 |
Доверие. Питание. Гора сужденная
|
|
|
|
Доверие
Письмо Ваше говорит о доверии. Вы справедливо спрашиваете, как же, наконец, объяснить всем, всем, всем неотложную нужность доверия.
Вы понимаете, как доверие необходимо на всех созвучных путях. «Без согласия дом не строится», а согласие уже есть доверие. Если трудник в сердце своем знает о сотруднике, что тот делает именно так, как надо, — это уже и будет знаком доверия.
Такое понятие, как доверие, нельзя выразить никакими наставлениями, а тем более указами. Его надо почувствовать. Или оно имеется налицо, или его нет. Если оно не зародилось, то ничем и никак вы его не надстроите. Всякое чувство строится на очень прочном сердечном фундаменте. Если фундамент не сложится, то вся постройка будет на сыпучем песке и не принесет ничего, кроме огорчения.
Доверие настолько есть чувство, что оно не нуждается в очевидности. Можно восчувствовать доверие к чему-то или кому-то, никогда и не видев этого дела или это лицо. В своих обстоятельствах доверие похоже на убедительность. Совершенно также убедительность является, как высшее видение, как непреложность. В ней есть и вера, и сознание настоящей реальности. Те же самые обстоятельства непременно нужны при образовании доверия.
Элементы доверия настолько благотворны, что без них, действительно, нельзя себе представить, никакую постройку, будь она земная или духовная. Доверие будет прочным цементом всякого духовного строительства.
Вы и сотрудники Ваши совершенно правы, озабочиваясь, как естественнее всего взаимно пребывать в доверии. Ведь можно вместе читать книги, можно вместе слушать лекции, можно обоюдно доброжелательствовать и все же не быть твердо уверенными в обоюдном доверии. Проверять доверие следует на всяких жизненных вопросах. Каждый должен спросить себя, может ли он совершенно быть спокойным за своего сотрудника так же, как за самого себя?
|
|
|
Сказано «не желай другому того, чего себе не желаешь». В полной мере это положение применимо в рассуждении о доверии. Так же точно сотрудники должны быть обоюдно спокойными, поручая друг другу какое-либо добротворчество.
Если где-то зашевелится подозрение о том, сможет ли сотрудник выполнить поручение во всем высоком качестве, то это уже покажет, что доверия или нет, или оно очень призрачно. Конечно, нужно думать о доверии. В этих мыслях уже будет утверждаться возможность зарождения доверия. Когда вы будете знать, и знать неотступно, насколько непременно нужно доверие при каждом общении, то вы и будете анализировать свои чувства и мысленно обострите их в благую сторону.
Когда говорим про анализ чувств, мы не будем предлагать какое-то обдуманное мучительство чувств. Всякое такое насилование уже будет уродством — безобразием. Анализ чувств может быть лишь в утверждении их и в обнаружении их зачатков. Одно — обнаружить зачаток, а другое — насиловать и искривлять его.
Мы столько раз обменивались с Вами соображениями о значении и о силе мысли. Вот эту силу мысли и нужно обнаружить при Вашем благом устремлении к укреплению доверия. Не ищите его лично и в самости. Пусть оно цветет на непреложных фактах. Доверие не может расцветать на пустом месте и о пустом месте. Для него нужна действительность не предполагаемая, но доказанно осязаемая.
Иногда люди скажут: «Тут что-то есть таинственное». Это еще не будет осуждение. В просторечии таинственность является синонимом силы и убедительности. Иначе говоря, люди хотят сказать: «В этом что-то есть». Французы очень хорошо умеют характеризовать это нечто несказуемое, но действующее и существующее. Упоминаю о довольно излюбленном в обиходе слове «таинственность», как о примере, что некоторые своеобразные определения не противоречат понятию доверия. Также, если люди скажут: «Тут что-то неспроста», — это тоже будет своеобразным признанием.
|
|
|
Не однажды в литературе говорилось об обезьяньих ласках. Подобно же можно выразиться и о всяких своеобразных определительных, которыми люди иногда хотят выразить ощущение чего-то особенного. Ведь все неособенное у тех же людей не заслужит ни внимания, ни доверия.
Могут быть восстания против всего особенного. В страхе и в ужасе невежества кто-то захочет, чтобы все сущее стало бы неособенным, забывая, что тем самым он вычеркнул бы из бытия и возможности всех блестящих открытий, которыми сам же он так любит пользоваться. Какие-то изуверы в разных областях могут вопиять против всего особенного, иначе говоря, — против всего, чего они не знают. Но это будут лишь пароксизмы невежества. Все же находящееся на путях культуры отлично понимает, что неособенное есть смерть и тление, а особенное есть жизнь и преуспеяние. А разве сама жизнь, в ее несказуемой тайне, не есть высшая особенность?!
В построении доверия вы проявите высшую меру доброжелательства. Помыслите о таком доброжелательстве, которое называется оптимизмом. Ведь границы между этими понятиями совсем неприметны. Сад прекрасный, рассадник доверия, будет прежде всего цветником оптимизма. Пусть себе кто-то ухмыляется. Можно привести из Пушкина, Гоголя, из Чехова многие примеры, когда в убедительных словах говорится о необходимости доверия и справедливости.
Прочно взращенное доверие будет справедливо. Ошибки могут быть лишь там, где была какая-то неосмотрительность и небрежность. Дом, построенный крепко, и будет прочным, и будет служить надолго. Радостно, что Вы мыслите о том, что является прочным цементом для строения человечества.
11 июня 1935 г.
Цаган Куре
Время
В Фатех-Пур-Сикри, в покоях супруги великого Акбара, еще различимы следы стенописи, так возносящие мысль, столь объединительные. Многие возвышения мысли протекали под этим кровом. Сокровищница, внешне безмолвная, но духовно красноречивая, оставлена грядущим поколениям. Да сохранятся знаки места сего. Для кого-то они будут лишь полуистертыми остатками фресок, но внимательный глаз различит неожиданные, так много говорящие ищущему сердцу облики. Эти вещественные останки скажут и подтвердят догадки историков о том, как широко мыслил Акбар и его супруга, — недаром около них выросло столько легенд, предположений и увлекательных сказаний.
|
|
|
Китайский путешественник VII века сообщает о том, что в городе Кушании, в долине Зарафшана, недалеко от Самарканда, он видел «большое здание, где на северной стене были написаны красками портреты китайских императоров, на восточной — портреты турецких каганов и индийских владетелей, на западной — изображения царей персидских и римских». Это известие дает наглядное представление о мировой роли Туркестана, о необыкновенной широте международных связей и представлений. Может быть, ни в какой другой стране тогдашнего мира не было возможности к такой широте кругозора.
Во многих развалинах, в древних храмах, на так называемых «пустых местах», занесенных барханами, отыскиваются ценнейшие лоскутья папируса. На древних монетах, на украшениях читаются иероглифы жизни, также широко задуманной и отображенной в великих символах. Внимательный глаз всегда рассмотрит не обедняющие, но умножающие знаки, донесенные нам с истоков человечества. В славянских церквах — изображения греческих философов. Нимбы над Лао-цзы и Конфуцием. Можно приводить множества примеров исторических фактов, которые, наверное, лягут для будущих исследователей в новые, расширяющие границы.
Обычно история доносит нам даже очень сложные движения народов в кратчайших, обезличенных начертаниях. Лишь подготовленный к историческим процессам ум рассмотрит в кратких словах целые трагедии, целые геройские подвиги и, во всяком случае, сложнейшие, длительные переживания.
«Бумын не был сперва каганом, но женился на китайской принцессе, разбил войско жужаней и назвался каганом».
«Бабер, изгнанный врагами на высоты Памира и Гиндукуша, многолетнею работою подготовил себе путь в Дели».
|
|
|
«Амбагань из киданьского старшины превращается в императора с титулом «Небесного Государя».
«Роман Диоген из простого военачальника вырастает в императора».
«Мать Чингисхана напоминает сыну своему, что лишь его тень является его союзником, но впоследствии он же избирается монгольским хурулданом вселенским императором».
«В Акшаке (Описе) династия была ниспровергнута и власть перешла к Кишу: Азагбау, содержательница питейного дома, основала Киш и воцарилась».
Можно выписать целую книгу из таких исторических справок. Точно бы в сказке. Все это делается, превращается, вырастает — прямо как на магическом манго вырастают фрукты. Но ведь и простые факиры употребляют много знания и ловкости, чтобы зрители увидели на подрастающем на глазах их дереве даже плоды. Это упражнение требует многолетних испытаний и опыта. Так же точно и скупо отмеченные в истории превращения требовали в жизни многолетнего, неустанного и необыкновенно находчивого устремления. Та же история скупо отметит о том, как некто нечто удачно предусмотрел. Но и предусмотрения эти многоопытны.
Вы говорите о времени, потребном для каждого строения. Правильно, конечно, время требуется. Никакое дерево вне времени не окрепнет. Но можем ли мы сказать, что в течение этого времени все мускулы и нервы этого дерева не будут в постоянном напряжении. Наблюсти рост хотя бы одного дерева, это будет уже поучительнейшим наблюдением, годным для всех житейских образований. Заглянуть в нарастания корней, ежечасно борющихся со всеми каменными препятствиями, уже будет прекрасным примером для каждого вступающего в жизнь борца за добро. Кто-то скажет, что и дерево засыпает на зимнее время. Но посмотрите, разве весною вы найдете то же состояние корней. Даже в зимнее время они уже изменились и приготовились для нового продуктивного периода.
Растительный мир может подсказать множество полезных для людей соображений, прежде всего напоминания, как может быть и должно быть использовано время. Каждый знает, что для каждого роста нужно время, но никто не сможет утверждать, что это время может быть убито и потеряно зря. Вам приведут в пример медведя, засыпающего в своей берлоге. Но ведь для незнающих людей такое засыпание будет лишь проспанием времени. Будьте покойны — и в животном царстве решительно все бывает целесообразно использовано.
Одною из первейших задач культурных учреждений будет наставление о разумном использовании времени. В этом отношении люди прежде всего не имеют права оказаться безумными мотами.
|
|
|
Не только вы сами будете изыскивать наилучшие способы использования времени, но вы можете окружающую вас молодежь убедить полюбить это разумное использование. Ведь в этом создастся тот видимый и невидимый труд, который сохранит постоянную молодость и бодрость духа. Ведь не только для каких-то выслушиваний вы сходитесь. Из ваших собеседований должно вырасти делание. Если кто-нибудь мне скажет, что по условиям местным делать было нельзя, — он ошибается.
Делать можно во всевозможных условиях. Нет таких условий в жизни, которые обрекали бы человека на неделание. Примеры тому можно найти даже в тюремной жизни, когда заключенные, казалось бы, лишенные всякой свободы, не только писали в заключении прекрасные книги, но изощряли себя во многих усовершенствованиях. Недаром издавна говорилось, что нет слова «не могу», есть слово «не хочу».
Будьте уверены, что если из ваших встреч и собеседований вырастут высокополезные творческие кооперативы, артели, школы — именно всякое такое делание будет всем вашим друзьям особенно близко и ценно. Если вы, как истинные сестры и братья милосердия, найдете возможность помочь вашим близким на всех наиболее ценных путях жизни, то не премините это сделать.
Как только начинается делание, то и время для него находится. Забудем навсегда вредное самоуспокоение о том, что будто бы не было времени. Время-то, конечно, было, но кто-то растратил его, размотал, выпил его за чашкою чая. Лежебок, соня, лентяй во всем народном эпосе отмечен как один из самых позорных типов. Но ведь эти свойства бывают в жизни так часто. Если, хотя бы однажды, человек осознает всю ответственность свою для разумного использования времени, то это качество уже обоснуется в нем. Оно сделается тою сердечною радостью, которая осветит и осенит все закоулки его жизни.
Время есть делание. Время есть мысль. Во всем своем условно-земном значении время является синонимом множества полезнейших и необходимейших для усовершенствования понятий. Если обсуждаются истинные ценности человечества, то прежде всего для обращения с ними нужно будет время прекрасно наполненное. Итак, пишу вам о времени, об использовании его, и неминуемо должен окончить словом «Прекрасное».
12 июня 1935 г.
Цаган Куре
Питание
В описании флоры Дальнего Востока читаем:
«Кроме огородных овощей, китайцы, корейцы и инородцы употребляют в пищу многие дикие растения, заменяющие им культурные овощи. В этом нужно видеть приспособляемость населения к местным условиям жизни, где часто неожиданные наводнения затопляют поля и огороды, где охотничьим племенам нет времени заниматься огородной культурой, а в деревне весной не хватает зелени. Местное население, почти не употребляя в пищу мяса, должно разнообразить свой стол, но и беднейшие из него, благодаря знакомству с дикими овощами, никогда не сидят без пищи. Рано весною, когда обычно отсутствуют дожди и в огородах нет зелени, они заменяют культурные овощи молодыми листьями папоротника, побегами калужницы, стеблями белоцветного пиона, употребляют в пищу белую марь, дикий щавель, молодые стебли полыни, весенние листья одуванчика, листья осота и многие другие.
Население, живущее среди болот, по долинам рек, ест молодые ростки рогоза, клубни стрелолиста, листья нимфейника.
Из известных ныне диких овощей наиболее питательными следует признать луковицы различных видов лилий, дикий чеснок, черемшу, цветы лилейника, луковицы сароны и листья папоротника.
Из папоротников употребляют в пищу молодые листья Аспидиум Феликс. У лилейников обычно снимают цветы, сушат на солнце и заготовляют на зиму. Лепестки лилейника содержат в себе крахмал и оказываются питательными.
Молодые зеленые, крылатые семена мелколистного вяза, всюду растущего, идут в пищу в сыром или в вареном виде. Интересно отметить, что цветы чакомки в вареном виде употребляются в пищу».
Затем идут описания съедобных орехов и грибов, а также всяких питательных водорослей, сорта бобовых растений, кориандра, колоказия, батата, иньяма, дикого ямса, съедобного лопуха (гобо), периллы, долихоса и других полезных, питательных и давно оцененных местным населением растений. Если же к этому огромному списку прибавить еще всякие земляничные, липовые, малинные и прочие местные чаи и растительные напитки и вспомнить, что даже обыкновенный пырей дает питательный отвар, то получается целый инвентарь полезнейших естественных растений.
При этом невольно бросается в глаза, что инородцы, действительно, мало едят мяса, а вековой опыт научил их находить естественную замену этого общепринятого питания. Сравнительно с длинным списком диких, годных для питания, растений окажется сравнительно коротким перечень культурных огородных овощей.
Народы, часто испытавшие голод и суровые условия природы, конечно, начали искать всякие возможности пропитания. Для них слишком обычным является стремительный, неожиданный потоп, когда поля и огороды, в течение нескольких часов, превращаются в песчаные бугры. Они знают ранние и поздние морозы и веками ощущали уничтожающую мощь вихрей. Конечно, всякие такие необходимости издавна обратили внимание на возможность найти питательное, подкрепляющее питание в растительном мире.
Когда происходит голод, то прежде всего поступают жалобы об отсутствии общепринятого зерна и мяса. На многие другие возможности вообще не обращается внимания. О них просто упускается из виду, ибо никто никогда не напоминал об естественных дарах природы.
Наука достигла многого в изучении витаминов. Наука установила, что в этом отношении овощи питательнее мяса. Именно наука еще раз подсказала ту древнюю истину, что мясная пища вовсе не нужна, разве кроме случаев неизбежной необходимости. В изучении овощных витаминов наука обычно занималась культурными огородными растениями. Теперь для таких же исследований следовало бы обратиться ко всем растениям, растущим в диком виде и тем самым так легко достижимым.
И тропические, и арктические климаты дают множество питательных диких растений. Как полезно и необходимо было бы обратить исследование на этих питательных помощников в жизни человека. Ведь, кроме несомненной питательности, о которой могут свидетельствовать многочисленные народы, эти растения несомненно имеют и лекарственные свойства, которые помогли бы соединить питательность с прямым оздоровлением.
Даже среди культурных огородных овощей их лекарственность далеко не всегда исследуется и применяется. Так легко могла бы быть соединена и питательная, и лекарственная диета. Впрочем, в стариннейших советах мы видим, как предлагалась смена пищи понедельно, чем предусматривалась не только питательность, но и лекарственность. Вместо множества патентованных суррогатов в природе предоставлены людям самые естественные решения многих проблем.
Если не хватило бы воображения о путях, по которым искать решения таких проблем, то опять-таки следует обратиться к истории, этнографии, к изучению быта во всех его, казалось бы, даже странных на первый взгляд, подробностях. Деревенские лекари и знахари для лечения животных прежде всего подмечают, какие травы поедаются ими во время их заболевания. Таким естественным, опытным путем были найдены многие полезные лекарства.
У многих народов мы уже научились не только полезным, но и изысканнейшим кушаниям, как-то: молодые бамбуки, лепестки роз и другие неожиданные, но питательные применения из окружающей природы. Не собираемся составлять вегетарианскую кулинарную книгу, но при многих странствованиях, несомненно, каждому бросается в глаза потребление дикорастущих растений. Каждый ознакомившийся с широким их употреблением невольно задается вопросом, были ли они, то есть такие растения, исследованы научно со всех точек их полезности?
Видим, что и до сих пор постоянно открываются новые виды флоры. Даже с этой стороны исследования планетной растительности далеко не закончены. Нечего и говорить, что в смысле изучения питательности и лекарственности вопрос также далеко, далеко не выяснен. Но для каждого зрячего очевидно, что вековые опыты многих народов могут быть широко и полезно применены.
24 июня 1935 г.
Цаган Куре
Гора сужденная
«Некий поселянин из Шаньси чувствовал себя крайне несчастным. От отца ему досталась земля, совершенно неплодородная. Большая часть ее заключалась в таком каменистом холме, где даже неприхотливые овцы не могли достать себе пропитания. Правда, дед когда-то говаривал, что эта земля очень хорошая, но мало ли что скажет старый человек, веривший в какие-то предрассудки! Если бы эта земля была действительно хорошей, то семья поселянина из Шаньси не пребывала бы в полной нищете. А ведь хозяин дома вовсе не был лентяем и прилагал все свои усилия, чтобы доставить семье своей счастье. Но эти проклятые камни, этот бесплодный каменистый холм, разве может кому-либо доставить пропитание? Так жаловался бедный поселянин и мечтал избавиться от своего несчастного места.
Однажды к поселянину приехал его дальний родственник и пошел посмотреть на злосчастный холм. Среди обломков камней ему показалось нечто, похожее на серебро. Он взял пробу, дал исследовать. Дальнейшие розыски показали, что так называемый проклятый холм является как бы серебряной горою и заключает в себе огромное богатство. Таким образом, именно то место, которое всею семьею поселянина считалось источником всех их несчастий — оказалось сокровищницей огромного богатства. Ведь нередко люди считают своим несчастьем то, в чем заключено их высшее преуспеяние».
Не думайте, что я вам рассказывал притчу времен Конфуция. Рассказанный эпизод только что произошел в Шаньси и еще раз мог напомнить многим, насколько преждевременны и превратны бывали их многие суждения. Сколько раз люди не только порывали нужнейшие для них нити, но всеми силами отталкивали от себя уже стучавшееся к ним счастье.
Кое-кто, прочитавший историю серебряного холма, может быть, посмотрит на нее просто как на еще какую-то ценную находку. Может быть, он не уделил внимания тому, что дело не в серебре, но в психологии поселянина, для которого величайшее благополучие столько лет являлось предметом раздражения и проклятия. Как часто происходят подобные эпизоды и в частной жизни, и в жизни целых народов. Если спросим наших знакомцев, не оттолкнули ли они в свое время многое, что впоследствии оказалось бы их благополучием, то, по совести, очень многие сознаются, как часто не было уделено внимания именно самому нужному и самому близкому.
Не только оставалось в пренебрежении самое нужное, оно подвергалось и насмешкам и оскорблениям и называлось самым негодным.
Также часто люди, думая, что овладели какою-то свободою — заковывали себя в цепи и навсегда ввергали в безысходные темницы.
Один из прекрасных мыслителей Индии Свами Рама Тирта горячо и справедливо говорил: «В невидимые оковы заключили себя цивилизованные нации. Они отделили себя от друзей и изгнали себя из природы, из благоухания естественной жизни в тесные гостиные — в погреба и темницы». Прекрасно сказал большой поэт, что в переводе будет звучать:
«Мирское нас обуяло, опоздалое, суетное. Захваты и траты, на них полагаем мы мощь. Мало в природе мы видим сужденное нам».
Именно сужденное, уже данное. Ведь каждый дар может быть использован и в дарованный час. История о серебряной горе напоминает, как иногда указывались дела серебряные и золотые, но и они могли быть использованы в срок. Может быть, владелец серебряного холма для своего же блага и не должен был найти сужденную гору раньше. Но к чему было ему преждевременно проклинать свое же сужденное счастье? Без его злоречий, может быть, обстоятельства обернулись бы для него еще более радостно. После всякой брани о холме серебряном, вероятно, поселянину в сознании своем не так-то было легко признать свою собственную неосмотрительность и предубеждение.
Весьма вероятно, что его дед называл эту землю хорошей землей, не только потому, что всякая земная твердь хороша, но, может быть, он знал что-то об этом месте более точное и лишь не успел досказать. Ведь столько и семейных, и государственных обстоятельств остаются случайно недосказанными. Такая всякая возможность недосказанности должна обращать людей к особой осмотрительности и бережности.
Недосказанности могут быть случайными, но могут быть и преднамеренными. Если посылающий не убежден в качестве своего вестника, то ведь и не скажет он ему все глубокое значение посылки. Он просто скажет бережно отнести письмо. Но в случае полного доверия он сказал бы ему и всю ценность послания. Так же и дед поселянина, может быть, имел особые причины для своих символических выражений, но, во всяком случае, внуку следовало бы всесторонне подумать, не было ли в сказанной притче о доброй земле скрыто что-то особенное?
Много сужденных гор, и медных, и серебряных, и золотых, уготовано. Недаром в сказках люди предупреждаются о царстве медном, о царстве серебряном и о царстве золотом, а то и алмазном. И царевна Марья Моревна знает эти царства и помогает царевичу найти уже для него сужденное. Убеждает его не увлекаться малым, но идти туда, к самому трудному и самому ценному. Имя-то какое сложено сказками — «Марья Моревна». И тут же сказка знает Елену Прекрасную — мудрую и вещую. В сказках ли только уготованы горы сужденные?
28 июня 1935 г.
Наран Обо
|
|
|
