Исторический очерк масонства

АЛЕКСАНДР СЕЛЯНИНОВ

ТАЙНАЯ СИЛА МАСОНСТВА

С. ПЕТЕРБУРГ
Отечественная типография. Шпалерная, 26
1911

ОГЛАВЛЕНИЕ

• Что такое масонство?
• Исторический очерк масонства
• Еврейство
• Евреи в России

Что такое масонство?

I

Несмотря на пробудившийся, за последнее время в особенности, несомненный интерес к масонству, все-таки по этому предмету у нас в России имеется очень мало сведений. Отъявленные, так сказать, поклонники масонских идей, вроде Лонгинова или Т. Соколовской, изображают деятельность масонства как высокий порыв к свету, добродетели, истине (1)... Тем не менее в 1822 году Император Александр I повелел закрыть в России все масонские ложи, и с тех пор у нас о них не было слышно до самых наших дней, когда масоны вновь заставили заговорить о себе.

В данном случае нельзя забывать, что наряду с восхвалениями масонства, делаемыми с явной целью его пропаганды, существует с давнего времени ряд печатных разоблачений, говорящих совсем не в пользу этого таинственного учреждения. Так, еще в конце XVIII века католический аббат Баррюель издал книгу (2), в которой прямо обвиняет масонство в организации террора в 1793 году. Сорок лет спустя протестант Эккерт, в свою очередь, печатно обвинил масонство в несомненной причастности к революции 1830 года. Затем еще тридцать лет спустя Дешан и Клодио Жаннэ (3) с документами в руках доказали, что террор 1793 года, революции 1830 и 1848 гг., наконец, революция 14 сентября и коммуна — все это есть дело рук масонства.

Таким образом, разобраться, оставаясь беспристрастным, в данном случае очень трудно, если с самого начала приходится наталкиваться на такие резкие, исключающие друг друга и едва ли, может быть, не умышленные противоречия в печатных источниках, относящихся к масонству. Безусловно следует признать одно, — что сведения собственно о масонстве у нас в России очень скудны. Зато вопрос о масонах по многим причинам сильно волнует современную Францию, и там создалась целая масонская литература, уже во многих отношениях способствовавшая освещению этого вопроса. В самом деле, Франция явилась в конце XVIII века и остается до сих пор как бы очагом масонства, а потому, волей-неволей, для изучения его сущности приходится обратиться к ней.

О степени значения масонства во Франции можно судить по данным хотя бы брошюры «La FrancMaconnerie et la question religieuse». В ней приведены между прочим следующие весьма поучительные и характерные цифры: «На общее число избирателей во Франции, т. е. на 9,5 миллионов человек, приходится 576 депутатов, т. е. по одному депутату на каждые 16.500 избирателей. Масонов во Франции около 24 тысяч, следовательно на их долю должно было бы приходиться самое большее — полтора депутата. Вместо этого в Палате Депутатов 150 депутатов-масонов...» В Сенате, — говорится далее, - «масонов еще более, чем в Палате, а Совет Министров всецело в их руках»...

Цифры эти относятся к 1893 году, ныне же, по словам Копена-Альбанселли, (4) половина всех сенаторов и депутатов масоны; Франция всецело в их руках.

Спрашивается, каким же образом удалось масонству добиться там такого могущества?

Ответ на это не труден, если принять во внимание, что одним из главных средств к тому являются для масонов общественные выборы. Они при выборах тщательно скрывают от избирателей свою принадлежность к масонству, а между тем пользуются для влияния на этих избирателей общей масонскою сплоченностью и поддержкою несомненно громадной силы, которою располагают масоны, или, вернее, которая сама располагает ими. Что наличность этой силы несомненна — видно по результатам, которых уже добились для себя масоны. Но в чем эта сила заключается, каковы ее элементы, и где искать ее первоисточник?

Наиболее напряженно развита деятельность масонства в так называемых масонских ложах, т. е. в тех мастерских (5), куда допускаются все масоны всех разрядов.

«В ложах, — говорит Копен-Альбанселли, - вы только слушаете проповеди и проповедуете сами. Больше ничего там нет. Проповедь ведется на две темы: 1) масонство есть великое, святое и священное учреждение, и 2) это почтенное учреждение имеет заклятого врага — Христианство. Дошли масоны, надо отдать им справедливость, до этого не сразу. Сначала они нападали только на «Клерикализм», отличая его от Католицизма и изъявляя свое уважение ко всякой вообще вере. Затем постепенно перешли к нападкам на Католицизм и, наконец, на Христианство вообще. Борьба ведется ими во имя прогресса, истины, братства.» (6)

«Со вступающего в ложу берется клятва в соблюдении строжайшей тайны. Однако вместе с тем масоны утверждают, что масонство отнюдь не есть тайное общество. Бр. Лимузен (7) говорит (8): «нельзя назвать тайным такое общество, о котором все знают, - знают где оно собирается, знают многих из его членов, среди которых встречаются министры, сенаторы, депутаты, судьи, полицейские чины, наконец имена, известные в литературе, искусстве и науке. В эпоху Второй Империи великий мастер Великого Востока назначался самим императором и пост сей последовательно занимали принц Мюрат, маршал Маньян и генерал де-Мелинэ. В Швеции и в Дании Великим Мастером состоит сам король. Король Эдуард VII носил титул верховного покровителя великих лож Англии, Ирландии, Шотландии; в бытность свою наследником престола он был великим мастером этих лож, ныне же этот пост занимает герцог Коннаутский, брат короля. Среди членов лож мы видим много высокопоставленных лиц. Наконец, президенты Соединенных Штатов и Мексики — Рузвельт и Диац - оба масоны». Отсюда Лимузен выводит, что масонство никак не может назваться обществом тайным».

Он еще мог бы добавить, что в ХVIII веке к масонству принадлежала вся французская аристократия во главе с герцогом Орлеанским.

Зачем, однако, нужно масонству завлекать в свою среду высокопоставленных лиц, видно из следующего: 18 Января 1832 года масон-еврей, известный под кличкою Пикколо-Тигр, писал в Турин, где им была основана тайная ложа карбонариев: «Верховной Венте (ложе) угодно, чтобы вы, под тем или иным предлогом, вводили бы в масонские ложи возможно больше принцев и богатых людей. Всякий принц, не имеющий законной надежды получить престол с помощью Божией, стремится получить его с помощью революции. Некоторые из них даже лишены престола или сосланы. Льстите этим искателям популярности, готовьте их для масонства. Верховная Вента впоследствии увидит, что можно будет сделать с ними во имяпрогресса. Всякий принц без царства — хорошая для нас находка. Ложа поведет его к карбонаризму. Пускай они служат приманкою для глупцов, интриганов, пошлых обывателей и всякого рода дельцов. Они будут совершать наше дело, думая, что совершают свое».

Из этого письма можно убедиться, что присутствие высокопоставленных и известных лиц в ложах еще не доказывает того, что масонство не есть тайное общество, ибо истинная цель его все-таки остается для нас неизвестной. Копен-Альбанселли полагает, что «тайным»-то и следует считать именно такое общество которое скрывает свою истинную цель. Все так называемые тайные общества делит он на два типа: одни из них, говорит он, стараются скрыть самое свое существование, другие же скрывают только свою цель, более или менее искусно маскируя ее.

Тайное общество, скрывающее свое существование, принуждено разоблачать свою тайну каждый раз, что оно хочет привлечь к себе нового члена; с другой стороны, всякий член, покинувший это общество, из-за ссоры, несогласия или по другой какой причине, тоже не будет иметь оснований продолжать хранить тайну; таким образом, тайна этого общества окажется скоро нарушенной. Вот почему большинство пытавшихся остаться в тайне антимасонских и патриотических организаций не могли до сих пор иметь прочного успеха. Если же скрывать не самое существование общества, а лишь истинную цель его, даже от самих его членов, то тогда еще тайну можно сохранить (9).

Копен-Альбанселли приводит по этому поводу один забавный случай, дающий очень ясное представление о тайном обществе второго типа: лет тридцать, рассказывает он, тому назад, много шума наделала история одного фальшивомонетчика, который, поселившись в окрестностях Парижа, занимался подделкою стофранковых билетов, а жена его сбывала их, до тех пор, пока не попалась с ними в магазинах Лувра. Свое предприятие он поставил в следующие условия: он не скрывался, а напротив, принимал у себя людей денежных, чиновников, судью, священника, привлекая их к себе своей благовоспитанностью и широким гостеприимством.

Разумеется, он не говорил им, чем он в действительности занимается, а выдавал себя за художника. Каждый художник естественно имеет свою мастерскую, и поэтому никто не удивлялся тому, что и у него была отдельная комната, в которой он занимался гравировкою своих фальшивых денег и, как выяснилось впоследствии на суде, делал это с редким талантом. Разумеется, его «студия» была всегда заперта. Так как это могло показаться подозрительным, то он прикидывался самомнительным идиотом, который в своем ничтожестве мнит себя гением. Он с таким преувеличением рассказывал гостям о своем таланте, он так ловко симулировал непроходимую глупость, что трудно было не попасться на его удочку и не начать смеяться над ним.

Нужно было слышать как он распространялся о своей «артистической застенчивости»: например, он говорил, что не может докончить никакой своей работы, если хоть кто-нибудь взглянет на нее раньше чем доведет он ее до полного совершенства. Он уверял, что он теперь работает над картиною, которая должна произвести целый переворот в искусстве; все над ним насмехались, причем он сам первый смеялся, притворяясь, будто не понимает причины их смеха. Он задавал вкусные обеды и гости каждый раз пили за здоровье «Валаама» (так назывался сюжет его мнимой картины) и особенно за здоровье его ослицы, при этом с разными подмигиваниями, которых наш герой делал вид, что не понимает.

Чтобы дополнить впечатление, он ставил в своей мастерской, как раз против дверей, ужасную мазню, и таким образом те, которые подглядывали через замочную скважину с целью еще больше высмеять его, искренно верили ему; но они в то же время, сами того не замечая, заставляли верить окружающих в занятия живописью фальшивомонетчика и таким образом становились невольными соучастниками его мошенничества, помогая ему скрывать свою преступную работу. «Валаам и ослица его стоят друг против друга» - смеялись гости, когда хозяин запирался в свою мастерскую. Жена его, знавшая, чем он в действительности занят, смеялась вместе с ними, но с видом соболезнования, как бы прося их простить мужу его маленькую слабость, тем более, что ведь слабость эта никому не мешает. В действительности эти наивные люди, которые охотно смеялись над своим амфитрионом, составляли вместе с ним и его супругой настоящее тайное общество, истинною целью которого было изготовление фальшивых денег.

В этом обществе было лишь двое посвященных: сам изобретатель «Валаамской шутки» и его жена. Они одни знали ту истинную цель, которой их друзья оказывали бессознательное содействие. Последние, хотя и были далеки от истины, все же вполне были причастны к преступному делу, ибо бессознательно прикрывали его своим положением, своей благонадежностью. Можно сказать, что они даже были заинтересованными соучастниками, ибо извлекали из этого предприятия выгоды: вкусные обеды и веселые вечера, которые оплачивались фальшивыми деньгами (10).

Совершенно вот так же, как бы по этому рецепту, и масонство, не скрывая своего существования, скрывает свою истинную цель, даже от своих последователей, а потому и является «тайным» обществом в истинном значении этого слова, или, вернее, целой сетью тайных обществ.

II

Масонство открыто существует не менее двухсот лет и, хотя «масонства» в различных странах отличаются друг от друга, однако все они имеют нижеследующие общие черты, доказывающие, что они таинственно между собою связаны: а) сохранение тайны цели существования масонства; б) одни и те же обряды и предметы; в) те же степени, благодаря которым образуются различные категории масонов, имеющие тайны не только от «непосвященного мира», но и друг от друга.

Рядовые масоны, насколько можно судить об их деятельности по историческим данным и по современным наблюдениям, — самые обыкновенные, заурядные люди и потому сами по себе не в силах дать масонству того могущества, которого достигло оно. Напротив, сами они, эти рядовые масоны, как бы получают те или иные выгоды от поступления в братство.

Руководители их также не стоят выше общего уровня рядовых масонов, ибо избираются ими самими общей подачею голосов из их же среды.

