Донские армяне в условиях советской действительности 1920-х гг.

После того, как в начале 1780-х гг. армяне-переселенцы из Крыма прибыли на Дон, основав здесь город Нахичевань и селения Крым, Несветай, Чалтырь, Большие Салы, Султан-Салы, их жизнь и судьба оказались накрепко связаны с историей России. Подобно жившим с ними бок о бок казакам, русским, украинцам, грекам и представителям многих других национальностей на Нижнем Дону, армяне занимались земледелием, ремеслом, торговлей, обустраивали свой быт, растили детей. Но вне зависимости от воли и желания армянского сообщества Дона происходившие в Российской империи важные события оказывали более или менее существенное влияние на его жизнь и деятельность. Армянская община оказалась вовлечена в такие грандиозные, переломные события в истории нашей страны, как революционные потрясения 1917 г., последовавшую за ними Гражданскую войну, отличавшуюся на Дону особым ожесточением, и сменившее ее поступательное развитие в эпоху реализации новой экономической политики 1920-х гг. Отдельные сюжеты из такого этапа истории донских армян, как период нэпа, и стали предметом исследования в рамках настоящей публикации. Начало 1920-х гг. донские армяне встретили, компактно проживая в перечисленных выше селениях и занимаясь вышеотмеченными видами деятельности. Хотя разрушительные бои Гражданской войны ушли в прошлое, жизнь армян в данное время сложно было бы назвать спокойной, поскольку сильнейшим раздражителем для них являлись радикальные социально-экономические эксперименты большевиков, совокупность которых получила в историографии ёмкое наименование политики «военного коммунизма». Продразверстка, постоянные реквизиции, запрет товарно-рыночных отношений, мелочная регламентация хозяйственной деятельности неимоверно расплодившейся советской бюрократией – все это, осложнённое самодурством местного начальства, крайне негативно сказывалось на состоянии армянской общины, порождало у подавляющего большинства её членов резко негативное отношение к большевикам (в чем с армянами было вполне солидарно крестьянско-казачье население) и провоцировало протестные выступления. Протесты армян против политики «военного коммунизма» носили как индивидуальный, так и массовый характер. Весной 1920 г. Чалтырский исполком, действуя в русле «военно-коммунистических» методик, запретил местным жителям вывозить продукты на рынки Ростова-на-Дону без специального на то разрешения. Разумеется, насильственная натурализация хозяйства вызвала протесты населения, которое не могло без товарообмена с городом обеспечить себя предметами ширпотреба. Несмотря на запреты исполкома, один из жителей Чалтыря по имени Хачехпар Пудеев повёз в город на продажу «теленка месячного возраста», а «когда стоявший на посту милиционер хотел вернуть его назад, он выхватил имевшуюся у него винтовку и, направив на милиционера дуло, объявил, что не вернется». По возвращении из Ростова Пудеев был арестован Чалтырским исполкомом и при допросе объявил, что он «признает Советскую власть, но коммунистов, стоящих у власти не признает». Любопытно, что, когда ужаснувшийся таким заявлением исполком направил Пудеева в ЧК, то сотрудники последней отпустили его «без всякого наказания на все четыре стороны, да вдобавок, по его словам, прозвали членов Исполкома дураками». Как оказалось, у чекистов было больше здравого смысла, чем у чалтырских радикал-большевиков. Примерно в то же время члены Чалтырской большевистской ячейки спровоцировали массовые волнения, только на сей раз не у себя дома, а в селе Крым. В марте 1920 г. большевики разогнали Крымский исполком, очевидно, по причине недостаточной лояльности и коррупции. Новый исполнительный комитет был набран из чалтырских коммунистов: судя по всему, те неоднократно успели доказать вышестоящему начальству свою готовность идти до конца в осуществлении военно-коммунистических экспериментов. Однако население Крыма не питало добрых чувств к большевикам из Чалтыря и, когда те приехали в селение с целью объявить крымчанам о перестановках во власти, созванный митинг плавно перерос в бунт. Как утверждал один из членов Чалтырской комячейки Е. Гадзиев, «местные кулаки и подстрекатели первыми бросились на наших товарищей с криками “Долой коммунистов!” и начали избивать некоторых из них и некоторых из крымских милиционеров. В то же время часть их сломала замок арсенала и захватила имевшиеся там годные винтовки 90 шт., и выпустила на волю одного арестованного. Единственная причина всего этого кроется в том, что наши крестьяне – не трудовые, в большинстве своем, а спекулирующие хлебом и мясом, и ни в коем случае не хотят примириться с прекращением спекуляции». Тот факт, что продажа земледельцами ими же произведенных продуктов не являлась спекуляцией и что без подобной продажи крестьяне не могли обеспечить себя промтоварами, Газиевым, видимо, просто не осознавался. Очевидно, подобные Газиеву субъекты мыслили исключительно в рамках марксистских схем и никак не могли признать той истины, что иллюзорные большевистские проекты ускоренного и насильственного «построения коммунизма» лишь ухудшали ситуацию в разоренной Гражданской войной Советской России и, в частности, в селениях донских армян. Но, как известно, повсеместное возмущение и массовые протесты (в том числе и в среде донских армян), в конце концов, заставили большевистских лидеров отказаться от безумных военно-коммунистических экспериментов и перейти к новой экономической политике. Период НЭПа принёс армянской общине Дона не только долгожданную стабилизацию социально-экономических отношений, но и возможность национально-культурного развития. Реализуя заложенный в программных документах курс на национальную автономию, партийное руководство СССР озаботилось созданием на Дону армянского национального района. Члены Донского окружного комитета ВКП(б), отчитываясь о проделанной за ноябрь 1925 г. – январь 1927 г. работе, отмечали, что, «в виду наличия значительного количества армянского населения, даны были директивы об образовании национального армянского Мясниковского района, что и было проведено в жизнь с весны 1926 г.» 3. Действительно, в краевой газете Северо-Кавказского края «Молот», в номере за 10 марта 1926 г. было помещено сообщение о том, что «Большой президиум Донисполкома принял решение о выделении из нынешнего Аксайского района, Донского округа самостоятельного армянского района в составе 6 сельских советов. Армянский район создается в целях содействия хозяйственному и культурному росту армянского населения, в целях большего вовлечения этого населения в советское строительство и приспособления работы советского аппарата к условиям быта и языка нацмен. В состав района включается Больше-Сальский, Несветаевский, Султан-Сальский, Крымский, Чалтырский и Крестовоздвиженский советы. Центр района – город Нахичевань». Заметные сдвиги произошли в 1920-х гг. в сфере культуры и образования донских армян. В рамках развития национальной культуры был, например, создан армянский клуб в Нахичевани в 1926 г. 5. В соответствии с доктринальными установками большевиков в области ликвидации неграмотности основной упор был сделан на обучении армян чтению и письму на родном языке, хотя в прессе отмечалось, что «армянки и дети-армяне совершенно не понимают по-русски» 6. С этой целью на Дону создавались армянские школы и пункты ликвидации неграмотности. В частности, в начале 1928 г. в Ростове-на-Дону открылась одна армянская школа ликбеза и, как ни странно, одновременно с ней, целых две китайских школы 7. Поскольку же советские дети должны были обладать не только общей, но и политической грамотностью, в армянских селениях и, особенно, в Нахичевани формировались пионерские отряды. Так, в 1926 г. в Донском округе Северо-Кавказского края возникли 4 пионерских отряда из детей донских армян, что было сделано в рамках инициированного правительственными органами СССР курса на повсеместное формирование таких отрядов среди детей национальных меньшинств. Характерной чертой 1920-х гг. (как и последующего десятилетия) стала милитаризация повседневной жизни населения Советского Союза, в том числе и донских армян. Поскольку СССР подавался советской пропагандой как «осажденная крепость», окруженная враждебным капиталистическим миром, его граждане призывались обучаться военному мастерству, чтобы в любой момент быть готовыми к отпору вражеской агрессии. Функционировали стрелковые кружки, городские жители обучались противодействовать химическим атакам, приобретали разного рода военные специальности. Милитаризация советской повседневности соседствовала с феминизацией военного дела, выражавшейся в активном обучении женщин боевым навыкам и вовлечении их в оборонное движение. В частности, в 1927 г. в дни празднования десятилетнего юбилея Рабоче-крестьянской Красной армии в Нахичеванском районе открылись курсы «по подготовке телефонистов, телеграфистов и работников военно-хозяйственных управлений (счетоводов, бухгалтеров, каптенармусов и пр.)». В качестве слушателей на эти курсы набирались исключительно женщины; предполагалось, что курсантки «будут использованы в военное время для работы в тылу для замены мужчин». Одним из интереснейших явлений эпохи нэпа стало движение добровольных корреспондентов – рабочих (рабкоров), крестьянских или сельских (кресткоров, селькоров), военных (военкоров), юных (юнкоров). Они работали под кураторством различных газет и журналов, причем, ставили перед собой цель не просто информировать редакции о положении на местах, но и разоблачать злоупотребления или бездеятельность начальства, клеймить неправедные действия «кулаков», выводить на чистую воду замаскировавшихся врагов (обычно в данное время в качестве таковых выступали провокаторы, работавшие в дореволюционные времена на царскую охранку, белогвардейские офицеры, и т.п.) и тем самым по мере сил приближать момент торжества социализма. Только в Донском округе Северо-Кавказского края к началу 1927 г. насчитывалось, «по не вполне точным данным», 3 684 рабочих и сельских корреспондентов. Из них рабочих было 2 215 чел., крестьян – 505 чел., прочих – 964 чел. Деятельность этих борцов «за правду» нередко вызывала озлобление и месть со стороны объектов их разоблачительных публикаций, будь то заворовавшиеся администраторы, неправедно богатевшие «кулаки» или просто бандиты и хулиганы. Рабкоры и селькоры нередко подвергались гонениям, оскорблениям, избиениям; не столь уж редки были и случаи убийств добровольных корреспондентов. Не миновала чаша сия и корреспондентов из числа донских армян. В начале октября 1925 г. был убит проживавший в селе Крым селькор газеты «Советский пахарь» комсомолец Крикор Асватурович Богоджян (Баев). Взбешенные его разоблачительными публикациями местные кулаки покушались на селькора еще в 1922 г.: поздно ночью в селькора стреляли через окно, когда он сидел за столом. Корреспонденты газеты «Молот», описывая бедное жилище Баева уже после его убийства, отмечали: «До сих пор на двери след от пули. И до сих пор в углу окна – маленькая, стеклянная заплата» 11. В 1924 г., в результате нового покушения, Баев был тяжело ранен, однако это не остановило его, и он продолжил свою борьбу за справедливость. Но, когда он вышел на след банды братьев Гадзиевых и поведал о них чекистам, бандиты застрелили его на дороге между Ростовом и Чалтырем. В конце 1920-х гг. большевистское руководство с возросшей активностью стало осуществлять мероприятия по развитию индустриальной базы Советского Союза. Для достижения этой грандиозной цели нужны были немалые средства, изыскать которые в разоренной смутами и войнами стране было непросто. Власть приступила к мобилизации сбережений населения, для чего выпускались так называемые добровольные займы, на деле превращавшиеся, зачастую, в принудительные кампании. Все же, немало советских граждан на волне охватившего их энтузиазма добровольно жертвовали своему государству последние деньги ради укрепления могущества родной страны. Среди них были и донские армяне. Корреспонденты газеты «Молот» с восторгом описывали, как «крестьянки-армянки Мясниковского района живо откликнулись на заём укрепления крестьянского хозяйства. И не только активная часть крестьянок, но и широкие массы женщин». В той же публикации по фамилиям перечислялись армянки, добровольно пожертвовавшие на нужды индустриализации не столь уж маленькие для простых крестьян тех лет суммы. Так, крестьянка Пешиванова подписалась на покупку облигаций займа на 30 рублей, Ева Тренялаева, Шушаник Моссова – на 20 руб. Те же 20 руб. отдала государству и «Добахова, беднячка, одна из первых, вышедших на арену общественности, на первый взгляд очень тихая и отсталая, но в действительности горячо преданная и хорошая общественная работница. Отсталые нацменки по своим бытовым условиям тем не менее горячо откликнулись на обращения рабоче-крестьян​ского правительства и доказали свою готовность в нужный момент помочь государству». Добавим, что даже в непростых условиях эпохи нэпа, когда основная масса советского общества и, в том числе, донские армяне, была озабочена поиском средств к существованию, продолжали свою работу по изучению прошлого немногочисленные энтузиасты, деятельность которых в те годы была сродни научному подвигу. В частности, в газете «Молот» неоднократно встречаются резко выбивающиеся из общего ряда социально-экономической и политической информации сообщения о находках вблизи Нахичевани костей мамонта или ископаемых останков других доисторических животных. Так, 1 сентября 1924 г. на городских песчаных карьерах вблизи Нахичевани рабочие обнаружили 2 осколка нижней челюсти мамонта с зубами и часть верхнего основания хобота. Итак, производственная деятельность и повседневная жизнь представителей армянского сообщества Дона в 1920-х гг. несли на себе четкий отпечаток реалий эпохи нэпа. Прекращение военно-коммунистических экспериментов благотворно отразилось на хозяйстве армянских селений и снизило социальную напряженность. Заметные результаты были достигнуты в деле развития образования и культуры донских армян. Борьба с неграмотностью способствовала их вовлечению в советское строительство. Советская власть и партия большевиков проявляли особую заинтересованность в формировании своих прозелитов из числа донских армян, что, на наш взгляд, предопределило принятие административно-правового решения о создании армянского национального района из 6 сельских советов в составе Донского округа. Тенденции прозелитизма прослеживаются в формировании специальных пионерских отрядов из детей донских армян, чтобы подготовить новые поколения к позитивному восприятию советской власти. Тот же алгоритм властных действий наблюдается и в отношении женщин-армянок. Советская действительность постепенно и прочно втягивала донских армян в свою орбиту.

Бондарев Виталий Александрович – доктор исторических наук, профессор кафедры теории государства и права и отечественной истории; главный научный сотрудник НИИ истории казачества и развития казачьих регионов Южно-Российского государственного политехнического университета (НПИ) имени М.И. Платова, г. Новочеркасск;

Скорик Александр Павлович – доктор исторических наук, доктор философских наук, профессор, заведующий кафедрой теории государства и права и отечественной истории; директор НИИ истории казачества и развития казачьих регионов; почетный работник высшего профессионального образования Российской Федерации; заслуженный профессор Южно-Российского государственного политехнического университета (НПИ) имени М.И. Платова; г. Новочеркасск.

«Армяне юга России: история, культура, общее будущее». Материалы Всероссийской научной конференции. 30 мая – 2 июня 2012 г. Ростов-на-Дону