Вопрос о понимании живой природы

Э.М.Краних

ИЗУЧЕНИЕ ЖИВОТНЫХ ПО МЕТОДУ ГЁТЕ

Книга для учителя и учащихся старших классов

П Р Е Д И С Л О В И Е

 

В этой книге объединены различные по типу описания животных. Материалы Г.Громана собраны в 1957 г., и в их основу положен длительный опыт общения с живой природой. Будучи естествоиспытателем и педагогом, Г.Громан на протяжении нескольких десятилетий занимался, в основном, миром растений и опубликовал ряд книг, опиравшихся на учение Гете о «метаморфозах». Наиболее весомым творением Г.Громана представляется двухтомный труд «Растение». Эта книга предназначена как для любителей, так и для тех, кто получил ботаническое образование, и помогает в живом созерцании и широком понимании растений. Особую свою задачу этот выдающийся естествоиспытатель видел в том, чтобы и детям открыть глаза, сердца и ум, и научить их понимать живую природу. Так, в 1939 году им была написана «Маленькая ботаника для детей», и восемнадцатью годами позднее «Хрестоматия по зоологии», которая выдержала с тех пор много переизданий и переводилась на разные языки. Несколько глав из нее мы включили в нашу книгу. Они, правда, написаны для детей, но в силу живости созерцания, человеческой теплоты и своих литературных качеств могут послужить образцом для всякого, кто стремится к более тонкому и более сокровенному пониманию животных.

Главы первой части книги адресованы исключительно взрослым. Они были написаны для этой книги с вполне определенной целью. Дело в том, что сейчас существует множество нередко превосходных изображении отдельных животных. Они создают насыщенную картину, касаясь главным образом поведения животных. Образ ы же животных и, в особенности, их внутренняя организация в большинстве случаев затрагиваются лишь мимоходом. Понимание, которое должно охватить образ, поведение и взаимоотношения животного со средой обитания, и тем самым носить целостный характер, предполагает применение феноменологического метода. Его обоснование дается в главах первой части книги и раскрывается там на примере некоторых животных, которые сами по себе имеют большое значение, так как являются объектами изучения и в процессе преподавания.

Важная задача педагогики сейчас заключается в том, чтобы приблизить детей к природе настолько, чтобы дети приняли в ней деятельное участие, неся за нее и нравственную ответственность. По этой причине необходимо идти путем от изучения (через практическое познание) к пониманию. Теоретическое знание нейтрально, практическое познание носит субъективно-личностный характер, а в понимании человек раскрывает себя другим живым существам настолько, что те могут самовыразиться в нем.

 

ВОПРОС О ПОНИМАНИИ ЖИВОЙ ПРИРОДЫ

 

Лаконичная формулировка с правильно расставленными акцентами нередко освещает существо какого-то вопроса лучше всякого обстоятельного объяснения. Так, например, несколько фраз из популярного романа «Имя розы» удачно обрисовывает положение дел с современным познанием. Ученик Эдсон спрашивает у Уильяма Баскервиля - друга знаменитого Уильяма Оккама, - каким образом тот может решить загадку монастырской библиотеки посредством созерцания извне, а не изнутри. Ответ гласил: «Это как с законом мироздания. Бог знает этот закон, потому что он, прежде чем создавать мир, задумал его в своем разуме, то есть измыслил его извне. Мы, люди, этого закона не знаем, так как живем в этом мире и находим его уже в готовом виде.» - «Значит, вещи можно познавать посредством созерцания извне?» - «В принципе это возможно с предметами искусства, так как мы можем воссоздать в своем разуме замысел художника и его действия. Но мы не можем познать предметы природы, поскольку природа не является творением нашего разума» (U.Есо, 1983, с.279 и сл.).

Это достаточно понятно. Творение человека рассматривается не просто в качестве суммы частностей, а можно осознать принцип, из которого оно было создано. Человек в состоянии понять это. А понимать, по Э.Шпрангеру, означает «воспринимать разумность чего-либо существующего в его отношении к целому» (с.197). Таким образом, существующие предметы следует связывать друг с другом не посредством отвлеченной умственной деятельности, но и охватывать в их значении посредством постижения их в качестве звеньев, находящихся внутри какой-то целостной взаимосвязи или внутри целостного существа. Такого постижения в отношении природы вроде бы, не существует. В новых версияхвсё-таки снова слышится та фраза, которая и подвигла Гете на страстные возражения: «Никакому сотворенному разуму вглубь природы не проникнуть!» Вместе с тем кажется, будто эта точка зрения соответствует нашему опыту. Мы знаем, из каких химических элементов состоят вещества, но мы не понимаем, как из взаимодействия этих элементов образуется данное вещество в его целостном виде. Глядя на растение, мы воспринимаем форму побега и его листьев, форму и окраску цветков и плодов, особенности роста и т.п. Растение является нам в качестве суммы различных свойств, но мы не постигаем того, каким образом получается именно такая форма листьев в сочетании с именно такой формой соцветия, кроны, венчика цветка и т.п. Мы воспринимаем образ и его становление, но взаимосвязи этого образа остаются нерешенной, обычно отторгаемой сознанием загадкой. С животными и телом человека у нас получается то же самое. Мы не находим никаких закономерностей, которые позволяли бы отдельным свойствам являться в качестве «разумно предопределенных единым целым», а это, по Э.Шпрангеру, является предпосылкой морфологического понимания (с.199). Поэтому естественные науки пытаются объяснить то, что мы не можем понять, выводя это из взаимодействия элементарных составляющих или описывая это как особый случай проявления закономерностей природы. Когда в прошлом столетии такой подход начал проникать в другие сферы науки, Дж.Дж.Дройзен, а затем главным образом В.Дильтей, оспаривая притязания методологического позитивизма на безраздельное господство, разграничили область научных исследований на две "провинции" - на объяснительные естественные науки и на гуманитарные науки, которые добиваются понимания с помощью герменевтики.

Эта дифференциация не является бесспорной. При более внимательном рассмотрении столь фундаментальное отделение понимания от объяснения может показаться проблематичным (см. на эту тему: Ареl, 1979, Wright, 1991, Hausmann, 1991). Мы также придерживаемся того мнения, что данное разграничение естественных и гуманитарных наук порождает ряд вопросов. Проблемы, однако, сосредоточены главным образом там, где об их существовании совершенно не догадываются. Объяснение выглядит процедурой, которая годится, по меньшей мере, для области естественных наук. Но верно ли это? Ведь, как уже упоминалось, есть вопросы, которые представляются слишком трудными для объяснительного подхода. Действительно ли это обстоятельство связано - как нас пытаются успокаивающе уверять - с тем, что еще сохраняются недостатки в современных способах объяснений? Или же здесь скрывается проблема принципиального порядка? Существуют ли вообще объективные причины, по которым в естественных науках можно подобраться к объяснениям, но не к целостному пониманию, как, например, в сфере литературоведения, в искусствоведении, в исторической науке или в психологии. Не является ли разграничение, избранное герменевтиками, всего лишь выражением различных степеней трудности понимания в сфере естественных и гуманитарных наук, т.е. не является ли это разграничение следствием несовершенства методики естественнонаучного познания? Здесь мы затрагиваем тему, которая имеет особое значение и для педагогики. Дело в том, что отношение человека к объяснениям зачастую отличается от его отношения к тому, что он понимает. Если объясняешь какую-то вещь и при этом не добиваешься понимания, то здесь в первую очередь речь идет о вмешательстве рассудка. Будучи человеком нельзя оставаться в положении «безучастного зрителя» (S.Strasser). Объяснение нередко сопряжено с атмосферой безличной дистанции к предмету. Это ведет нас к той форме школьного и академического обучения, в результате которого «люди могут что-то делать и что-то знать, но не ощущать своей ответственности за степень истинности и за значение познаваемого» (Rumpf, 1986, с.90). При понимании люди находят какую-то связь с существом дела. Возникает единство соприкосновения и проникновенного понимания. Познание обретает личностную значимость. В.Гейзенберг сформулировал это весьма наглядным образом. Он заявлял, что когда для определенных физических явлений находились соответствующие математические каркасы, это не было еще связано с пониманием. Он говорил своему другу Паули: «...я ощущаю себя обманутым той логикой, с применением которой работает эта математическая конструкция. Иными словами, ты можешь также утверждать, что я понял теорию разумом, но не сердцем» (Heisenberg, 1975, с.41 и сл.).

С точки зрения антропологии понимание шире объяснения. Л.Понгратц пишет, например: «Понимание - не отдельная функция, а деятельность всего человека» (1967, с.274). Именно потому для педагогики столь важен вопрос о том, может ли человек достигнуть понимания и в отношении природы. Дело, которому М.Вагеншайн посвятил всю свою жизнь, представляется чрезвычайно заразительным примером того, как учеников и будущих учителей можно подвести к пониманию в математике и определенных областях физики и астрономии. А.Х.Румпф энергично выступает за то, чтобы отношение к вещам не сводилось к линии, проводимой когнитивной психологией Пиаже. Он ратует за то, чтобы подхватывать характерный для раннего детства пронизанный чувствами символизированный опыт окружающего мира и плодотворно использовать его в целях достижения понимания в школе (см. Rumpf, 1987 и 1991).

Для достижения некоторой ясности в этих вопросах обратимся к процессу понимания. Вслед за многими другими возьмем в качестве примера понимание текстов. Человек, читающий книгу, исходит из того убеждения, что нанесенные на бумагу знаки сами по себе не содержат смысла. Эти знаки - лишь предпосылка для осуществления некой умственной деятельности. Опираясь на них, читатель внутренне формирует слова и предложения, а опираясь на языковые формулировки, - образует определенные образы и мысли. Книга содержит лишь внешний отпечаток языка и мыслей. А то, что читатель сам вырабатывает в ходе своей деятельности, может привести к чему-то тому, что обитало некогда, в процессе написания книги в мыслях и внутренней речи автора. При виде мертвых букв в читателе происходит некое возрождение духа автора. Именно поэтому мы можем читать и достигать понимания. При созерцании произведений изобразительного искусства происходит нечто подобное. Оно выходит за рамки того, что поддается фиксации и констатации. Глядя на произведение искусства, мы внутренне воспроизводим его и тем самым учимся это произведение понимать. Дильтей пишет об этом: «Мы именуем пониманием процесс, в ходе которого мы познаем нечто внутреннее по знакам, которые даны нам во внешнем ощущении» (1961, с.318).

Таким образом, становится ясно, в каком смысле здесь говорится о понимании. Законы механики позволяют понять, что определенная последовательность движений вызвана сочетанием определенных условий. Здесь понимание распространяется на взаимосвязь, в рамках которой само действие и производящие его факторы остаются в поле восприятия наших органов чувств. Понимание, о котором ведет речь герменевтика, относится к смыслу и внутренним взаимосвязям, которые лежат в основе совершающихся вовне фактов, но не поддаются обнаружению в сфере нахождения этих фактов. Это подобно жесту. Его можно понять, если увидеть в нем выражение согласия, но такое понимание невозможно, если рассматривать движение рук и ладоней как результат скоординированного сокращения мышц, вызванного электрическими импульсами в эфферентных нейронах.

На пути, ведущем к такому пониманию, необходимо «различать явление от смысла... однако смысл нельзя искать в стороне от явления» (Schaeffler, с. 1632). Если воспринимать только явление, то его смысл, его внутренняя взаимосвязь остаются скрытыми, и понимание отсутствует. Таково, тем не менее, положение дел во многих областях естественных наук. Это можно обнаружить, если вспомнить о том, как, например, формируются общие понятия ботаники и зоологии. В основном здесь придерживаются правил классической логики, касающихся дефиниций - вид определяют по тому, что его относят к какому-либо роду и указывая затем признаки, по которым этот вид отличается от прочих видов данного рода (определение понятий с помощью genus proximum и differentia specifica. Если подобным образом из всей совокупности признаков лошади или дуба выделить специфические, то это происходит все еще в сфере явлений. Речь идет лишь о том, что от богатого восприятия мы переходим к обеднённому представлению о предмете. Признаки, которые составляют содержание такого представления (общего понятия) - суть сумма признаков, между которыми не устанавливается внутренняя взаимосвязь. С помощью этих понятий ничего не постигается - они годятся только для классификации.

Явление растений и животных, к которым относятся и анатомические и физиологические аспекты, - это реальность для естествоиспытателя в области биологии. Разжиженные представления - это его понятия, с помощью которых он упорядочивает данную «реальность». Сознание изгнано в сферу явлений. Проведение научных исследований и формирование теорий происходят именно на этом уровне, Методологические предписания затмевают собой все то, что еще относится к сфере действительной жизни растений и животных. Таким образом, кажется, что своими методологическими ограничениями естественные науки сами забаррикадировали себе путь к пониманию, не замечая того. Это, однако, означало бы, что причины недостаточного понимания кроются не в самих исследуемых вещах.

Как же преодолеть это ограничение горизонта нашего сознания? Этот вопрос встает сегодня в разных формах. Дело в том, что под впечатлением экологических катастроф возникают сомнения в правомерности притязаний нынешних форм естественных наук на монопольное отображение природы. Высказываются подозрения относительно того, что применяемые естественными науками методы неадекватны существу природы. Так, например, К.М.Мейер-Абих требует «преодоления технико-инструментального понимания природы и его замены... диалоговым пониманием». Следует «вообразить себя... данным растением или животным», и тогда «в нас станет слышимой их сущность» (1986, с.155) - т.е. станет слышимой их деятельная сущность, которая до сих пор ускользала от прежних методов изучения природы. Когда Мейер-Абих пишет о том, что надо поставить себя на место растений и животных и развить в себе ощущение сопричастности, он приближается к сфере герменевтики, поскольку чувственное проникновение и внутреннее воспроизведение принадлежат именно этому методу. Неясным остается, однако, то, как это осуществлять и как путем диалогового исследования можно добиться достоверного познания.

Правда, одно свидетельство герменевтики самой природы существует на протяжении многих веков. Ведь наверняка выражение «читать книгу природы» представляет собой нечто большее, чем просто поэтическую метафору. Если просмотреть труд Э.Ротхаккера «Книга природы» (1979), то возникает впечатление, что выражение «читать в книге природы» говорит нам об ожиданиях, которые еще в значительной мере не реализованы, и о методе изучения природы, который пока еще слабо разработан. Интересно, какие условия предъявил бы нам метод, ведущий к пониманию природы?

Задача первого шага герменевтического практического познания - подтвердить потребность в толковании исследуемого феномена. Этот этап пройден, ведь мы указали на то, что образы растений и животных остаются загадочными и тогда, когда они объяснены в духе нынешней физиологической и генетической науки. Столкновение с загадкой порождает уверенность в том, что образы живой природы - нечто большее, чем простое их явление, и что в них должно быть нечто вроде скрытого существа. Вот это-то и необходимо «схватить», как, например, смысл написанного текста. Здесь существует, однако, одно предварительное условие - явление растения или животного нельзя более принимать за их полную действительность. Их признаки в определенной мере соответствуют письменным знакам в тексте. Как говорил Гёте, необходимо «воспринимать внешние, видимые, осязаемые части... в качестве косвенных признаков внутреннего содержании» (1949, с.7 и сл.). В книге природы они выступают именно тем текстом, который и требуется прочитать. Опираясь на явление, следует осуществить умственную деятельность, с помощью которой достигается осознание внутреннего, сущности этого явления - как при чтении достигается осознание смысла текста. Одной из разновидностей деятельности, ведущей в герменевтике от явления к смыслу, выступает внутреннее воспроизведение. Для проникновения во взаимосвязь образа какого-то растения или животного необходимо внутренне воссоздать данное явление и в процессе такого воссоздания осмыслить законы сотворения этого явления.

Теперь мы в состоянии обрисовать метод, чтобы затем продемонстрировать его на конкретном примере. Каждое растение и каждое животное является организмом. Их органы возникают в результате процессов обособления друг от друга в ходе развития организма. Если рассматривать их извне, то они расположены рядом и отдельно друг от друга, но этого нельзя сказать об их функционировании. Дело в том, что процессы жизнедеятельности одного органа оказывают воздействие на другой орган и способствуют его функционированию и жизнедеятельности. Так возникает разнообразное взаимодействие, в результате которого каждый орган становится членом какого-то выходящего за его рамки единого целого. Это влечет за собой важные последствия. Г.П.Вагнер пишет об этом: «Поскольку органы одного организма представляют собой друг для друга такую среду их обитания, в которой каждый орган сопричастен к воздействию на часть среды обитания других органов, то каждая адаптация какого-либо органа к новым условиям окружающей среды, находящейся за пределами данного организма в целом, неизбежно порождает цепную адаптацию в остальном организме» (1986, с.108). Подобная мысль высказывалась и Дж.Бейтсоном: «Индивидуальный организм является комплексной организацией зависящих друг от друга частей. Мутантное или иное изменение генотипа какой-либо из этих частей... наверняка обусловит необходимость в изменениях многих других частей организма» (1983, с.448). Первым, кто из идеи организма вывел метод познания существ живой природы, был Гете. С его точки зрения, путь к пониманию животных разделен на два этапа. Вначале необходимо выработать общую картину животного организма (на примере млекопитающих). Затем от этой картины, т.е. от изображения типа, можно придти к пониманию различных форм животного мира. Причина в том, что «если нам точно известны части целого, то мы найдем, что разнообразие образа вызвано допущением преобладания той или другой части над другими частями» (Goethe, 1949, с.247). Таким образом, во внутреннем созерцании необходимо воспроизвести то, как особо сильное развитие определенного органа влияет на весь организм в целом, как оказывается стимулирующее воздействие на родственные органы, как отступают в своем развитии противоположные органы и как весь организм приобретает свою специфику от перевеса именно данного определенного органа. Этот метод носит не описательный, а, скорее, эволюционный характер (см. об этом: R.Steiner, 1979, глава «Органическая природа» и Kranich, 1989). Ведь в умственной продуктивной деятельности необходимо воспроизвести то, как под доминирующим влиянием какого-то определенного органа формируется целый организм. Познание является воссозданием и требует значительной продуктивной силы воображения и осмысленности, но также, разумеется, и достаточной компетентности.

Л О Ш А Д Ь

Теперь на примере ряда животных изобразим конкретно путь к пониманию. Начнем при этом с лошади - животного, особенно близкого к человеку. Вряд ли найдется другое такое животное, которое на протяжении тысячелетий столь верно и разносторонне служило бы человеку - будь то на работе в поле, при транспортировке грузов, для передвижения, а также в сражениях и войнах. Это животное отличается благородством фигуры и энергичными движениями, уверенно справляющимися с тяжестью его тела. В силе движений обнаруживаются задатки к выполнению тяжелой работы, к длительному передвижению, а также к артистизму.

Воспользуемся случаем, чтобы напомнить некоторые традиционные пояснения. В соответствии с ними, это животное сформировалось еще до того, как человек включил его в сферу своей жизнедеятельности, и произошло оно от небольшого лесного зверя в результате последовательности случайных мутаций. Из-за этих мутаций. оно превратилось в степное животное с отчетливо выраженными преимуществами, способствующими выживанию. Теперь все это зафиксировано в генетической информации ДНК. И если нынче на свет появляются лошади, то объясняется это именно наличием данной генетической информации. - Если же лошадь воспринимать в совокупности ее образа и поведения, то подобные объяснения покажутся в высшей степени скудными и убогими. Может вспомниться высказывание одного из известных биологов: «Конечно же все мы верим в то, что за любым достижением организма стоят гены. Проблема, однако, по-прежнему заключается в том, каким образом из генетической информации ДНК возникает конкретный организм с его возможностями, а также в том, как этот организм функционирует» (Моhr, 1987, с.925) Носит ли это заявление характер кредо...? Успехи генной инженерии тоже не решают данную дилемму. Дело в том, что даже генетическое манипулирование не проливает свет на то, как «из... ДНК развивается... соответствующий конкретный организм».

Что больше всего впечатляет в лошади, так это сила ее конечностей и ее отнесенность к дали открытого пространства. Дикие лошади обитали раньше в бескрайних степях Украины, России и Центральной Азии. Степной тарпан (южнорусская дикая степная лошадь) еще в прошлом столетии встречался в степях и лесостепи Украины и юга России, а меньшая размером дикая восточная степная лошадь (лошадь Пржевальского) - в районах к востоку от Урала вплоть до Монголии. Там, на монгольско-китайской границе в 1879 г. одному русскому исследователю удалось обнаружить несколько табунов численностью не более 20 голов каждый - жеребца-вожака, несколько кобыл и их жеребята. Они питались жесткими травами этих пустынных равнин. Потомков диких лошадей сейчас можно найти только в зоопарках. Лошади, привычные нам в качестве рабочих или скаковых, - животные домашние. Среди них есть изящные с длинными шеями лошади-чистокровки, крупные легкоупряжные лошади с типичными длинными конечностями и мощной мускулатурой и сильные массивные лошади-тяжеловозы. Их вес колеблется от 400 кг у английской чистокровки до 1200 кг у тяжелоупряжной шайрской лошади - потомка средневекового боевого коня. Гораздо меньший размером шотландский пони весит лишь от 150 до 200 кг.

Конечности лошади отличаются своеобразным строением. Это своеобразие нашло свое выражение в метафоре «лошадь ходит как на цыпочках». Первое впечатление при виде лошади - у нее нет стопы. То, что обычно образует у животных стопу, предстает в совершенно трансформированном виде. Из пяти стрелок полностью сохранилась лишь третья. Плюсна преобразилась в крепкий, вертикально стоящий опорный орган - по типу бедренной кости. Этот тип строения проявляется вплоть до третьего пальца и его формы. Стопа утратила свою расчленённостъ на множество мелких элементов. Из-за усиленного процесса формирования костей стопа преобразовалась в несущий опорный орган. Тип строения верхней части ноги как бы распространяется и дальше - на область стопы. Стопа становится ногой. В результате процесса уплотнения и закостенения на конечностях образуются копыта.

Такое усиленное протекание процессов формирования верхних частей ног обусловливает возникновение конечностей, которые уверенно несут остальное тело. Это видно и в развитии суставов. Они значительно длиннее и прямее, чем, например, у коровы. У последней тяжесть туловища как бы сосредоточена в конечностях, а лошадь преодолевает эту тяжесть и становится потому существом, открытым своему окружению. Силы лошади заложены в ее опорно-двигательной мускулатуре, у которой также имеются свои особенности. В мышцах млекопитающих различают светлые (фазные) волокна, которые служат осуществлению быстрых движений, и темные (тонические) волокна для развития усилия. Мускулатура лошади темно-красного цвета. В ее составе преобладают темные волокна. Мускулатура сосредоточена главным образом в туловище лошади.

Таким образом, туловище и усиленное формирование конечностей создают целостное устройство организма, которое обеспечивает выносливость при переноске тяжестей и импульсивных движениях.

Идти лошадь обычно начинает шагом - даже когда медленно передвигается в поисках корма на выпасе или когда по-настоящему «впрягается» во время работы. Когда же лошадь ускоряет свои движения, то переходит на рысь либо развивает всю полноту своей двигательной энергии в галопе. Тогда никакому другому животному ее не догнать. Даже при галопе туловище остается малоподвижным, а двигательные импульсы и ритм движения проявляются практически только через ноги. Противодействие силе тяжести настолько глубоко заложено в конституции лошади, что она стоя нередко спит или дремлет с закрытыми глазами. Лошадь использует свои ноги и в борьбе. Жеребцы поднимаются на задние ноги и дерутся передними, а кобылы лягаются задними ногами, если не могут прогнать противника своими укусами. Будучи подвижными существами, лошади обладают очень хорошим восприятием пространства. У них довольно быстро складываются навыки движения. Лошадь, как правило, в состоянии отыскать путь, если проходила по нему хоть раз. Всадник, потерявший ориентировку, может опустить поводья, и лошадь сама отнесет его домой. И возница тоже мог бы спокойно спать – лошадь сама везёт повозку по правильному маршруту и останавливается точно в тех местах, где обычно что-то сгружается, например, у каждого молочного магазина.

 

 

 

Силуэт и -скелет лошади

 

Совершенно очевидно, что на передний план в организме лошади особо проступает именно формирование конечностей. Это можно заметить и на других системах внутренних органов, например, органах пищеварения, дыхания и сердечно-сосудистой системе. Развитие усилия в конечностях требует хорошего дыхания и питания. Поэтому процесс дыхания приобретает у лошади более интенсивней характер, чем обычно у млекопитающих. Это заметно по строению грудной клетки. Из 18 пар ребер необычно большое количество (10 пар) представляют собой ложные ребра, которые в основном и обеспечивают дыхательные движения. К тому же легкие лошади особенно эффективны с точки зрения обеспечения поступления кислорода в кровь. А в крови наблюдается необычно высокое содержание красных кровяных телец, которые разносят кислород по всему организму, а у лошади в первую очередь - в мускулатуру. Кишечник - а его длина составляет около 30 м - и мощная слепая кишка обеспечивают довольно эффективное пищеварение. В условиях тяжелой или интенсивной рабочей нагрузки лошадь съедает за день до 100 кг травы - главным образом в ранние утренние и в предвечерние часы. Лошадь хватает растения губами, откусывает их и перетирает затем своими мощными челюстями. Почти половина этого большого количества корма переваривается полностью. Из-за более интенсивного кроветворения, чем у большинства других млекопитающих, в организме лошади содержится больше крови. Мускулатура поэтому особенно хорошо «дышит» и снабжается питательными веществами. Жизненные процессы, протекающие в туловище, приобретают свою специфику от преобладающего развития конечностей. Из-за усиленного формирования ног и влияния этого процесса на остальной организм лошадь достигает весьма крупных размеров.

 

 

 

 

Череп с мощными костями челюсти

Когда на пастбище вместе с коровами видишь и лошадей, то на наблюдателя производят впечатление их шеи и манера держать голову. Если говорить точно, шея относится к двигательной системе лошади. Именно благодаря ей голова лошади пространственно отделяется от корпуса и получает возможность более или менее свободно обращать свои органы чувств к окружающему миру. На примере лошади заметно, каким образом специфика конечностей проявляется в формировании шеи, а именно: в мощном развитии позвонков, в уверенной посадке тяжелой головы и в свободе движений. Шея позволяет лошади обрести открытость по отношению к ее окружению. Это видно и по чутким ушам и необычно большим глазам, обладающим широким полем восприятия. Челюсти обычно представляют собой ту часть головы млекопитающих, которая обнаруживает сходство с их конечностями. У лошади же здесь особо впечатляющим образом отражается доминантность формирования конечностей. Челюсти настолько мощны, что прочие части головы во многом оттесняются на задний план. Относительно велика размером лишь дыхательная часть (ноздри и внутренние полости носа), а также пищеварительная часть (полость рта с железами и крепкими зубами). Это соответствует тому, что наблюдалось нами на примере внутренних органов туловища. Глаза и уши сильно смещены назад. По сравнению с усиленным (наподобие конечностей) формированием челюстей совершенно отступает на задний план мозговая коробка, в которой находится мозг.

А как насчет хвоста? У многих млекопитающих хвост (и его движения) играют роль сигнального органа. На хвосте лошади наблюдается особенно интенсивный рост волос, т.е. процесс выделения плотной роговой субстанции. В результате хвост
становится органом, сильно внедряющимcя в окружающее пространство и способным совершать там энергичные движения.

То, что в устройстве организма лошади ноги занимают первостепенное место, видно сразу на примере жеребят. Туловище у них еще короткое и худое. Тонкие ноги доминируют в облике жеребенка даже сильнее, чем у взрослого животного. Противоборство с силой тяжести начинается сразу же после рождения, а роды происходят большей частью в ночное время. Новорожденный сразу же поднимает голову. Еще через четверть часа он пытается встать на ноги. Максимум через час после рождения жеребенок может стоять и передвигаться. После одиннадцати месяцев внутриутробного развития конечности оказываются вполне сформировавшимися. Еще в течение примерно девяти месяцев жеребенок питается материнским молоком, но щипать траву он начинает уже к концу первой недели от роду.

Лошадь можно научиться понимать, если рассматривать ее облик не только извне. Необходимо обратить внимание на процессы развития лошади. Эти процессы следует внутренне воспроизвести, и тогда обнаруживается, что формирование всего устройства организма лошади определяется единым законом. Как при чтении текстов собственное мышление охватывает идеи автора, так и при внутреннем воспроизведении процессов развития животного обнаруживается закон его формирования. Таким образом, животное познается в равной мере и изнутри, т.е. в его сущности.

К О Р О В А

Взгляните на стадо коров, пасущихся на лугу. Они степенно переступают с ноги на ногу и пощипывают травку, а затем лежат и пережевывают свою жвачку, как бы погруженные в самих себя. Если вы проникнитесь их видом, то на вас снизойдет ощущение глубокого покоя. Внешне эти животные малоактивны. Кажется, что большая часть жизненных процессов протекает внутри их организма. Есть животные, за поведением которых необходимо проследить в привычной для них среде, чтобы их понять. Если понаблюдать за коровами таким образом, то можно кое-что узнать об иерархическом порядке в стаде, о социальных контактах животных и их конфликтах. Но эти наблюдения покажутся нам весьма безынтересными по сравнению с соответствующими наблюдениями за тем, что можно увидеть у волков, бобров или горных козлов. К каждому животному необходимо найти свой особый подход, чтобы обнаружить его неповторимые качества.

Сравнивая корову со стоящей рядом лошадью, нельзя не заметить, насколько во всем внешнем облике коровы преобладает ее массивное тело. Голова коровы не столь сильно обособлена от туловища, как у лошади. У коровы, стоящей с поднятой головой, линия короткой шеи как бы продолжает линию спины, идущую явно горизонтально. Вы не заметите в корове ничего, что говорило бы о ее причастности к дали открытого пространства. Ноги у коровы короткие, кряжистые, на них опирается массивное тело. При таком громадном теле, всей тяжестью давящем на конечности, невозможно представить себе быстрые и элегантные движения. Эта громоздкость сказывается на всем строении костей, на сильно изогнутых суставах ног, на тяжелой грудной клетке и шее.

Столь значительный объем телу коровы придают ее органы пищеварения. Каждый ребенок узнает в школе, что у коровы не один, а четыре отдела желудка. Самый крупный из них - рубец - занимает всю левую сторону брюшной полости. Он начинается сразу за диафрагмой и доходит до самой задней части туловища коровы, его объем составляет 150 л. Другие отделы желудка коровы - сетка, книжка к сычуг - имеют меньший размер. Их общий объем вместе с рубцом составляет около 200 л. Ни у какого другого животного желудок не доминирует в организме столь сильно, как у коровы. Каким же образом желудок коровы достиг таких размеров? Собственно говоря, из всех четырех отделов желудка лишь сычуг соответствует собственно желудку большинства млекопитающих и человека. Это видно по его форме. Небольшая часть желудка млекопитающих, непосредственно прилегающая к пищеводу, так называемая Pars oesophaga (пищеводная часть), разрастается у жвачных животных до огромных размеров. Так и сформировались 3 так называемых преджелудка. Вообще, процессы усиленного развития желудка достигают среди млекопитающих своей кульминации именно в развитии желудка коровы.

 

 

книжка

сычуг

Желудок коровы, вид с права

 

Именно под этим углом зрения и следует рассматривать корову. Каким же образом укрупнение органов пищеварения сказывается на организме и поведении животного? Каждый знает, что на пустой желудок возникает чувство голода, переходящее в чувство насыщения после приема достаточного количества пищи. Эти ощущения играют в жизни коровы решающую роль. Они проявляются у нее в виде сильного позыва к приему растительной пищи - травы или сена, а также в самоотверженной привязанности коровы к своей пище, что можно наблюдать на пастбище. Кожа над пастью на голове у коровы - твердая и влажная. Насыщенная железами слизистая оболочка, обычно выстилающая ротовую полость, покрывает у коровы и нос, т.е. выходит наружу. Здесь нет обособленности от окружающей среды. К тому же, когда корова пасется, она не рвет губами траву и не откусывает ее зубами. Она захватывает траву своим влажным языком, сразу же ощущая при этом ее вкус благодаря очень тонкой вкусовой чувствительности. Всем своим видом выражая удовольствие, корова наполняет свою пасть травой, а потом заглатывает все разом в рубец. Когда корова пасется на лугу рано утром, то она насыщается травой в течение 2,5-3 часов вышеуказанным способом. После этого в медленно сокращающейся огромной полости рубца начинается процесс переваривания пищи. В процессе пищеварения участвует несметное количество микроскопических одноклеточных организмов. Ведь тому, кто питается листьями и стеблями, необходим эффективный процесс пищеварения для растворения уплотненной субстанции. После наполнения рубца наступает пауза от получаса до часа, а затем начинается второй этап переваривания пищи - процесс жвачки. При этом к

12	Поделиться:

Воспользуйтесь поиском по сайту: