 |
ГЛАВА ВТОРАЯ 2 страница
|
|
|
|
27 Баран В. Д. Черняхiвська культура. Київ, 1981, с. 186, табл. IX, рис. 7.
Возможно, что к этому же разряду ритуальной посуды относится часть трехручных мисок (едва ли предназначавшихся непосредственно для варки пищи), которые могли быть вместилищем священного варева на празднестве 28.
-----------------------------------
28 Винокур И. И. Iстоpiя та культура черняхiвських племен. Київ, 1972, с. 138, рис. 56 № 16.
Итоги этого вынужденного отступления от основной темы можно подытожить так:
1. В глубокой индоевропейской древности возник обряд общественного опробования первых плодов, связанный с варкой в горшке (горох, каша etc. ), именовавшемся у греков (или у догреческого населения) " таргелосом".
2. Покровителем этого аграрного празднества у хеттов был Зевс-Тарху, у греков -- Аполлон-Таргелий, у праславян, возможно, Таргитай (позднее -- " Царь Горох"?? ).
3. В археологических материалах второй половины II тысячелетия до н. э. нам известны своеобразные антропоморфные сосуды-печки, которые могли быть воплощением идеи Таргелоса, как " горшка для священного варева" и одновременно идеи предка-покровителя. Область распространения таких таргелосов (карпато-дунайская котловина) соприкасалась на севере со славянской прародиной, а на юге с греческими и фракийскими племенами.
4. Именно в этом самом регионе в XIII -- XII вв. до н. э. зарождается обряд кремации и захоронения праха сожженных покойников в глиняных горшках для приготовления еды. Это дает право думать, что широко распространившиеся по Европе и охватившие славянские земли " поля погребальных урн" являются выражением культа предков, соединенного с аграрно-магическими представлениями о предках-покровителях урожая, что и объясняет странное сочетание праха предка с горшком для еды. Ритуальные горшки, выделяющиеся особой орнаментикой или явно магическими символами плодородия, известны у славян в зарубинецко-черняховское время.
|
|
|
5. Погребальный обряд, отражающий и выражающий конкретную форму культа предков на том или ином этапе, свидетельствует, что с появлением кремации оформился следующий комплекс представлений о предках: предки связаны с небом, с отлетом в ирье душ предков; прах предков предается земле, источнику благ земледельцев (" священная земля предков" ); принадлежностью и местом отправления культа предков является дом мертвых, домовина -- модель жилища, около которой справляются поминки в дни радуницы, дни поклонения предкам. Вместилище праха -- горшок для приготовления пищи -- связывал воедино идею культа предков и магическое содействие предка благополучию живых. *
Обряд трупосожжения появляется почти одновременно с обособлением праславян от общего индоевропейского массива в XV в. до н. э. и, сосуществуя в той или иной мере с ингумацией, он бытует y славян двадцать семь столетий вплоть до эпохи Владимира Мономаха, когда для окраин Руси современники отмечали, что так " творят вятичи и ныне".
Прежде чем мы ознакомимся с реальными археологическими остатками славянского погребального обряда, следует расшифровать свидетельство летописца Нестора, содержащее несколько архаичных речений, затрудняющих понимание драгоценного текста.
Знаменитая характеристика быта славянских племен в Повести временных лет всегда интересовала историков России, но в большинстве случаев воспринималась ими как этнографическая запись киевского летописца о своих современниках.
Историки-норманисты смаковали слова Повести о том, что славяне " живяху звериньскомь образомь", " живяху в лесе, якоже вьсякый зверь", считая, что комментарии здесь не нужны. Другие комментировали этот раздел исходя из позиции летописца-христианина, хвалившего крещеных полян и умышленно чернившего язычников лесной полосы.
|
|
|
Задача критики этого текста распадается на две части: во-первых, надо установить хронологию той эпохи, о которой пишет Нестор, а во-вторых, проверить (например, по археологическим данным), был ли на самом деле тогда столь контрастен быт славян на берегах Днепра и вдали от Днепра.
Установление первоначального порядка перепутанных двумя редакторами отрывков Повести временных лет дает нам следующую последовательность изложения:
1. Вавилонское столпотворение.
2. Расселение славян в Европе.
3. Описание быта древних славян.
4. Построение Киева. Князь Кий -- федерат Византии.
5. Появление хазар (VI -- VII вв. ).
6. Расселение славян по всему Балканскому полуострову (вторая половина VI -- VII в. ).
7. Нападения " белых угров" и авар на славян при императоре Ираклии (610-641 гг. ).
8. Гибель Аварского каганата (803 г. ).
9. Появление печенегов и венгров (конец IX -- серединаX в. )29.
-----------------------------------
29 Рыбаков Б. А. Древняя Русь, М., 1963. Анализ вводной части Повести временных лет, с. 219 -- 236.
Как видим, все поддающиеся датировке события поставлены в хронологическом порядке. Наиболее глубокая дата -- VI в. н. э. К сожалению, нельзя точно датировать время княжения Кия, но такая ситуация, когда славянского князя приглашает к себе в Царьград сам император и поручает ему охрану дунайской границы империи, могла возникнуть только в конце V -- первой половине VI в.
Итак, описание быта древних славян помещено между расселением славян (что относится к незапамятным временам) и различными событиями VI в., что заставляет нас обратиться к археологическим материалам до VI в., т. е. к культурам первой половины I тысячелетия н. э. Здесь мы и найдем тот резкий контраст, о котором пишет Нестор.
Поляне " бяху мужи мудры и смыслены", они строят города, придерживаются хороших обычаев своих отцов30. У них правильные семейные взаимоотношения, " стыденье" к женской половине семьи, нормальный патрилокальный брак с приданым.
-----------------------------------
30 Новгородская I летопись. М.; Л., 1950, с. 105.
|
|
|
Единственным минусом древних полян, с точки зрения печерского монаха, было то, что они " бяху же погане: жруще озером, и кладязем и рощением, якоже прочий погани" 31.
-----------------------------------
31 Новгородская I летопись, с. 105.
Земля полян применительно к первой половине I тысячелетия н. э. -- это одна из основных областей черняховской культуры с ее высоким уровнем земледелия, скотоводства и ремесла, с ее устойчивой хлебной торговлей с Римом, с ее огромными открытыми селами и богатыми кладбищами. Даже культ священных озер и колодцев отразился в черняховском инвентаре, о чем свидетельствует аграрно-магический календарь летних языческих молений о дожде, нанесенный на тулове кувшина для священной воды. Черняховское поселение было и на месте Киева, первого княжеского центра полян.
Если бы какой-нибудь римский путешественник времен Птолемея побывал в богатых селах полян-черняховцев, а потом посетил бы позднезарубинецкие городища в землях древлян или радимичей с их примитивным натуральным хозяйством, родовым строем и полным отсутствием связей с римскими городами Причерноморья, то он должен был бы так же контрастно описать эти племена, как это сделал Нестор в XII в.
По сравнению с " мудрыми и смыслеными" полянами их лесные соседи, древляне и радимичи, действительно производили впечатление малокультурных племен, " живущих скотьскы". Первобытнообщинный строй здесь был в полной силе. Из летописи мы узнаем то, что невозможно выяснить по археологическим материалам, но что очень гармонично с ними сочетается: у лесных соседей полян была примитивная форма брака -- умыкание девиц на игрищах, допускалось многоженство. По перечню того, чего не делали поляне, мы можем установить то, что допускали противопоставляемые им соседи: отсутствие " стыденья" к снохам, сестрам и свояченицам, пережитки матрилокального брака (" хожаще зять по невесту" ). Древляне " убиваху друг друга", в чем, очевидно. следует видеть родовую кровную месть.
В итоге мы должны признать, что несторовская характеристика лесостепных (поляне) и лесных славянских племен, как резко различных по уровню своего развития, верна, но относить ее нужно не к современникам Нестора и Мономаха, а к отдаленным их предкам времен Римской империи или к еще более ранним временам. *
|
|
|
Рассмотрим текст Нестора, относящийся к славянам лесной зоны, выделив слова, нуждающиеся в комментировании.
" А Радимичи и Вятичи и Север одни обычай имеяху -- живяху в лесе, якоже вьсякый зверь... И аще къто умьряше, -- творяху тризнy над нимь. И посемь сътворяху краду велику и възложаху на крадy мьртвьца и съжьжаху и. Посемь, събравъше кости, въложаху в судину малу и поставляху на стълпе на путьх, еже творять Вятичи и ныне. Сиже творяху обычая и Кривичи и прочий погании, не ведуще закона божия, нъ творяще сами собе закон" 32.
------------------------------
32 Шахматов А. А. Повесть временных лет, с. 13.
Первым комментатором текста Нестора был летописец из Переяславля-Залесского, закончивший свою летопись в 1214 г.
Слово " тризна" было ему понятно, и он оставил его без перевода. Загадочную " краду велику" он перевел словами: " громада дров велия", а к словам о поставлении погребальной урны на столпе он сделал интереснейшее дополнение: "... и в курганы сыпаху" 33. Действительно, в начале XIII в. у вятичей еще существовал курганный обряд погребения 34, о чем вполне мог знать переяславский летописец, живший в трех днях пути от земли вятичей.
------------------------------
33 Летописец Переяславля-Суздальского / Изд. К. М. Оболенским. М., 1851, с. 4.
34 Арциховский А. В. Курганы вятичей. М., 1930; Равдина Т. В. Типология и хронология лопастных височных колец. -- В кн.: Славяне и Русь. М., 1968, с. 142.
Возвращаясь к вопросу о хронологии Нестерова описания, обратим внимание на то, что сам Нестор ни слова не сказал о насыпке каких бы то ни было насыпей, могил, курганов, следовательно, он писал о временах, когда курганный обряд погребения не стал еще повсеместным. Его описание очень точно соответствует археологическому понятию " полей погребальных урн". Окончательно утвердиться в этом мы сможем после того, как разберем всю погребальную терминологию Нестора, ставшую частично непонятной уже в XIII в.
Тризна. Под словом " тризна", творимая над покойником, надо понимать, конечно, не поминальный пир по умершему (носивший название " стравы" ), а боевые игры, ристания, особые обряды, призванные отгонять смерть от оставшихся в живых, демонстрировавшие их жизнеспособность.
В памятниках XI в. слово " тризна" (трызна) означает " борьбу", " состязание" и соответствует греческим словам, означающим состязания в палестре или на стадионе. " Тризнище" -- арена, стадион, место состязаний 35.
|
|
|
------------------------------
35 Срезневский И. Материалы для словаря древнерусского языка. СПб., 1903, т. III, стлб. 995 -- 997.
Крада велика. В этом слове нередко видели искажение слова " колода", " клада", т. е. выдолбленный из целого бревна гроб. Однако по прямому смыслу Нестерова текста крадой называли тот погребальный костер, на который возлагали труп умершего для кремирования его. Обычно трупосожжение производилось на стороне, поодаль от самого места погребения, и подготовленный для кремации костер, вероятно, действительно представлял собою " громаду дров велию". В тех случаях, когда сожжение производилось на месте погребения, кострище предстает перед археологами как круг около 10 м в диаметре при толщине спрессованного слоя золы и угля в 30 -- 40 см 36.
------------------------------
36 Рыбаков Б. А. Древности Чернигова. -- МИА, № 11. М., 1949, с. 25 и рис. 7.
" Крада" означало не только погребальный костер, но и всякое жертвенное сожжение: " крады и требища идольская", где " крада" соответствует греческому bomos -- горящему жертвенному алтарю 37.
------------------------------
37 Рыбаков Б. А. Язычество древних славян, с. 275.
А. Котляревский сближал интересующее нас слово с санскритским cradda -- " священная жертва в честь мертвых" 38.
------------------------------
Слово " крада" мы встречаем в ранних русских переводах с греческого. Такова Хроника Георгия Амартола, переведенная при Ярославе Мудром, когда еще во многих местах Руси возжигали погребальные костры. В Хронике несколько раз встречается слово " крада", но оно соответствует двум совершенно различным по смыслy греческим словам: рyra (огонь) и sphaira (круг) 39. Очевидно, в понимании русского переводчика " крада" означала какой-то " огненный круг". (Рис. 12).
------------------------------
38 Котляревский А. О погребальных обычаях языческих славян. М., 1868, с. 129-130
39 Истрин В. М. Хроника Георгия Амартола. Л., 1930, т. III. Словарь, с. 164; 179.
Из описания похорон руса Ибн-Фадланом мы узнаем, что место сожжения окружалось какой-то оградой с воротами 40.
------------------------------
40 Путешествие Ибн-Фадлана на Волгу. М.; Л., 1938, с. 83.
Слияние двух разнородных понятий -- огонь и круг -- в одном слове " крада" произошло, по-видимому, в силу того, что, кроме огненной сущности жертвенного (в данном случае погребального) костра, существенную роль играла и круговая форма. Разгадку нам дают древнейшие курганы, прикрывшие под своей насыпью не только прах сожженного, но и окружающее его пространство, благодаря чему удалось проследить круговые ровики вокруг остатков погребального костра 41.
------------------------------
41 Смiшко М. Ю. Карпатськi кургани першої половини I тыс. н. э. Київ, 1960, с. 12, табл. 1 -- 4; с. 19, табл. 11 -- 16; с. 32, табл. III, 6, 7, 8.
Сожжение производилось на месте погребения; кострища (3 х 4 м; 4X6 м) окружались правильными кругами ровиков (ширина 20 см, глубина 50 см), диаметр кольца которых достигал 7 м.
Процесс погребения мы должны представить себе так: складывали погребальный костер, на него " възложаху мьртвьца" и это непосредственно похоронное дело сопровождалось религиозно-декоративным сооружением -- вокруг крады (которая была, судя по раскопочным чертежам не очень правильной формы) прочерчивали геометрически точный круг, рыли по кругу глубокий, но узкий ровик и устраивали какую-то легкую ограду вроде плетня из прутьев (следов бревенчатого тына нет), к которой прикладывалось значительное количество соломы (снопов? ). Когда зажигали огонь, то пылающая ограда своим пламенем и дымом закрывала от участников церемонии процесс сгорания трупа внутри ограды. Возможно, что именно такое сочетание погребальной " громады дров" с правильной окружностью ритуальной ограды, отделявшей мир живых от мира мертвых предков, и именовалось " крадой" -- словом, при помощи которого в XI в. одинаково переводилось и рyra и sphaira.
Огненное кольцо вокруг домовины устраивалось и тогда, когда сожжение производилось па стороне. Таковы радимичские курганы X, исследованные Г. Ф. Соловьевой, где погребальную домовину окружает широкое и неправильное кольцо золы и угля42. Ширина горелого слоя (до 1 м) и негеометричность кольца могут говорить о том, что здесь не было ограды, а просто погребавшие навалили горючий материал вокруг домовины-" столпа" и подожгли его.
------------------------------
42 Соловьева Г. Ф. Славянские курганы близ с. Демьянко. -- Сов. археология, 1967, № 1, рис. 6, № 1 -- 4.
Совершенно исключительный интерес представляет радимичский курган XI в. у села Ботвиновки: покойник захоронен без сожжения, в яме и в домовине. Вокруг погребальной ямы по правильному кругу было уложено широкое кольцо горючего материала; ровика, который служил бы признаком ограды, здесь нет -- солома и ветки были положены на поверхности земли. Диаметр огненного кольца -- 7 м 43. В данном случае перед нами пережиток обряда трупосожжения и только один из элементов крады -- " сфера", " круг", огненно-дымовое окружение места захоронения. Это заставляет нас вспомнить свидетельство письменных источников о пережитках языческих трупосожжений того же самого времени, что и курган у Ботвиновки. Речь идет о житии князя Ярослава -- Константина Святославича Муромского, где при описании погребения его сына Михаила, убитого язычниками, говорится, что " погребаемy князю Михаилу ни тризнища, ни дымы, ни битвы не творяху" 44.
------------------------------
43 Соловьева Г. Ф. Славянские курганы..., рис. 1, № 3 -- 4.
44 Толстой М. В. Книга глаголемая описание о российских святых. М., 1888, с. 244; Срезневский И. Материалы..., т. III. стлб. 996.
Дата события -- конец XI в. (1092 г.? ). " Битвы" -- это хорошо знакомая нам тризна -- " бойование". " Дымы", которые устраивали в то время при погребении менее ревностных христиан, чем Михаил Ярославич, -- явный пережиток трупосожжения, хорошо документированный радимичским курганом, синхронным княжению первых муромских князей.
Столп (сътълъпъ). Ошибка исследователей, пытавшихся реконструировать это погребальное сооружение, состояла в том, что они брали только одно из значений слова " столп" -- столб, колонна, бревно.
В. 3. Завитневич в одном курганном кладбище обнаружил остатки вертикальных столбов, что позволило ему так представить обряд погребения: "... на месте сожжения покойника ставили круглый столб; вокруг столба делали земляную насыпь; на вершине насыпи, на столбе, ставили урну" 45. < См. рис. 12 а. >
------------------------------
45 Завитневич В. 3. Вторая археологическая экскурсия в Припетское Полесье. -- В кн.: Чтение в Обществе Нестора летописца. Киев, 1892, кн. VI, с. 22; Графически реконструкция дана Н. О. Фрейманом в статье " Придорожная часовня -- пережиток древнего погребения на столбах на путях" (Сов. этнография, 1945, № 2, рис. 1 и 2). Должен заметить, что мне принадлежит только реконструкция на рис. 2 (основанная на северных старообрядческих надмогильных крестах). Рис. 3 приписан мне ошибочно.
Более правильно мысль о " столбах" выразил художник Н. К. Рерих в своей картине " Изба смерти", где небольшая избушка стоит на четырех лапах; это навеяно сказочным образом зловещей " избушки на курьих ножках" Бабы-Яги, богини смерти.
А. А. Спицын предрекал археологическое открытие " изб смерти", и в раскопках П. П. Ефименко и П. Н. Третьякова в Боршеве действительно были обнаружены в курганах X в. небольшие деревянные срубы с остатками трупосожжения и кольцевой оградой вокруг них46. (Рис. 13).
------------------------------
46 Ефименко П. П., Третьяков П. Н. Курганный могильник у с. Боршева. МИА, № 8. М.; Л., 1948, рис. 37 -- 42.
После этих открытий нам нельзя уже игнорировать " избy смерти", или домовину, как часть славянского погребального обряда и следует обратиться ко второму значению слова " столп" в письменных источниках эпохи Нестора 47.
------------------------------
47 Рыбаков Б. А. Древности Чернигова, с. 30.
Чаще всего слово " столп" встречается в памятниках XI -- XIII вв. в значении башни, небольшого домика, кельи, сторожки, надгробия, соответствуя греческим рyrgos 48.
------------------------------
48 Срезневский И. Материалы..., т. III, стлб. 579 -- 581; Дьяченко Г. Полный церковнославянский словарь. М., 1910, с. 664 -- 666.
Русские путешественники XII -- XIV вв. называли столпами саркофаги (раки), обычно имевшие форму двускатной домовины: " Тут (в Софийском соборе Царьграда) стоят многи столпове от камени красного мрамора. Оковани чудно. В них же лежат мощи святые" 49.
------------------------------
49 Савваитов П. Путешествие новгородского архиепископа Антония в Царьград в конце XII столетия. СПб., 1872, с. 67.
Сооружение на Руси наземных (не подкурганных) деревянных домовин-столпов подтверждается как письменными, так и многочисленными этнографическими данными. В " Сказании о начале Москвы" XVI в. говорится о том, как преследуемый заговорщиками князь спрятался в таком погребальном столпе: " И нашел струбец, погребен тy был упокойный мертвый. Князь же влезе в струбец той, закрывся... " 50.
------------------------------
50 Салмина М. А. Повести о начале Москвы. М.; Л., 1964, с. 202.
Русская этнография знает очень много примеров сооружения деревянных домовин-столпов на кладбищах от архангельского Севера до казачьего Дона 51 (рис. 14).
------------------------------
51 " Белорусы Черниговской губернии (т. е. потомки древних радимичей) до последнего времени ставили на могилах срубы вместо могильных насыпей" (Домонтович М. Черниговская губерния. СПб., 1865, с. 533).
О домовинах-столпах Архангельской губ. см.: Бобринский А. А. Народные русские деревянные изделия. М., 1911, табл. 52. Домовины Горьковской обл. опубликованы И. В. Маковецким (Заметки о памятниках деревянной архитектуры Поволжья. -- В кн.: Сообщ. Ин-та истории искусств. М., 1951, вып. 1, рис. на с. 47). Этими отдельными примерами далеко не исчерпываются данные о домовинах.
Надмогильные домовины-столпы представляют собой деревянные срубные домики (1, 5 х 2 м) с двускатной крышей и маленьким, в толщину одного бревна, оконцем. Иногда четвертой стены в срубе нет, и это дает возможность ставить внутрь домовины различные " приноси" во время поминовения мертвых.
В археологическом материале появляются новые следы описанных Нестором столпов. Так, в упоминавшихся уже радимичских курганах в Демьянках, где так хорошо прослежены огненные крады, есть явные следы прямоугольных домовин внутри кольца крад 52.
------------------------------
52 Соловьева Г. Ф. Славянские курганы..., рис. 1, 4; 6, 2. *
К тому времени, с которого должно начаться наше систематическое изложение славянского язычества, т. е. к рубежy нашей эры, славяне уже проделали значительный исторический путь, измеряемый примерно полутора десятками столетий 53.
------------------------------
53 Рыбаков Б. А. Язычество древних славян, с. 249-255; 267-284.
На протяжении этого большого хронологического отрезка произошло два существенных изменения в погребальной обрядности, порожденные, как уже говорилось, глубокими переменами в религиозном сознании: постепенно отмирал обычай хоронить трупы в скорченном эмбриональном виде, что свидетельствует об исчезновении веры в реинкарнацию, и родился новый ритуал -- сожжение трупа и захоронение праха в горшке-урне, что было показателем новых представлений о невидимых душах умерших, которые, подобно дыму от сжигаемых жертв, поднимаются к небу и небесным властителям. Обряд ингумации и обряд кремации все время сосуществуют, но в разные эпохи в разном соотношении. На форме обряда уже в бронзовом веке сказывались социальные различия. Когда появился обряд сожжения, то, возможно, что именно племенная знать раньше своих соплеменников переходила к новому обряду. В предскифское время, когда кремация преобладала уже на праславянской территории, знатное всадничество чернолесской культуры переходило к трупоположениям с насыпкой курганов над могилой. В скифское время сколотская знать прочно придерживалась такого же обряда, что уравнивало ее со скифами-степняками. Отличие сколотского обряда от собственно скифского заключалось в построении над могилой деревянной домовины и обязательного сожжения этой надмогильной постройки до сооружения курганной насыпи. Получалась любопытная двойственность: по окончательным итогам (курган с несожженным покойником под ним) сколотский обряд не выделялся на фоне скифских курганных кладбищ, а способ проведения самой погребальной церемонии с ее огромным кострищем и сожжением деревянной домовины как бы уравнивал с остальным праславянским населением, с давней, уже укоренившейся (особенно на севере, в земле невров) традицией трупосожжения.
Резкий упадок славянского общества после сарматского нашествия сказался и на погребальной обрядности: исчезла знать, исчез обряд ингумации и насыпки репрезентативных курганных насыпей. Надолго возобладало более демократичное и традиционное трупосожжение с захоронением праха на " полях погребальных урн". Археологически это прослеживается в могильниках зарубинецкой культуры, выросшей из позднескифской.
Господствующим погребальным обрядом у славян в зарубинецкое время (III в. до н. э. -- II -- III вв. н. э. ) было сожжение покойников. Сожжение было полным и производилось на стороне; места кремации не обнаружены археологами даже при сплошной раскопке могильников большими площадями. Возможно, что погребальный костер разводился на какой-либо возвышенности, обеспечивавшей ветер в процессе трупосожжения. (Рис. 15).
Прах хоронили или в урнах или же просто в ямах. Ямы для урн были небольшими, округлыми; ямы безурновых захоронений были овальными, примерно в рост человека. Ямные могилы преобладали в северных районах, урновые погребения в южных. Е. В. Максимов сделал очень интересное наблюдение относительно ориентировки безурновых могил: они располагались в зависимости от направления берега реки. В Среднем Поднепровье -- перпендикулярно к реке, а в Верхнем (Чаплинский могильник) -- параллельно берегу реки. Прах насыпался в первом случае в ту часть могилы, которая ближе к реке, а во втором -- в ту часть, которая лежала вниз по течению 54.
------------------------------
54 Максимов Е. В. Зарубинецкая культура. Киев, 1980, с. 53.
Это вводит нас в очень интересные верования древних славян о связи представлений о потустороннем мире с водой, с течением реки.
В Чаплинском могильнике встречаются большие круглые могилы с двумя сосудами (не урнами); очевидно, это -- парное сожжение55.
------------------------------
55 Поболь Л. Д. Славянские древности Белоруссии. Минск, 1973, т. II, погр. 58, 63, 110.
В настоящее время никаких наземных признаков над зарубинецкими могилами нет, но исследователи давно отметили, что порядок расположения могил на каждом зарубинецком кладбище свидетельствует о том, что первоначально могилы отмечались наземными постройками, от которых иногда сохраняются столбы. Примером такого упорядоченного кладбища может быть самый крупный из исследованных, Чаплинский могильник на правом берегу Днепра между устьями Березины и Сожа (282 могилы) 56.
------------------------------
56 Поболь Л. Д. Славянские древности Белоруссии. Минск, 1971, т. I; 1974, т. III. Общий план -- рис. 12.
Здесь есть могилы, тесно соприкасающиеся одна с другой, но нет ни одной могилы, которая перерезала бы более раннюю. Несомненно, что первоначально над каждой могилой была построена деревянная домовина, " столъпъ", охранявшая целостность погребения. Кладбище из нескольких сотен домовин представляло собою целый " город мертвых", " некрополь" в прямом смысле слова.
Судя по Чаплинскому могильнику, такой город начинался почти у самого въезда в городище и тянулся на 300 м от ворот поселка по берегу реки. (Рис. 16).
Невольно вспоминается фраза летописца о том, что славяне-язычники после сожжения покойника ставили урну с прахом в домовину " на путех". Здесь действительно путь в поселок вел мимо селения умерших предков или даже через кладбище: на плане ощущается идущая от въезда вдоль берега неширокая полоса, не занятая могилами; она и могла быть древней дорогой из городища, тем " путем", по сторонам которого располагались домовины умерших " дзядов" 57.
------------------------------
57 " Путь" шириною в 5-6 м начинался от въезда, доходил до ограды кладбища (на плане -- черные овалы) и далее шел так, что справа от идущего из городища оставались домовины: № 7, 3, 15, 17, 32, 31, 255, 40, 74, 82, 69, 87, 99, 120, 121. Слева домовины: № 5, 8, 13, 269, 266, 259, 78, 79, 90, 83, " О, 84, 105, 111, 116, 122, 129. Около домовин № 86 и 105 дорога сворачивает влево, в обход болота, показанного на плане.
Интересно наблюдение над выбором места для кладбища. В Чаплине кладбище располагалось на том же берегу непосредственно рядом с городищем; в других случаях выбирались " ближайшие отроги плато, сходные по внешнему виду с местностью, занятой под поселение". " Видимо, могильники должны были находиться в местности, которая не отличалась от местоположения поселения" 58.
------------------------------
|
|
|
