СТАЛИНСКИЙ РЫВОК. (Вадим Кожинов[11]). Маленькое пояснение

СТАЛИНСКИЙ РЫВОК

Мы должны принимать наследие нашей истории. Все почему-то заклинились на Сталине, забывая о том, что была могучая героическая история. Да, она была трагической. Но вместе с тем и героической… Трагедии – совершенно неотвратимый феномен человеческого бытия, никуда от этого не денешься… Я глубоко убежден в том, что мы никуда не двинемся по-настоящему, если не перестанем обрезать корни, связывающие нас с той эпохой…

(Вадим Кожинов[11])

Маленькое пояснение

История в целом длинна и сложна. Однако если взять небольшой ее отрезок, он окажется не менее сложным! Это всеобщее правило. Чем ближе подходишь к какому-либо предмету, тем больше различаешь деталей; при дальнейшем приближении многообразие нарастает…

Казалось бы, не очень длительный период сталинских реформ донельзя насыщен событиями: большими и маленькими, важными и не очень. Стoит ли нам даже браться за эту колоссальную тему, заранее зная, что мы можем уделить ей не так много места? Наверное, стoит. Ведь мы в нашей книге излагаем концепцию «русских горок», модель истории. Нам придется учитывать соразмерность, а именно, занимаясь деталями, помнить, в связи с какой общей задачей мы ими занимаемся. С другой стороны, выдвигая общие положения, не следует забывать, на базе каких конкретных фактов они выдвигаются, но факты эти, скажем прямо, широко известны. К тому же, чтобы делать надежные выводы, нам нужны не одиночные события, а некоторые статистически достоверные результаты реализации событий.

Мы в первой части книги упоминали один очень важный методологический принцип, который дает нам история физики. Мы его назвали «методом Кулона». Напомним суть. Шарль Огюст Кулон был специалистом в теории упругости. Это позволило ему, когда он приступал к своим работам по электричеству, создать свой уникальный прибор – крутильные весы. Он создал достаточно точный прибор, и сумел обнаружить некоторые закономерности во взаимодействии электрических зарядов. Но вместе с тем его прибор был достаточно грубым, и в силу этого свойства большое количество дополнительных закономерностей не смогло закрыть основную. Мы не знаем, так и было задумано им или получилось случайно, – не важно. Как бы то ни было, это оказалось весьма продуктивным.

Мы, стремясь обнаружить ту или иную закономерность в истории общества, используем «принцип Кулона». Историкам в их исследованиях вообще надо бы научиться достигать достаточную точность, и не сверх того, поскольку ее превышение, уход в детали (которым несть числа) обязательно скроет искомую закономерность.

Например, бывает сложно вычленить закономерности во взаимоотношениях элиты и народа какой-либо страны. Народ – он как бы «безликий», просто масса, без разделения на психологические и интеллектуальные типажи. Зато малочисленная элита – о которой историкам известно несравненно больше, чем о народе, – представлена огромным числом портретов. Добрые, злые, умные, жадные… Поди разберись, что в истории происходило от закономерностей, а что – от личностных качеств человека.

Если же избавиться от излишней шелухи биографий, то становится очевидным, что перед социальными системами стоят те же задачи, что и перед любой информационной системой, и можно легко проследить здесь действие эволюционных законов. Человеческое сообщество, чтобы существовать в «предложенных» ему условиях, должно уметь сохранять прошлый опыт существования в них (чем и занят основной народ) и одновременно уметь перестраиваться по мере их изменения. Вот элита как раз и есть та особая часть общества, которая «ловит» сигналы внешнего мира, чтобы направить усилия основной части народа в нужную сторону, если, конечно, перемены необходимы.

Это легко понять. Крестьянину в его чисто крестьянском труде никакая элита не нужна; он сам знает, когда пахать, когда урожай собирать. И действительно, сельское население – наиболее консервативный элемент общества; крестьяне «отвечают» за память из прошлого в будущее, а если крестьян свести на нет, их место займут другие – те, кто производит основной продукт страны, кто позволяет ей выживать. Но если на страну готовится напасть враг – кто сорганизует оборону? Разве крестьяне? Нет, элита. Это она потребует от крестьян материальные и человеческие ресурсы, она выстроит армию и поведет в бой. А интеллектуальная элита обеспечит появление технических и прочих новинок, даст идеологическое обоснование для того или иного поведения людей, организует процесс школьного и прочего образования.

Таким образом, элита тоже нужна для выживания сообщества: она «руководит» движением из настоящего в будущее.

И только понимая это, уже на этом фоне можно давать «портреты» властителей. Если же какой-либо историк вывешивает перед вами целые галереи добрых, умных или жадных царей и говорит, что это и есть история, не верьте ему. Это сборники литературных анекдотов.

Элита живет за счет своей страны, то есть от прибавочного продукта, который дает ей народ. Это не нахлебничество, если она и работает в интересах этой же страны и этого народа. Но вот если элита начинает действовать в интересах иных стран или даже просто прожирает ресурс, то это катастрофа для страны. А такое бывает: отрывается элита от корней, забыв, что она выдвинулась «в верха» не по воле неких нематериальных сил. И тогда народ будто бы ни с того ни с сего устраивает революцию, «разгоняет» негодных властителей, выдвигает новых лидеров, которые немедленно сами становятся элитой и попадают в «портретную галерею» историков.