Что касается самой всемирной масонской организации, то доныне известно, что масонство разделено на большие группы, которые носят различные названия: федерации, великие ложи, верховные советы, и т. п. и соответствуют географическому расположению национальностей (11). Это деление административное. Кроме того, федерации и Великие ложи придерживаются той или иной системы. Систему составляет совокупность легенд, символов, обрядов, форм, ритуалов; существуют системы французская, шотландская, мисраимская, и др. Различные федерации и Великие Ложи с виду кажутся между собою ничем не связанными; они подразделяются на «мастерские».

Во Франции теперь действует федерация «Великий Восток». Она насчитывает около 24 тысяч членов, размещенных приблизительно в четырехстах мастерских. Ежегодно в декабре все мастерские избирают уполномоченных на род законодательного собрания, называемого конвентом, по одному депутату от каждой ложи. Конвент собирается раз в год в сентябре и избирает 33 члена в совет ордена, который является исполнительным органом федерации; во главе его находится бюро, а во главе бюро стоит президент. (В других федерациях этой должности присвоено название «великого мастера»). Итак, конвент представляет собою как бы законодательную палату федерации, ее верховную власть, (власть лишь мнимую, как мы увидим впоследствии). Конвент ведает следующие дела:

1. Рассматривает вопросы, касающиеся общих интересов федерации.
2. Входит, (хотя и редко) в сношения с иностранными федерациями.
3. Голосует и устанавливает бюджет федерации.
4. Решает, какие изменения следует произвести в статутах.
5. Под предлогом охранения общих интересов федерации занимается политическими и религиозными вопросами с фанатическим усердием.
6. Избирает членов совета ордена.

Совет ордена, как мы указали, состоит из тридцати трех членов; ежегодно одна треть этого числа выбывает, следовательно каждый член избирается на три года. Во главе совета находится президент, избираемый из их числа (12). До 1872 года он назывался великим мастером; в федерациях других стран это название сохранилось до сих пор. Отсюда следует, что великий мастер есть только президент федеративной масонской администрации и совсем не имеет того особого значения, как казалось бы с первого взгляда. Все мастерские одной федерации связаны между собою посредством общего федерального бюджета, общего суда, общей отчетности и общих установлений, налагающих денежные и иные обязательства на все мастерские и на каждого члена их.

Масоны собираются по своим мастерским в количестве около 50 человек в каждой, т. е. сравнительно очень малыми группами.

Этому, по-видимому, придается большое значение, ибо в больших городах, где находится много масонов, предпочитают открывать несколько мелких мастерских вместо одной большой. Мы видим из статутов, что семь масонов, имеющих степень мастера, имеют право открыть собственную мастерскую. Еще бросается в глаза то обстоятельство, что между столь крупной единицей, как федерация и столь мелкой, как мастерская, нет никакой переходной ступени.

Каждый масон имеет право посещать чужую мастерскую в качестве «гостя», где он может рассуждать и спорить, но правом голоса не пользуется.

Каждая мастерская имеет свою собственную администрацию, которая действует в установленных статутами федерации пределах. Каждая мастерская имеет свой бюджет, суд и устав, налагающий денежные и иные обязательства на всех членов. Конвент и совет заменяются в мастерской президентом и двумя надзирателями (officiers); они выбираются из общего числа членов прямым всеобщим голосованием. В России президент мастерской носил титул «мастера стула»; во Франции теперь он называется «venerable», т. е. «почитаемый».

Итак, мы видим, что административная власть масонства покоится на выборном начале, т. е. эта власть исходит снизу.

Должностных лиц в мастерской много: «мастер стула», первый надзиратель, второй надзиратель (вице-президенты), оратор, секретарь, казначей, церемониймейстер, великий эксперт, начальник банкета, архивариус, знаменщик и др. Пять старших должностных лиц называются «пятью светочами мастерской». Вместе с казначеем и госпиталером они образуют административный совет мастерской.Вне последней звание «светоча» не дает никаких особых прав и преимуществ.

«Мастер стула» (venerable) таким образом не занимает столь высокого поста, как это казалось бы со стороны; только в своей мастерской он является «первым светочем» и то лишь на один год, если братьям не вздумается вновь зажечь его лампаду, выбрав его опять на следующий год.

Существуют также различные разряды мастерских. Те мастерские, в которых масонская жизнь наиболее напряжена и которые открыты для всех масонов без исключения, называются ложами. В ложах бывает два рода присутствий: комитетское и торжественное. На первых обязана присутствовать только администрация ложи; они разбирают текущие дела и подготовляют порядок дня для торжественного присутствия, на которое уже собираются все масоны данной ложи (13).

Из всего этого опять-таки несомненно видно, что организация масонства не представляет собою каких-либо особых преимуществ. В сущности она настолько же примитивна, как и устройство тех обществ, которые затевают школьники в младших классах любого учебного заведения.

Итак, ни в подборе членов братства, ни в качествах руководителей, ни в самой организации нет решительно тех элементов, которые могли бы послужить основанием для могущества масонства. Между тем фактически могущество это несомненно есть и масонство представляет силу, с которой более чем необходимо считаться. Волей-неволей приходится заключить, что сила эта «тайная», даже для большинства самих масонов, и что она лежит вне их так называемого «братства».

На это, конечно, могут возразить - позвольте, раз в основание административного управления масонства поставлено избирательное начало, т. е. власть исходит снизу, а не свыше, толпа сама выбирает своих руководителей, то казалось бы, что всякое предположение о тайной силе само собою отпадает. Большинство исследователей так и решило и на этом и успокоилось.

Но назидательная история с фальшивомонетчиком может натолкнуть на мысль: не служит ли весь этот административный организм масонства не только для администрации, но, в то же время, и для прикрытия другого, несравненно более важного организма. Подобная комбинация была бы обычным масонским приемом. Ведь с тех пор, как масонство дало себя почувствовать во Франции, оно установило в ней именно подобную политическую организацию, которая будто бы передает верховную власть в руки народа, а в действительности дает возможность властвовать небольшой сравнительно горсти масонов. На примере Франции мы видим, что пока убаюкивают народ песнями о «верховном народовластии», нация понемногу лишается своих природных начал, присущего ей способа мышления, исконного своего быта, словом, обезличивается и сводится, что называется, «на нет». Она бессознательно подчиняется совершенно чуждым ей мыслям, склоняется к враждебным себе самой поступкам и доходит до того, что старается черпать элементы жизни в смертельных для себя началах, пристращиваясь к ним.

Когда нация дойдет до этого состояния, то ее освобождают от повиновения своим природным вождям и от уважения к своим преданиям и традициям, дабы ничто уж не могло воспрепятствовать ей добровольно покончить с собою. Это «освобождение» нации неминуемо ведет за собою ее порабощение. На место уничтоженного правительства немедленно становится новое в силу закона естества, по которому всякий народ либо должен быть управляем, либо должен рассыпаться и погибнуть. С той минуты, что французский народ вообразил себя свободным, он тотчас же начал мыслить, голосовать и действовать не так, как стал бы это делать, повинуясь своей природе, а так, как требуют того - скажем — интересы масонские. Ведь французская нация в продолжение уже полутора веков, сама того не подозревая, загипнотизирована масонством (14).

Но раз эта галлюцинация французов дала возможность утвердиться невидимому господству масонов, то отчего же не допустить, что подобная же галлюцинация самих масонов не позволит в свою очередь утвердиться над ними другому невидимому господству.

III

Во Франции установилось масонское господство благодаря следующим обстоятельствам:

1. существованию тайного предварительного соглашения между руководителями (15);
2. благодаря тому, что масонское сообщество было принято государством, и, наконец,
3. благодаря тому, что оно имело возможность свободно и открыто организовать свою пропаганду, истинная цель которой оставалась скрытой.

Словом, вся эта политическая, религиозная, нравственная и общественная галлюцинация, повлекшая за собою масонское господство, случилась благодаря установлению масонского органа проникновения, свободы действия этого органа и сокрытию цели.

Вполне логично будет допустить, что при таких же условиях некая тайная сила захватила власть над масонством.

Но как же в тайном масонском обществе найти еще более тайное общество, которое по отношению к масонству исполняло бы ту же роль, что масонство исполняет по отношению к «непосвященному миру», и которое также господствовало бы над масонством, как масонство господствует теперь над Францией?

