 |
Биография Карла Сэндберга. Начало творческого пути
|
|
|
|
Среди поэтов «Большой пятерки», громко заявивших о себе в период «поэтического возрождения», Карл Сэндберг выделялся не только ярким дарованием, но и личным человеческим обаянием. Он прошел к этому времени трудные жизненные испытания. Ему не удалось закончить даже колледж; после четырех лет занятий учебу пришлось бросить из-за отсутствия денег. Почетный диплом об окончании Ломбард – колледжа был вручен К. Сэндбергу только в день его восьмидесятилетия, когда он был уже всемирно известным поэтом, членом ряда академий наук, в том числе и американских.
Сын бедного шведского эмигранта, работавшего кузнецом, Карл Сэндберг с ранних лет вынужден был зарабатывать на хлеб тяжелым физическим трудом. Об этом периоде своей молодости К. Сэндберг напишет потом в автографическом рассказе «Хоббо», вошедшем в книгу «Вечно молодые незнакомцы». Будущему поэту было девятнадцать лет. Всякая работа казалась ему «тупиковой», без перспективы. И он, положив в карман три доллара и двадцать пять центов, отправляется путешествовать, т.е. становится одним из «хоббо» – профессиональным бродягой. «Оседлав Дорогу», молодой человек соприкасается со многими интересными людьми: «Я встретил товарищей по скитаниям и товарищей по отечеству, что они делали с моей душой и умом, с моей личностью, я не мог в точности определить ни тогда, ни позже. У меня появилось больше достоинства – это я знал наверняка. Я становился неплохим рассказчиком…Что дали мне мои скитания? Я не мог выразить это словами. Они изменили меня».
Начинающему поэту удалось издать два поэтических сборника: «Безжалостный экстаз» («The Reckless Ecstasy», 1904), и «Плач розы» («The Plaint of a Rose», 1905). Камерность и субъективизм, романтическая риторика этих сборников не принесла поэту успеха. Позже он и сам отказался от них как от чужеродного тела в своей поэзии. И только десять лет спустя тридцативосьмилетний К. Сэндберг ворвется в кипящие страсти «поэтического ренессанса» сборником «Чикаго», стихи которого зазвучат весомо и необычно. Сборник вызвал оживленные споры среди критиков. Некоторые из них утверждали, что Сэндберг – новоявленный Уитмен; ряд критиков связывали его творчество с имажистами, поскольку поэт несколько раз печатался в их изданиях. Имело место и неприятие творчества К. Сэндберга: утверждалось, что даже ребенок может написать стихи получше.
|
|
|
Безусловно, верлибр К. Сэндберга во многом исходит от верлибра У. Уитмена. Своеобразие сэндберговского Р. Фроста, который заявлял, что писать белые стихи – все равно, что «играть в теннис без сетки». А сам К. Сэндберг с добродушной улыбкой говорил своим друзьям о том, что форма стиха загоняет поэта в тупик, как разгадывание кроссворда, «чем больше рифмы, тем меньше поэзии и тем больше опасности, что она уведет поэта от того, что он хотел сказать в самом начале стихотворения». При этом, добавлял: «Если стихотворение вписывается в рифму – хорошо, а если не вписывается – тоже хорошо». Но это была лишь внешняя беззаботность. К верлибру К. Сэндберг относился очень серьезно, считая, что только свободный стих дает поэту возможность ярче выразить свою творческую индивидуальность.
Пытаясь осмыслить источники, которые питали строки из книги «Чикаго», американский критик Дэвид Перкинс писал: «Стихотворение «Чикаго» – это имитация Уитмена. Некоторые стихи сборника «Чикаго» – одна из близких интерпретаций Э. Робинсона, некоторые стихи – импрессионистские, некоторые сочетают импрессионизм с превалирующей образностью японского стиха. Что касается имажизма, то Сэндберг говорил, что он не имеет никакого отношения к нему. Однако его стихи тяготеют к конкретности и объективности, свойственной американским имажистам».
|
|
|
К. Сэндберг выступил как поэт большого города, в котором для него все было необыкновенным, где все он принимал с восторженной душой. В этом поэт продолжал урбанизм Бадлера и Уитмена, в XIX в. поднявших тему города и его обитателей. Урбанистические мотивы звучали в 10‑е годы и в творчестве В. Маяковского, Э. Верхарна, Г. Аполлинера, Т. Элиота. Но если лирический герой Т. Элиота чувствует свое бессилие перед громадным чудовищем – современным мегаполисом, то городские стихи К. Сэндберга – светлые, чистые и восторженные.
Стихотворение «Выбор» является, по сути, программным в сборнике «Чикаго». Полемизируя со своими эстетическими оппонентами в литературе, поэт обращается к читателям:
They offer you many things
I a few
Moonlight on the play of fountains
At night
With water sparkling a drowsy monotone,
Bare – shouldered, smiling women
And talks…
Сэндберг предлагает то, что утопающим в роскоши людям режет слух и кажется совсем непоэтичным:
I come with:
salt and bread
a terrible job of work
and tire less mar,
Come and have now
hunger,
danger
and hate.
Поэт одушевляет, заставляет говорить первого лица и вводит в поэзию такие обыденные вещи, как телефонный провод в одноименном стихотворении, вошедшем в сборник «Чикаго», как сталь в стихотворении «Молитва стали», опубликованном в сборнике «Сборщики кукурузы». Он одушевляют их потому, что эти вещи служат человеку. Люди у К. Сэндберга одушевляют город в стихотворении «Чикаго». Этот город, как человек, – «развратен», «преступен», «скуп», но он, как никто в мире, «так звонко поет свои песни». Город сравнивается с человеком. У него «под ребром бьется сердце народа». Это сердце бьется и под и под многочисленными этажами высотных зданий в стихотворении «Небоскреб»:
Smiles and tears of each office girl
go into the soul of the building just
the same as the masters men who rule
the building.
Оставляют в этом здании частицу ума и души мужчины и женщины, юноши и девушки, которые «втекают и вытекают целый день, одушевляя здание мечтами, мыслями, воспоминаньем». В этом здании незримо присутствуют и те, кого уже давно нет в живых:
Men who sunk the pilings and mixed
the mortar are laid
in graves where the wind
whistles a wild song without words/
|
|
|
And so are men who strung the
wires and fixed the pipes
and tubes and those who
saw it rise floor by sloor.
Souls of them are all here, even
the hod carrier begging at
back down hundreds of miles
away and the bricklayer
who went to states prison
for shooting another man
while drunk.
В. Маяковский, написавший в 1925 г. стихотворение «Небоскреб в разрезе», по всей видимости, не без влияния Сэндберга, назвал своего американского коллегу «большим индустриальным поэтом Америки». Это определение надолго закрепилось за К. Сэндбергом.
Исследователь творчества К. Сэндберга И.А. Кашкин отмечает: «Рисуя «Портрет автомобиля», Сэндберг весь художественный заряд тратит на авто, уподобляя его «длинноногому псу», «серокрылому орлу», тогда как шофер Данни только упомянут. Часто человек дан у него не объемно, а наброском, не в полный голос, а в полтона, не в развитии и не в динамике борьбы. Часто, но далеко не всегда».
Поэт умеет разглядывать в абстрактном народе (Стихотворение «Массы») конкретные судьбы «бедняков, терпеливых и стойких, терпеливей, чем скалы, прибой и звезды, бесчисленных, стойких, как полуночный сумрак».
Очарованный гигантским размахом индустрии, поэт упрекает свой город в том, что он «в поте лица заставил работать, пылью давится людей», которые капля по капле «жизнь расточают за пригоршню мелких монеток – недельную плату» (стихотворение «В чем упрекнут мой город»). Яркая картина труда землекопов нарисована в стихотворении «Землекопы» одними только штрихами. Нелегкий труд иммигранта (стихотворение «Дитя римлян»), развозчика льда в одноименном стихотворении – все это картины жестокой социальной несправедливости в современном поэту мире. Под «золотым призывом» огней Бродвея К. Сэндберг сумел разглядеть и донести до читателя крах иллюзий, несбывшихся надежд многих людей, проживающих в «бурно – игристом» человеческом потоке улицы (стихотворение «Бродвей»):
Hearts that know you hate you
and lips that have given you
laughter
Have gone their ashes of life
and its roses,
Cursing the drums than were lost
In the dust of your harsh and
trampled stones.
С этими строками перекликаются другие (стихотворение «Погубленные»), посвященные женщинам, которых поэт видел на Норт Кларк-стрит в Чикаго. Его внимание привлекли «губы женщин – в кровоподтеках, слезах от ударов мужчин». Автор с негодованием восклицает:
|
|
|
О розы
с оборванными
лепестками!
Помнится: только вчера еще
Вы бросали свой пылкий вызов
солнцу.
Протест против горькой женской судьбы дополняется эстетическим бунтом: поэт выступает против гибели прекрасного.
Ряд стихотворений сборника «Чикаго» по своей чистоте и непосредственности восприятия действительности близки к детским стихам. Красочные, развернутые метафоры и сравнения служат средством выражения по-детски восторженного открытия мира. Это, как правило, стихотворные миниатюры.
В стихотворении «Потерян» какой-то пароход «зовет и вопит непрерывно, как потерянный ребенок, в слезах и страхе ищущей груди гавани – матери». А вот миниатюра «Туман»:
The dog comes
on little cat feet.
It sits looking
over harbor and city
on silent launches
and then moves on.
Влияние образности импрессионизма проявляется в миниатюре «Белые плечи»:
White shoulders
Your white shoulders
I remember
And your shrug of laughter.
How laughter
Shaken slow
From your white shoulders.
Общий фон сборника глубоко реалистичен. Главное в нем – изображение индустриального капиталистического города, выражение дум и надежд его жителей – создателей всех богатств. Сборник «Чикаго», бесспорно, засвидетельствовал рождение нового поэтического дарования Америки.
Эдгар Ли Мастерс писал о своем собрате по перу: «Никому не подражая, он смотрит своими глазами, трогает своими руками, он искренен, обладает вкусом, любит жизнь, не перестает удивляется и совершенно наивен. Он смотрит на великую гнусность, бедность, грязь, униженное страдание, предсмертную агонию с невозмутимостью, на самом деле самообладанием художника… Глубокая и отважная книга Сэндберга стала абсолютно оригинальным вкладом в американскую литературу, значение которого непереходящее».
|
|
|
12 |
