 |
Глава сорок шестая. Каменоломня.
|
|
|
|
В Шести Герцогствах ходит много историй про людей, пропадающих в Скилл-колоннах, и так же много про тех, кто неожиданно появляется из них. Во многих из них люди спасаются бегством из-за несправедливого наказания, и камни дают им защиту от их преследователей. В историях, где появляются иноземные или избранные народы, камни исполняют желания, такие, как улучшение здоровья.
Все эти истории, я уверен, происходят в результате невнимательного использования Скилл-колонн недоучками.
История Скилл-колонн в Шести Герцогствах и за их пределами.
Чейд Фаллстар.
Что-то не то с луной.
Я прищурился. Да. Луна была. Луна в темноте означала, что мы больше не внутри Скилл-колонны. И не между Скилл-колоннами, где бы ни было это «между». Мы были где-то на земле и смотрели на луну. Ворона сидела у меня на груди. Как только я пошевелился, она поднялась и полетела прочь. Лунный свет на мгновенье упал на ее алые перья, и она исчезла. Прохладный ночной воздух мягко касался моей кожи. Спиной я лежал на твердом камне. Я опустил взгляд ниже и увидел Скилл-колонну, которая выбросила меня наружу. За ней вдалеке - лес.
Это была не Кельсингра.
Луна, - настаивал Ночной Волк.
Я поднял глаза на нее. О, она была почти полная. Она была полной, когда мы входили в колонну. Мы или вышли из колонны раньше, чем вошли в нее, или же мы были внутри нее почти месяц.
Или больше?
- Где мы? - громко спросил я, избегая думать о потерянных днях. Или месяцах. Годах? По некоторым легендам люди исчезали в стоящих камнях и появлялись годы спустя или неизмененными или очень, очень старыми. Я хотел знать, постарел ли я. Определенно, я чувствовал себя более старым. Более слабым. Я вообразил Неттл старой женщиной, Пчелку в роли матери. Я сел, меня пробирала дрожь.
|
|
|
Где мы?
Где нам нужно быть. Единственное место, оставшееся для нас.
Я с усилием приподнялся, перекатился, встал на четвереньки и поднялся на ноги. Надо мной звезды и почти полная луна. Я посмотрел на отвесные каменные стены, а за ними темные силуэты вечнозеленых деревьев. Я учуял воду, повернул голову и последовал за запахом. Моя обувь скрипела по песку и мелким камням. Рельеф почвы постепенно пошел вниз, и я подошел к огромному квадратному водоему стоячей воды. Вода пахла водорослями. Я встал на колени у края, зачерпнул воды и напился. И снова напился.
Я сидел и ничего не делал. Я все еще был голоден, но, утолив жажду и приглушив головную боль, почувствовал себя приемлемо. Я осматривался и медленно начинал понимать. Каменоломня. Место, где Элдерлинги однажды вырезали и обработали блоки Скилл-камней. Я был недалеко от места, где Верити закончил свою человеческую жизнь. Он высек своего дракона из блестящего черного камня с серебряными прожилками и, став драконом, полетел на защиту Шести Герцогств.
Точно, где нам и нужно быть.
Нет! Я хотел коснуться поверхности колонны так, чтобы она перенесла нас в Кельсингру.
Я знаю. Но именно здесь нам нужно быть.
Я вытолкнул его слова из своего сознания. Я уже был в этом месте однажды. Оно изменилось отчасти очень сильно, а отчасти осталось прежним. Я постарался вспомнить, где стояла потрепанная палатка Верити, где мы разводили огонь, где был наш лагерь. Лунный свет ярко блеснул на тонкой серебряной жилке в камне. Извилистая тропа шла между неиспользованных блоков камней памяти. Когда-то круги Скилла приходили сюда, чтобы выбрать камень и вытесать создание, которое станет местом хранения их воспоминаний и тел. Я предполагал, что это было традицией Элдерлингов, которую в дальнейшем каким-то образом переняли группы Скилла в Шести Герцогствах. Возможно, где-нибудь в стенах Кельсингры или в блоках памяти на Аслевджале эти истории были сохранены.
|
|
|
Я нашел место старого лагеря Верити. Почти ничего не осталось после всех этих лет. Я надеялся найти больше, так как мы все оставили, когда спасались бегством. Что могло быть здесь? Остатки посоха Кетриккен, нож, одеяло? Ночь была холодной, и я бы порадовался дополнительному одеянию. Было странно перейти из лета в теплых краях в лето в Горах.
Боюсь, от лета осталось немного. Подними голову и вдохни, брат. Я чую конец лета, и листья скоро все опадут.
Неужели мы были в камне так долго?
Ты ничего не помнишь из нашего перехода?
Волк казался искренне удивленным.
Совсем ничего.
Ни Верити? Ни Шрюда? Ни нашей стычки с Чейдом?
Я был потрясен. Я стоял очень тихо, нащупывая произошедшее. Я вспомнил бродяг, которые атаковали нас в старом городе, и еще вспомнил, как беззаботно легла моя рука на неправильный знак на поверхности Скилл-колонны. Я напряг свою память.
Ты здесь, мой мальчик!
Оставьте его. Это не его место, и не время для этого. У него есть задача.
Покажи эту булавку и ты всегда будешь допущен ко мне.
Я лежал на спине и наблюдал за прибывающей луной. Воображал ли я эти прикосновения разумов к моему? Мог я такое себе позволить сейчас? Усталость нахлынула на меня волной.
С нами что-то сильно не в порядке. Что-то, очень похожее на болезнь, но не она.
Переход через колонны. Я чувствовал себя похоже, когда уходил с Аслевджала и на какое-то время потерялся в камнях.
Нет. Это кое-что еще, - настаивал волк.
Я игнорировал это. Как долго. Почти месяц мы блуждали между колоннами. Должно быть, Пчелка и другие уже достигли Бингтауна.
Эта мысль подействовала, как нахлынувшая холодная волна. Они же должны были подумать, что мы погибли! Я должен дать им знать, что я жив. Затем я могу подождать несколько дней, чтобы восстановиться после перехода через колонны. Потом я пешком дошел бы по старой дороге Скилла до заброшенного рынка и достиг местной колонны. Я мог бы войти в эту колонну и вернуться в Бакк. Как скоро я добрался бы домой? Перед следующим полнолунием. Самое время, чтобы дать знать Дьютифулу, что я жив, и как только Пчелка прибудет, он сообщил бы это ей.
|
|
|
Я обхватил себя руками и замер, пытаясь собраться и сосредоточиться. Но внезапно осознал, какой я стал худой. Я прощупывал свои ребра. И я промерз до костей. Первое – надо развести костер. С помощью чего? Старый способ. Вращать палочку, вставленную в углубление на деревяшке, если бы у меня они были, но я вдруг ощутил, что мне очень нужен огонь. Свет и тепло помогли бы мне сосредоточиться, а затем я бы воспользовался Скиллом.
Верити не советовал этого делать. Помнишь? Сохрани силу для своей задачи. Сила тебе понадобится.
Нет. Я не помню ничего про наш переход. Какая задача? Ничего не помню.
Ты вспомнишь, если искренне захочешь вспомнить.
Как будто ему так трудно и непривычно просто сказать мне. Его мрачные слова все звучали между нами, поэтому я пошел искать хворост для костра. Призрачный свет луны освещал бесплодную каменоломню. Дождь и ветер приносили ветки и опавшие листья, но мало что выросло на каменных костях земли. Голод когтями вцепился в мой живот.
Лес рос вокруг каменоломни, и я двигался вдоль опушки, собирая сухие ветки. Стрекотали насекомые, над головой в поисках корма резвились летучие мыши.
Дикообраз!
Я почувствовал его одновременно с тем, когда через меня прокатилось возбуждение Ночного Волка. Я улыбнулся. Он никогда не мог контролировать свое очарование этими колючими созданиями, и мне не раз приходилось вытаскивать иглы дикобраза из его носа и лап. Я бросил собранные ветки для костра и выбрал из них палку покрепче.
Дикобразы полагаются на защиту своих иголок. Они передвигаются медленно, их можно убить дубинкой. Он повернулся ко мне спиной и хвостом, а я старался обойти его и ударить по голове. Я запыхался, занимаясь этим. Страх перед охотой на дикобраза, прежде чем я смогу съесть его, почти перевесил мой голод. Почти.
Я сделал две ходки, чтобы принести топливо для костра и убитого дикобраза в каменоломню, на место рядом с нашим старым лагерем. Деревья вокруг каменоломни были сухие, как пыль. Не хотелось бы поджечь их неосторожной искрой. Но мне самому нужна была искра любого сорта. Мой воинский нож был единственным крупным инструментом. Я заточил палочку и сделал ямку в сухой деревяшке. Потом я начал бесконечное вращение палочки между ладонями, стараясь получить достаточно тепла от трения, чтобы деревяшка затлелась. Мне все время хотелось остановиться и отдохнуть. Плечи и локти невыносимо болели.
|
|
|
Попробуй еще! - мягко велел мне Ночной Волк, и я понял, что задремал, сгорбившись над своим приспособлением. Я поднял палочку рукой с отметинами Серебра и снова начал вращать ее. Внезапно мне подумалось, что это безнадежное занятие, я резко воткнул палочку в деревяшку с ямкой и закричал:
- Я только хочу огня! Разве я многого прошу? Огня!
Подставка будто взорвалась пламенем. Не искра, не струйки дыма. Пламя вырывалось из обоих деревяшек, я сгреб их в кучку и отодвинулся. Сердце молотом стучало в горле.
Я не знал, что мы можем такое сделать!
И я тоже.
Не дай ему погаснуть!
Ни за что. Я бросал собранный хворост в огонь и наблюдал, как он загорался. Яркое пламя отбрасывало тени и заставляло искрить серебряные прожилки в черных камнях. Моя посеребренная рука слабо светилась в свете костра, вызывая нечто среднее между удивлением и страхом. Победила целесообразность. Я опять побрел на опушку леса и принес хвороста сколько смог. Еще дважды я сходил за хворостом, а затем вернулся к своему мясу.
Свежевание дикобраза трудная работа, как и следовало ожидать. Лучшим способом было бы подвесить его распластанным, но у меня не было веревки и в каменоломне не росли деревья. В конце концов, результат оправдал работу и неудобства. Он был жирный, как молочный поросенок, и пока я обжаривал мясо на огне, оно шипело и исходило чудесным ароматным дымом. Я ел, пока не наелся, а потом спал, завернувшись в плащ мертвой женщины. На рассвете я проснулся под раскинувшимся голубым небом. Я развел огонь посильнее и еще поел добытого мяса. Я пошел к воде в нижней части каменоломни, вымыл руки и напился вволю. На полный желудок я чувствовал себя готовым встретить новый день.
Я припомнил, что недалеко от каменоломни должна быть речка. В речке должна быть рыба. Старлинг. На берегу той реки, желая быть честным, я сказал ей, что не люблю ее. Затем наши тела сплелись со страстью, которая была лишь немногим больше, чем просто животная похоть, но это положило начало странным и трудным отношениям, которые продолжались, с перерывами, более двенадцати лет. Старлинг, в ее прекрасных полосатых чулках, с богатым мужем, который гордится ею и слушает, как она поет историю нашего похода. Я подумал, что строчки об этом она не включила в песню, и невольно улыбнулся.
|
|
|
Я вернулся к нашему костру. Мотли ковырялась в кишках дикобраза. Она посмотрела на меня, на ее серебряном клюве висел кусок требухи.
- Домой? - каркнула она с надеждой.
Я ответил вслух:
- Сегодня я сплю и ловлю рыбу. Что-то съесть, что-то засушить. Я не планирую снова путешествовать голодным. Три дня отдыха и еды, и мы продолжим наше путешествие.
Мудрее будет выбрать себе часть камня и начать сейчас.
Я замер в тишине у костра. Я знал - что советовал волк.
Я собираюсь домой. Не в камень.
Фитц. С давних пор мы знали, что когда-то до этого дойдет. Как часто мы мечтали вернуться сюда и вытесать нашего дракона? И вот мы здесь, время пришло, и, возможно, у нас хватит времени и сил сделать это. Я не хотел бы застрять в камне, как Девушка-на-драконе.
Я сформулировал жесткую мысль и произнес ее вслух:
- Не думаю, что наше время пришло. Я не стар. Только устал. Немного отдыха и...
- Домой? - настойчиво спрашивала Мотли. - Пчелка! Пчелка! Пер! Шут! Лант! Спарк!
- Лант погиб, - сказал я ей резче, чем хотел.
Волк заговорил жестче:
Продолжай упрямиться и ты умрешь. И я с тобой.
В моем сознании все захолодело.
- Идем домой! - объявила Мотли.
- Скоро, - ответил я ей.
- Сейчас, - парировала она.
Она оторвала еще кусок потрохов дикобраза. Он обмотался вокруг ее серебряного клюва. Она ловко стащила его лапой, взяла поудобнее и быстро проглотила. Затем она почистила клювом перья, иссиня-черные и алые.
- Прощай, - добавила она и поднялась в небо. Я удивленно смотрел ей вслед.
- Лететь очень долго! - крикнул я. Знала ли она, где мы находимся?
Она облетела вокруг каменоломни, низко проносясь над забракованными камнями и грудами осколков камня, давным-давно оставшимися здесь после работ. В нижнем конце находился водоем с дождевой водой. Она пролетела над водой, и я побежал за ней, следя за ее полетом, она летела прямо в Скилл-колонну. Я боялся, что добегу и увижу разбившуюся птицу. Но она без помех исчезла.
- Я не знал, что она может это делать, - сказал я. - Надеюсь, она выйдет невредимой.
Это не первый ее проход через камни. И у нее Скилл на клюве.
И правда.
Я не мог помочь ей, но мое сердце сжалось от того, что я могу никогда не увидеть ее больше. Я напомнил себе, что у меня был план путешествия. Я несколько раз сходил за дровами. Я зажарил кости дикобраза, чтобы они растрескались, и я смог достать костный мозг. Затем пришло время рыбалки. Я уже довольно давно не ловил рыбу руками. Я пошел к реке и нашел место, где можно лечь на живот, и где пышные заросли затеняли голый берег, и моя тень не подала бы на воду. К моей радости, я хорошо помнил, как это делается, к еще большей радости я поймал две чудесные жирные форели. Я проткнул их жабры изогнутым ивовым прутиком и оставил в воде, пока не был вознагражден еще двумя. Две съесть вечером, а две закоптить или засушить в дорогу. Я почувствовал глубокое удовлетворение.
Ты уверен, что «не помнишь» ничего из того, что советовал тебе Верити?
Я неправильно вошел в камень, а потом снова вышел. Я не помню наш переход.
Ты был глубоко в Скилле. Верити нашел тебя. Он сейчас там крупная рыба, которая плавает в очень глубоких течениях. Он сказал, чтобы ты создавал своего дракона и не откладывал. Король Шрюд тоже там был, меньше и слабее. Чейд был с ними. Они пожелали тебе успехов в твоих усилиях.
Я ответил после паузы:
- Я этого совсем не помню. Я искренне хочу вспомнить.
Я запомнил это для тебя. Он предупреждал, чтобы ты не откладывал. Он почти потерпел поражение тогда. Если бы ты не привел с собой Кеттл, и если бы она не была тем, кем и чем была, то был бы один наполовину законченный дракон и мертвый король. И, возможно, островитяне до сих пор удерживали бы Баккип.
У нас нет таких высоких ставок, как у него.
Только твоя жизнь. И моя.
Я подумаю над этим сегодня.
Фитц. Я не хочу прекращать существование. Сделай нас драконом. Дай мне это подобие жизни. Дай мне возможность снова дышать ночным воздухом, дай мне поохотиться, дай снова почувствовать холод ночи и жар солнца.
В его словах отразился сильный голод. Я почувствовал себя эгоистом. Он воспринимал мир через меня, но мои чувства были лишь тенью тех, что были у него когда-то.
- Ночной Волк. Что ты такое?
Он помолчал.
Я волк. Тебе нужно напоминать это?
- Ты был волком. Что ты такое сейчас? Дух, который живет внутри меня? Смесь моих воспоминаний и мыслей о том, как ты мог бы поступить и что сказать?
Непохоже. Вот я помню Верити, а ты нет. И я путешествовал с Пчелкой, без тебя, и она меня слышала.
Я хочу иметь больше времени и рассказывать ей о тебе. Рассказывать ей то, что я обещал, и что она должна знать.
Я не уклоняюсь от этого. Она знает много о нашей жизни вместе. Много о моей жизни.
Я рад этому.
И я. Так что, я не твое воображение.
Ты живешь во мне.
Да. И если ты умрешь, я умру с тобой.
- Я хочу отправиться домой, волк. Я хочу увидеть Пчелку. Мне необходимо быть рядом с ней, и я должен изменить то, что неправильно делал как отец. Мне нужен шанс стать лучше рядом с ней.
Это то, что ты сказал Верити. Я повторю, что он ответил. Кто-то еще может сделать это за тебя. И вы должны верить, что они сделают это хорошо. Как он поступил со своим сыном, которого никогда не видел.
Что за срочность резать камень?
Мой брат, что-то грызет тебя. Изнутри. Я чувствую это. Перестань скрывать это от себя.
Я слишком долго находился в камне. Это все.
Я провел своей посеребренной рукой по ребрам. Почувствовал выпирающие кости.
Ты думаешь, у меня паразиты?
Я это знаю. Они съедают тебя быстрее, чем твое тело успевает лечить себя.
Я глубоко задумался, пока шел с речки назад к каменоломне. Мой костер еще тлел. Я отгреб угли из костра и разместил оставшиеся как нужно. Две рыбины я запек на углях и съел. Посмотрел на оставшиеся две. Я все еще был голоден. Я мог бы завтра поймать еще рыбы в дорогу. Я подгреб больше углей и запек на них рыбу.
Когда ты примешь решение?
Скоро.
Я почти слышал его вздох, так же он вздыхал, когда хотел ночью пойти на охоту, а я должен был оставаться дома, чтобы писать то, что еще до наступления утра будет сожжено. Я проткнул рыбу. Почти готова. Есть непропеченую рыбу нежелательно, можно получить глисты. Я горько усмехнулся. Будут эти глисты есть тех паразитов, о наличии которых у меня волк так настойчиво утверждает? Двумя палочками я перевернул рыбину на углях. Терпеливо ждать.
Начался дождь. Я почувствовал две теплые капли, упавшие на мое запястье. Нет не дождь. Кровь. Мой нос кровоточил. Я поднял руку и зажал нос.
Что, если кровь не остановится?
Всегда останавливается.
И твое тело всегда излечивает себя.
Через некоторое время я проверил нос. Кровь больше не шла.
Видишь?
Не отвечает.
- Волк. Ты еще со мной?
Угрюмое подтверждение.
Мне в голову пришла мысль.
- Если ты так хочешь. Если что-то случится со мной, можешь ты перейти к Пчелке? И быть с ней до конца ее жизни?
Я был бы тенью тени.
- Мог бы ты сделать это?
Возможно. Если ее стены опущены и все правильно. Но я не стал бы.
- Почему нет?
Фитц. Я не вещь, которую ты можешь отдать кому-то. Мы взаимосвязаны.
Я вытащил рыбину из костра. Прутиком я очистил ее от золы. В менее голодное время я снял бы кожу со спины, чтобы обнажить мякоть, а затем снял бы всю кожу. Теперь же я едва мог дождаться, пока она остынет, прежде чем я ловко отделю кусок от нее, подую на него и отправлю в рот. Когда рыба кончилась, я вернулся к воде и напился. Я почувствовал себя лучше.
Я посмотрел на ясное голубое небо. Пока еще лето, но ночи в Горах были холодными. Я решил запастись топливом. По дороге из каменоломни я прошел возле забракованных вырубленных блоков камня. Я почти расслышал, как Ночной Волк сказал:
Мне нравится этот кусок.
Он не очень большой.
Нас всего двое.
Чтобы сделать ему приятное, я подошел к обломку камня. Я понял, почему он был забракован. Он был частью более крупного куска, который разломили по толстой серебряной жиле. Он слабо блестел черным и был щедро пронизан нитями Серебра. Даже близко не такой крупный, как тот, что использовал Верити. Этот камень был размером с повозку для пони. Я положил руку на верхушку камня. Ощущение было очень странным. Мне стало ясно, что камень Скилла был пустым. Пустым и ожидающим заполнения. Тяга к этому ощущению была непреодолимой. Мне хотелось касаться его. Солнце нагрело его до приятного тепла. Будь я котом, я бы свернулся клубком на верхушке камня.
Ты такой упрямый.
А ты нет?
Я был щенком. Я хотел ненавидеть тебя. Помнишь, каким диким я был, когда ты впервые увидел меня в клетке? Даже когда ты уносил меня, я старался укусить тебя сквозь прутья.
Ты был всего лишь щенком. И с тобой плохо обращались. У тебя не было причин доверять мне или слушать, что я говорю тебе.
Правильно.
Он был грязный и вонючий, и худой, кожа да кости. Замученный паразитами и полный гнева. Но этот гнев притянул нас друг к другу. Одновременная ярость, которая вела нас нашими извилистыми путями, связала нас, а я не сразу понял, что наши сознания объединились тогда. Это было началом глубокой Уит-связи, хотели мы того или нет.
- О, щенок, - сказал я вслух.
Да, так ты тогда называл меня.
Я понял, что мы сделали. Сплавленная воедино память излилась из нас в камень. Я мог чувствовать это под моей ладонью и точно знал, что я увижу, как только уберу руку с камня. Это должен быть кусок меха с загривка Ночного Волка, где черная остевая шерсть слегка завивалась поверх его густого черно-серого меха. Моя ладонь хранила память о том, как я кладу ее на это место. Я часто клал ему руку на спину, когда мы шли бок о бок или когда сидели на краю отвесной скалы, вглядываясь в море. Это было самое естественное место для моей руки. Прикосновение обновляло нашу связь подобно подтверждению клятвы.
Хорошо было почувствовать это снова.
Мне стоило немалого усилия поднять руку. И это было на камне. Не волос, и не мех, и не теплое дышащее животное в нем. Это был отпечаток, по размеру и форме совпадающий с моей ладонью, и там, где касалась моя ладонь, я мог различить каждую отдельную шерстинку.
Я глубоко вздохнул. Еще нет. Нет. Я ушел прочь.
Ночной волк молчал внутри меня.
Я пошел мимо нашего старого лагеря. Кетриккен была так молода. Шут и я были одного возраста, и все-таки разного. Старая Кеттл с ее старыми мудрыми глазами в лучиках морщин и ее глубоко спрятанными секретами. И Старлинг. Старлинг, которая могла раздражать меня, как жужжащий комар. Я огляделся вокруг. Деревья стали выше. Под ногами на каменном основании, перемешанные с землей и сгнившие, лежали обрывки одежды и веревок. Я пошевелил их ногой и поднял наверх слой, сохранивший свой цвет. Там оказался синий плащ Кетриккен. Я наклонился и коснулся его рукой. Моя королева, - подумал я про себя и улыбнулся. Я отодвинул сгнившую тряпку. Под ней, покрытый зазубринами и проржавевший, едва угадывался наш старый топор. Я выпрямился и пошел дальше.
Недалеко было место, где Верити вырезал своего дракона. Отбитые куски и осколки в беспорядке валялись на пустом участке, там, где раньше стоял на каменном ложе его дракон. Вначале Верити пользовался резцом и камнем вместо молотка, пока не погрузил свои руки в чистый Скилл, и тогда он начал вырезать и придавать форму прямо руками. Мой король. Он действительно сказал мне, что пора создавать своего дракона? Сказал, что пора передать Пчелку кому-то другому на попечение? Пора отдать свое человеческое тело камню и Скиллу?
Нет. Завтра с рассветом я поднимусь и буду ловить рыбу. Я поймаю дюжину и всех их съем. Потом я буду ловить еще рыбу и коптить ее, а на следующее утро я отправлюсь к заброшенному рынку. Остается гадать, упокоила зима старого медведя или же он будет создавать мне трудности.
Мы умрем до того, как ты сделаешь это. Фитц. Я знаю это. Почему ты не прислушаешься ко мне?
Я не могу.
И это была правда. Я не мог расстаться с надеждой, что я могу вернуться домой к Пчелке. Глисты не такая ужасная проблема. Баррич знал полдюжины средств против них. Лекари в Баккипе выращивали все травы в Женском Саду. Когда я вернусь домой, я буду отдыхать и восстанавливать силы. Мы будем вместе с Пчелкой. Мы оставим двор и все его правила. Будем путешествовать на лошадях. Мы будем переезжать с одного места на другое, словно странствующие менестрели, а она будет изучать историю и географию Шести Герцогств, глядя на них вживую. Шут поедет с нами, и Пер. Мы будем жить просто и двигаться неспешно, и мы будем счастливы.
Я не хочу наблюдать твою смерть.
Я не намерен умирать.
А кто намерен?
Я собрал охапку хвороста. Там было много обломанных сучьев. У меня не было возможности разрубить самые крупные. Я с улыбкой вспомнил, как Верити вернул остроту своему мечу перед тем, как отдать его мне. Я вернулся за заржавевшим топориком. Я взял его в руки, вспоминая его, затем удалил ржавчину. Проводя лезвие между большим и указательным пальцем, я представлял его острозаточенным. Подгонка рукояти потребовала много времени. Зато с топориком я нарубил хороший запас толстых сучьев, собрал в охапку и отнес назад к моему костру. Я ощущал запах рыбы, которую готовил, и желал, чтобы ее было много. Я добавил пару веток в костер и присел рядом.
Я проснулся темной ночью словно от толчка. Я лежал на холодном камне, и мой костер почти погас. Я разжег его. Оставалось радоваться тому, что у меня достаточно топлива, приготовленного на ночь, и не надо ощупью пробираться через темный лес, чтобы найти оставленный там нарубленный запас. Я ожидал от волка упреков в глупости и лени.
Их не было.
Только через некоторое время я осознал, что он ушел. Просто ушел.
Я остался один.
|
|
|