Дело в том, что кроме административных должностей в масонстве существуют еще масоны различных степеней. Первая степень носит название ученика, вторая — товарища, третья - мастера. Эти три степени образуют так называемое «Синее» или «Иоанновское» масонство. Кроме этих степеней в федерации «Великий Восток» имеется еще тридцать степеней, однако в обиходе оставлено всего пять: восемнадцатая, тридцатая, тридцать первая, тридцать вторая и тридцать третья. От остальных сохранены только названия и номера.

В последовательности этих степеней существует целый ряд тайных сообществ, причем одни не известны другим и действуют на последних таким же образом, как вся масса масонства действует на «непосвященный мир». Представим себе пирамиду, основание которой состояло бы из тайных обществ учеников; они поддерживают тайные общества товарищей; те, в свою очередь, поддерживают тайные группы мастеров и т. д. все выше до самой вершины пирамиды: вершина же состояла бы из одной какой-нибудь группы; представим себе эту группу, стоящую на вершине власти и невидимо передающую свое вдохновение и влияние на группы, стоящие непосредственно ниже ее; те, в свою очередь, поступают так же по отношению к группам, находящимся непосредственно под ними, и так далее, до самого основания пирамиды; словом, влияние высших групп на низшие передается таким же образом, как передается общее масонское внушение в «непосвященный мир».

Вот в каком виде предстанет перед нами масонство, если посмотреть на него не с внешней, организационной его стороны, которая служит лишь для отвода глаз, а со стороны взаимоотношения степеней, которые с первого взгляда способны вызвать только улыбку.

Когда новичок входит в ложу, — ему надевают масонский передник. Однако он видит, что не все одинаково носят этот передник; ему объясняют, что те, у кого верхняя часть передника опущена, принадлежат к масонам второй степени. Затем он видит, что некоторые носят через плечо синюю ленту, не считая должностных лиц лож, которые носят синие муаровые ленты в виде воротника; ему говорят, что это масоны третей степени — мастера. Его уверяют, что все это есть лишь символизм, что все эти степени он получит - это лишь вопрос времени и что этому подчиняются только из уважения к древним традициям ордена.

Масоны высших степеней одеваются в ложах одинаково с мастерами, (т. е. имеют синюю муаровую ленту через плечо) и наравне с прочими мастерами безусловно повинуются во всем «мастеру стула» и прочим должностным лицам, даже если последние гораздо ниже их по степени.

Масоны первых трех степеней считают, что они составляют истинное масонство и смеются между собою над масонами высших степеней, считая их за людей, не устоявших против соблазна иметь лишние украшения, а сами высшие степени они считают пережитком старины, не имеющим никакого значения, созданным лишь для того, чтобы льстить гордыне некоторых членов, и служащим архивом для пришедших в негодность масонов первых трех степеней. Их в этом не только не разубеждают, но наоборот, как бы стараются укреплять в них это мнение.

Ученики и товарищи имеют право входить только в низшие мастерские — в ложи; в прочие мастерские доступ им запрещен. Мастера же и масоны высших степеней, хотя и имеют свои специальные мастерские, (напр., мастера имеют так называемую «центральную палату»), (16) обязаны постоянно посещать ложи.

Первые две степени не могут «работать» без присутствия мастеров. Когда масоны всех степеней занимаются вместе, то это называется «ученической ложей» (au grade d’apprenti), т. е. они проделывают только те церемонии, которые присущи степени ученика. Каждой степени соответствует особое «па», особая походка, поступь, с которой масон входит в ложу, и при том, чем выше степень, тем эта поступь нелепее. Это еще больше укрепляет то убеждение, что высшие степени существуют лишь для тех масонов, которые настолько тщеславны, что не отступают ни перед какою глупостью из любви к украшениям.

Открытая иерархическая организация степеней оказалась нежелательной по следующей причине: общий масонский план (о котором скажем ниже) требовал предварительно совершения одного политического акта, а для этого необходимо было заменить в «непосвященных» обществах иерархическое начало, которого требуют законы природы, началом анархическим, основанным на равенстве. Подобная замена могла быть произведена лишь посредством предварительной коварно-постепенной пропаганды, сначала в среде самого масонства, а оттуда уже и в «непосвященном мире». Однако руководящая масонством тайная сила не могла открыть своим «посвященным», что эта пропаганда нужна ей для осуществления ее планов, так как и эти планы, и сам руководящий источник должны были оставаться неведомыми. Приходилось идти к осуществлению задуманного плана, прикрываясь каким-нибудь почетным флагом. И таким флагом избрали якобы идеи прогресса, справедливости, братства, равенства. Но тут опять явилось затруднение: как фанатизировать масонов во имя равенства, когда в то же время необходимо внутри масонства заставить их признавать иерархическое начало? Для этого нужно было скрыть эту иерархию от адептов, раз она противоречила той идее равенства, на которой их воспитывали. Так и сделали, и масонская иерархия осталась невидимой. Степень ученика (низшая ступень масонской пирамиды) представляет собою тайное общество низшего разряда. Непосвященный, став учеником, не имеет ни положения, ни прав прочих масонов, хотя в этом стараются его убедить и хотя все масоны прочих степеней зовут его «братом». Тайное общество учеников, составляющее одно целое со всей масонской организацией, в то же время управляется ею, и в него проникают все общества, выше него находящиеся. Ученики могут находиться лишь в определенной части «храма» (17), но все масоны высших степеней могут ходить туда беспрепятственно. Ученикам и товарищам запрещается даже собираться одним без присутствия мастеров.

Если ученики были бы предоставлены самим себе, без соприкосновения с высшими степенями, то их общество походило бы на те, которые возникли для борьбы с масонством (во Франции) — грандиозные общества с громадным числом членов, но не имеющие действительной силы, ибо они действуют нестройно, вразброд, не имеют перед собою общего определенного плана, члены действуют несогласно и этим взаимно ослабляют свои силы.

По этой причине ученики и товарищи могут заниматься только под ближайшим руководством мастеров; таким образом, они уже с самого своего вступления в братство окружены опытными масонами, которые между собою образуют другие тайные сообщества (тайные потому, что доступ туда ученикам и товарищам запрещен) и разум которых уже прошел через известную обработку.

Мастера же, в свою очередь, действуют под наблюдением и невидимым вдохновлением других «братьев», которые, в свою очередь, также господствуют над ними, как они над учениками...

Таким образом, мастера и масоны высших степеней находятся по отношению к товарищам и ученикам в таком же привилегированном положении, в каком находятся вообще все масоны по отношению к непосвященному миру, (т. е. масоны проникают в непосвященный мир, а непосвященный мир не может проникнуть в масонские ложи); благодаря этому выгодному положению, во Франции явилась галлюцинация, прямым последствием которой было масонское владычество. Непосвященный мир принужден терпеть соприкосновение с масонами, (также как ученики принуждены терпеть соприкосновение с высшими степенями), а в то же время он не может видеть, что они делают в своих ложах.

Итак, масоны высших степеней могут распространять свое невидимое руководство на тайное общество учеников таким же образом, как все масонство может распространять свое влияние на непосвященный мир. Таким образом ученикам свыше передается воля, которой они не видят.

Благодаря такому плану, каждый масон, получая свыше внушение от высших степеней, в то же время исполняет по отношению ко всем степеням ниже его стоящим, ту же роль, что исполняет все масонство вообще по отношению к непосвященному миру.

Дабы эта иерархия не показалась вступающему подозрительною, в виду того, что ради политических целей надо возбуждать в нем дух равенства, иерархию стараются сначала как-нибудь замаскировать. При вступлении президент говорит неофиту: «Брат! Впредь мы только так будем тебя называть, ибо в нашем обществе все равны между собою». И на степени, в силу этого, ученик смотрит как на пережиток старины, никакого значения не имеющий и привыкает считать своими руководителями лишь президента и должностных лиц своей ложи. А так как последние не назначаются, а избираются и их можно менять ежегодно, причем ученик сам участвует в выборах наравне с товарищами, мастерами и масонами высших степеней, то он поневоле воображает, что находится в истинно-демократическом сообществе, в котором сохранились, может быть, некоторые нелепые традиции. Итак все подстроено к тому, чтобы, ученики считали себя наравне с масонами прочих степеней.

Однако при повышении в степени масон уже не выбирается всеобщим голосованием, как это делается при избрании на административные должности и в члены конвента, а выбор и посвящение производится только масонами высших степеней, чем посвящаемый; напр., при производстве (18) ученика в товарищи в выборе его участвуют лишь товарищи, мастера и масоны высших степеней. Таким образом при повышении в степени власть исходит уже не снизу, а сверху; каждая степень сама себя комплектует.

Степень товарища мало чем отличается от ученика; разница только в некоторых подробностях; напр., товарища заставляют произнести клятву, что он подвергает себя проклятию всех масонов в случае, если откроет не только посторонним, но и ученикам, что-нибудь, составляющее отличие его степени, как бы незначительно оно не было. Из этого мы видим, что вторая степень составляет от учеников как бы отдельное тайное общество, стоящее непосредственно над ними.

Заметим, что степень дается уже не на один год, как административные должности, а навсегда, ибо степень связана с известным посвящением, которое нельзя уже отнять, раз оно дано. Между прочим, их ни во что особенное не посвящают, и поэтому масон всякой степени, если выйдет из масонства, не может его предать, ибо знает не больше того, что может знать унтер-офицер, об общем расположении и действиях всей армии.

Затем товарищ посвящается в мастера, причем опять его избирают и посвящают лишь мастера и масоны высших степеней.

Теперь можно понять, отчего мастера, товарищи и ученики должны в ложах заниматься совместно: делается это для того, чтобы тайная направляющая воля и идущее свыше вдохновление проникали бы до самого низа масонской пирамиды.

После степени мастера система изменяется, ибо мастера уже насыщены демократическим духом равенства, который необходим для достижения скрытой цели. В мастерах оскорблять это чувство равенства уже нельзя, так как они пользуются влиянием на товарищей и учеников. К мастерам применяется новый метод: им внушается презрение к высшим степеням.

В громадных обществах, которые возникали для борьбы с масонством, делали ту ошибку, что гонялись за количеством, а не за качеством членов. Масонство, или вернее сила, руководящая им, поступает наоборот, и поэтому большинство французских мастеров редко подымается выше своей степени. По этой причине создалось из первых трех степеней как бы отдельное низшее масонское общество, называемое «синее» масонство, которому внушается мысль, что только оно одно имеет значение, а что высшие степени служат архивом, куда сдаются ненужные люди. В ритуале говорится, что мастера уже - «совершенные масоны» (другими словами, что выше их — нет никого) и это находит себе подтверждение в административной их власти в ложах (напр., «мастер стула»), причем все масоны высших степеней беспрекословно повинуются их распоряжениям. Кроме того, в совет ордена выбираются только одни мастера.

Итак, простой мастер может находиться во главе федерации, но облеченный лишь административной властью, благодаря чему совершается многое, чего он не видит и не знает.

Также из предосторожности установлено еще следующее: в конвенте представлены одни только ложи, т. е. мастерские «синего» масонства, а прочие мастерские, в которых собираются различные категории высших степеней, не имеют своих официальных представителей в конвенте. Но благодаря правилу, что каждый масон высшей степени, кроме своей мастерской, непременно обязан в то же время быть членом какой-нибудь ложи (на правах мастера), он, таким образом, может являться представителем этой ложи в конвенте, и следовательно мастерские высших степеней также невидимо там представлены.

Таким же точно способом присвоило себе масонство большинство законодательных мест во Франции, причем французы ничего не заметили, ибо масонство заставило их выбрать масонов в депутаты и сенаторы, не говоря им, что они уже связаны по рукам и ногам.

IV

Как же, однако, передается влияние и внушение руководящей силы в «синее» масонство? - Очень просто: каждый масон высшей степени должен непременно участвовать и в мастерской, стоящей степенью ниже его. Напр., мастер, ставший розенкрейцером, входит в капитул (19), но в то же время он остается и членом своей ложи с прежними правами мастера, но только слывет уже среди них за любителя мишуры. Хотя прочие мастера и считают его равным себе, однако он все-таки преобладает над ними, ибо имеет то преимущество, что действует всегда заодно с другими масонами высших степеней, входящими в эту же ложу.

Та же система передачи воли практикуется масонством по отношению к непосвященному миру. Масоны свободно в нем вращаются, распространяя полученные ими в ложах внушения и успевают в своих действиях, ибо действуют заодно и чрезвычайно сплоченно.

Копен-Альбанселли, из разоблачений которого мы заимствуем по преимуществу все приведенные выше фактиче

Поделиться:

Воспользуйтесь поиском по сайту: