Проблемы формирования и внедрения государственной инновационной политики в регионах

В экономических исследованиях и политических рекомендациях часто встречаются рассуждения о «провалах рынка», «субоптимальных траекториях развития» и т.д. Как правило выводом из этих рассуждений является предположение о необходимости государственного вмешательства в экономические процессы. Такое предположение имеет смысл лишь при (обычно, неявном) дополнительном предположении, что государство в целом или регулирующий государственный орган имеет знания, недоступные участникам экономических процессов, что этот орган знает, как надо или, хотя бы, как лучше. Действительно, государственные эксперты зачастую владеют информацией, которая недоступна частным предпринимателям, но и частные предприниматели практически всегда владеют знаниями, которые недоступны государственным экспертам, и совершенно неочевидно, что информация экспертов более релевантна. Даже если знания экспертов более релевантны, вполне возможно, что их следует просто опубликовать, вместо того, чтобы строить на их основе планы регуляционного вмешательства в экономику.

Если эти соображения верны, то наиболее высокие темпы инновационого развития и экономического роста должны наблюдаться там и тогда, где государство воздерживается от прямого вмешательства в экономические процессы и предоставляет свободу предпринимательской инициативе.

Речь, разумеется, не идет о полном устранении государства. Продуктивное функционирование рыночных механизмов нуждается в обеспечении прав собственности и соблюдения контрактов.

Если эти условия будут нарушены, успешным предпринимателем (получателем наивысшей прибыли) может оказаться не тот, кому удалось найти недоиспользуемый ресурс, а тот, кому удалось найти ресурс "плохо лежащий", недостаточно защищенный. Таким образом, несоблюдающиеся права собственности не столько подавляют инновацию, сколько перенаправляют ее в неконструктивное русло, порождая явления, которые социологи называют «силовым» и «политическим предпринимательством», то есть, попросту говоря, преступность и коррупцию (в действительности, точное определение «силового предпринимателя» в социологии не совсем соответствует определению преступника в уголовном кодексе, но степень перекрытия этих понятий все-таки очень высока). Впрочем, главная угроза инновационой активности в таких условиях состоит даже не в этом, а в том, что в этих условиях оказываются невыгодны (а иногда и просто невозможны) инвестиции, особенно долгосрочные.

Действительно, инвестиция делается в расчете на будущее повышение производительности и будущие прибыли. Но в условиях, когда прибыльное предприятие может быть отобрано "силовыми предпринимателями", инвестиции оказываются неприемлемо рискованными. Кроме того, становятся неясны источники первоначального накопления. Накопить деньги самостоятельно предприниматель не может по той же самой причине - накопления могут быть у него отобраны прежде, чем он сможет их проинвестировать. Кредитно-финансовый рынок в условиях несоблюдающихся контрактов нормально функционировать также не может; опять-таки, если предприятие отберут, то расплачиваться по кредиту будет нечем. Эти же факторы снижают привлекательность страны и региона для прямых иностранных инвестиций. [11,c.112]

Многие политики по ряду причин не удовлетворяются работой свободного рынка и предлагают комплексы мер, нацеленные на ускорение и стимулирование инновационной активности. Про некоторые из этих мер утверждается, что они также благоприятны для предпринимательской активности, про другие признается, что они направлены на стимулирование инновационной, но не предпринимательской деятельности.

Существует и такая проблема, как инвестиции в «человеческий капитал». Сложно привести возражения против вложения средств в образование, так чтобы они не прозвучали как отрицание образования и культуры как таковых, поэтому мало кто оспаривает это направление деятельности. Однако из материала предыдущих разделов должен быть ясен основной недостаток этой политики с точки зрения цели поддержки инноваций. Действительно, в ходе формального образования человек получает формализованное научное и техническое знание, которое, при всей его ценности, не является ни необходимым, ни достаточным условием инновационной деятельности. Это относится как к научному и техническому образованию, так – и даже в большей степени – ко входящему сейчас в моду «бизнес-образованию». Большинство успешных инноваторов – как владельцев предприятий, так и наемных работников – не заканчивали никаких специальных курсов по инновациям.

Другая проблема «инвестиций в человеческий капитал» состоит в том, что обычно речь идет о невозвратных вложениях, субсидировании или финансировании, но не инвестициях. Основной доход от этой инвестиции, если он и образуется, достается самому объекту инвестирования, самому человеку. Конечно, если в результате образования человек становится успешным изобретателем, крупным ученым или просто продуктивным наемным работником, это создает «положительные экстерналии», которые и можно считать отдачей от инвестиций в него. Но часто этого не происходит. Например, получивший хорошее специальное образование человек может уехать за рубеж, и получится, что вместо «человеческого капитала» мы профинансировали «утечку мозгов». Особенно острый характер эта проблема приобретает при инвестициях в человеческий капитал на региональном уровне – ведь большинство российских граждан гораздо спокойнее относятся к межрегиональным переездам, чем к эмиграции.

Многие политики осознают эту проблему, но осознают также и то, что возможные меры по ее решению совершенно неприемлемы с политической, а зачастую и с этической точки зрения. Действительно, все более или менее эффективные способы взыскать с человека «возврат на инвестиции» в его образование выглядят до неприличия похоже на такие милые и продуктивные институты, как крепостное право или кабальный договор.[13,c.45]