 |
Глава V. Изгнание. Мир, в котором можно жить?
|
|
|
|
«На века была забыта страшная история, где люди обрекли на себя гнев богов ада и неба. На стыку смерти и второго перерождения Дьявола, в мире творился хаос. Небо не хотело уступать людской мир так же, как и демоны не желали делить его со святыми. И был ангел бесчувственным, а демон – коварным. В это время Архангелы соблазняли человека наравне с демонами, но существовал единственный запрет, которого демоны и святые не могли ослушаться…
Святейший – так называли бога – хотел не власти, но послушания и страх перед своими вето. Дьявол требовал только полного признания его владыкой всего живого и неживого на земле. Сатаной прозвали его подданные, Падшим прозвали его святые. Когда-то Сатана и Святейший правили в абсолютном равновесии, и не было тогда ни ангелов, ни демонов, ни людей. Но захотели братья создать себе подобных, чтобы передать им мудрость свою, прежде чем настанет час их смерти. И хоть бессмертны Сатана и Святейший, жить вечность они не желали, и убить их могла только противоположность сущности. Сатана был богом тьмы, богом холода, разрушений, паники и смерти, а его брат был богом света, тепла, созидания, спокойствия и жизни. Но оба правителя делили боль. Сатана и Святейший могли причинить боль такой силы, что все живое становилось уснувшим. И никто не мог убить уснувшего, никто не мог вернуть к жизни. Вот таким было наказание обоих богов, если они прикасались к чему-то одновременно.
В один из спокойных дней, когда один бог помогал цветам распускаться, а второй – сушил палящим солнцем траву, явилось одному из них видение, где люди поклонялись величию и боялись думать плохо о Великом. Второму богу открылось будущее, где больше никто не боится деяний всевышних, никто не верит в силу и мудрость. Рассказали Сатана и Святейший друг другу свои видения и задумались над их смыслом.
|
|
|
-Не видел я лица того, чьи храмы будут люди посещать чаще своих домов, – сказал один.
-Не видел я лица того, чьи силы не будут внушать уважения и страх в людские сердца, – сказал второй.
-И как же нам узнать, какому богу суждено стать слабым, а какому – сильным?
Но не знал ни один из них, как ответить на этот вопрос, как понять этот сон и как разгадать его. Пожирал страх Сатану, он не мог смириться с мыслью, что не будет одного из них в скором времени. Настолько загонял себя бог, что начал искать подвох в словах своего брата, бояться его сил и его стремлений. Темными ночами он поливал благородную землю солеными дождями, а светлыми днями осыпал растения палящими лучами. Страх закрался глубоко в сердце Сатаны, отняв у него сон и радость, а Святейший лишь обреченно разгуливал по своему саду, думая, как же избавить своего брата от смутных мыслей. Никакой совет, никакие просьбы не помогали Святейшему хотя бы облегчить муки Сатаны. И позабыты были желания их обоих о создании себе подобных существ.
Шло время, трава росла каждую ночь и сгорала каждый день. Птицы пели чудесные песни, а потом погибали от одного дыхания Сатаны. Его боялись все: каждый лист на дереве, каждое насекомое, каждый зверь. Сатана сердился, но ничего не мог поделать. В то время, как его брат гулял по созданным ими землям, разговаривая с существами живыми, второй бог боялся даже выйти из тени, потому что при виде смерти, даже деревья переставали говорить с ветром. Сатана проклял день и появлялся только в ночных сумерках, аккуратно гуляя по садам и стараясь не задеть тех, чье время еще не настало. Но каждое живое существо хотело жить вечно и не понимало, кто придумал для него сроки жизни. В очередную ночь, когда Сатана вышел на свою прогулку, зашумели деревья, зашумела трава, зашумели звери и птицы.
|
|
|
-Не подходи к нам, бог боли и страданий, страха и смерти. Не подходи к детям нашим, не дыши на ветра наши.
Сатана замер на месте и убрал руки свои в складки одеяний, но все живое не желало подпускать к себе Смерть. Хлестнули деревья своими ветвями Сатану по глазам, окрасив их в алый цвет крови, бросились птицы клевать бога, загоняя его обратно в тень. Бросились и волки со львами на Бессмертного, кусая его за ноги. Но отравленная смертью кровь Сатаны остановила сердца хищников, и пали они замертво на траву, капая с клыков ядом.
-Уходи в свою тьму, Сатана! – закричал ветер.
И бросился Сатана в тени, закрывая раненные ветвями глаза. Бросился во тьму и не выходил из нее, пока сам Святейший не вступил на холодные земли вечной боли, где ничего живого не было.
-От чего мой брат заперся за семью дверями?
-Изгнан я из нашего мира. Приношу я только холод твореньям, забираю их души без спроса.
-Забираешь, а я новые возрождаю.
-Но никто не хочет умирать, чтобы дать жизнь другому.
-От того и страдают деревья в лесу, покрываясь старой корой, но не умирая. От того и жесткой стала земля, не выдерживая корни лесов, что пожирают ее. От того и шум стоит в садах, потому что птиц стало много. От того и разорван ветер и съедена трава насекомыми. Если нет смерти, нет и жизни, Сатана. Выйди из тени своей, чтобы продолжить поддерживать баланс в нашем мире.
Но Сатана выходить не спешил. Боль в его глазах все еще жила, а разорванная хищниками кожа не спешила заживать.
-Выслушай одну мою просьбу, Святейший, и тогда я выйду из тени.
-Я слушаю.
-Пусть отныне молчат деревья, молчит трава и молчат звери. Не желаю слышать их голоса, не желаю слышать их мольбы. Кому скажу умереть – умрет. Кого оставлю за собой – будет и дальше видеть солнце.
Святейший понял просьбу своего брата и забрал у всех существ способность говорить с богом тьмы и слышать его. А когда бог смерти вышел из своей тени, Святейший от ужаса попятился назад.
-Что стало с тобой, мой брат?
Перед ним стоял черный, как смола Сатана с ранами на теле и красными от крови глазами, и кровь текла как слезы по щекам, капая на траву и иссушая ее. Когти вырвались из некогда белых пальцев, длинные рога завивались назад, вырываясь из черных волос, а клыки резали сухие губы бога.
|
|
|
-Впитало мое тело кровь существ, коих мы создали. И стал я похож на них как в наказание за каждого, кого убил в ту ночь. Но не хотел я их смерти, брат мой. Не желал я того, только прогнали они меня с криками и руганью, кусая мою плоть и избивая мое лицо. А черной моя кожа стала из-за тени, в которой я жил все это время.
-Прости ты их страх, Сатана. Прости их невежество и брань.
Но Сатана уже не слышал слов своего брата. Как только солнце село за горизонт, бог смерти вышел в сад и взмахнул руками, поднимая ветер высоко в облака.
-Не посмеешь меня остановить, – шепнул Сатана, улыбаясь.
Касаясь деревьев и животных, шел Сатана вперед, вот только погибала за ним природа медленно и мучительно. Поедали насекомые отравленные деревья, погибала рыба в водоемах, куда попали кровавые слезы бога, погибали от болезней хищники, даже ветер, который вырвался из оков штиля, только разнес зараженные воздух по лесам и полям.
- Не желали умирать без боли, так умирайте в страхе и криках. Больше не услышит вас мое милосердие.
По утру, когда Святейший вышел в свой сад, ждали его всего три дерева, три клочка травы и три зверя. А вокруг царила болезнь и агония. Безмолвные деревья высыхали, осыпаясь на обожженную землю, скулили животные, кричал в небе ветер, выбрасывалась из красных вод рыба.
-Что же наделал ты, Сатана?
А бог смерти лишь улыбнулся и исчез в своей тени.
Дабы спасти землю от смерти, взял Святейший в руки чистый камень и зеленую траву, бросил в высыхающую лужу и послал на нее дождь. Он лил весь день, возрождая траву, плодородную землю и водоемы. Но ночью Сатана явился вновь в сады и наслал мор на оставшихся животных. И так днем Святейший спасал землю, а ночью Сатана ее убивал.
Надоело Святейшему охранять целыми днями и вечерами свои земли и сады. И решил он создать людей, чтобы они защищали природу, а она за это им подарит свои плоды. Создал он семерых мужчин и двух женщин, дал им свои знания и отправил в свои сады, чтобы ночью они не давали Сатане забирать души тех, чей час не пробил. Чтобы помогали лечить болезни, чтобы жили в согласии с землей, водой, травой и воздухом…»
|
|
|
На это история прервалась, а я раздосадовано перелистнул старую страницу и продолжил читать записи своего начальника.
«…Страна людей считалась одна из самых могущественных на земле. Ее диктатура не просто заставляла прогибаться всех существ Преисподней и Небес под каноны, но и позволяла себе дерзость богам. За что Небо и Ад отвернулись от сего мира, а течение времени неумолимо несло людей к воинам раз за разом. Несмотря на державу-колосс, рядом находились не менее обширные государства и города, но гораздо слабее. Самыми непокорными были бессоюзный Город Дьяволов и Гора проклятых. Эти места веяли ужасом и кровью на всех вокруг, но опасны они были не только своими названиями. Всякий, кто попадал туда, больше не выходил за ворота.
Город Дьяволов находился на выжженной пустыне с серыми песками. Его народ - низшие по рангам и изгнанные из Преисподней демоны - не знали, что такое честь и храбрость. Они жили под страхом своего покровителя-тирана Гоета - самого беспощадного воителя. На его счету было немало побед над остальными демонами, и сейчас его взор устремился на оскверненных властью и деньгами людей. Еще давно Гоет, алчный и нетерпеливый, стер с лица земли не одну сотню городов, за что был заперт в клетке на долгие годы, но бежал вместе со своими слугами на землю, где ни Небо, ни Ад не могли его достать. Так демон осел на черной пустыне и воздвиг город, куда сбежались все демоны от алого взора Самаэля. Ходило даже поверие, что Гоет осквернил тысячу тел девственниц и породил сильнейшую армию демонов, но чернь рассыпалась как пепел, когда взошло солнце. Гоет завыл в ярости и агонии, поднял столбы пыли из песка над всем своим городом и укрыл его от глаз Неба и солнечных лучей. Город Дьяволов не просто скрылся от мира, он застыл, как огромная стена Преисподней и всякий нашедший ворота среди серых песков, обернувшись, больше никогда не увидит выхода. Так и собирал Гоет новую армию, чья кожа оттолкнет солнце.
На Горе Проклятых воскресали убитые Сестрой Смерти. Она обманным путем заводила в свои владения сбившихся путников и вымещала на них свою злость и боль. Однако Сестра Смерти не просто не могла избавиться от пожирающего ее гнева, она порождала себе подобных - проклятых. Их тела покрывали сотни печатей, клейма и шрамы, поэтому они прятались в балахоны, а глаза закрывали темной повязкой, чтобы не видеть ощущаемую боль. На Горе Проклятых всегда стоял дикий, душераздирающий стон. Призраки сталкивались друг с другом и превращались в едкий туман, а потом снова сплетались в тени и завывали песни. Мимо этой горы никто не проходил, потому что Сестра Смерти не пропускала ни одного путника. Гоет знал про эту гору, знал про духов, поэтому не ступал даже в окрестности.
|
|
|
Помимо этих мест в мире было еще много странных, черных и белых окрестностей, но все как один желали только власти, а борозды правления на земле были в руках людей - слабых и жадных.
Гоет и его армия боялись только солнца, Сестра Смерти с ужасающими проклятыми боялись голода. Но не только чернь желала смерти расы человеческой. По другую сторону огромной державы была страна Падших. Это серые ангелы и темные архангелы, которые были свергнуты и сломлены. Их крылья больше не поднимали святых в небеса, чтобы они никогда не вернулись к себе на родину. Их король - Анак младший - ненавидел людей за предательство. Не было прощения его гневу, оттого и был сброшен он с Небес вместе со своим отцом. Анак был не простым ангелом. В его жилах текла человеческая кровь, а сын его Анак младший, отрицал в себе человека, чем и заслужил с рождения серые перья. Они больше не слушались его и мертвым грузом волочились за хозяином. Отец умолял сына простить людей, говорил о чести и отваге, упоминал великих архангелов, которые отдали свои жизни за процветание рода людского, но глух был Анак младший. Он приковал своего отца за крылья к оскверненной демонической кровью стене и оставил во власти вечных мук. Настолько выжил из ума отец, что кроме как имя сына больше ничего не говорил, а потом и вовсе забыл слова.
Падшие были бессмертны, но оттого страданий на их долю не стало меньше. Анак ненавидел Преисподнюю. Анак ненавидел Бога. Анак ненавидел людей. Всем своим сердце желал он смерти тем, в чьих жилах течет скверна…
Город Падших был одним из самых величественных, красивых и одновременно уродливых городов. Покрытый ночной мглой, Он не знал солнечного света, но, тем не менее, в его величественных замках и каменных крепостях всегда горели огни. В отличие от демонов и людей, падшие вели спокойную размеренную жизнь. Они не устраивали воины, не нападали друг на друга, даже не устраивали ссоры на глазах у всех. Все как один почитали своего короля и любили его. Все как один внимали каждому его слову. Он был идеалом скорби по прошлому и силы духа. Однако, ненависть короля на все оскверненное была настолько велика, что заразой охватила и всех остальных падших. Себя же падшие считали примером чистейшего ума и тела, на то им и была дана вечность.
Прекрасный беловолосый Анак позволял своим рабам покидать город, чтобы сеять истину и очищать от скверны, но не понимал юный Анак, что люди, принимающие сторону падших ангелов, умирали в муках, так и не став оперенными и очищенными. Ставил крест на них Король Города Падших и закрывал ворота перед их лицами.
Город был усеян перьями, а земля - сыра от слез. Волочились за падшими крылья тяжким грузом, как напоминание о том, что раньше они летали и были легки, но теперь, подобно перьям на земле, они прибиты слезами и грехами, от которых невозможно излечить душу. И только принятие своего греха, как искреннее покаяние, могло вернуть покой их потерявшимся душам. Оттого и уродлив был город, потому что солью покрылся камень домов.
А на самой высокой башне с колокольней, где каждый день звонарь отбивал часы молитв, был прикован отец всех падших - Архангел Анак. От его бесконечных оплакиваний на щеках, белых как соль, остались глубокие и кровавые рубцы. Имя Анака было - Кровавый Архангел, потому что плакал кровью. Его крылья, некогда белоснежные и мягкие, потеряли почти все перья и приросли к холодной стене. И никто не поднимал головы, чтобы посочувствовать, пожалеть, помочь или хотя бы помолиться за падшего отца, падшего брата и падшего архангела. Раньше, еще очень давно, когда Анак был со светлыми крыльями, озаренный жаждой очищения, его отец кричал молитвы, просил Бога простить его сына и простить всех тех, кто отвернулся от святого лика. Постепенно голос Архангела утихал, слова молитв забывались, а агония все больше подбиралась к израненной душе. Анак звал своего сына еще долго, пока и имя не разучился говорить. И сейчас, вот уже которое столетие, Отец Падших просто капал соленой кровью на подножье башни с колоколом наверху…»
-Анак… какое знакомое имя…
Гаасим снова кисло улыбнулся и пододвинул открытую книгу ко мне ближе.
«А знаешь, почему Падшие бессмертны? Потому что они помнят все, что видели, но не помнят чувства. Их не ранит чья-то смерть в прошлом им не больно вспоминать про падения или горе. Из-за чувств мы заболеваем и умираем, из-за них же мы стареем и также умираем, но архангелы, ангелы и падшие не знают сострадания, радости или гнева... Они всегда спокойны. Правда, Падшие всегда были слабее небесных творений, потому что в их сердцах поселилась смута, не чуждая только человеку. Если Архангел полюбит кого-то, возненавидит или начнет оплакивать, его крылья потемнеют и станут такими тяжелыми, что больше его не поднимут к Богу. Задача Архангела - держать и лечить. Они всегда благородны и очень мудры, но, как и любые мудрецы, они не ответят на вопросы, заданные человеком. Знания небесных созданий навсегда останутся за их губами. Стоит одному поведать о тайнах мироздания, как тут же он забудет все свои слова и станет человеком. Такова ужасная участь каждого святого.
Падшие не теряют ключи к знаниям, но их уже не волнуют люди, как создания, которых нужно оберегать. Падшие мстят, сожалеют, оплакивают, прелюбодействуют или убивают. Падшие больше не боятся нарушать табу, но наказание их слишком сурово, потому что воспоминания наполняются чувствами и начинают пожирать серые души. И будучи бессмертными, они просто меркнут, как туман, пока вовсе не развеются по всему миру. Но только три архангела избежали этой участи. Первый предал своего брата из-за несправедливости. Ибо семя зависти и сожаления прорастает быстрее семени добра и честности. Самаэль - родной брат Бога - создатель тьмы и ночи. Он страдал от своей силы, топил ее в реках, но превратил русла в болота. Зарывал глубоко в землю, но создал лишь безжизненные пустыни. Он пытался даже бежать, но все живые твари боялись его. Ненависть к себе и к своему брату окрасила крылья Самаэля в черный, начала пожирать душу, пока в отчаянии Самаэль не сжег и не убил почти все творения своего брата. Говорят, что Бог сверг своего брата, но Самаэль ушел сам. Он поселился глубоко в земле, где силы начали сводить его с ума. Все убитые или оскверненные им создания стали его рабами не по своей воле, но даже это вскоре забылось - Самаэль жил и ненавидел. Он стал отцом всех демонов - искаженных ангелов, которые наказывали грешные души.
Вторым Падшим стал Анак, судья Бога. Он с рождения ненавидел людей и презирал демонов, от чего опалил свои крылья огнем ярости и был свергнут с Небесной Обители. Анак не желал возвращения и обрек на страдания всех падших ангелов, которые вкусили запреты и потеряли веру Бога. Они все создали Город Падших, откуда сеяли свою оскверненную веру и обманывали людей, показываясь им как истинные ангелы.
Третий Падший связал свою кровь с демоном - прямым потомком Самаэля, его перерождением. Если Самаэль стал дьяволом, Анак - кривым зеркалом Обители, то это архангел - предателем. Он не мог умереть, потому что был падшим, но мог чувствовать все то, что чувствовали люди и демоны, потому что нес в себе кровь Самаэля.
Три Падших, которые выбрали разные дороги. Три отступника Бога, ушедшие в подземелье, сумеречные земли и человеческий мир. Все они шли от одной крови, от одной земли, от одной плоти, но изменили в себе все. Огненный Самаэль, чье пламя могло убить Бога, Холодный Анак, не понимающий ничего, кроме гнева и Святой Падший - один из старших Архангелов, один из сильнейших святых, который подарил себя людям и демону. И никто не знает, что будет, если они трое пойдут против Бога. Небо молится, чтобы подобное никогда не случилось…»
«Солнце палило нещадно по всему городу, буквально заставляя металл гореть и плавиться. Недаром Город Богоподобных славился своей духотой - такое количество созданных самим Богом дышащих. Их дыхание заполнило ветер. Где-то снаружи были слышны крики торговцев, по тротуарам, пыльным, как камни в пустынях, шли с гордо поднятой головой лошади, на которых восседали люди патруля. Они решали, кого задержать или вовсе убить, будь то ребенок или старик. Для них закон остался за воротами Правительственного здания - Кордэй. "Desine sperare qui hic intras"- такая надпись когда-то была выбита в камне арки, вот только ее пришлось снять, как только служащие Кордэя охватили и спалили это здание - полуразрушенный дворец пустыни - и сделали его капитолием всей страны. Кордэй был неприступной крепостью, куда входили и выходили только высокие по статусу люди - дети Бога. Они же и составляли правительственную ветвь. Они же и решали насущные проблемы бедных городов и селений, раскинувшихся беспорядочной россыпью. Каждый житель этого божественного города знал, что если из Кордэя выходит патруль, значит, будут жертвы. Только торговцы все равно выкрикивали сквозь стены палящих лучей названия товара, а люди толпились на разъеденной трещинами мостовых, где каждый день проливалась чья-то кровь. Но было ли дело Кордэю до того, что происходит за стенами крепости? Высокопоставленные личности шли с платком у носа и брезгливо бросали взгляды на предлагаемые товары и прилавки со зловонным запахом. Уже тогда можно было увидеть скользящую тень позади каждого такого господа. Стоило какому-нибудь воришке замахнуться самодельным ножом, чтобы ограбить богача, как тут же возникал зверь и отгрызал провинившемуся руку. Без судов, без разбирательств. Упал на господина неосторожный незнакомец? В два щелчка незнакомец оказывался под ногами судорожно разбегающихся людей. Это хорошо, если просто оплеуха. Это очень хорошо, если без крови. Стражам была чужда мягкость, они беспрекословно выполняли приказы своих хозяев. Любые незапрещенные ОБНС…»
Я закрыл книгу и уставился на Гаасима. Он знал про мою любовь к чтению, поэтому, открыл мне свою библиотеку, чтобы я узнал как можно больше о сломанном мире. О прошлом, из которого вышли Потерянные. По его словам, только прочитав об умершем мире и поняв его историю, я смогу овладеть своими мыслями и чувствами, чтобы вернуться к работе над Первым. Это стало моей мечтой. Моей идеей.
***
С того вечера отношение к Эльзе поменялось полностью. Каждый присутствующий в классе чувствовал чудовищную силу, которую скрывало слабое человеческое тело. Здоровье самого демона улучшалось с каждым днем. Зрение поднялось, окрепли мышцы, в организме появился хоть слабый, но какой-то заряд. Эльза начал поднимать руку и отвечать на сложные вопросы, связанные с печатями, которые так долго ему не давались. Именно этот предмет вдруг подчинился демону, открывая интересные и неизведанные глубины знаний. Адель, наблюдая за успехами своего будущего стража, была приятно удивлена. По словам Элис Вальтер, которая стала одной из единиц выживших после нападения Мортифера, Эльза как никто другой разбирался в печатях и призывах; Самаэль щедро наградил своего сына.
Одно запрещалось делать демону – пробовать перевоплотиться в ложный облик. Эльза злился и утверждал, что теперь-то сил ему хватит, но Леви, Авель и Элис отрицательно мотали головой. Если сын Самаэля решится на подобное, печать Адель будет сломана окончательно, а держать дикого демона с колоссальной силой на серебряных цепях, пока Вальтер и Габрин не создадут печать достаточного уровня, было бы полным безрассудством.
-Нет ничего позорнее, ты это понимаешь?
Кайен отступил назад, закрывая половину лица длинными светлыми волосами.
-Столько лет службы… Верной службы людям и Всевышнему, чтобы вот так упасть в глазах всего неба? Да ты, верно, с ума сошел, раз позволил демону тебя коснуться! И ладно бы новичку, но ты, Кайен, самый близкий к Всевышнему архангел! Столько лет службы… О, Боже, сколько же…
Все это время не поднимающий головы Кайен впервые чувствовал себя не чистейшим в грязном мире людей, а самым запятнанным. Безобразная черная метка расползлась по его левому виску, задевая резкими темным концами изумрудного цвета глаз. Некогда ясный взгляд утонул в грязно-алом цвете. Теперь каждый святой мог увидеть эту скверну – она росла прямо на лице Кайена. И будь оно не ладно, но боль, которую приносила эта печать, жгла всякий раз, когда архангел касался святых реликвий: крест или серебряная цепь, простые одеяния или перстень.
-Пока это клеймо на твоем лице не сойдет, ты права не имеешь находиться здесь.
Для Габриэля, лучшего друга и помощника Кайена, новость о его прикосновении к демону ударила подобно молнии. Словно гром обрушился на все живое, так заболело сердце святого, когда тот увидел серые крылья любимого друга, алый взгляд и мерзкое клеймо на половину лица. От освещенной воды она начинала шипеть, а Кайен вскрикивал и закрывался руками. Ни одна молитва не сводила печать, зато ее проклятая часть уничтожала священную ауру вокруг. Архангела сначала отверг сам Всевышний, а потом и вовсе направил на нижние палаты Небесной канцелярии, где остальные святые выполняли свой священный долг. Но и там Кайену не нашлось места. Любая реликвия причиняла ему страдания, за что Габриэль лично спустился к другу и изгнал его на грешную землю, чтобы замаливал архангел свой проступок, будучи священником. Когда его сердце осознает, что он натворил, тогда и пройдет второй суд.
Даже в облике человека, в котором прятались крылья и легкое светлое свечение, печать клеймом лежала на лице, глубоко въедаясь в кожу. Чтобы хоть как-то скрыть этот след, Кайен надел очки и распустил волосы, а в его сердце тем временем росла ужасная ненависть. И чем больше он думал о мести, тем сильнее она подпитывала печать.
***
-Мерзкие демоны! – выкрикнула женщина и бросила в них надкушенное яблоко.
Оно больно ударилось о висок Эльзы, от чего тот зарычал.
-Терпи. В этом мире нас никогда не примут, даже если мы будем защищать людей, следуя контракту.
Анна Эшель – родная сестра Адель Габрин – была на пороге смерти от чумы, когда ее отец решился на отважный поступок. Он заразил ее кровью своего стража, осушив демона до последней капли. Та ночь стала вторым днем рождения Анны, но она так и осталась слабой девочкой, чье старение замерло на пятнадцати годах. Места, некогда потемневшие от болезни, сохранили этот цвет, навсегда отталкивая девушку от простых людей. В ней не было никаких сверхъестественных сил, визуальных сходств с демонами… нет. Живя с этим более пятидесяти лет, Анна перестала обращать внимание на людей. В академии сестры Эшель помогала демонам адаптироваться в мире людей, рассказывала про обычаи народов, про их страхи и их грехи. Она также выводила группу будущих стражей на улицы города и поясняла сложные моменты в изучении своего предмета прямо на людях. Вот и сейчас некоторые из ее класса начинали или побаиваться людей, или рычать, как это делал Эльза.
-Основная задача стража – защищать человека. Он слаб перед природой демонов, ангелов и даже своей. В этом мире человек – самое слабое существо, поэтому он так агрессивен. Это страх.
Все кивали, кроме Эльзы. Совершенно не желая понимать человека, он отыскал обидчицу взглядом в скапливающейся толпе и слегка оскалился.
-Их тянет к себе сама опасность, поэтому они здесь… пытаются доказать, что демоны – это низшие существа на всей земле. Но прошу вас, отнеситесь к ним как к слабым созданиям. Вы себя сможете защитить, а они – нет.
Это был уже десятый год обучения и самый последний. Неважно, взрослый ты демон или ребенок, все должны пройти десятилетние курсы, в которых низший учился становиться если не равным людям, то близким к ним. Не всем удавалось, но Академия выпускала достойных стражей. За эти десять лет Эльза ни разу больше не принимал свой истинный облик, однако он мог пользоваться своими силами, оставаясь в хилом теле человека. Адель так и не смогла поставить нужную печать, но, тем не менее, Эльза научился слушать свою хозяйку и даже не раз практиковался с ней лично на улицах столицы. Его отличал от всех тот факт, что договор, заключенный с Адель, никак не влиял на демона. Он не чувствовал боль от цепей, не слышал зов хозяина, мог не подчиняться всякий раз, когда Габрин это было нужно. Прочная печать на его шее скрывала даже запах демона, но еще давно Авель сказал, что любая попытка перевоплощение может зафиксировать такой вид, после чего Эльза не сможет вернуться к человеческому облику. Эльза понимал всю опасность от подобной выходки, ведь при нем несколько раз приговаривали к смерти и убивали стражей или простых пойманный на окраинах города демонов. Убивали в святой воде, не оставляя после низшего даже одежду. То же самое грозило и Эльзе, если он перевоплотится. Никто не застрахован от визита ОБНС или ОРС, или хуже – от архангелов.
Пока группа стражей, прикрываясь руками от камней и гнилых овощей, шла вереницей к ратуше, Эльза специально отстал и спрятался за деревом. Люди тоже шли за низшими во главе с Эшель, постоянно выкрикивая оскорбления или проклятья. А юный парень с черными как смоль волосами, собранными в слабый хвост на затылке, еще раз высмотрел обидчицу и тихо прошептал заклинание на оскверненном языке. Но вдруг его руку перехватила другая рука в перчатке. Незнакомец улыбнулся уголками губ и слегка наклонился.
-Ну, зачем ты так с ней? Печать, еще в спину...
Эльза вырвал свою руку и нахмурился.
-Разве тебя не учили в твоей Академии не играть с проклятьями?
-Ты вообще кто? – прошипел в ответ демон.
Мужчина замер, а потом засмеялся.
-Я кто? Я служитель местной церкви, и я удивлен тому факту, что будущий страж не почувствовал моего приближения!
Это сильно задело Эльзу, ведь он был единственным в группе стражей, кто не умел отличать служителей Всевышнему от простых людей. У него не было никакой реакции на реликвии, даже святая вода не жгла так сильно, как могла бы. Вот и сейчас обида росла внутри стража. Но, более не желая слушать издевательские фразы мужчины в рясе послушника, страж ринулся в сторону удаляющейся группы Анны Эшель.
-Какой странный экземпляр… А главное, он и не пахнет демоном…
Мысли послушника прервал пристальный взгляд священника, который стоял рядом с повозкой и держал в руках плотный деревянный ящик. Это был достаточно сурового вида человек в серой и старой рясе, который прибыл сюда совсем недавно, но уже обрел странную репутацию. Ходили слухи, что новый священник изгонял дьяволов из душ людей, что он лично участвовал в отлове демонов и придавал их жестокой казни. Его ненависть к низшим была настолько огромной, что Анна Эшель отвела целый урок под изучение этого человека. Она не раз просила своих учеников запомнить, что находиться рядом с этим святым опасно, ибо скверна в его душе давно поработила богослужителя. Священник не просто убивал на охоте или на эшафоте, он проклинал каждого пойманного, лишая его возможности переродиться в следующих жизнях. Его боялись и уважали.
-Меня перевели сюда, чтобы под окнами церкви ходили эти проклятые? – голос из-под капюшона был достаточно севшим и даже грубоватым, - Или это издевательство нашего правительства?
-Я не знаю, но эти стражи постоянно тут ходят. В будущем будут служить людям, чтобы остаться в живых.
-Будущего у демонов нет, - рявкнул священник и бросил коробку на пыльную дорогу, - или ты считаешь это все – нормальным явлением?
Послушник на миг остолбенел, увидев черную печать на левом виске и глазу святого, а потом шумно сглотнул и начал отрицательно мотать головой. Священник прикрыл рясой пояс с оружием и сильнее натянул капюшон на серые от пыли и возраста волосы.
-Еще раз увижу тебя рядом с этими уродами – высеку розгой как провинившуюся шлюху, ты понял?
-Да, господин священник.
-Каин. Просто Каин. Иди и поставь все вещи на места. Мне нужно успеть подготовиться сегодня.
-К чему? – пискнул мужчина, поднимая на руки тяжелые ящики, которые еще минуту назад Каин с легкостью держал одной рукой.
-Идиот… Ночь Танцев Демонов скоро. Чем больше вылезет этих уродов, тем больше я переубиваю нечестии во славу Всевышнему.
А ведь и правда, близилась Роковая ночь, в которую демоны из Преисподней и даже сам Самаэль могли выйти к людям. Она всегда наступала в разное время, но ее приход предсказывала надвигающаяся буря, которая закрывала на долгие два дня землю от Небес. Грешные люди боялись этой ночи, поэтому заключали договоры с демонами, чтобы обратить их против своих же братьев. Демоны из Академии тоже готовились, ведь для многих эта Ночь была первой. Адель сильно паниковала, но не показывала паники учащимся. Ее пугала сама мысль, что Эльза захочет увидеть происходящее своими глазами. И хотя Роковая ночь не была первой в его жизни, если воспоминания вернуться к нему, ни одна цепь не удержит сына Самаэля. В эту Ночь вылезут наружу братья Эльзы, которые ринуться искать его. Успокаивало Габрин только одно – запах Мортифера развеялся за эти десять лет, а тело человека прочно сдерживало демоническую суть Эльзы. Он был одним из редчайших экземпляров, когда страж не пахнет Преисподней в людском облике. Ни один священник не мог дать определенного ответа, пока Эльза не применял те малые силы, которые ему разрешали демонстрировать. А именно: страж мог накладывать проклятья через печати, травить сознание и подчинять себе волю человека. Чтобы Эльза не баловался в школе, многие преподаватели-люди носили защитный кулон на шеях, и только Габрин верила своему стражу, тем самым вызывая в том симпатию. Эльза не любил свою хозяйку, но и не ненавидел. За эти долгие десять лет, на протяжении которых кто-то уходил, кто-то приходил, Эльза научился не только накладываниям печатей, заклинаниям и контролю, но и стал защищать Академию на полных правах стража. Оставалось совсем недолго до получения квалификации и лицензии.
Black.
|
|
|
