 |
Сказка о веселом Васильке, тревожной Ромашке и цветущей Герани
|
|
|
|
ДРАМА В ПАЛИСАДНИКЕ
Ромашка и Василек росли в палисаднике, по разные стороны от старой березы. Они были знакомы со времени своего появления на свет, то есть очень давно! Пока они росли, то часто болтали друг с другом, перекидывались шуточками и обсуждали пролетающих бабочек, вчерашний дождичек или людей, проходящих мимо.
И немудрено, что при такой тесной дружбе они выросли и полюбили друг друга. Конечно, они были очень разные. Ромашка была, как и многие девушки, немножко кокетливой, немножко тревожной, немножко упрямой, немножко неуверенной в себе, и еще очень любила задумываться о разных разностях, и особенно о чувствах. А Василек – весельчак-балагур, общительный и бесшабашный, о чувствах не очень беспокоился, он просто жил и радовался жизни!
Вот такие непохожие они были. Но это было даже и хорошо: ведь когда все одинаковые, тогда просто скучно! Васильку нравилась Ромашкина прическа – такие аккуратные белые лепестки, правильной окружностью обрамляющие ее желтую головку, а Ромашке очень импонировали его голубые глаза и веселый нрав.
Но вот какая штука произошла: Ромашка вдруг решила выяснить, насколько Василек ее любит. Дело в том, что она слишком прислушивалась к мнению окружающих. А поскольку все окружающие имели разное мнение, у нее порою просто кругом голова шла.
Вот, например, Гусеница. Она говорила:
— Слышь, Ромашка! А ты уверена, что твой Василек тебя любит?
— Я? Не знаю, я не спрашивала, — терялась Ромашка.
— А ты спроси, спроси! А то еще неизвестно, стоит ли связывать с ним свою жизнь, — советовала Гусеница.
— Ромашка, глянь! Твой голубоглазый опять лютикам анекдоты рассказывает. А они вон как смеются, заливаются… Не отбили бы, — шутила ворона, часто прилетавшая отдохнуть на березу.
|
|
|
— А могут? – пугалась Ромашка и начинала тревожно раскачиваться, пытаясь разглядеть, что там, за березой, происходит.
В другой раз Ромашку начинал поучать Чертополох:
— Вот смотрю я на тебя и удивляюсь. Ты такая вся правильная, умная. А Василек твой – балбес и зубоскал, у него ничего за душой, кроме дурацких шуток. И зачем он тебе нужен?
— Зачем? Но я его люблю! – защищалась Ромашка.
— Мало ли что ты любишь! А он тебя? Ты это наверняка знаешь?
И Ромашка надолго задумывалась, даже лепестки у нее опускались. Ее начинали одолевать сомнения: а правда ли Василек так уж любит ее, может, ему кто другой больше нравится? И вот однажды она решила выяснить этот вопрос раз и навсегда.
— Василек! А ты меня любишь? — приступила к расспросам она.
— Я? Ну конечно! А чего это ты вдруг засомневалась? – удивился Василек.
— Ну как… Ты же вот с другими цветами подолгу разговариваешь!
— Ну и что? И ты разговаривай! – вытаращил на нее глаза Василек.
— Я не хочу с другими. Я хочу только с тобой, — возразила Ромашка.
— Не… Так мы друг другу быстро надоесть можем, — поразмыслив, замотал головой Василек. – Нужно какое-то разнообразие. И потом, что плохого в общении?
— Ничего, — соглашалась Ромашка. – Конечно, разнообразие нужно. Ты все правильно говоришь. Общайся на здоровье!
Она ненадолго успокаивалась, потому что верила Васильку, но вскоре кто-нибудь опять сеял сомнения в ее девичью неопытную душу.
— Ох! Твой Василек такой ветреный, такой легкомысленный, — жужжала ей на ухо Навозная Муха. – Намучаешься ты с ним, помяни мое слово! Еще надо выяснить, способен ли он верно любить тебя всю жизнь. Может, будет изменять с каждой встречной Бабочкой, заниматься перекрестным опылением!
|
|
|
— Ой, и правда, — немедленно расстраивалась Ромашка. – Вчера возле него целых две вились весь день, наверное, он с ними этим самым опылением и занимался. Какой ужас!
— Василек, а ты будешь хранить мне верность? – допытывалась она.
— А где хранят верность? В сундуке, в дупле, или в землю закопать и камнем привалить? – веселился Василек. – Ты, Ромашка, совсем с ума сбрендила! Чего ты о всяких глупостях думаешь? Раньше ты такая нудная не была!
— Он назвал меня «нудной», — жаловалась Ромашка Гусенице. – Наверное, он стал ко мне хуже относиться. Я теперь и сама сомневаюсь, любит он меня или нет!
— А я тебе что говорила! – сурово отвечала Гусеница. – Вот-вот, с этого все и начинается! Сначала «нудная», потом «глупая», а потом и вовсе «уйди, постылая!». Нееет, надо с этим разобраться! Ты его прямо спроси: «Любишь или нет?». И пусть он скажет!
И Ромашка начинала разбираться:
— Василек, ну скажи все-таки, ты меня точно любишь???
— Не-а, не точно! Приблизительно, — отшучивался Василек, которому стало все это уже надоедать. – Ну что за глупости еще? К чему такие вопросы? «Любишь», «не любишь»… Ты что, сама не знаешь?
— Так! Он уже называет меня глупой, — обреченно думала Ромашка. – Правильно мне говорили! Так и есть, не любит. Или любит? Нет, не любит. А может, я ошибаюсь?
От таких волнений Ромашка стала очень нервной. Тем более что теперь во всех поступках Василька она находила какой-то особенный, тайный смысл. Вот он о чем-то беседует с земляным червяком. О чем??? А теперь стрекочет о чем-то с сорокой, ишь, увлеклись-то как, никого не видят… Да. Не любит! Точно, не любит. Ааааа!!! Что же делать???
— Эй, подруга, ты что с собой делаешь? – подавала голос пышная зрелая Герань, которая росла в горшочке на приоткрытом окне дома. – Разве можно так переживать из-за непонятно чего? Смотри, у тебя аж лепестки свернулись от тягостных мыслей! Брось! Займись собой! Мы же женщины!
Но какое там «брось», если нет никакой ясности??? Ромашка сходила с ума от ревности и сомнений и даже рвала на себе волосы. Так всегда бывает, когда нет внутреннего равновесия. «Любит!», — и она выдергивала себе один лепесток. «Не любит!», — и наземь летел другой. А в перерывах между размышлениями и собеседованиями с разными доброхотами Ромашка продолжала выяснять отношения с Васильком.
|
|
|
И вот однажды Василек глянул на Ромашку и вдруг увидел, что вместо симпатичного цветка перед ним предстало какое-то облезлое чудо, как будто под дождь с градом попал.
— Ромашка! Что это с тобой? – изумленно спросил он. – Ты похожа на ощипанную курицу!
— Да как ты смеешь говорить такое женщине! – обиделась Ромашка. – Ты меня не любишь!
— Ну ладно, раз тебе так хочется, то нет, — покладисто согласился Василек. – Сколько с тобой можно спорить?
— Я так и знала! – зарыдала Ромашка. – Рано или поздно ты должен был раскрыть свое истинное лицо!
— Да я его и не скрывал, — озадачился Василек. – Какой есть, такой есть… Хочешь, люби, хочешь, нет!
— Ничего я уже не хочу, — трагически отвечала Ромашка. – Все, отстань! Мне надо в себе разобраться.
— Ромашка, ты что? – попеняла ей Герань. – Хочешь потерять своего Василька? Смотри, мужчинам такие разборки быстро надоедают!
— Ну и пусть! – самолюбиво сказала Ромашка. – Раз он такой, то и ладно! Не может определиться, любит или нет… Мерзавец! И отвяжитесь вы все от меня!
Долго разбиралась Ромашка: «любит-не любит», «любит-не любит»… Всю ночь! А наутро все обитатели палисадника увидели, что от Ромашки остался один стебелек, а остатки белого венчика валялись вокруг на мокрой от росы земле. И Ромашка быстро завяла, потому что потеряла смысл жизни.
— Даааа… Вот что бывает, когда женщины теряют голову от любви! – глубокомысленно изрекла потрясенная таким драматическим исходом Гусеница.
— И не говори, кума, — поддержал ее Чертополох. – «Нет повести печальнее на свете»…
А что Василек? Он, конечно, погоревал… Но жизнь продолжалась, и вскоре он завел отношения с разумной и зрелой Геранью, которая по-прежнему красовалась в горшочек на открытом окне. Конечно, она была выше его и считалась домашним цветком, но Василька такие сложности никогда не мучили, он просто этим не морочился! А уж Герань тем более никогда не стала бы выяснять, любит он ее или нет. К чему? Уж она-то сама себя точно любила и никогда не стала бы слушать советов Гусениц, Ворон и прочих особей, которые имеют столько разных мнений по любому поводу. У Герани имелось свое, и поэтому она была уверена, что не любить ее просто невозможно. Может, потому Герань и цветет таким пышным цветом – просто глаз не оторвать. Именно так и выглядят те, кто умеет любить себя, окружающих и весь мир.
Автор: Эльфика
|
|
|
