Концепция российского исторического процесса в творчестве Николая Михайловича Карамзина.

 

В рамках всего консервативного идейного комплекса Н.М. Карамзина наиболее важным представляется его концепция русского самодержавия. Именно в нем русский мыслитель видел единственную силу, способную удержать российское общество от впадения в крайности революционных разрушений и массовых беззаконий. Стремление обосновать закономерность и необходимость самодержавия для блага России было одной из главных причин, побудивших Карамзина заняться историей.

Уже в «Письмах русского путешественника» можно найти мысль, содержащую в зародыше будущее обращение автора к отечественной истории: «Больно, но должно по справедливости сказать, что у нас до сего времени нет хорошей Российской истории, то есть, писанной с философским умом, с критикою, с благородным красноречием». Знакомство с русскими летописями, трудами историков М.М. Щербатова, В.Н. Татищева, И.Н. Болтина и др. привело Карамзина к осознанию необходимости нахождения «философической методы для расположения предметов» в деле изучения богатой великими событиями российской истории. И признав, что нам нужен «философ-историк», Карамзин, будучи, по словам В.Г. Белинского, «везде и во всем... не только преобразователем, но и начинателем, творцом», по собственному почину, добившись звания придворного историографа, на долгие годы «постригся в историки» (выражение П.А. Вяземского).

Восшествие на престол Александра I положило начало новому периоду в идейной эволюции Карамзина. В 1802 он выпустил в свет написанное в 1801 «Историческое похвальное слово Екатерине Второй», представлявшее собой наказ новому царю, где он формулирует монархическую программу и ясно высказывается в пользу самодержавия.

По мнению Карамзина, Екатерина II— сделала многое: смягчила самодержавие, не утратив ее силы; не вмешивалась в войны, бесполезные для России; возвысила нравственную цену человека в своей державе; привела в соответствие со временем внутреннюю структуру государственного здания, сохранив его жизнеспособность; добилась того, что Россия с честью и славой занимала одно из первых мест в государственной европейской системе.

Интерес к истории мировой и отечественной, древней и новой, событиям сегодняшнего дня превалирует в публикациях первого в России общественно-политического и литературно-художественного журнала «Вестник Европы», издававшегося Карамзиным в 1802-03. Он опубликовал здесь и несколько сочинений по русской средневековой истории («Марфа Посадница, или Покорение Новагорода», «Известие о Марфе Посаднице, взятое из жития св. Зосимы», «Путешествие вокруг Москвы», «Исторические воспоминания и замечания на пути к Троице» и др.), свидетельствующих о замысле масштабного исторического труда, а читателям журнала предлагались отдельные его сюжеты, что позволяло изучать читательское восприятие, совершенствовать приемы и методы исследования, которые затем будут использованы в «Истории государства Российского».

В к. 1809 он впервые был представлен Александру I. К 1810 Карамзин под влиянием занятий русской историей становится последовательным консерватором-патриотом. В ноябре этого года он через своего родственника Ф. В. Ростопчина знакомится в Москве с лидером тогдашней «консервативной партии» при дворе — вел. кн. Екатериной Павловной и начинает постоянно посещать ее резиденцию в Твери, где ее супруг, принц Ольденбургский, был генерал-губернатором. Салон великой княгини представлял тогда центр консервативной оппозиции либерально-западническому курсу, олицетворяемому фигурой М. М. Сперанского. В этом салоне Карамзин читал отрывки из «Истории» в присутствии вел. кн. Константина Павловича, тогда же происходит его знакомство с вдовствующей императрицей Марией Федоровной, которая с тех пор становится одной из его покровительниц. В 1810 Александр I наградил Карамзина орденом св. Владимира III степени. Необходимость изучать историю, Карамзин впервые изложил в публицистическом сочинении — «Записка о древней и новой России»,- поданном Александру I в 1811 году По инициативе Екатерины Павловны с целью убедить его воздержаться от проведения реформ М.М. Сперанского. Во время чтений в Твери очередного фрагмента из своей «Истории», трактат «О древней и новой России в ее политическом и гражданском отношениях» — наиболее глубокий и содержательный документ зародившейся русской консервативной мысли. Наряду с обзором русской истории и критикой государственной политики Александра I в «Записке» содержалась цельная, оригинальная и весьма сложная по своему теоретическому содержанию концепция Самодержавия как особого, самобытно-русского типа власти, тесно связанного с Православием и Православной церковью.
С точки зрения Карамзина, Самодержавие представляет собой «умную политическую систему», прошедшую длительную эволюцию и сыгравшую уникальную роль в истории России. Эта система была «великим творением князей московских», начиная с Ивана Калиты, причем, в основных своих элементах она обладала качеством объективности, т. е. слабо зависела от личных свойств, ума и воли отдельных правителей, поскольку не была продуктом личной власти, а довольно сложной конструкцией, опирающейся на определенные традиции и государственные и общественные институты. Система эта возникла в результате синтеза автохтонной политической традиции «единовластия», восходящей к Киевской Руси, и некоторых традиций татаро-монгольской ханской власти. Большую роль также сыграло сознательное подражание политическим идеалам Византийской империи. Возникшее в условиях тяжелейшей борьбы с татаро-монгольским игом, Самодержавие было безоговорочно принято русским народом, поскольку не только ликвидировало иноземную власть, но и внутренние междоусобицы. «Рабство политическое» не казалось в этих условиях чрезмерной платой за национальную безопасность и единство. Вся система государственных и общественных институтов была, по Карамзину, «излиянием монаршей власти», монархический стержень пронизывал всю политическую систему сверху донизу. При этом самодержавная власть была предпочтительнее власти аристократии. Аристократия, приобретающая самодовлеющее значение, могла стать опасной для государственности, например, в удельный период или в период смуты XVII в. Самодержавие «встраивало» аристократию в систему государственной иерархии, жестко подчиняло ее интересам монархической государственности.
Исключительную роль в данной системе, по Карамзину, играла Православная церковь. Она являлась «совестью» самодержавной системы, задающей нравственные координаты для монарха и народа в стабильные времена, и, в особенности, когда происходили их «случайные уклонения от добродетели». Карамзин подчеркивал, что власть духовная действовала в тесном союзе с властью гражданской и давала ей религиозное оправдание. В своей «Истории» Карамзин подчеркивал: «История подтверждает истину, …что вера есть особенная сила государственная».

В первой части «Записки» автор делает краткий обзор истории России — от ее возникновения до царствования Павла I включительно. Карамзин повторяет мысль Татищева о том, что Россия процветала, процветает и будет процветать лишь под скипетром монарха: «Россия обосновалась победами и единоначалием, гибла от разновластия, а спасалась мудрым самодержавием». Карамзин подкрепил этот тезис сжатым экскурсом в прошлое страны.

Силой, сцементировавшей единое государство из множества слабых организмов, было единовластие. Русь, «рожденная, возвеличенная единовластием, не уступала в силе и в гражданском образовании первейшим европейским державам». Утрата единовластия в удельный период повлекла огромной важности перемены: «Дотоле боялись россиян, — начали презирать их». В удельный период «народ утратил почтение к князьям, а князья — любовь к народу»; «удивительно ли, что варвары покорили наше отечество». Вслед за М.М. Щербатовым Карамзин отмечал два результата татаро-монгольского ига: отрицательный — «Земля русская сделалась жилищем рабов»; положительный —под эгидой татаро-монгольского созревали условия для освобождения от их ига и восстановления единовластия. Оно восстановилось при Иване III, когда государство приобрело «независимость и величие».

Николай Михайлович Карамзин разделил долгое царствование Ивана IV на два этапа, гранью между которыми стала смерть царицы Анастасии. Исчезло начало, сдерживавшее необузданный нрав царя, и наступила мрачная пора зверств, жестокостей, тиранического режима. В годы смуты, когда было поколеблено самодержавие, погибала и Россия.

Отношение Карамзина к Петру Великому и его реформам со временем существенно изменилось. В «Письмах русского путешественника» историк восторженно отзывался о преобразованиях и преобразователе. Он, например, считал, что для пути, пройденного Россией при Петре за четверть столетия, без него понадобилось бы шесть веков. Теперь же, два десятилетия спустя, Карамзин пишет: «Мы стали гражданами мира, но перестали быть в некоторых случаях гражданами России. Виною Петр». В вину царю-реформатору Николай Михайлович ставил искоренение древних обычаев. Введенные же Петром новшества коснулись лишь дворянства и не затронули народную толщу. Тем самым царь воздвиг стену между дворянами и остальным населением. Осуждал историк деспотизм Петра, его жестокость, усердие преображенского приказа, в застенках, которого гибли люди за бороду и русские кафтаны. Отрицал Николай Михайлович и разумность перенесения столицы государства из Москвы в Петербург — в город, воздвигнутый на болоте, в местности с плохим климатом, «на слезах и трупах».

Критической оценке подверг Карамзин и все последующие царствования. После Петра «пигмеи спорили о наследстве великана». Говоря о монархах, царствовавших вслед за Петром, историк обязательно подчеркивал, обладали ли они чертами правителей-тиранов. Анна Иоанновна, по его мнению, сделала много хорошего в пользу дворян — отменила указ об единонаследии, учредила Кадетский корпус, ограничила срок службы в армии 25 годами, — но в ее царствование «воскресла Тайная канцелярия, в ее стенах и на площадях градских лились реки крови». О Елизавете Петровне отзывался иронически: «женщина праздная и сластолюбивая, усыпленная негою».

При Екатерине II самодержавие смягчилось, исчезли страхи, навеянные Тайной канцелярией. Императрица очистила самодержавие от «от примесов тиранства». Впрочем и у Екатерины II историк обнаружил непривлекательные черты: она гналась за внешним блеском (выражаясь современным языком, —за «показухой») при ней «избиралось не лучшее по состоянию вещей, но красивейшее по формам». В страну широким потоком хлынули чужеземцы, двор забыл русский язык, расцветал разврат, непомерная роскошь приводила к разорению дворян.

Отношение историка к Павлу I резко негативное и прежде всего за пренебрежение к дворянам, за унижение, которому он их подвергал. Павел хотел быть Иваном IV, но после Екатерины это было трудно. Царь «отнял стыду казны, у награды —прелесть». Он мечтал построить себе неприступный дворец, а соорудил гробницу.

Обзор княжений и царствований Карамзин завершил фразой, получившей хрестоматийную известность. «Самодержавие есть палладиум России; цельность ее необходима для ее счастья; из сего не следует, чтобы государь, единственный источник власти, имел право унижать дворянство, столь же древнее, как и Россия».

Так же в своей «Записке» Карамзин резко осуждает какие бы то ни было попытки учреждения конституции, в чем-то ограничивающей власть царя. Немалое место в "Записке" занимают рассуждения по поводу слухов, что "нынешнее правительство имело, как уверяют, намерение дать господским людям свободу". Отмена господской власти над крестьянами приведет, утверждал Карамзин, к тому, что крестьяне станут пьянствовать и злодействовать.

Идее естественного равенства людей, свойственной Просвещению, Карамзин противопоставляет суждение "в государственном общежитии право естественное уступает гражданскому". Понятия, нравы и обыкновения народа складываются веками; поэтому "для старого народа не надобно новых законов". В России, полагал Карамзин, нужно либо подготовить Кодекс, основанный на обобщении и согласовании указов и постановлений, изданных со времен царя Алексея Михайловича, либо издать "полную сводную книгу российских законов или указов по всем частям судным".

Точно так же Карамзин протестовал против преобразования государственных учреждений. Главной ошибкой законодателей своего времени Карамзин называет создание новых государственных учреждений - разных министерств, Государственного совета и пр. Умный Макиавелли советовал при переменах в государственных учреждениях сохранять для народа привычные названия; мы же, сетует Карамзин, сохраняем вещь, меняем имена. "Новости ведут к новостям и благоприятствуют необузданности произвола". Надо не перестраивать учреждения, писал Карамзин, а найти для управления Россией 50 умных и добросовестных губернаторов, которые "обуздают хищное корыстолюбие нижних чиновников и господ жестоких, восстановят правосудие, успокоят земледельцев, ободрят купечество и промышленность, сохранят пользу казны и народа".

В "Записке" Карамзина сформулированы основные принципы охранительной идеологии, несколько десятилетий противостоявшей в России идеям либеральных реформ.

Историческая концепция Карамзина и его общественно - политические воззрения выражены очень четко. Он предстает защитником самодержавия и порожденных им институтов, прежде всего крепостнических порядков. Однако это утверждение требует уточнений. Не всякая монархия и не всякий монарх заслуживают положительной оценки. Карамзин — за монарха просвещенного, человеколюбивого, высоконравственного, не попирающего человеческое достоинство подданных.

Николай Михайлович — последовательный сторонник эволюционного развития, он враждебно относился к социальным потрясениям и всякому насилию, даже если оно исходило от монарха. Отсюда его осуждение действий декабристов в России. «Всякие насильственные потрясения гибельны, и каждый бунтовщик готовит себе эшафот», — так он откликнулся на Французскую революцию. Просвещённый барин, мягкий и сердобольный, он был сыном своего века и придерживался традиционно-консервативных взглядов на крепостное право; отмену его он связывал с отдаленным будущим, когда просвещение окажет на крестьян благотворное влияние, и они получат свободу, не подвергая существующий порядок вещей сотрясениям.

В 1816 году Карамзин историк доставил в Петербург рукописи первых восьми томов своего сочинения. Позади 13 лет упорного труда, работа продвигалась не так быстро, как того хотел автор. Он много раз называл сроки ее завершения и столько же раз их переносил.

Исторические факты автор собирал из древних летописей, согласуя их друг с другом. Так как древние обитатели территории нынешней России не имели собственного историка, то о них он узнаёт из римских, греческих, а затем византийских летописей. Историю первых веков Руси он находит в «Повести временных лет», согласуя с византийскими летописями. Когда источников оказывалось слишком мало, он использовал всю имеющуюся в них информацию, «ибо не бедные, а богатые избирают». Автор стремился вести беспристрастное изложение, а не придерживаться какой-либо точки зрения. Когда возможности дать ссылку на источники информации не было, например, если ими являлись древние рукописи, он приводил выписки из них.

Рукопись восьмого тома заканчивалась 1560 годом. И это несмотря на то, что неоценимую услугу автору оказывал директор Московского архива Министерства иностранных дел Федор Алексеевич, историк и великолепный знаток древности. По заданию директора сотрудники музея подбирали необходимые Карамзину материалы.

Наконец, в феврале 1818 года восемь томов были готовы. Ожидание приговора читателей, покупателей и почитателей не было ни томительным, ни продолжительным. Автор удостоился ошеломляющего успеха.

В предисловии к своей книге Карамзин описывает важность истории вообще, её роли в жизни людей. Он говорит, что история России не менее захватывающая, важная и интересная, чем мировая. Далее приводит список источников, которые помогли ему воссоздать картину исторических событий. В первом томе Карамзин подробно описывает народы, обитавшие на территории современной России, славян, их быта. Затем рассказывает о происхождении первых князей Руси, их правлении.

Карамзин, являлся сторонником норманнской теории происхождения Русского государства, и она стала официальной и поддерживаемой государственной властью.

Согласно норманнской теории, Киевская Русь была создана шведскими викингами, подчинив восточно - славянские племена и составившими господствующий класс древнерусского общества, во главе с князьями-Рюриковичами.

Статья в “Повести временных лет”, датированная 6370-м годом, что в переводе на общепринятый календарь — год 862-й: ”В лето 6370. Изъгнаша Варяги за море, и не даша имъ дани, и почаша сами в собе володети, и не бе в них правды, и въста родъ на родъ, и почаша воевати сами на ся. И реша сами в себе: "поищем собе князя, иже бы володел нами и судил по праву". И идоша за морк к варягам, к Руси; сице бо тии звахуся Варязи Русь, яко се дркзии зовутся Свие, друзии же Урмане, Анъгляне, друзии Гъте, тако и си. Реша Руси Чудь, и Словени, и Кривичи вси: "земля наша велика и обильна, а наряда в ней нет, да поидите княжить и володети нами. И изъбрашася 3 братья со роды своими, и пояша по собе всю Русь, и приидоша к Словеном первое, и срубиша городъ Ладогу, и седе в Ладозе старей Рюрик, а другий, Синеус, на Беле-озере, а третий Избрьсте, Труворъ. И от техъ варягъ прозвася Руская земля."

Этот отрывок из статьи в “Повести временных лет”, и положил начало построению норманнской концепции происхождения Русского государства. Норманнская теория содержит в себе два общеизвестных пункта: во-первых, что пришедшие варяги есть скандинавы и они практически создали государство; и, во-вторых, варяги оказали огромное культурное влияние на восточных славян.

В последующих томах автор подробно описывает все важные события российской истории вплоть до 1612 года.

История России, по мнению Карамзина, делится на «древнейшую» (от Рюрика до Ивана III), среднюю (от Ивана III до Петра I) и «новую» (от Петра I до Александра I). Основной чертой первого периода была система уделов, второй — единовластие, третьей — «изменение гражданских обычаев». Карамзин утверждал, что в те периоды своей истории, когда Россия опиралась на крепкую центральную власть, она добивалась больших успехов, как в организации внутренней жизни, так и в сфере внешнеполитической. Разрушение единовластия приводило к анархии, междоусобиям, кровопролитной борьбе, губящей народные силы, а в сфере внешней — к поражениям и потере независимости.

Для автора «Истории государства Российского» священ порядок, при котором «народ работает, купцы торгуют, дворяне служат». Самодержавие было для Карамзина не примитивным пониманием власти, предназначенной к тому, чтобы подавлять «холопов» и поддерживать дворянство, а являлось олицетворением идеи порядка, безопасности подданных, гарантом раскрытия всех лучших человеческих качеств, гражданских и личных. Основная цель сильного правления состоит в создании условий для максимального раскрытия человеческих способностей. Именно такое состояние общества и ведет, считал Карамзин, к истинному прогрессу не только отдельные народы, но и все человечество.

Особое значение придавал Карамзин выполнению монархом своих высоких обязанностей по руководству страной; главная его обязанность — «блюсти народное счастье» и строго исполнять закон. «Самодержавие не есть отсутствие законов и Государь не менее подданных должен исполнять свои святые обязанности», говорит историк.

Защищая идею самодержавия, Николай Михайлович все же не щадил реальных носителей этой идеи. Он обличал Ярослава Мудрого за введение системы уделов, Юрия Долгорукова — за коварство и жестокость, сына Александра Невского Юрия Александровича — за «подлые интриги» в Орде. Карамзин откровенно писал о жестокости Ивана III. Критически относится Карамзин и к правлению Бориса Годунова и Василия Шуйского. Петра I он оценивает весьма противоречиво.

В своем труде он выступал больше как писатель, чем историк — описывая исторические факты, он заботился о красоте языка, менее всего стараясь делать какие-либо выводы из описываемых им событий. Некоторые его высказывания очень красноречивы. Например, описывая первые века Руси, Карамзин говорил:

«Великие народы, подобно великим мужам, имеют свое младенчество и не должны его стыдиться: отечество наше, слабое, разделенное на малые области до 862 года, по летосчислению Нестора, обязано величием своим счастливому введению Монархической власти.»

А. И. Тургенев, близкий и Карамзину и Пушкину, верно, характеризовал Историографа как "полного представителя не нашего, но европейского просвещения в России, соединенного в нем с познанием всего отечественного, с познанием, коему можно уподобить только одну любовь его к отечеству". Карамзин впитал в себя основные элементы и отечественных традиционных представлений (восходящих к нравственно-религиозным, унаследованным еще от творений мыслителей древности и раннего средневековья), и новой западной европейской культуры.

Для образа мышления европейского "Века просвещения" (а позднее возросшего на этом лоне позитивизма) характерно строго логическое рациональное начало. Средневековую же культуру (к которой относится система мышления допетровской Руси) отличает образное, алогичное, чувственное восприятие, метод созерцания, позволяющий иногда глубже проникнуть в целостную суть явлений - ведь представления о добре и зле, милосердии, даже красоте в большей мере основаны на чувстве.

Уже это обусловило своеобразие синтетического мировосприятия Карамзина и способов его выражения в слове. Ему было даровано и редкое свойство: он обладал способностью и к рациональному и к образному мышлению. Воздвигая здание своей "Истории", Карамзин был "не только зодчим, но и каменщиком" (слова Белинского). Он ввел в научный обиход огромный исторический материал — прежде всего архивный (летописи, акты и др.). И ставил перед собой огромную сложную исследовательскую задачу: "представить и характер времени, и характер летописцев". О некоторых рукописях, содержавшейся в них исторической информации мы знаем только по Карамзину, так как немало из этих памятников письменности погибло во время пожара Москвы в 1812 г. (тогда же сгорела и библиотека самого Историографа). Но лишь единичным суждениям источниковедческого порядка нашлось место в основном тексте "Истории": все сосредоточено в примечаниях — а их 6548. Опытный литератор и издатель, Карамзин догадался поместить примечания в конце каждого тома и напечатать более мелким шрифтом. Это позволило воспринимать их как единое целое: 12 книг чтения для всех и 12 же книг для тех, кто склонен к научным занятиям! Примечания стали надолго хрестоматией и энциклопедией для историков и филологов.

Главное в российской истории для Карамзина — история Российского государства. Но это и судьбы властителей, и судьбы народа. Карамзин воссоздает русский национальный характер. Сам Историограф незадолго до кончины назвал свой труд "исторической поэмой".

В то же время "История" находится в русле литературного направления сентиментализма со свойственными ему морализирующими тенденциями. (Самое выдающееся художественное произведение российского сентиментализма — популярнейшая повесть Карамзина "Бедная Лиза", изданная в 1792 г.) Для стиля Карамзина — и в литературе и в жизни - характерна склонность к афористическим изречениям (апофегмам). В нашем просторечии и поныне в ходу его стихотворные строки "Ничто не ново под луною", "Смеяться, право, не грешно над всем, что кажется смешно", а однострочную эпитафию на памятнике ребенку (1792 г.) "Покойся, милый прах, до радостного утра" можно было встретить затем на плитах многих старых кладбищ. В "Истории" апофегмы несут значительную нагрузку. Это и наблюдения в сфере истории культуры ("Слова принадлежат веку, а мысли векам" или "История злопамятнее народа!" — заключительная фраза тома о злодеяниях Ивана Грозного). Но более характерны нравственный или государственно-политический аспекты ("Великодушие действует только на великодушных"; "Злодеи не знают благодарности"; "Народ в кипении страстей может быть скорее палачом, чем судиею"; "Где нет защиты от правительства, там нет к нему и повиновения"; "Только в одних самодержавных государствах видим сии легкие, быстрые переходы от зла к добру, ибо все зависит от воли самодержца, который, подобно искусному механику, движением перста дает ход громадам, вращает махину неизмеримую и влещет ею миллионы ко благу и бедствию"; "Россияне славились тем, что иноземцы укоряли их слепою неограниченною преданностию к монаршей воле в самых ее безрассудных уклонениях от государственных и человеческих законов" и т. п.). Пушкин полагал, что именно "нравственные размышления" Карамзина своею простотой дают его повествованию всю неизъяснимую прелесть древней летописи". Пожалуй, в апофегмах "Истории" и следует искать разгадку "парадокса" Карамзина: убежденный сторонник самодержавного правления в России, он любил повторять, что в душе — республиканец. Для Карамзина закон нравственный был выше политического. Соблюдая независимость в личных отношениях с Александром I (после переезда в 1816 г. Историографа в Петербург они нередко доверительно беседовали) и царствующей фамилией и, сохраняя право мыслителя на идеал, он видел его в образе мыслей и поведении Томаса Мора — великого гуманиста эпохи Возрождения, канцлера английского короля и автора "Утопии" и "Истории короля Ричарда III" (содержание которой воплотил в драме Шекспир). И вероятно, все это и имел в виду Пушкин, повторяя, что "История государства Российского" есть не только создание великого писателя, но и подвиг честного человека".

Современники узнавали "Историю" Карамзина по частям; и восприятие сочинения целиком отличалось от впечатления при знакомстве с вышедшими в 1818 г. томами.

Книга изменила отношение к Историографу анти царски настроенных людей, побудила лучше "вслушаться" в интонацию и ранее вышедших томов, в "эзопов язык" "Истории", обнаружить сочувствие республиканскому духу новгородцев, обвинение в жестокости даже возвеличиваемого Историографом Ивана III.

Сочинение Карамзина стало основой народной исторической образованности на протяжении целого столетия, даже когда существенно обогатились сведения о древней Руси и стали господствовать новые концепции исторического развития России и исторического процесса в целом. "История" перепечатывалась многократно, чаще без примечаний, и полностью, и в сокращенном виде, и отдельными частями, брошюрами в сериях "дешевой библиотеки". С именем Карамзина, с фрагментами его "Истории" знакомились учащиеся всех учебных заведений и те, кто получал домашнее воспитание. Последние слова, написанные Пушкиным накануне роковой дуэли в письме к А. О. Ишимовой, автору книги "История России в рассказах для детей", излагающей события прошлого по "Истории государства Российского": "...поневоле зачитался. Вот как надобно писать!" Страницы из "Истории" Карамзина перечитывались в выходивших десятками изданий самых популярных хрестоматиях русских педагогов. Под впечатлением сочинения Карамзина утвердилось желание посвятить жизнь занятиям историей у С. М. Соловьева, Забелина, Бестужева-Рюмина, позднее у филолога Шахматова. Непосредственно к труду Карамзина восходит не только пародийная "История государства Российского от Гостомысла до Тимашева" А. К. Толстого, но и сатирическое изображение событий прошлого в "Истории одного города". Салтыков-Щедрин имел в виду, что читатели знакомы с "Историей" Карамзина; более того, само имя Историографа стало уже именем-символом, и потому градоначальник города Глупова Грустилов, умерший, как и Александр I, в 1825 г., охарактеризован: "друг Карамзина".

Не было в России другого исторического труда, который бы столь долго оставался в обиходе повседневной культуры общества. И Ключевский нашел, видимо, правильное объяснение этому, отметив, что "взгляд Карамзина на историю... строился на нравственно-психологической эстетике".

"История" Карамзина у начала той линии развития русской прозы с обостренным вниманием к проблемам нравственности.

Во всех построениях, в отборе и систематизации исторических фактов, в суждениях Карамзина, в самом стиле изложения ощущается личность автора. В книгах его "Истории", как и в других классических произведениях отошедших эпох, находим общечеловеческое, волнующее и наших современников в поисках нравственных оценок прошлого и взаимосвязи времен. Интерес к «Истории государства Российского объяснялся не только мастерски написанным текстом, но и общей обстановкой в стране — разгром наполеоновской армии и последовавшие за ним события вызвали рост национального самосознания, потребность осмыслить свое прошлое, истоки могущества народа, одержавшего победу над сильнейшей армией в Европе.

Восьмой том кончался 1560 годом, разорвав царствование Иоанна IV на две части. В девятом томе, которым открывалось продолжение издания, Карамзин решил изложить самые драматические события его царствования.

Отношение историка к правлению Иоанна IV после введения опричнины однозначно. Его царствование он назвал «феатром ужасов», а самого царя тираном, человеко «ненасытным в убийствах и любострастии». «Москва цепенела в страхе. Кровь лилась; в темницах, в монастырях стенали жертвы, но... тиранство еще созревало: настоящее ужасало будущим», «Ничего не могло обезоружить свирепого: ни смирение, ни великодушшие жертв...» Тиранию Грозного автор уподобляет тяжелейшим испытаниям, выпавшим россиянам в удельный период и время татаро-монгольского ига: «Между иными тыжкими опытами судьбы, сверх бедствий удельной системы, сверх ига монголов, Россия должна была испытать и грозу самодержца-мучителя: устояла с любовью к самодержавию, ибо верила, что Бог посылает и язву, и землетрясения, и тиранов.»

Казалось бы, описывая тиранию Грозного (а с такой обстоятельностью это делалось впервые), Карамзин наносил удар по самодержавию, которое он последовательно защищал. Это кажущееся противоречие историк снимает рассуждениями о необходимости изучения прошлого, чтобы не повторять его пороков в будущем.

В «Историю государства Российского» Николай Михайлович вложил и колоссальный труд и всю силу своего незаурядного таланта писателя.

Творением, похоже, он был доволен. Во всяком случае, за несколько месяцев до смерти он делился мыслями со своим другом И.И. Дмитриевым: «...Знаешь ли. что я со слезами чувствую признательность к Небу за свое историческое деиствие, знаю, что и как пишу; в своем тихом восторге не думаю ни о современниках, ни о потомстве; я независим и наслаждаюсь только своим трудом, любовью к отечеству и человечеству. Пусть никто не будет читать моей Истории; она есть и довольно для меня»

Писатель и публицист Николай Михайлович Карамзин был выразителем дворянско-монархической исторической концепции, что ярко подчеркивается в его исторических работах.

По Карамзину, «удивительной судьбою», «душой России», ее основополагающей традицией является изначально присущая русской жизни форма политического и государственного устройства — самодержавие.

Российское самодержавие в понимании автора «Истории...» представляло собой над сословную силу, обеспечивающую самобытное, мирное и великое историческое развитие страны. Своеобразие русской монархии, по мнению историка, заключалось в «патриархальном», отеческом типе правления, которое не могло быть никем и ничем ограничено, кроме как «святыми уставами нравственности». При этом Карамзин был убежден, что русское самодержавие должно ввести эти «коренные», в первую очередь моральные, законы, которые юридически закрепили бы исторический опыт русской государственности, что предотвратило бы Россию от впадения в крайности как революционных, так и деспотических «безумий».

Исторические взгляды Карамзина вытекали из рационалистического представления о ходе общественного развития: история человечества есть история всемирного прогресса, основу которого составляет борьба разума с заблуждением, просвещения - с невежеством. Решающую роль в истории, по Карамзину, играют великие люди. Все усилия писатель употреблял на раскрытие идейных и моральных мотивировок действий исторических личностей. Психологический анализ является для него основным приёмом объяснения исторических событий. Карамзин видел в истории науку, призванную наставлять людей в их общественной деятельности. Он защищал незыблемость самодержавия и необходимость сохранения крепостных отношений.

 

 

Список используемой литературы:

Сигурд Шмидт «История государства Российского»

 

В.А. Кувшинова «История Россия» 2003г.

 

Лотман Ю.М. Сотворение Карамзина 1987 г.

 

Лотман Ю.М. Колумб русской истории 1988г.

 

Смирнов А. Как создавалась «История государства Российского» 1989г.

 

Косулина Л.Г. Подвиг честного человека 1993г.

 

Козлов В.П. Карамзин — историк 1998г

 

Ключевский В.О. Н.М.Карамзин 1991г.

Поделиться:

Воспользуйтесь поиском по сайту: