Верхнепалеолитический человек в Европе: общие свидетельства

Следующим шагом будет изучение свидетельств, демонстрирующих расовую структуру населения Европы верхнего палеолита. До открытия фрагментов из Сванскомба это были самые древние сапиентные останки, определенно поддающиеся датировке, к удовлетворению всех интересующихся ученых, и неподвластные сомнениям, отбросившие все, возможно, более древние находки в тень.

Население верхнего палеолита, носители самой ранней фазы ориньякской культуры, появилось в Европе с середины лауфенского межледникового периода, между отступлением вюрма-I и наступлением вюрма-II. На основе точной скандинавской хронологии возможно установить конец верхнего палеолита в Европе с большей точностью: видимо, дата 11 800 лет до н.э. отмечает поворотную точку, знаменующую миграцию оленей на север и первое появление мезолитической культуры. Учитывая текущие различия во мнениях между геологами, кажется неразумным устанавливать даже пробную дату для этой точки. В любом случае, время, прошедшее во время верхнего палеолита, должно быть, обеспечило достаточное место для изменения некоторых наименее стойких физических черт человека, особенно при условии влияния суровых климатических условий и особой диеты.

Мы не должны придавать слишком большое значение небольшой разнице в росте как средству определения генетического родства или дистанции, особенно в периодах в десятки тысяч лет. Также и форма головы, хотя и изменяется с гораздо меньшей скоростью, чем рост, так как непосредственно связана с общими размерами, тем не менее, управляется соответствующими стимулами, и нас не должно удивлять, если длинные головы в некоторых примерах становятся круглыми за время сотен поколений.

Следовательно, изучая останки плейстоценового и послеплейстоценового человека, нужно быть осторожными, чтобы не спутать черты, важные для определения расы, с прогрессивными модификациями, которые могут происходить в ответ на культурные изменения внутри любой группы. Такие модификации особенно касаются челюстей и зубов. Среди более первобытных белых народов, таких как берберы и албанские горцы, резцы двух челюстей встречаются край к краю, как у большинства средневековых обитателей Западной Европы. В современных условиях это состояние быстро изменяется на вертикальное перекрытие, и часто оно сопровождается сужением нёба и уплотнением зубов, делая выгодной современную ортодонтию. Это изменение прикуса также влияет на положение губ и меняет все выражение лица.

Другая модификация, которая, кажется, происходила с определенной быстротой, – это увеличение жевательных мышц в субарктических условиях. По мере того как эти мышцы увеличивались, углы нижней челюсти «выворачивались» наружу, увеличивались в горизонтальной плоскости скуловые дуги, а в ответ на усиление височного мышечного соединения мозговая коробка часто уплощается. В то же время, как челюсть, так и нёбо развивают валики. Эти коррелирующие изменения действовали независимо от расы, так как это, очевидно, функциональные адаптации. Они также действуют с определенной быстротой, ибо средневековые исландцы приобрели их за менее чем четыре столетия[45]. Они происходят в разной степени как среди поздних верхнепалеолитических европейских черепов, так и среди эскимосов и современных сибиряков.

Следовательно, при изучении останков людей верхнего палеолита мы должны быть особенно осторожны, помня, что их промежуток времени был неоспоримо больше, чем все прошедшее время с его конца. Мы также должны помнить, что люди, победившие холод, жили в новых и суровых климатических и диетических условиях, и что эти условия, должно быть, сильно повлияли на более пластичные элементы их телесной формы. Таким образом, метрические и морфологические отличия физического типа, которые появляются за время этих тысячелетий, могут предполагать в некоторых случаях скорее реакцию на среду, нежели различие в происхождении.

Из всех областей Европы, которые, как мы знаем, были заселены во время верхнего палеолита, для определения возраста вниманию компетентных специалистов были представлены около сотни черепов, откопанных в то или иное время за последнее столетие. Однако из этой сотни или большего количества черепов только шестьдесят были измерены и описаны. В этой группе у нас есть достаточно большие серии для применения биометрических методов, в противоположность останкам более древних нечеловеческих видов, состоящих по большей части из отдельных образцов, к которым можно подходить только с морфологической и анатомической точки зрения.

К сожалению, эти черепа не представлены в равных пропорциях из всех стран, в которых обнаружены культуры верхнего палеолита. Пока что самое большое их количество происходит из Франции, где они сохранились в пещерах и где интерес к археологии на протяжении целого столетия был выше, чем в любой другой европейской стране. Меньшие количества происходят из Англии, Испании, северной Италии, Германии, Чехословакии, Польши и России. Изучая эту группу черепов как единое целое, мы должны помнить, что в ней в основном представлены западноевропейские элементы.

Морант – в настоящее время лидер английской биометрической школы – внес ценный вклад в статистическое изучение этих черепов[46] (см. приложение I, кол. 1). К 27 измеренным им самим черепам он добавил 25 измеренных другими исследователями. Эти 52 черепа, не вызывающие сомнения в своем геологическом возрасте, составляют ядро его исследования. Из этих черепов 70% происходят из первого, или ориньякского, периода.

Хотя в более поздних частях этой главы мы изучим положение этих черепов по областям и периодам времени, сейчас имеет смысл последовать Моранту и трактовать эту группу черепов как единое целое. Несмотря на то, что европейцы верхнего палеолита были продуктом более чем одного завоевания, и несмотря на то, что они жили на протяжении долгого времени и занимали пространство, включающее большую часть континента, первый из нескольких поразительных результатов Моранта – это то, что эта подборка только немного более разнообразна в общих чертах, чем можно найти в любом большом собрании черепов послеледниковых людей, объединенных во времени и пространстве. Фон Бонин, работая с длинными костями и конечностями, получил точно такой же результат[47].

Изумительно обнаружить, что люди верхнего палеолита были в целом менее разнообразны, чем население Лондона, погребенное во время чумы в XVII в. Они были менее разнообразны, чем современное сельское население небольшой области Каринтия, и только немногим более разнообразны, чем черепа крайне изолированных эскимосов Гренландии, чей временной интервал покрывал максимум несколько столетий, или египтян, погребенных в Гизе между двадцать шестой и тридцатой династиями.

Большая расовая сложность современной Европы в основном имеет своей причиной послеплейстоценовые миграции с других континентов, а сохранение местных типов в современном населении отражает бо́льшую изоляцию скорее крестьян, нежели охотников, в небольших областях. Но население верхнего палеолита ни в коем случае не было совершенно гомогенным, как будет позднее продемонстрировано при изучении отдельных черепов в их хронологическом и географическом контексте.

Так как Морант показал, что эта общая верхнепалеолитическая группа достаточно единообразна, чтобы рассматривать ее как одну популяцию[48], мы можем обобщить черты большинства ее членов. Первая и самая заметная из них – это очень большой размер мозговой коробки. В большинстве случаев он больше, чем у людей из Галлей-Хилл и современных людей, и сравним по размерам с образцами из пещеры Схул. Он обнаружен почти у всех черепов, независимо от их размеров и форм. Однако черепные указатели очень разнообразны, варьируясь от 65 до 85, и это разнообразие слишком большое, чтобы делать вывод об одном гомогенном типе.

По этим черепам мужчин легко отличить от женщин, так как различие между полами сильнее, чем обычно наблюдается среди менее древних групп людей. То же самое верно для длинных костей и роста[49]. Это конечно же подразумевает большее развитие вторичных половых признаков. В мужских черепах все костные отметки явно выражены, надбровные дуги, как правило, тяжелые, лица очень широкие с выступающими скулами. Высота верхней части лица разнообразная – у большинства от средней до малой, а у других достаточно большая.

Одна из наиболее отличительных черт большинства (но не всех) этих черепов – это очень широкие и очень низкие орбиты. Носовые кости почти всегда выступают[50]. Корень носа, хотя над ним глубоко нависает надпереносье, тем не менее высокий, а костяной профиль носа, как правило, прямой или выпуклый. Носовая ость острая, а низшая ее граница хорошо отмечена. В целом носы находятся в промежутке от лепторинных до мезоринных.

Нижняя челюсть так же хорошо представляет этих индивидов, как и череп. Эта кость глубокая, широкая и тяжелая, с выпуклыми углами и выступающим подбородком. Нёбо значительно шире, чем у большинства современных людей, хотя зубы не такие уж большие. Если судить о форме лица только по своду черепа, большая ширина лица в совокупности с переменной длиной в большинстве случаев согласуется с малым верхним лицевым указателем, что помещает эти черепа в категорию эуриенных. Однако если подсчитать общий лицевой указатель, многие из этих черепов являются лептопрозопными, так как большая высота симфиза нижней челюсти компенсируется малым расстоянием от назиона до альвеолярной точки. Увеличение нижней части лица – это одна из главных диагностических черт этого человеческого типа, и намек на нее все еще можно видеть среди некоторых современных народов Северной Европы.

По всей общности лицевых признаков, за небольшими исключениями, можно сказать, что население верхнего палеолита напоминает современных европеоидов. Возможно, однако, что некоторые выглядели как определенный тип американских индейцев, особенно как индейцы североамериканских равнин и индейцы племен о́на и теуельче южной оконечности Южной Америки. Мы должны помнить, что это сравнение является только морфологическим, так как нам неизвестна пигментация, форма и распределение волос населения верхнего палеолита.

Скелеты населения верхнего палеолита отличаются в размерах по подпериодам, как будет вскоре продемонстрировано, но в целом как группа оно было высоким, с длинными и стройными конечностями, с узкими губами, широкими плечами и большими руками и ногами. В целом кости конечностей были не очень крепкими, и отношение конечностей, определяющее относительную длину частей рук и ног и рук к ногам, не было стабильным.

Средний рост мужчин был около 173 см, женщин – 155 см. Мужчины были выше среднего роста любой европейской страны, за исключением Исландии и Черногории, но не выше современных американцев. С другой стороны, женщины были действительно невысокими. Эквивалентами этих средних размеров в футах и дюймах являются 5 футов 9 дюймов и 5 футов 1/2 дюйма. Для сравнения, рост людей из Галлей-Хилл составлял только 5 футов 2 дюйма.

Морант в своем статистическом исследовании сравнил образцы верхнего палеолита с длинным списком послеплейстоценовых черепных серий. Он обнаружил, что древняя группа превышает все более поздние с широким отклонением по семи размерам[51], достигая предела современных средних значений по шести другим[52]. Это массовое отклонение, по мнению Моранта, помещает людей верхнего палеолита на один конец шкалы, а остальное более позднее человечество – как белое, так и все остальное – на другой.

С Морантом можно поспорить, представив небольшие серии или подсерии, противоречащие этому выводу. Например, черепа индейцев о́на из Тьерра-дель-Фуэго[53], серия черепов бронзового века из Эстонии[54] – и такая же серия железного века с норвежского побережья[55] – такие же большие по размерам лица и черепа. Но эти исключения ни в коей мере не делают несостоятельным его открытие: люди верхнего палеолита, несмотря на свою в общем европейскую внешность, отдаляются по многим метрическим характеристикам от большинства современных людей и, собственно говоря, также и от доориньякских сапиентных людей. Причину этого отклонения нетрудно обнаружить, но мы должны медленно подойти к этому очевидному заключению, чтобы убедиться в точной реконструкции доисторических событий.