 |
Кое-как мне удалось снова натянуть на него одежду - он сопротивлялся изо всех сил. Я натягивал на него штаны, а он из них выпрыгивал. Потом он убежал.
|
|
|
|
Город был мне незнаком, а он его хорошо знал. Несколько минут я следовал за ним по запутанным переулкам, потом потерял его из виду. Утром мне позвонили из полиции и сказали, что мой друг взят под стражу, и я пошел в тюрьму. К этому времени он уже немного пришел в чувство, хотя осталось похмелье. Но он узнал меня и сказал:
- Жаль, что я тебя не послушал.
Все его тело было изранено, потому что люди кидали в него камнями.
Я привел его домой, и с тех пор в его уме воцарился страх перед полицией, потому что полицейские, наверное, избили его. Наверное, он не соглашался надеть одежду; наверное, он плохо обошелся с ними. Возник такой страх, такая паранойя, что жить стало очень трудно. Если ночью по улице проходил полицейский патрульный, он слышал стук ботинок и прыгал под кровать. Я говорил:
- Барлам, - так его звали, - что ты делаешь?
Он говорил:
- Тихо. Полиция идет.
Мне пришлось попросить ректора дать ему пятнадцать дней отпуска, чтобы он мог отдохнуть, потому что трудно было привести его в университет. Все стало подозрительным - двое людей стоят на углу улицы, разговаривают, и он говорит:
- Смотри, они сговариваются. Я тебе говорю, что, в конце концов, они меня поймают, посадят в тюрьму и побьют. Сделай что-нибудь!
А если проезжала полицейская машина, он говорил:
- Боже мой! Вот они приехали.
Я пытался, как только мог, показать ему, что это только его страхи. Я понимал, как это началось, но теперь это зашло слишком далеко. Он не слушал, и ни сам не спал, ни другим не давал. В конце концов, я пришел к полицейскому инспектору и рассказал ему всю историю. Я сказал ему:
- Мне нужна ваша помощь. Это очень простой, невинный человек, и он не совершил никакого преступления - он просто принял марихуану. Я пытался ему помочь, но он убежал.
|
|
|
- Каким образом я могу помочь? - сказал он.
- Вы должны прийти с папкой, - сказал я, - потому что он все время повторяет: "На меня заведено досье, и полицейские только ждут момента, чтобы меня арестовать". Поэтому принесите папку с досье, наручники и ордер на арест - и бумаги. Просто при виде вас он лишится рассудка. И приходите ночью, чтобы он был арестован ночью.
И тогда я начну вас разубеждать и дам вам пять тысяч рупий, чтобы вы оставили беднягу в покое. И, очень неохотно, вы его отпустите, и я попрошу вас сжечь досье. Сожгите досье и, уходя, скажите мне достаточно громко, чтобы он мог услышать: "Теперь нет никаких проблем, потому что досье сожжено, и в руках полиции больше нет обвинений". А я могу забрать эти пять тысяч рупий позже.
Он оказался очень хорошим человеком. Он сказал:
- Я приду.
И ночью он пришел, и в этот момент мой друг залез под кровать. Инспектору пришлось его вытащить, и мой друг сказал:
- Вот видишь, я всегда тебе говорил, что они придут... и вот он пришел, и вот это досье.
Инспектор дал мне ордер на арест и сказал:
- Я должен его арестовать, - и надел на него на ручники. Я стал его разубеждать, но он сказал:
- Ничего не могу сделать. Он проведет в тюрьме, по крайней мере, пять лет.
И Барлам посмотрел на меня и сказал:
- Сделай же что-нибудь, иначе я пропал.
И я дал инспектору пять тысяч рупий и сказал ему:
- Он простой человек. Сделайте мне небольшое одолжение - отпустите его. Если он еще когда-нибудь это сделает, я первым отведу его в полицию. Но это его первое преступление, и он совершил его под воздействием наркотика.
С трудом я убедил инспектора сжечь досье; и он сжег папку. Наручники были сняты, и он сказал мне:
- Все в порядке. Но если он опять что-то сделает, я ничем не смогу помочь. Все, что было на него у полиции на текущий момент, сожжено. Теперь не во власти полиции его арестовать.
|
|
|
И с этого дня Барлам был в полном порядке.
На следующий день я снова пошел в полицию, чтобы забрать пять тысяч рупий. Это был действительно хороший человек. Он мог отказаться отдать обратно деньги, но он отдал их мне и спросил:
- Как у него дела?
- Он в полном порядке, - сказал я. - Теперь, даже когда он видит полицейского, ему все равно. Я пару раз даже говорил ему: "Вон стоит полицейский". Он отвечает: "Мне все равно. Досье сожжено".
Он окружил себя галлюцинацией. И так называемые религии живут в таких же галлюцинациях. Вы удивитесь, узнав, что в самых древних индуистских писаниях говорится об определенных наркотических веществах, сомрах, которые находили в Гималаях, и которые, может быть, есть и сейчас, но мы не знаем, как их распознать. Обычной практикой всех религиозных людей было пить сомры.
Один из самых разумных людей двадцатого столетия, Олдос Хаксли, был под большим впечатлением от ЛСД, когда его открыли, он был первым глашатаем ЛСД. Он жил в иллюзии, что под воздействием ЛСД можно достичь тех же духовных высот, каких достигли Гаутама Будда, Кабир, Нанак. Думая о ведических сомрах, он написал в своей книге "Рай и Ад", что в будущем наука создаст предельный синтетический наркотик. Его назовут в память о наркотиках, применяемых религиозными людьми, - сомрах. Его будут называть сомой.
И со времен Ригведы в Индии индуистские санньясины, индуистские религиозные люди принимали всевозможные наркотики, чтобы испытать опыт воображаемых богов. Они заходили так далеко, что однажды я встретил одного последователя Кабира... они пили всевозможные наркотики и пьянели до такой степени, что вырабатывали абсолютный иммунитет. Они заводили кобр и заставляли кобр кусать их за язык. Лишь это давало им религиозный опыт! Я видел в одном из монастырей последователей Кабира, где держали больших кобр, опасных кобр: один укус, и с тобой все кончено, лекарства нет. Но этим монахам это было нужно, потому что никакой другой наркотик больше не действовал.
Не случайно на Западе молодое поколение заинтересовалось одновременно тем и другим - наркотиками и Востоком. Они пришли на Восток в поисках путей пережить что-то, выходящее за пределы обычного, повседневного мира, который они повидали достаточно. Теперь секс больше не привлекателен, алкоголь больше не интересен, и они начинают двигаться на Восток, чтобы найти какие-то техники создания реальности. И в большинстве ашрамов Востока они найдут техники, которые помогают воображению. Это тонкие виды наркотиков.
|
|
|
На Западе наркотики принимали многие. Теперь есть тысячи молодых людей - мужчин и женщин - которые страдают в тюрьмах Европы и Америки за то, что принимают наркотики.
Что касается меня, я вижу это в другом свете. Я вижу в этом начало поиска чего-то за пределами обычного мира - хотя они ищут и в неправильном направлении. Наркотики не дадут им реальности. Наркотиками можно создать реальность, но она будет длиться всего несколько часов, и затем снова придется принять наркотик. И каждый раз принимать придется большее и большее количество, потому что возникнет иммунитет.
Но среди молодых людей происходит большой подъем интереса к наркотикам, чего никогда не было раньше. Они готовы к тюремному заключению, они идут и покупают наркотики. Фактически, если у них есть деньги, им удается достать наркотики и в тюрьме, у тюремного персонала, у тюремных офицеров; им нужно только дать денег.
Но я не рассматриваю это как плохой знак. Я просто вижу в этом потерявшее правильное направление молодое поколение. Намерение правильно, но нет никого, чтобы сказать им, что наркотики не удовлетворят их желание и жажду. Только медитация, только молчание, только трансценденция за пределы ума дадут вам удовлетворенность и осуществление.
|
|
|
