Преподавательская деятельность

Полноценная материальная база — учебные комнаты, аудитория, лаборатории — позволила реорганизовать научно-педагогический процесс. Число студентов по сравнению с дореволюционным периодом почти удесятерилось. К концу курса каждый студент составлял историю болезни; она должна была показать, насколько он овладел клиническим мышлением. Исключительное внимание профессора к педагогической деятельности, подготовке врачебных кадров наглядно проявлялось в том, как тщательно, каждый раз заново, готовился он к своим лекциям (поэтому рабочих записей и набросков не сохранял). Очень часто в процессе подготовки пользовался лекциями С. П. Боткина, которые вообще были его настольной книгой. Он считал, что главное — развивать у студентов и молодых врачей клиническое мышление: «Студент должен не столько запоминать, как понимать болезни... Он должен научиться правильно мыслить у постели больного». Читая в 20-х годах лекционный курс, профессор за целый год демонстрировал всего несколько больных. Например, больному крупозной пневмонией посвящалось 5—6 лекций, на которых применительно к данному случаю подробно анализировались и отклонения со стороны важнейших систем организма, и особенности заболеваний, имеющих инфекционную природу. Такой подход к лекци­онному курсу был характерен для школы Боткина.

Многие тысячи советских терапевтов учились на его лекциях, по его книгам, ведущие терапевты нашей страны восприняли и продол­жают развивать принципы и взгляды, разработке которых он посвятил всю свою жизнь.

В лекциях Г. Ф. Ланг учил логически мыслить, приводил новей­шие научные данные исследований его клиники, данные отечественной и мировой медицинской науки. Он учил всегда, в том числе и на кли­нических обходах, часто касаясь серьезных научных вопросов, кото­рые нередко перерастали в темы специальных научных исследований.

Ф. Видаль утверждал, что «преподавать — это есть прежде всего искусство выбирать и упрощать».Нельзя сказать, чтобы лектор Г. Ф. Ланг упрощал слушателям освоение предмета. Никакими ораторскими способностями он не обладал, читал сложно, монотонно, с заметным акцентом. Поэтому единого мнения студентов не было: часть их жаловались, что не могут слушать, другие были увлечены энциклопедически богатым содержанием его лекций, их фундаментальностью и утверждали, что они гениальны. При свободном в те годы посещении лекций старая аудитория, человек на 200, не могла вместить всех студентов и врачей, приходивших послушать Ланга.

Практические занятия со студентами были организованы так, что преподавали все штатные и нештатные сотрудники. Утром к 9 часам в палату приходил младший ординатор и смотрел больных со студентами. В 11 часов старший ординатор, обязанности которого мог исполнять и ассистент клиники, и экстерн (в зависимости от знаний, а не от официального положения), проводил теоретический разбор больных.

На экзаменах профессор часто задавал «необыкновенные» вопросы — по физике, химии, фармакологии, патофизиологии Он не стеснялся отправлять студента повторно готовиться к экзамену. Поэтому его считали строгим, придирчивым. В действительности он лишь следовал своим принципам, так как всегда считал терапию основной клинической дисциплиной, а терапевта — специалистом, который больше других нуждается в широкой теоретической подготовке, и никак не хотел согласиться с тем, что в терапию шли люди, не нашедшие себе применения на других кафедрах. Как-то А. Г. Дембо, один из наиболее близких Георгию Федоровичу учеников, попытался узнать, что тот будет спрашивать на предстоящем собеседовании с аспирантами. Профессор иронически взглянул на него и ответил: «Внутреннюю медицину». Эта строгая принципиальность, требовательность никогда не мешали сотрудникам клиники глубоко уважать и любить своего руководителя.

С самого начала деятельности реорганизованной кафед­ры был создан студенческий научный кружок, в 1924 г. превратившийся в студенческое научное общество, члены которого под руководством М. Д. Тушинского участвовали в интенсивной научной жизни коллектива, вели самостоятельные исследования. Многие известные медики именно здесь начинали свой путь в науку.

Школа Г. Ф. Ланга

В 1928 г. Г. Ф. Ланга назначают ректором института, эти обязанности он выполнял по 1930 г. Ректор, главный врач, руководитель крупнейшей клиники — теперь он, может полностью раскрыть свой талант организатора и воплотить задуманные реформы лечебно-педагогического процесса. Особое внимание ученого-организатора привлекают проблемы совершенствования поликлинической помощи и поликлинического обучения студентов. Еще в 1923 г. правление ПМИ рассматривает заявление заведующего факультетской терапевтической клиникой о необходимости увеличения числа медицинских сестер и другого персонала для обслуживания амбулатории, где сотрудниками клини­ки начаты поликлинические приемы. В 1925 г. главный врач Г. Ф. Ланг создает при больнице имени Ф. Ф. Эрисмана 31-ю городскую поликлинику, обслуживающую Петроградский район, и берет на себя консультативное руководство лечебной работой ее терапевтического отделения. 7 января 1935 г. на заседании президиума Совета I ЛМИ, проф. Г. Ф. Ланг настаивает на необходимости передать институту профилакторий, считая это вопросом большой важности.

С 1935 г. начинается опыт объединения факультетской терапии I ЛМИ и терапевтического отделения 31-й поли­клиники. В 1937 г. их объединение было официально закреплено штатным расписанием.

Итак, сущность идей Г. Ф. Ланга преемственность и организационное единство поликлинического и больничного звеньев медицинской помощи. Цели такого объединения: 1) повышение квалификации врача; 2) разносторонняя подготовка студентов к будущей врачебной деятельности, приближающая их к условиям, в которых им предстоит работать по окончании института; 3) возможность широкого фронта научных исследований, касающихся ранних стадий заболеваний.

Спустя десятилетие опыт объединения поликлиники с клиникой в составе I ЛМИ был использован Министерством здравоохранения СССР в масштабе страны. В 1947 г. пленум Правления Всесоюзного терапевтического общества бурно обсуждал предложение министра здравоохранения Е. И. Смирнова об объединении больниц и поликлиник отдать предпочтение «двухстепенной» (3 часа в стационаре плюс 3 часа в поликлинике) или «трехстепенной» (по 2 часа в стационаре, поликлинике и для посещения больных на дому) системе обслуживания либо не рекомендовать объединение вообще? Большинство участников заседания, проходившего под председательством Г. Ф. Ланга, высказались за объединение. Вначале и больничные, и участковые врачи ежедневно работали в стационаре и на приеме в поликлинике или по помощи на дому. В последующем были внесены коррективы, приближающие организацию работы врача терапевта к формам, первоначально предложенным Г. Ф. Лангом: полное откомандирование на определенный срок врачей поликлиники стационар.

Великолепное детище Г. Ф. Ланга, воплотившее его принципы организации лечебной, научной и преподавательской работы, — факультетская терапевтическая клиника, — по размаху этой деятельности в 20—30 е годы скорее соответствует нашим представлениям о самостоятельном институте. В клинике шла интенсивная и увлекательная работа. Огромный коллектив почти полностью состоял из добровольцев «старых», которые перешли с руководителем из Института для усовершенствования врачей, и новых — это было надежным свидетельством того, как стремились врачи в эту цитадель науки. В 1922-1924 гг. в штате клиники значились 1—2 старших ассистента, 2 младших ассистента и 2 клинических ординатора. А десятки врачей-энтузиастов занимались со студента ми, вели 120—140 больных, дежурили; их труд не оплачивался, и все они считали за честь и счастье «работать у Ланга» И работали так многие годы, выискивая себе заработок на стороне, чему, правда, заботливо способствовал сам Георгий Федорович. Большинство работали врачами в амбулаториях, медико-санитарных частях заводов, многие были на очереди, на бирже труда, существуя пока на средства родителей или, перебиваясь случайными заработками репетитора, грузчика и т. п. Требования к штатным и нештатным сотрудникам в отношении объема и графика работы — и научной, и педагогической, и лечебной — были совершенно одинаковыми. Разница заключа­лась только в том, получал сотрудник зарплату или нет. В отчетах клиники за эти годы постоянно отмечается большое количество врачей, работающих «добровольно, не получая никакого содержания и не имея никакого официального звания», и указывается на нетерпимость такого положения и на необходимость «увеличения штата клиники с 6 до 21 сотрудника».

Работали вообще не ради денег; часть зарплаты штатных сотрудников шла, например, на оплату доноров (т. е. за донорскую кровь и т. п.). И работа заполняла всю жизнь: в 10—11 часов вечера — все еще в лабораториях, кабинетах. Каждый лечащий врач сам делал больному все простейшие анализы, присутствовал при рентгеноскопии и т. п. По воспоминаниям А. Л. Мясникова, «это была как бы одна семья людей, объединенных отношением к шефу и увлечением научной работой».

Требовательный к сотрудникам, Георгий Федорович был еще более требователен к себе. Это сказывалось во всем и, в частности, в постоянном стремлении идти в ногу со временем. Когда однажды, в первые годы прихода его в I ЛМИ, сотрудники спросили, где он собирается отдыхать летом, они услышали в ответ, что он никуда не поедет, а снимет дачу под Ленинградом и все лето посвятит изучению философии.

Строгость и требовательность руководителя были столь неотъемлемыми чертами его облика, что послужили поводом для своеобразного подарка: во время одной из кафедральных пирушек ученики преподнесли ему игрушечные «розовые очки». Но, попадая к Георгию Федоровичу домой, они сталкивались с другими его человеческими качествами: перед ними был не «сухарь», а радушный, общительный хозяин. Впрочем, немногим сотрудникам приходилось бывать у профессора дома.

Авторитет Г. Ф. Ланга был непререкаемым равно и для врачей, и для больных. Величественный (он был на голову выше окружавших его сотрудников), корректный, в белоснежном длинном халате, он входил в палату, внимательно слушал докладывавшего врача и никогда не обрывал, не высмеивал его (что, впрочем, не мешало сотрудникам высказываться весьма робко; исключением и здесь был А. Л. Мясников, никогда не терявший присутствия духа). Никаких замечаний относительно порядка в отделении и ухода за больными непосредственно на обходе обычно не делалось, да в них и не было необходимости — порядок был идеальный. Но когда его нарушали, виновный рисковал заработать публичный выговор. При виде неубранного коридора профессор мог жестко бросить: «Принесите мне метлу». Или того хуже: «Если посреди палаты положить дохлую кошку, Вы же обойдете ее...» Такое «ЧП» запоминалось на годы, и любителей повторений не было.

Г. Ф. Ланг — врач-клиницист. К каждому заболеванию он подхо­дил как физиолог, патолог и клиницист. Это и создало особенность «ланговского подхода» к больному и к болезни как научной проблеме.

Стержнем жизни клиники были регулярные обходы Г. Ф. Ланга. Они обычно строились по одной схеме: сначала обход в палате, после которого в ординаторской начинался подробный, глубокий и всесторонний анализ историй болезни более сложных больных. Эти обходы активно посещали врачи города, и в ординаторской иногда собиралось до 60 — 70 человек

Обходы представляли собой школу клини­ческого мастерства Блестящие по остроте и глубине клинического анализа разборы больных способствовали формированию клинического мышления, правильной оценке и пони манию лабораторных данных, умению синте­зировать их с клиническими данными и на ос­нове этого синтеза подойти к правильному диагнозу и эффективному лечению. На таком обходе каждый его участник независимо от занимаемой должности и положения имел право и возможность задать вопрос, выска­зать свое мнение, поделиться своими со­мнениями, предположениями и т. д. Поэтому к обходам все — от ординаторов до доцентов — активно готовились и всегда немного волновались

По мнению Г. Ф. Ланга, каждый терапевт должен уметь посмотреть глазное дно, иссле­довать больного рег гectum, не вызывая для этого хирурга. Пункции плевры, брюшной полости при ас­ците всегда производили сами, не прибе­гая к помощи хирурга. Молодые врачи в клинике должны были сами делать своим больным все основные лабораторные исследования (анализ мочи, крови, кала, желудочно­го сока и т. д.) и получали право не делать этого только после того, как полностью овладевали методами лабораторного исследо­вания.

В каждой палате стоял стол, и лечащий врач после осмотра своих больных тут же за­полнял истории болезни. Благодаря этому он проводил среди больных большую часть рабо­чего времени, не только видел больного во время осмотра, но и мог наблюдать за его по­ведением много часов. «Прежде всего больной». — этот закон соблюдался и клинике свя­то. В любое время суток — ранним утром, поздним вечером, а иногда и ночью — можно было видеть в клинике врачей, не уходивших от своих тяжелобольных.

Г. Ф. Ланг предъявлял к ассистентам, дежурившим в приемном покое, очень большие требования Он справедливо считал, что при­емный покои — лицо больницы и работающие там врачи должны уметь быстро поставить правильный диагноз. На обходе Георгий Фе­дорович нередко интересовался, кто принимал больного в приемном покое и какой ему там был поставлен диагноз, проверял качество заполнения истории болезни,

На обходах Г Ф. Ланг внимательно проверял полноценность собранного анамнеза, чему он придавал огромное значение, характер еже дневных записей и т. д. Он не любил, когда в истории болезни писали по-латыни. так как считал, что истории болезни необходимо пи­сать на русском языке Он требовал, чтобы лечащий врач на температурном листе разно цветными карандашами отмечал частоту пульса, температуру, АД, количество мочи, проводимое лечение и т. д.

Один или два раза в месяц в клинике по вечерам проходили научные заседания. К до­кладам на этих заседаниях сотрудники готовились особенно тщательно. Волновались го­раздо больше, чем перед докладами на кон­ференциях, съездах и других, казалось бы, более ответственных форумах. Это объясня­лось тем, что на таких заседаниях Г. Ф. Ланг жесточайшим и безжалостным образом крити­ковал доклады и призывал к этому других. Критика всегда была обоснованной и нелице­приятной, а в клинике было кому критико­вать. Достаточно назвать А. Л. Мясникова, М. И. Хвиливицкую, Б. В. Ильинского, Н. А. Толубееву, В. Г. Ба­ранова, М. П Андрееву, А. Ф. Тур, С И Ка­ляеву, А. И. Маркина, М.М. Павлову, Е. В. Нешель, Т. С. Истаманову, В. В Свирчевскую, Ф. М. Василевскую и др. Все это были широко известные специалисты высокой квалификации Если доклад проходил через «горнило» клинического научного заседания, можно было спокойно и уверенно выступать на любом, даже международном, форуме, так как это был, безусловно, хороший доклад Г. Ф. Ланг считал, что, если доклад одобрен на клиническом заседании, этот доклад уже идет от клиники и где бы он ни делался, все сотрудники должны поддерживать доклад­чика.

Во время войны с Финляндией 1939—1940 гг., когда Ленинград принимал основную массу раненых и больных, по инициативе Г. Ф. Ланга было создано Консультативное бюро при начальнике медицинской службы фронта, в кото­рое вошли М. И. Аринкин, Н. Н. Савицкий и другие веду­щие терапевты города. Члены бюро консультировали в госпиталях, изучали организационные вопросы, связанные с ролью терапевтов на разных этапах эвакуации, и особенности течения заболеваний в условиях фронта и суровой зимы. Материалы, разработанные бюро, были обсуждены на заседании Ленинградского терапевтического общества. Был приглашен начальник медицинской службы армии Е. И. Смирнов. С докладами выступили ученики Г. Ф. Ланга М. И. Хвиливицкая, Б. В. Ильинский, Г. А. Самарин. Тогда впервые прозвучал термин «военно-полевая терапия», была отмечена важнейшая роль терапевтической службы в войсковом районе и в эвакогоспиталях. Опыт Ленинградцев был использован в первый же год Великой Отечест­венной войны, когда произошло организационное оформле­ние военно-полевой терапии. Институт главных терапевтов армии получил официальное утверждение, а затем долж­ности главных терапевтов появились и в гражданском здравоохранении.

Георгию Федоровичу было уже больше 65 лет, и он не счел возможным принять предложенную ему должность главного терапевта Красной Армии. По рекомендации Г. Ф. Ланга, на эту должность был утвержден М. С. Вовси Трагическую зиму 1941/42 г. Георгии Федорович с семьей прожил в Ленинграде. В условиях блокады научные исследования прежних направлений замерли, регулярного преподавания в медицинских институтах не велось. На совещании директоров медицинских вузов 7 февраля 1942 г. И. Д. Страшун докладывал: «Положение ухудшается, и трудности возрастают. Научно-исследовательская работа идет по пути изучения явлений алиментарнои дистрофии. Видная профессура в лице Ланга, Шора, Скробанского категорически отказывается выехать».

Г. Ф. Ланг работал консультантом в военных госпита­лях. На конференции врачей Ленинградского фронта он выступил с докладом об острой сосудистой недостаточно­сти (шоке и коллапсе). В первые же дни войны ушли на фронт 32 врача и 25 средних медицинских работников клиники. Оставались те, кто по состоянию здоровья не мог быть в действующей армии. А. Л. Мясникова назначили главным терапевтом Военно-Морского Флота, Б. В. Иль­инский был главным терапевтом III Белорусского фрон­та; Л. М. Георгиевская, А. Г. Дембо, А. А. Кедров, Г. А. Са­марин — армейскими терапевтами. Расставаясь с учениками, Георгий Федорович говорил: «Сейчас война, и Ваше дело воевать, а диссертация будет у Вас на несколько лет позже».

В начале Апреля 1942 г. Г. Ф. Ланг уступил настойчивым просьбам друзей и сотрудников и по вызову началь­ника военно-санитарного управления Е. И. Смирнова был эвакуирован с семьей на «большую землю». Добирались в крытом фургоне «дорогой жизни», проложенной по льду Ладожского озера, а затем санитарным поездом. После кратковременного отдыха («для поправки») в подмосковном санатории «Архангельское» Г. Ф. Ланг приступил к исполнению обязанностей старшего консультанта Коммунистического военного госпиталя. В июле 1942 г Г. Ф. Ланг был назна­чен заведующим пропедевтической терапевтической кли­никой I Московского медицинского института.

В конце мая 1944 г. Г. Ф. Ланг возвращается в Ленинград, в факультетскую клинику, одновременно выполняет обязанности консультанта 87-го госпиталя Ленинградского фронта. В 1947 году его назначают проректором по научной работе I ЛМИ. К этому времени он уже избран председателем Всесоюзного общества терапевтов, назначен членом Ученого совета Наркомздрава СССР и медицинской секции Комитета по Государственным премиям. К ордену Трудового Красного Знамени, которым он был награжден в 1940 году, добавились орден Ленина и орден Отнчественной войны І степени, медали '' За героическую оборону Ленинграда'' и ''за доблестный труд в Великой Отечественной войне''.

В1944 году была организована АМН СССР. В первый состав академиков Ланг не был включен. Однако это недоразумение вскоре было разрешено. По представлению Ленинградского общества им. С.П.Боткина и Ученого совета І ЛМИ им. академика И. П. Павлова в 1945 году АМН СССР избрала заслуженного деятеля науки профессора Г. Ф. Ланга своим действительным членом.

Но осенью 1947 года Ланг понимает, что у него рак. Первое время казалось, что это страшное предположение —ошибка. Думали о плеврите, может быль диафрагмальном. Потом, на рентгенограммах выступили признаки рака кардиального отдела желудка. Ученый был спокоен, не давал повода думать, что не верит ''утешительным '' диагнозам. Умирал он очень тяжело, мучительно, все время был на наркотиках.

Г.Ф.Ланг умер 24 июля 1948 года. Было время летних разъездов, но сотни людей собрались на похороны: сотрудники, врачи, пациенты…

Похоронили Г.Ф.Ланга на Серафимовском кладбище, где осенью на средства, собранные городским терапевтическим обществом, был поставлен строгий, во вкусе покойного, памятник.

 

 

Список литературы

1) В.И. Бородулин «Г.Ф. Ланг и боткинское направление в клинике внутренних болезней», — Кардиологии
2) В.И. Бородулин «Школа Г.Ф. Ланга», — Клиническая медицина, 1975,
3) Б.В. Ильинский «Г.Ф. Ланг», (К 100—летию со дня рождения),— Кардиология, 1975,

 

 

СГМУ

⇐ Предыдущая12

Поделиться:

Воспользуйтесь поиском по сайту: