю место, где долгое время вас никто не увидит. Там можно спокойно пожить и даже снять колокольчики.

– А чем мы будем питаться?

– Там есть самое необходимое, а об остальном я расскажу завтра.

Наш маленький отряд заснул.

Рано утром, когда на небе сияла всего одна яркая звезда, я прошения слова молитвы: «Господь да не оставит нас!»

Все зашевелились. Движения прокажённых, находящихся вдали от людей, очень плавные и мягкие. Это оттого, что они не хотят слышать звучание колокольчиков – постоянное напоминание об их недуге. И только вблизи людей они начинают резко двигаться, чтобы колокольчик звучал громче. Так они предупреждают людей об опасности, но вместе с тем в звуке этом слышатся и угроза, и страх, постоянно испытываемый ими.

Ещё темно, сказал самый молодой среди них.

Сейчас начнёт светать, – ответил ему я. Я знаю движение звёзд и светил. Через пять минут поднимется лёгкий ветер, разгоняющий тучки, а звезда будет медленно гаснуть.

Они застыли в ожидании. Поднявшийся ветер приподнял капюшоны, скрывающие лица, и я увидел испуг и удивление.

– А ты случайно не кудесник? – спросил старший.

– Я долго наблюдал за небом. Мне нужно мало времени на сон, поэтому я всегда встречаю рассвет и знаю по минутам всё, что будет происходить.

– А зимой? – спросил самый недоверчивый.

– Зимой я ухожу туда, где тепло. Мне редко приходилось спать на мёрзлой земле и прятаться от снега.

– Ты счастливый, – произнёс старший, – ты идёшь туда, куда хочешь.

Он глубоко вздохнул, погружаясь в собственные мысли.

– Вы тоже можете быть счастливыми. Я научу вас не бояться и идти туда, куда позовёт душа.

– Это невозможно. Если мы появимся там, где хотим, нас убьют. Да и имеем ли мы право причинять неудобство другим?

– Забота о других принесёт много пользы твоей душе, – ответил я, – но ты посмотришь, что всё будет так, как я сказал.

Я неторопливо пошёл вперёд. Я не оборачивался и не замедлял шага. Они стояли в нерешительности, не зная, следовать за мной или нет, но потом, не сговариваясь, всё же последовали за мной.

В этом было их спасение.

– Путник, нам ещё долго идти?

Так звали они меня, за несколько недель привыкнув и к моему тихому голосу, и к безмятежному спокойствию. Они уже доверяли мне, потому что всё, что я говорил, сбывалось, потому что ни одним резким движением я не нарушал их привычного уклада, просто наблюдая за тем, как они живут.

– Думаю, что неделю, – ответил я. – То место вы не столько увидите, сколько почувствуете. Кто-то станет радоваться, а кого-то одолеет страх. Но не смущайтесь этим, всё потом наладится.

– Становится жарче и жарче, растения уже почти пропали. Что мы будем есть целую неделю?

– Мы движемся на юг. Завтра, в конце дня, кончатся скалы и начнутся пески. Мы углубимся в пустыню. Жизнь есть и в пустыне. Не бойтесь её, и она вас накормит.

– Ты почти ничего не ешь, заметил старший.

– Я привык обходиться малым, к тому же я не голоден. Чаще мы едим не оттого, что хотим есть, а просто по привычке. Я не слушаю свои привычки–я слушаю тело.

– Ты не думаешь о завтрашнем дне. Если ты не приготовишься к нему сегодня, ты ничего не будешь иметь завтра, – сказал сомневающийся.

– Я' думаю о завтрашнем дне, – ответил я, – но я о нём не беспокоюсь – Зачем заранее беспокоиться о том, чего не знаешь? Беспокойство рождает страх за будущее, а страх заставляет подчиняться привычкам. Моё спокойствие сегодня породит спокойствие завтрашнего дня. Сегодня я залатаю основу, завтра я получу плоды.

– Но ты ничего не делаешь! – воскликнул он. – Как ты можешь рассчитывать на еду завтра?

– Я совсем не рассчитываю на еду. Я о ней не думаю. Если я буду спокоен сегодня, я буду спокоен и завтра.

– А если ты завтра захочешь есть?

– Тогда я завтра и подумаю о том, как исполнить желание моего тела.

Они этого не понимали. Беспокойство о хлебе насущном свойственно человеку, и пока они жили в кругу уже сложившихся представлений. Чтобы не расстраивать их и не порождать вредные мысли, я сказал:

– У вас будет еда завтра. К концу дня мы дойдём до места, где оставлены кое-какие запасы.

Вес облегчённо вздохнули, а сомневающийся ухмыльнулся:

– Так бы сразу и сказал!

Пролог. Часть 1. 2

Он был самым интересным человеком среди всех. Зло не гнездилось в его сердце, и он не питал ко мне недобрых чувств. Скорее, он не доверял самому себе, а мне задавал каверзные вопросы, чтобы утвердиться в своих сомнениях. Пожалуй, он был даже самым отважным в этом отряде, но сам не знал, что его страх – шелуха, прикрывавшая чистую душу. Я всё время следил за побудительными силами, лежащими в глубине его вопросов, другим же он причинял массу неудобств постоянными сомнениями.

Они привыкли ко мне и не надевали капюшоны. Они уже не прятали руки, но всё же никогда не касались меня, держась на почтительном расстоянии.

«Сколько в них благородства, – думал я. Они не переступают границы дозволенного, несмотря на то, что ничто не сдерживает их. Я для них просто странный попутчик, человек ниоткуда, но они добры и почтительны».

Я знал ценность таких душ. Люди не бывают почтительны просто к хорошим людям. Если человек в чём-то превосходит их, они испытывают нечто вроде преклонения, смешанного со страхом. Одновременно они проверяют, как можно затоптать этого человека, в чём-то их превосходящего. Страх порождает ненависть, а преклонение – зависть.

В итоге зависть смешивается с ненавистью, и былое преклонение сменяется невесть откуда взявшейся злобой, изливаемой беспричинно. Души большинства людей похожи на каверны, но их не прячут, ибо они сами по себе сокрыты.

Эти прокажённые стыдились изъеденного язвами тела, но душ своих они могли не стыдиться: души были хоть и несовершенны, но чисты.

Моё спокойствие заставляло их думать, что я обладаю некими сверхъестественными силами, которые дадут мне всё, что я пожелаю. Увидев первые зарождающиеся мысли такого рода, я постарался сразу развеять миф о собственной исключительности. В мои планы не входило то, чтобы они полагались на меня. Я хотел научить их доверять самих себе и полагаться на Бога внутри.

Они не знали, что Бог живёт в них. Они не знали о силе, таящейся в их чистых душах. Они не подозревали, что чистота эта даст им всё, что они пожелают.

Вечером, когда солнце покатилось к горизонту, мы развели костёр. Все смотрели на меня и ждали. Я молчал. Тогда старший проговорил:

– Что будем делать? Сегодня есть нечего. Может быть, кто-то знает, как раздобыть пищу в пустыне?

Я следил за движением их мыслей. Несколько раз они раздувались, пытаясь обвинить меня во всех неприятностях, но чистота брала верх, и они думали о том, что сами согласились на этот путь. Правда, они упрекали себя в слишком большой доверчивости, но даже в мыслях не опускались до того, чтобы наказать меня за собственное неблагоразумие. Ещё раз я подивился их внутренней доброте.

– Можно есть змей или кузнечиков. Говорят, что около камней растут небольшие кустики, корешки которых можно отварить.

– Я знаю, что это за кустарники. Пойдёмте, я покажу вам их. Пока вы будете копать, я посмотрю, не заблудились ли мы. Если всё в порядке, то еду мы найдём.

– Ты затеряешься в пустыне. Темнеет, подожди до утра, – сказал старший.

–- В пустыне я не затеряюсь. Надейтесь и ждите, – и я исчез в надвигающейся темноте.

Даже когда я ушёл, они не выразили недовольства. Ни одного слова упрёка не понеслось мне вослед.

Я вернулся через два часа с корками сухого хлеба и крупой.

– Ты нашёл запасы! – радостно воскликнул старший.

– Да, но там было только это. Немного крупы и хлеба я оставил для других. Вдруг кому-то придётся так же туго, как и нам.

– Правильно, – вдруг сказал сомневающийся. – Мы растянем эту пищу на пять дней, а потом пусть будет так, как будет. Если Господь захочет, Он пошлёт нам еду.

Я подивился тому, насколько быстро его душа усваивала уроки. Всё сейчас он делал правильно, забыв лишь об одном: он не просил Господа о еде, полагая, что Господь и без просьб знает о его нуждах. Что это было: наивность или излишняя самоуверенность? Неужели они действительно полагали, что Господь видит их тусклые души, ничем не выделяющиеся среди серой массы? Неужели они могли думать, что их маленькая группа, страдающая и пекущаяся о еде, может находиться под присмотром Божественного Ока? Почему? Зачем?

– Как может Господь захотеть, если Он не знает о твоей нужде? Чем ты выделился среди всех, чтобы Он обратил на тебя внимание?

– Ты не веришь, что Он всё видит и всё знает?

– Он всё видит и знает, но почему ты думаешь, что именно ты сейчас находишься в самом отчаянном положении на Земле и Он должен помогать тебе? Неужели у Него нет забот, поважнее? Мы идём по пустыне и голодны всего несколько дней, а тысячи людей погибают от чумы или в кровавых войнах. Там ужас, страх, вражда, немыслимые страдания. Пусть Он помогает им, мы же пока в состоянии сами позаботиться о себе.

– Ты же говорил, что не нужно заботиться, но нужно быть спокойным.

– Спокойствие – это и есть моя ежедневная забота. Попробуй стать таким, как я, и ты поймёшь, сколько сил на это требуется. Все твои силы расходуются на беспокойство о еде, я же их трачу на достижение равновесия. Моё спокойствие не позволяет мыслям суетливо бегать и рождать во мне страх. Я пробую быть спокойным, чтобы никогда и ничего не бояться. Попробуй. У тебя есть много времени. Ведь сейчас, кроме думанья о еде, тебе больше нечего делать.

В эту ночь они спали спокойно. Я наблюдал за их безмятежными снами, поражаясь, как мало им нужно: корка хлеба, горсть крупы. Неужели это всё?

– Путник, как ты научился быть спокойным? – вопрос этот вывел меня из состояния полудремоты.

– Прости, ты, наверное, молился, – Прокл, сомневающийся, стоял надо мной. – Ты ведь не спал, а сидел, глядя в одну точку.

– Скажи, чего ты хочешь больше всего на свете? – спросил его я.

– Зачем ты задаёшь этот вопрос? Ты же знаешь, что все мы хотим только одного – быть здоровыми. Но это невозможно.

– Раз это невозможно, тогда отбрось это желание. Чего ещё ты хочешь?

– Жить спокойно, трудиться. Чтобы меня никто не трогал, чтобы всегда была еда.

– И это всё? – спросил я, пытливо вглядываясь в него.

– Конечно, а что ещё?

– Зачем же ты тогда спрашиваешь о спокойствии?

– Ты ничего не боишься, я и подумал, что это от спокойствия.

– Значит, ты хочешь не только быть спокойным, но ещё и не бояться. Почему же ты не говоришь, что хочешь избавиться от страха?

– Я и не знал, что хочу этого.

– И в самом деле, мы многого о себе не знаем. На поверхности лежат одни желания, а внутри совсем другие. Чтобы учиться спокойствию, нужно знать, зачем ты это делаешь, – объяснил я ему.

– Я думал, что хочу стать спокойным, чтобы...

– Иметь еду, – продолжил я. – Ты уже заметил, что я о ней не беспокоюсь, и она у меня всегда есть, когда я пожелаю. Ты же постоянно суетишься, думаешь о еде, а у тебя её нет. Это корыстная мысль, но это поверхностная мысль. За ней следует другая – стать бесстрашным, но бесстрашие тебе необходимо опять для спокойствия. Может быть, ты чего-то не понимаешь?

Ты меня запутал, – сказал Прокл. – Я точно уже ничего не понимаю.

Подумай, зачем ты хочешь стать спокойным. До вечера у тебя времени много.

Мы разжигали костёр один раз в день, перед заходом солнца. В сумерках, чуть перекусив, начинали беседу и сидели долго, пока не смыкались глаза. О чём мы говорили? Большей частью это были воспоминания о прошлом, но без щемящих сердце подробностей. Они рассказывали только смешные истории и изредка делились тайнами, свидетелями которых оказались за годы скитаний.

В этот вечер мы беседовали недолго, а когда все улеглись вокруг костра, Прокл подошёл ко мне:

– Путник, а ты когда-нибудь спишь? – Сплю, но мало, так же, как и ем. Человеку нужно отдыхать, но это потребность моего тела. Когда оно устало, то пусть отдыхает, но если усталости нет, зачем спать?

– Я думал над тем, что ты сказал, но мои мысли не способны идти дальше здорового тела. Они постоянно крутятся только вокруг чуда исцеления.

– Ты очень привязан к своему телу. Болезнь пришла к тебе именно оттого, что ты всё время думал и заботился о нём. Жизнь учит тебя по-своему. Этой болезнью она подсказывает, что помимо тела у тебя есть чувства и мысли, душа и сердце. Они нуждаются в заботе не меньше тела. Тебе нужно оторваться от мыслей об исцелении. Его не будет.

– Тогда мне не нужно ничего, кроме спокойной жизни в достатке, – ответил Прокл.

– Давай отойдём в сторону, – предложил я. – Пусть все отдыхают.

Мы сели за небольшой скалой и продолжили беседу.

– Ты не знаешь себя и никогда не заглядывал в свой внутренний мир. Между тем в нём таятся гигантские возможности. Все эти звёзды, которые ты видишь глазами, на самом деле внутри тебя, и ты можешь их видеть внутренним зрением, если обретёшь истинное спокойствие.

Очертив рукой круг, я коснулся Прокла. Перед его взором пронеслась Вселенная, наполненная мириадами солнц.

– А теперь смотри, – тихо продолжал я, – ты здоров, у тебя великолепный дом и семья. Ты живёшь в достатке, и каждый день ешь прекрасную пищу. Ты богат, и тебе не нужно много трудиться. У тебя спокойный, уравновешенный характер. Скажи теперь, чего ты хочешь, как тебе живётся?

Я наблюдал за жизнью, в которой пребывал Прокл, и радовался его тихому счастью. Но вот волна беспокойства пронеслась в его душе.

– Что мне делать? – спросил он.

– Что-то не так?

– Мне скучно, спокойствие и благополучие этой жизни угнетают меня. У меня есть еда, да и не только она. В доме полный достаток, но разве дело только в этом? Я загниваю, я Медленно втягиваюсь в трясину. Мне дурно!

– Прокл, чего ты хочешь?

– Света! Жизни! Я хочу дышать полной грудью. Я задыхаюсь в этом море благополучии.

– Смотри, Прокл, мы пойдём в мир Света.

Я коснулся его лба, и мы понеслись дальше, вглубь Вселенной, оставляя позади себя мириады миров.

– Слава Богу, я дышу, я снова здесь, дома. Где я был раньше, Путник, откуда я вырвался? Тот мир – он так ужасен, там было множество ненужных вещей и бесконечных забот о форме. Это был сон или явь? Ответь, это мираж, или там действительно кто-то живёт?

– Это мираж, но он стал реальностью ДЛЯ миллионов человеческих душ, отождествивших себя с формой.

– Они остались там? озабоченно спросил Прокол.

Конечно. Чтобы попасть сюда в Свет, нужно перестать думать так, как думают они.

– Путник, они же не знают, что есть другая жизнь! Они забыли, они стали формой! Они хотят еды, они питают тело и не думают о духе, Прокл забеспокоился» – Что делать, Путник, им нужно рассказать, как выбраться из трясины, как избавиться от миража!

Как же ты расскажешь им, Прокл? Ты здесь, а они – там, – ответил я.

– Нужно идти к ним, будить их!

Зачем, Прокл? Придёт их время, и они проснутся.

– Нет, Путник, нет! Миллионы лет они будут гнить, думая, что живут. Я не могу этого допустить, я должен им помочь.

Как же ты сделаешь это?

– Я пойду к ним, назад, в это болото, я расскажу им о том, что есть место во Вселенной, где можно дышать.

– Ну что ж, иди! – И я вновь коснулся Прокла. Несколько минут он сидел в оцепенении, а потом медленно пошевелил рукой.

– Путник, я, кажется, заснул? Что это было? Я видел ужасный сон! Я видел прекрасный сон!

– Скажи, Прокл, так чего же ты хочешь?

– Я хочу дышать свободно, как в том мире – в мире света, – сказал он. – По-моему, здешнее благополучие – временное явление. Я хочу стать спокойным, чтобы другие рядом со мной становились спокойными. Тогда они поймут, что главное – это не забота о теле, а забота о душе.

– Что же ты видел во сне, Прокл? – тихо спросил его я.

– Я видел Свет, – коротко ответил он.

С того дня Прокл не отходил от меня. Если я сидел, уставившись глазами в одну точку, он садился невдалеке и делал то же самое. Если я отказывался от еды, он тоже отказывался, утверждая, что не хочет есть.

– Тебе нужно есть, – сказал ему я. – Я привык к этому состоянию. За долгое годы я выработал привычку слушать тело, слушать душу, слушать сердце. Ты этого пока не умеешь. Ешь, тем более что еды совсем мало.

Прокл неохотно подчинился. Он слушался меня во всём, руководствуясь теми короткими фразами, которые я говорил.

– Путник, скажи, что происходит? – как-то подошёл ко мне старший. Слёзы наворачиваются на глаза, сердце сжимается от боли. Это моя болезнь?

– Нет, Наум, это другое. Мы близко от того места, про которое я говорил. Мы почти у цели.

Все заулыбались. За два месяца нашего путешествия они научились выражать свои чувства. Ледяной обруч страха и человеческой ненависти» сдавливающий их, растаял, и они ощутили свободу.

– Там действительно никого нет? – спросил Михей. – Нас некому будет гнать?

– Я никогда не говорил, что там никого нет, – ответил я.

Солнце будто померкло, и туча будто опустилась на души их.

– Путник, нам опять не будет покоя, грустно произнёс Наум.

– Покой – в ваших сердцах. Если душа ваша светла, а сердце не знает страха, то никакая сила этого мира не будет иметь над вами власти,

– Путник, мы – прокажённые. Даже если мы бесстрашны, страх наполняет души ладей, нас окружающих, и они ненавидят нас за то, что мы несём смерть.

Запомните, если Свет вашей души ярок, люди не заметят проказы на вашем теле.

– Путник, люди видят глазами, а не сердцем. Свет души могут увидеть лишь праведные, но не злобные.

– Дорогой мой Прокл! Истинный свет души виден даже глазами, если тот, кто имеет его, пожелает излить свет на людей видимым образом.

– Смотрите! – воскликнул Наум.

Нам навстречу несся всадник, а за ним ещё два других.

– Что ты наделал, Путник? – глухим голосом проговорил Наум.

Всадники, подлетев ближе, спешились, и, подойдя, молча поклонились.

Люди, мгновение назад чувствовавшие себя свободными, стояли, сжавшись

Поделиться:

Воспользуйтесь поиском по сайту: